Омут города грехов

Счастливец тот из нас, прошедший испытания, кто может в смертный час промолвить на прощание, что тяжелей вины понёс он наказание и больше сам страдал, чем причинял страдания.

— Мирза Шафи Вазех

***

            Кейт обезумела: бедная женщина надрывисто кричит в телефонную трубку все, что только придет в голову, отчасти разбирая грубые голоса нескольких мужчин, которые только подливают масла в огонь. На глаза моментально наворачиваются горькие слезы. Что делать, куда бежать? Он ведь там один, и что опять происходит? Что снова за испытание? Еще одно? А не многовато для человека, который только сделал первый вздох?       «А вдруг это Дэвид? Люцифер же тогда… в опасности, черт возьми!» — в голове пролетает страшная мысль, и Кейт содрогается. Ну не может быть все так, ну Люцифер же не заслужил это, он должен жить, учиться, проводить время с друзьями, но только не воевать с отвратным прошлым! Кейт не верит самой себе, но молится сейчас лишь о том, чтобы это был кто-то получше, просто, может, какие-то отбитые наркоманы, попытавшиеся напасть на Люцифера ради пары сотен долларов, а не его мучитель, убивший в нем все живое. Однако в душе уже зародилось плохое предчувствие, и материнское сердце подсказывает, что все не так просто. Хотя в чем-то она окажется права.       — Хлороформ не усыпит так быстро, еблана кусок! — шипит Люцифер, хватая второго мужика за загривок, и с диким воплем откидывает его от себя. — Ублюдок! Какого черта тебе здесь нужно? Еще и с дружком, м? — кричит он, пытаясь устоять на ногах. Его больно ударили в висок, да и кровь с губы и скулы уже просочилась, но из-за всепоглощающей ярости, наполнившей и разум, и тело, он не чувствует боли. Сплюнув, вытирает кровь и сглатывает, понимая, кто перед ним стоит.       В этой псине он сразу узнал своего мучителя, даже несмотря на то, что тот похож на сторчавшийся кусок дерьма, лет шестидесяти на вид. Хотя ему от силы сорок пять. Неприятный, полуседой, сгибы рук — в гематомах, что говорит о неоднократных инъекциях героина или еще какой-нибудь дряни. Когда пришло окончательное осознание, первой мыслью было бежать. Второй — победить наконец в той войне, которая началась много лет назад.       — Твоя мамашка съебалась с моим баблом. Да и не просто с баблом, а прихватила с собой десять фунтов кокса. А меня теперь крышуют, и что вот мне делать, м? — Дэвид начинает обходить Люцифера по кругу, попутно кивнув кому-то. — Сучка решила, что может сделать это без последствий. Прикидываешь? — он чешет подбородок пистолетом, оголяя коричневые зубы в какой-то похуистической полуулыбке, будто он здесь король. — Но я такой хуйни не прощаю, знаешь же, не понаслышке знаешь, Люци-и-и, что не прощаю, — Дэвид нарочно тянет его имя, зная, куда давить и как. Это низко, отвратительно до тошноты, но Люцифер не подаёт виду, лишь переступает с ноги на ногу, разминая шею.       — И какого хуя тебе надо от меня? Я давно в ваши дела не лезу, — «демон» вздыбливается, напрягает челюсти и плечи, пальцы невольно сжимаются в кулаки, он не может вынести даже его лица, а от голоса хочется провалиться сквозь землю.       «Я уже не тот загнанный в угол щенок. Я вырос, я сильнее его, я сильнее всего того дерьма, что случилось. Просто дыши, Люцифер. Не позволяй ему снова сломать тебя, тебя ждет семья», — повторяет он мантру в своей голове.       — Ну как же. Ты был хоть и глупым зайкой, но сейчас-то поди можешь напрячь пару извилин? По долгам надо платить, понимаешь? И мне абсолютно насрать, кто из Денниц вернет мое бабло.       — Даже если бы у меня были деньги, хуй бы ты их получил, Дэвид, — от упоминания его имени лицо Люцифера искажается. Его трясёт, и нутром он чувствует, что в абсолютной жопе. Не считая того, что он больше обеих тварей вместе взятых в два раза, больше ему защититься нечем. — Но, учитывая, что тебе от меня надо и в какое время суток, свою пушку ты можешь засунуть себе в задницу. Наверняка по назначению.       — Смотрю, остришь. Раньше ты был менее сговорчив, — он вновь улыбается, сверкая опухшими глазами, наполненными превосходством и ненавистью. — Мне нравится. Хотя когда ты скулил, как побитый щенок, было… более приятно.       Люцифер сжимает челюсти до скрипа, дойдя до точки кипения. Он никогда не отличался сдержанностью, но сейчас на его месте мало кто смог бы сдержать себя и свои порывы. И, честно говоря, никто не будет винить его в этом. Дэвид заслужил и большего.        «Будь что будет», — и он срывается с места. Подпрыгнув, с неконтролируемой яростью налетает на Дэвида, будто это очередная партия в футбол, но успевает нанести лишь пару четких жестоких ударов, разбивая его лицо, как боксёрскую грушу, до того момента, когда слышит выстрел. Пуля большого калибра попадает в бедро, раздробив мышцы, словно сливочное масло, отчего в глазах Люцифера моментально темнеет. Но он вновь удерживается даже от крика, прикусив щеки от дикой боли, и в итоге лишь свирипеет сильнее, наугад начав душить Дэвида. Точно также, как это было в ту ночь, когда он сбежал из дома. Услышав выстрел, Кейт дёргается, откинув телефон в другой конец комнаты, не в силах сдержать надвигающийся ужас и панику. Теперь сомнений в том, кто был по ту сторону телефонного разговора, не было.       — Хули ты встал, идиот? Сними его с меня! — хрипит Дэвид, до крови вонзившись когтями в шею Люцифера. Он пинает его, пытается оттолкнуть, царапает, сглатывая кровь. Но Люциферу глубоко насрать — больной сценарий запустился в его голове, и плевать на кровоточащую рану в ноге, да и в сердце, которая до сих пор до конца не затянулась.       — Эй, у вас все нормально? — окрикивает случайный прохожий.       — Вали-ка ты отсюда, парень, пока не отхватил, — отвечает сообщник, махнув пушкой. — Не надо тебе сюда ввязываться.       Темнокожий парень лишь еще раз мельком глядит на раненого Люцифера, сидящего верхом на Дэвиде, и, надев капюшон, уходит восвояси по своим делам, оставив «демона» на произвол судьбы. Неужели в этом ебучем грешном городе все такие безразличные? Наверняка эту «потасовку» видел кто-то еще, но всем плевать? Так, получается? Ну, может, хоть полицию вызвали ради приличия, только вряд ли Люциферу это поможет. Сообщник хватает Денницу за загривок, резким движением опрокидывает его на спину, постаравшись посильнее ударить об асфальт затылком, и пары-тройки секунд, что «демон» пытается прийти в себя после хлесткого удара, пробившего череп, хватает, чтобы засунуть его податливое тело в машину, ведь даже если он и подает «признаки жизни», мыча и пытаясь встать, то все же сдается и теряет сознание, упростив задачу двум ублюдкам.       В неразберихе он не сразу понимает, что он в машине, которая движется в неизвестном ему направлении. Ногу, что прострелена, он уже почти не чувствует — наверное, перебиты мышцы, хотя бы повезло, что не задело бедренную артерию, тогда бы его дела были совсем плохи. Но не эта боль его пугает, и даже не то, что он в незнакомой машине и неизвестно, в Калифорнии ли вообще. Пугает до усрачки то, что даже если он уже вырос, даже если возмужал, сейчас его снова лишили возможности двигаться. Люцифер встретился один на один с воспалённым сознанием, руки и ноги почти не имеют возможности двигаться, но мозг прекрасно работает, услужливо подкидывая самые мерзкие картинки из прошлого. А самое «интересное» — он снова тот самый напуганный мальчишка без всякой надежды на помощь. И нужно выйти из оцепенения, и нужно бороться, но где найти силы жить эту ебаную жизнь? Как снова пройти через то дерьмо, что творится в этом грешном городе?

***

      — Маль! Маль, блядь, давай же, прошу тебя, возьми чертов телефон! — шипит Дино, вновь набирая номер Такера дрожащими пальцами. Катерина позвонила сыну сразу же, как только хоть немного пришла в себя. Фенцио нет в городе, и она понятия не имела, что делать. Поэтому выбрала самый логичный вариант — позвонила в полицию и Дино, который, вероятно, разобьется в пух и прах, но найдет «демона», который сейчас непонятно где и в каком состоянии.       — Слушаю, Эванс, — резко отвечает Такер, явно находясь не в настроении.       — Ты где?       — У попа на хую, что надо? — теперь в его голосе прослеживается грубость и безразличие, но Дино все же продолжает.       — Маль, послушай, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь, мне больше некому звонить.       В трубке послышался тяжелый вздох. Такер почесал лоб и закатил глаза. Ну, разумеется, по десяти пропущенным не понятно, что он далеко не в состоянии разговаривать, но, учитывая дрожащий голос Эванса и его безумную настойчивость, стоит предположить, что случилось что-то серьезное. Но он и сам-то по уши в дерьме, избитый, в полном непонимании как жить дальше, но его никто не спросил: «Как ты себя чувствуешь, Маль? Все ли у тебя хорошо?» Ведь это же Такеры, что у них может пойти не так, верно? Богатые до жопы, примерная семья, с детьми-отличниками, но?..       — Что на этот раз?       — Люцифера избили и, скорее всего, ранили, увезли непонятно в какую дыру. Телефона у него с собой нет, я не могу его отследить, а в полиции ни черта внятного не сказали. Я…       — Блядь, как вы меня заебали, — вновь выдыхает он. Внутри ведется борьба: Маль не планировал выходить из дома и оставлять мать и брата, но кто его спрашивает? После десяти секунд молчания отвечает: — Сейчас приеду, разберемся.       Дино и сам не понимает, почему решил звонить именно ему. Да и Такера мало когда волновал Люцифер, но, похоже, это идеальная возможность выплатить «долг» Деннице и наконец закрыть дрянной гештальт и прекратить их недомолвки. Прихватив с собой биту и пистолет, Маль наспех надевает толстовку и выходит из дома, благо они сбежали к Ости и ехать не так далеко. А что делать дальше? По ходу решится, ведь еще нихрена не понятно.

***

      Маль был на месте уже через пятнадцать минут, Эванс ждал его неподалеку от здания, где мисс Оушен вела свои приемы, там же был найден и телефон Люцифера. Дино переступает с ноги на ногу, закусывая губы до крови, все его внешнее состояние выдает панику, а вот что творится внутри — даже и предположить трудно. Увидев машину Маля, он глубоко выдыхает, будто избавившись от тяжелого груза на плечах.       — Ну? И что ты делать собрался? — Такер присаживается на капот, закурив сигарету. — Как ты понял, что его избили и ранили?       — Кейт разговаривала с ним по телефону, когда какие-то уебки напали на него. Она думает, что это его отчим, — Дино глубоко вздыхает, нервно поправляет волосы, не зная, куда деть руки. — Я тоже так думаю, мало бы кто стал нападать на Люцифера средь бела дня.       — Соглашусь. — Маль кивает, выдыхая дым. — А отчиму что надо?       — Да он тот еще кусок дерьма, торчок, измывался над Люцифером все его детство, пока он не сбежал. Так что я хуй знает, что ему могло в голову взбрести.       — И какие мысли? — Маль напрягается после слова «измывался», в голове сразу всплывают моменты с его собственным отцом, и отчего-то ему сильнее хочется помочь Люциферу. Ибо, сука, никто не заслуживает такого отношения, и похуй, кто перед тобой — отчим или родной отец. Ведь им, мальчикам, теперь уже не по десять лет, и они смогут дать отпор.       — Я не думаю, что он отличается большим умом, поэтому предлагаю поехать в промзону или на старое место жительства, что я помню. Я до усрачки напуган и не знаю, что делать.       — Ждать полицию мы не будем, так?       — Я не смогу просто сидеть.       — Не сомневался, — Маль поглубже затягивается, игнорируя боль в разбитых губах, выкидывает окурок и, потушив его ботинком, обходит машину спереди, приглашая Дино сесть на пассажирское кивком головы. — Но их помощью мы все же воспользуемся. И будем надеяться, что у меня осталась еще хоть капелька власти. Садись.       — А с тобой что случилось? — «невзначай» спрашивает Эванс.       — Ламповая беседа отца и сына. Все заебись, не забивай голову, — Такер отворачивается, не в силах выдержать взгляд Эванса, наполненный жалостью.       — Когда захочешь, расскажешь. Постараюсь выслушать и помочь, — Дино понимает, что Малю сейчас не до разговоров о бытовой жизни, поэтому отворачивается к окну, вглядываясь в улицы Лос-Анджелеса.       На улице светло и солнечно, но солнце для него не светит. Все помрачнело и стало серым, будто неживым. Каждый раз, когда он надеется даже не на отношения, а на один лишь момент, согревающий душу на будущие годы, все летит в чертову пропасть. Каждый раз, когда он пытается ухватиться за призрачную возможность побыть с Люцифером, все его надежды разбиваются об острые скалы, превращаясь в пыль, что утекает сквозь пальцы. Счастье с Денницей вроде и близко — на расстоянии протянутой руки, — но Дино никак не может дотянуться, ухватиться и удержать. Эванс как тот бездомный, просящий о помощи возле торгового центра. Он молит хотя бы о центе, но его лишь бьют по ладоням, оставляя синие отметины, и выгоняют прочь, чтобы не портил вид «нормальным» людям.       Дино бы все сделал, он бы сберег то, что они выстроили, берег бы как самое дорогое, что у него есть. По крайней мере, постарался бы. Ведь еще каких-то пару часов назад Дино ждал Люцифера дома живым и здоровым, подскочив с кровати, чтобы приготовить завтрак, и этот день был бы отправным толчком, и наверняка был бы помечен в календаре красным кружком как один из лучших. Но в Городе греха не может быть все так просто, тем более, когда дело касается Люцифера. Все то дерьмо, что у него в голове, не смогут исправить пара сеансов у мисс Оушен, горстка транков и антидепрессантов. Стабилизировать — да. Вылечить? Отнюдь. И на все это требуется гораздо больше времени. Люцифер заперт в клетке собственного разума, и даже когда он осознает собственные деяния, коих не мало было, остановиться уже не может, как бы ни пытался.       — Погодь, ты сказал, что отчим Люцифера — торчок?       — Ну, вроде как да, — пожимая плечами, отвечает Дино, не отрывая взгляда от окна.       — Тогда я догадываюсь, что делать. Узнаем, в каком направлении повезли Люцифера, и поедем по притонам, я думаю, он где-нибудь там. В любом случае, сидеть не будем, не переживай, — щебечет Маль, поворачивая на Санта-Фе-Спрингс.       — Спасибо, Маль, — Эванс сжимает плечо Такера, улыбаясь, и почти перестает волноваться. Почему-то ему кажется, что он именно тот, кто обязательно поможет. — А ты откуда знаешь, где это все находиться?       — Не раз приходилось вытаскивать Бонта из подобного рода мест. Так что будем надеяться, что мы успеем, — отвечает Такер, переключая музыку на приборной панели.       — Оставь, — из радио заиграла песня The Void — Nine Lashes, ассоциирующаяся у Дино с Люцифером. Это одна из его любимых.

***

      — Ну, давай же! Просыпайся, блядь, дерьмо ёбаное! — кричит Дэвид, пиная Люцифера по ногам. Они подвесили его за запястья на цепи, закрепив их на крюк, как забитое животное, освободив от верхней части одежды. Густая кровь с разбитого лица стекает на пол. «Демон» барахтается в черном болоте, пытаясь выбраться, и слышит лишь липкий голос его мучителя. Его сознание затуманено, руки сильно затекли, да и из чувств у него осталась лишь сильная тошнота и ноющая боль — повсюду. От еще одного удара по лицу пистолетом Люцифер все же приходит в сознание. Дёрнувшись на цепях, он мычит что-то неразборчивое.       — Заткнись, нахуй! — шипит Дэвид. Приблизившись к лицу пасынка вплотную, он стискивает его волосы и с силой тянет, вынуждая запрокинуть голову. — Будь кротким, и, возможно, я позволю тебе уйти отсюда живым. Должен признаться, мне уже даже и плевать на деньги, как-то все это привлекает больше, — он липко осматривает полуголого, полуживого Люцифера, отчего Денница оскаливается, оголяя окровавленные зубы.       — Я убью тебя-я-я, — хрипит он с ухмылкой. — Или я — или ты. Другого не дано.       — Да что ты, правда? И как же ты это сделаешь, м? Ты один, рядом нет твоей мамочки, да и вообще кого-либо, кто бы мог тебе помочь. Ох, Люци, как же так? — наигранно произносит Дэвид, надавив пальцами на рассечённую бровь «демона», заставляя его сжать губы от боли. — Даже спустя столько лет ты не силах противостоять мне, — он отходит от него. Обводит взглядом с ног до головы и облизывает губы. — В твоих карманах была пара сотен долларов, но этого маловато. Так что давай, думай. Как мы можем выйти из этой ситуации?       — Катись к черту, ублюдок, — кричит Люцифер и заливается неистовым смехом, запрокинув голову к потолку.       Он в каком-то складе, но откуда-то слышно музыку. Так что есть шанс, что рядом люди и его спасут. Но, блядь, вопрос: а как пережить-то то дерьмо, что уготовил Дэвид, до того момента, как сюда кто-то соизволит зайти?       — Ты играешь с огнем, мальчик, — выплёвывает слова Дэвид сквозь сомкнутые зубы. Его трясет и лихорадит, на лбу выступил пот, он постоянно скрежещет зубами и жует губы, отчего Люцифер сделал вывод, что у него ломка. А это еще усугубляет ситуацию, ведь он в шаге от того, чтобы потерять остатки разума, им движет только доза. Дэвид заносит руку за спину, чтобы вновь хлестко ударить безоружного Люци, но его останавливает мелодия, просочившаяся из кармана. Зазвонил телефон, и «демон» выдыхает, улыбнувшись, избежав на пару минут новой боли.       — Следи за ним, — командует Дэвид и, ответив на звонок, направляется в противоположную сторону ангара.       Через минуту он возвращается, подсунув эти крохи для «отдыха» Люцифера. С его премерзкого лица не сходит безумная улыбка, и это не предвещает ничего хорошего для закованного в цепи «демона». Он убирает пистолет за ремень сзади и, скрестив руки, медленно подходит к Люциферу.       — Что ж, меня ждали хорошие новости, но тебе все-таки придётся повисеть здесь чуток, пока я не вернусь. Не скучай, — он придвигается к Деннице вплотную. Взяв его за щеки, сжимает пальцы и проводит кончиком языка от шеи до лба Люцифера, заставляя его дергаться на цепях. — Вот так-то. Умница, — он отходит от него, не прекращая ухмыляться. — Я скоро вернусь с подарком, не спускай с него глаз.       — И че прикажешь с ним делать?       — Да че твоей душе угодно, можешь «поколдовать», он такое любит, — Дэвид подмигивает и спешит выйти из ангара.       — Сука-а, — еле слышно шипит Люцифер, опустив голову.

***

      Маль и Дино уже вышли из участка, где Такер вновь подкупил одного из знакомых детективов. За штуку долларов им достали записи с камер, по крайней мере того района, где они имеют власть. Ржавый красный внедорожник быстро находят, и Маль примерно догадывается, куда он направлялся. Проблема в том, что он скрылся за пределами Лос-Анджелеса, а уж там познания Маля были мало полезны. В любом случае, не стоило отчаиваться.       — Машина довольно приметная, мы найдем его, не ссы, к тому же, Коннор сказал, что полиция уже начала поиски.       — Да знаю я, блядь, но мне не лучше.       — Понимаю, если бы с Бонтом подобное приключилось, я бы места себе не находил, — Маль протягивает Эвансу сигарету и вжимает педаль газа в пол, не обращая внимания на знаки ограничивающие скорость.       Да, отлично, что им помогли. Но сколько уже прошло времени — час, два, три? И какого сейчас Люциферу? Он истекает кровью, полуголый, полуживой, и летает в прострации где-то между жизнью и смертью, моля бога о лучшем.       — Ему все равно пизда. Его психика не способна обработать подобное, даже у здорового человека потом наклюнулись бы проблемы, а что уж говорить о Люцифере.       — Хорош себя накручивать, мы сделаем все возможное. Остальное от тебя не зависит и никогда не зависело, понял?       — Понял, — выдыхает Эванс. — Ты сказал, тебе приходилось вытаскивать Бонта из таких мест — и как часто?       — Стабильно пару раз в месяц. Просто если для моей семьи это было из разряда «Бонт не вернулся сегодня домой, наверное, остался в кампусе готовиться к экзаменам», то я понимал, что, скорее всего, он обдолбался до кровавых соплей и в отключке где-нибудь под лавкой в какой-нибудь жопе. И я всегда оказывался прав.       — Я не знал об этом.       — Ты в принципе мало что знаешь о моей семье, Дино, — Маль сжимает губы и оплетку руля, напрягается так, будто бы ему физически больно.       — Так расскажи мне.       — Зачем? — Такер проворачивает голову к нему, почти оскаливаясь. — Мы же Такеры, у нас нет проблем.       — Проблемы есть у всех. На потаскушке-Земле не существует ничего идеального.       — Удивлен, — хмыкает Маль и вновь закуривает сигарету.       — И чем же? — Дино оборачивается к нему, настраиваясь на разговор. Он пытается отвлечься чем бы то ни было, лишь бы мысли не возвращались к Люциферу.       — Тем, что ты не считаешь, что куча денег способна решить все проблемы. Мой отец — ебнутый наглухо тиран. Позапрошлой ночью, как только я вернулся с тусы, он попытался выбить из меня все дерьмо, а еще из моей матери и, как оказалось, Бонта, — Маль взглядывает в глаза Эванса, и не видит там ничего, что могло бы прекратить его чистосердечное. — Я вступился за свою семью и, скорее всего, останусь без гроша в кармане, хотя это он так думает. Ему больше нечем манипулировать, кроме как деньгами, именем Такеров и семейными связями, способными открыть любые двери.       Дино оцепенел: он сидит и слушает, как завороженный, боясь сделать вдох. И таким, как Такер, нужна поддержка. И он прав, в этом мире не бывает ничего идеального. Миллиарды на счетах не спасут тебя от тирана-отца и проблем в семье. И чем вообще помогут деньги? Да, Бонт и Маль ни в чем не нуждаются: деньги, брендовые шмотки, дорогое обучение — пожалуйста. Но отца бабло не заменит.       — Говард — гомофоб, недомужик с комплексом бога, не уважающий ни своих детей, ни жену. И да, слухи про Элеонор — правда. И теперь я ее, блядь, не виню, — Маль проводит по носу рукой и ухмыляется, махнув головой. До него будто бы только дошло, что произошло и как это отразится на их будущем. — Только Ости не досталось, но Ости была рождена, скорее всего, задолго до того, как он тронулся умом. Но я ее не виню, она и правда молодец, оправдала его завышенные ожидания. Но, сука, Бонт-то не виноват в том, кто он. А мама… а мама заслуживает большего, чем этот кусок дерьма. И мне плевать, будут у меня его деньги или нет, к ним… к семье он больше не подойдет, пока я жив.       — Бля-я-ядь, — выдыхает Дино. — У тебя и так проблем куча, а я еще тебя втянул в это все. Прости, Маль. И я тебе пиздец сочувствую. У меня классная семья, но по Люциферу знаю, что родители оставляют глубокие шрамы на сердцах детей. И мне действительно жаль, что ты столкнулся с… этим. Никто такого не заслуживает.       — Надеюсь, и отчим Люцифера пожалеет, что на свет родился. Меня люто трясет от всего этого, и я, Дино, на грани. Просто попрошу тебя не распространяться о моих проблемах, и спасибо, что выслушал.       — Ты помогаешь мне даже тогда, когда должен быть с семьей. Так что это меньшее, что я могу для тебя сделать.       — Спасибо, Эванс. Когда-нибудь я найду в себе силы поговорить об этом, но только не сейчас.       — Я понимаю, Маль, понимаю, — Дино вновь отворачивается к окну, похлопав Такера по плечу.       Он и действительно все понимает, ведь он половину жизни провел с Люцифером, и это вправду не лучшее время для откровений и долгих разговоров. Но Дино отвлекся, он начал прокручивать события, о коих поведал Маль, начал размышлять о собственной жизни и о том, что происходило, стал вспоминать хорошие и плохие моменты. И, в конце концов, почти смог успокоиться.

***

Einaudi: Experience — Ludovico Einaudi, Daniel Hope, I Virtuosi Italiani

            Люцифера почти не трогали за час или, может, два, с того момента, как Дэвид уехал в неизвестном направлении. Хотя «почти» можно истолковать по-разному. Просто Люцифер временами отключался и не чувствовал то, что с ним делал сообщник Дэвида. Ради прикола появилась парочка новый ран, молодому парню в кайф было оставлять порезы ржавым ножом-бабочкой на коже «демона». Может, завидно было, непонятно, а может, почувствовал капельку власти.       Удалось выяснить, что «работает» он за пару доз, что пообещал Дэвид после того, как они провернут делишки. И, кстати говоря, его зовут Чет, но на какой хуй Люци его имя — неизвестно. Он уже даже и не пытается сопротивляться, смирившись, да и уже почти ни черта не чувствует. Он не уверен, что даже если его спасут, то он сможет устоять на ногах. Под ним — лужа крови. Тело синее, запястья разодраны в кровь, лицо опухло и затянуло глаза гематомами. И самое хуевое в этой ситуации, что он думает, что заслужил. Что слишком долго мучил людей вокруг себя и сейчас расплачивается. Вновь его мысли транслировал диагноз.       — Ну, как вы тут, детишки? — прикрикивает Дэвид, войдя в ангар, но понятно — не один. С женщиной, пытающейся удрать что есть сил. По ее мычанию, матам и крикам — понятно, здесь она быть не хочет, но кто бы ее спрашивал.       Женщину тащат за волосы с дикой жестокостью, дергая, будто это туша со скотобойни. И вырваться, она могла лишь одним способом — содрать с себя заживо скальп, но реально ли это сделать человеку? Вряд ли.       — Оу, вижу ты еще не спишь, Люци-и, тогда встречай гостей, — пропевает Дэвид, ударив женщину по затылку, чтобы она перестала сопротивляться. И откидывает ее пинком к ногам «демона». — Какая милая встреча матери и сына. Теперь, думаю, разговор пройдет побыстрее, а то как-то подзаебала уже вся эта ебатория, домой хочется. Кстати, Чет, братан. Держи! — он кидает ему пакет с расфасованным белым порошком. — Нашел при ней, как и договаривались.       — С… спасибо, Дэв!.. — договорить он не успевает. Пуля рассекает воздух и попадает ровно в центр между густыми бровями. Парнишка, на вид лет девятнадцати, рухнул замертво, выпустив из пальцев пакет с порошком. Крик Кассандры заглушает все звуки, кровь теперь уже с трупа орошает тело Люцифера, смешавшись с его собственной. «Демон» даже не дёргается, он сосредоточен на женщине возле его ног, а может, он уже просто не в состоянии даже двинуть головой.       Теперь он рассмотрел Кассандру, и ничего, кроме отвращения и ненависти, в груди не проснулось. От брендовых шмоток и укладок не осталось и следа. Волосы скручены в колтун, под глазами залегли глубокие впадины, и весь ее вид напоминал скорее ходячий скелет. Сколько в ней, килограмм сорок? А когда-то она не смела надевать каблуки ниже тринадцати сантиметров, стабильно ходила к косметологу раз в месяц, тратила доллары тысячами, дабы купить новую сумку или какую-нибудь хрень по типу сережек. Однако даже при таком раскладе сын и муж ей все равно не всрались.       «Ну и хорошо тебе теперь живётся, тварь?», — думает Люцифер, оглядывая тело, что когда-то звал мамой.       — Не люблю делиться, — смеется Дэвид и, перешагнув тело Чета, забирает с его трупа маленький мешочек. Достав жгут из кармана, он ширяется, избавляя себя на некоторое время от ломки, в то же время лишая Люцифера и Кассандру последнего шанса на жизнь. — Вот теперь — пора. Что же ты, милая, плачешь? Смотри, тут твой сынишка, — Дэвид тычет пистолетом в висок Люцифера, заставляя его голову дрыгаться, словно кукольную.       «Туда-сюда, туда-сюда», а звериный оскал на его лице приобретал все более жуткую окраску. — Где мои деньги, стерва?! М? Хватит ныть, сука, отвечай! — Дэвид пинает ее в лицо, ломая нос, абсолютно не рассчитывая силу. Кассандра падает назад, зажав переносицу рукой, и отползает, в ужасе глядя то на подвешенного Люцифера, то на обезумевшего Дэвида.       — Не ту ты цель выбрал, Дэвид. Ей твой хуй всегда дороже был, так, может, стоило к нему пушку представить? — ухмыляется Люцифер, чуть приподнявшись на руках из последних сил.       — Тут ты прав, малец. С чего это я решил, что ты для нее что-то значишь. Тогда ты мне не нужен, получается? — он вновь приставляет пушку, теперь уже к горлу, будто бы взяв его на слабо.       — Стреляй, ублюдок.       — Не трогай его, прошу-у, — сквозь плачь слышится голос Кассандры.       — Ух ты, да ты что?! И это ты мне приказываешь, сучка? — Дэвид резко отходит от Люцифера и присаживается на корточки перед Кассандрой.       — Я сделаю с твоим мальцом что захочу. Я делал это всю его ебаную жизнь, и он не особо-то был против. Прямо подставлял задницу для моих утех, когда мне насрать на тебя было и куда-то понадобилось засунуть, прикидываешь? — он снова улыбается, снова вызывает у пасынка приступ тошноты, но наконец Люцифера рвет то ли от множественных ударов по голове, то ли от потери крови, то ли от ужаса прошлого. Он подается вперед как можно сильнее, почти разрывая свои запястья. От этого Дэвид начинает злиться, всё сильнее и сильнее. И вряд ли это злость, это самый настоящий гнев.       — Говори, сука, где деньги, или я закончу страдания твоего сына прямо сейчас, а следом и твои! Ты знаешь, Кэсс, мне это ничего не стоит, — шипит отчим Люцифера, держа его за волосы. — Хотя посмотри, на кого он похож, облеванный, жалкий, весь в крови. Может, и вправду нахуй твоего сынка, м? — Дэвид стреляет в воздух, отчего и Люцифер, и Кассандра вздрагивают. — ДАВАЙ, СУКА! ГОВОРИ! — он стреляет еще несколько раз, попутно ударив Люцифера по губам.       — Звони в полицию, быстрее, блядь! — шепотом говорит Такер, скрываясь в тени и наблюдая за всей картиной.       — Я… я звоню, звоню! — Эванс набирает номер 911 дрожащими пальцами, пытаясь не кричать от ужаса.       Чудо, что они его нашли. Чудо, что на повороте они встретили красный ржавый внедорожник и только чудо сейчас поможет выжить Люциферу. Маль заряжает пистолет и отдает его Эвансу на всякий случай, сам же перехватывает биту в другую руку и по шагу подвигается к трио. То, что они услышали, не укладывается в черепушке. Это немыслимо и ненормально, для объяснения этого даже нет метафор, ибо это просто невообразимо.       Вызов занял минуту, Грейс на той стороне телефонного разговора уверила в том, что ближайшая полицейская машина прибудет через девять минут, и Дино не стал слушать дальше. Он вышел из-за Маля и быстрым шагом направился к Люциферу, будто завороженный.       — Эванс, блядь! Эванс! — пытается остановить его Такер.       — ГОВОРИ, СУКА! — Дэвид снимает цепи с крюка, заставляя Люцифера упасть, как мешок, набитый потрохами, а потом он вновь пинает его острием ботинка под легкие, заставляя захлебываться собственной кровью.       Люцифер, лежа на бетонном полу, с последней крупицей сил пытается встать, игнорируя боль, которую не пережил бы любой другой человек. На чем еще держится его душа — непонятно. Но как только он поднимает заплывшие глаза и видит ярко-голубой свитер, так полюбившийся Дино в последнее время, расплывается в улыбке и наконец чувствует, что он в порядке, что он под защитой. И совершенно не замечает занесенный над его головой ботинок и пистолет.       Бам! — звучит громкий выстрел.       Падает тело.       Душа Люцифера своей тяжестью даже после смерти.       Эванс не выдержал — выстрелил. Не задумался ни на секунду, хотя никогда не держал в руке пистолет. Маль застывает, Кассандра отползает к стене, сдерживая визги. Люцифер, соскребая с себя тело Дэвида, неистово кричит. Поднимается на колени, пытаясь разглядеть Дино. Он все также стоял с вытянутыми руками, пытаясь унять дрожь в руках. Его лицо — в слезах, глаза красные, и почему-то Люциферу стало больно именно от того, что Дино вновь плачет из-за него.       Маль подбегает к «демону», подняв его с колен, он и сам-то не может выдавить и связать хотя бы двух слов. Он пытается — но просто не может, ему сил не хватает, впервые. Едва ли в этом куске мяса можно узнать его сокурсника, его друга. Только многочисленные изорванные ножом татуировки выдают в нем Люцифера.       — Тш-ш, — шепчет Денница. Похлопав Маля по плечу, он отходит от него. И из последних сил, ковыляя, почти не наступая на раненую ногу, тянет руки и идет к Дино, как светлячок на маяк, желая лишь крепких объятий. — Тш-ш, родной, — снова шепчет он, отодвигая и забирая пистолет себе.       — Лю… Люцифер, к… как же так, Л… Люцифер, я… я, — заикается Дино, сглатывая слезы, что так рьяно рвутся наружу, ему ужасно больно и страшно.       — Я знаю, я понимаю, — хрипит Люцифер. Он наклоняется, мягко столкнувшись с Дино лбами, и обнимает его за щеки, не выпуская из левой руки отобранный пистолет. — Родной, золотце мое, послушай, хорошо? — Люцифер поднимает голову, чтобы посмотреть в небесные глаза. — Хорошо, Дино? — Эванс кивает через силу, вцепившись в плечи Люци. — Ты всю жизнь меня защищал, пришла моя очередь. Не бойся ничего, я рядом, и вы спасли меня. Не бойся, ангел, я рядом. — сглотнув слюну, перемешанную с кровью, Люцифер целует Дино в щеку, прижав к себе что есть сил.       Для Дино этот поцелуй — глоток свежего воздуха, но, как только, раскрываются легкие, становится нестерпимо больно. Под его пальцами все еще сочится кровь, ведь на теле Люцифера нет живого места. И Дино больно, потому что ему больно. Ведь он клялся ему — тогда, лет четырнадцать назад, на пальчиках, — что будет делить с ним все. Так и получилось.       И ведь страдания вдохновляют больше, чем радость. Именно поэтому Люцифер прижимается к Дино как единственно верному спасению, он будто бы попал домой. И даже если бы Дэвид стоял сзади, приставив пушку к его затылку, вряд ли бы Люцифер выпустил Дино из своих объятий. И, скорее, он попросил бы перед смертью одного единственного — почувствовать сладкий, слегка приторный запах Дино и его крепкие руки на своих плечах, в цепях которых так уютно и комфортно. Совершенно точно — это бы стало его последним желанием.       — Все будет хорошо, я тебе обещаю, — Люцифер сжимает пистолет и, как слышит сирену, отступает на полшага, взяв Дино за руку. — Маль, вы скажите, что выстрелил я. Слышала меня, Кассандра? Дино здесь не причем.       — Люци! — выкрикивает Дино, сцепив их пальцы.       — Мне они поверят, будь уверен. Не твоя судьба — расплачиваться за мои грехи. Все будет хорошо, родной. Верь мне, — Люцифер пытается выдавить из себя улыбку, сжимая кисть Дино, но, в конце концов, он не бессмертен.       Организм, пытаясь хоть как-то выжить, отключает его из этого мира. Люцифер падает, так и не выпустив из ладоней пистолет. Теперь возле него собрались все трое. Мать, что всю жизнь ненавидела его. Маль, что еще каких-то пару месяцев назад был больше врагом, чем верным другом. И Дино, который часть его самого, без которого он не живет, а существует. Все они — в ужасе, почти в панике. Такер держит его за голову, Кассандра плачет, осознавая все, что было еще задолго до событий, а Дино просто молит бога о еще одном шансе для Люцифера, даже в обмен на его жизнь.       А последнее желание Люцифера — чтобы с Эвансом все было хорошо и чтобы слезы высохли на его щеках.

Есть такая легенда — о птице, что поет лишь один раз за всю свою жизнь, но зато прекраснее всех на свете. Однажды она покидает свое гнездо и летит искать куст терновника, и не успокоится, пока не найдет. Среди колючих ветвей запевает она песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип. И, возвышаясь над несказанной мукой, так поет, умирая, что этой ликующей песне позавидовали и жаворонок, и соловей. Единственная, несравненная песнь, и достается она ценою жизни. Но весь мир замирает, прислушиваясь, и сам Бог улыбается в небесах. Ибо все лучшее покупается лишь ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда.

— Коллин Маккалоу.