Отдел магического правопорядка

Видя, что, несмотря на все подаваемые ей знаки, Гарри по-прежнему так и не шелохнулся, Гермиона вскочила на ноги и, схватив друга за шиворот, практически вытолкала его из допросной. На глазах у Фоули Гарри не предпринял ни малейшей попытки этому воспротивится, однако стоило им оказаться за дверью, как он тут же резко высвободился. — Да пусти ты!.. Что у тебя? Давай по-быстрому, мы с ним еще не закончили! — Гарри, если Сам-Знаешь-Кто вернулся, то ты его цель номер один! — с нажимом произнесла Гермиона. Однако Гарри ее слова, казалось, не слишком встревожили. — Ну да. И? — фыркнул он. — Волдеморт не дает мне покоя всю мою сознательную жизнь. Последние семь лет он пропадал бог знает где. Так что ничего не поменялось. — Все это, конечно, здорово, но раз теперь мы знаем, что он где-то рядом… Ведь у тебя теперь семья, Гарри! — продолжала настаивать она. — Насколько надежны установленные на ваш дом защитные чары? — С чарами все в порядке… — Она права, Поттер, — подал голос вальяжно развалившийся на стуле Бен. — Сейчас самое время проверить, как поживает ваш Хранитель Тайны, если таковой имеется, или же обзавестись новым, чтобы защитить свою семью. Стиснув зубы, Гарри неприязненно на него зыркнул, но Бен в ответ на это лишь расплылся в милой улыбке. Взгляд Гарри заметался между ней и Дженкинсом, и Гермиона была почти уверена, что друг, не удержавшись, сейчас разразится в адрес Бена очередной обличительной речью… Но этого не произошло. Возможно, сказалась усталость после проведенной на ногах ночи, а возможно, это мысль о семье подействовала на него отрезвляюще. Но как бы то ни было, Гарри ограничился лишь тем, что с несвойственным ему смиренным видом сдержанно кивнул Бену и Гермионе, а затем развернулся и вышел. Когда дверь за ним затворилась и они с Гермионой остались вдвоем, Бен устало вздохнул и со слабой ободряющей улыбкой спросил: — Ты же не против закончить допрос Фоули в одиночку? — Да без проблем, — ответила она. — Он кажется довольно безобидным. — Можешь посулить ему все, что только его душе будет угодно. Если ему так хочется поселиться в КПЗ, то, как по мне, не стоит ему в этом отказывать. Согласно кивнув, Гермиона направилась обратно в допросную.

***

Объятый страхом за свою жизнь Фоули согласился полностью сотрудничать со следствием и помочь вывести их как на Эврарда, так и на Карригана в обмен на твердые гарантии того, что ему в обозримом будущем не придется покинуть пределов министерского изолятора временного содержания. Вторая половина его допроса прошла настолько гладко и споро, что у Гермионы под конец даже закралась мысль о том, что, возможно, ее истинное призвание — это карьера следователя. Вернувшись в смежную комнату, она тут же отметила про себя написанную на лице Бена крайнюю степень довольства. При виде Гермионы он потянулся и, расслабленно откинувшись на спинку стула, радостно сказал: — А мы сегодня успели неплохо продвинуться. Учитывая, что еще только утро. — Да уж, — согласилась Гермиона, и хотя ей до сих пор было несколько не по себе при мысли о возвращении Волдеморта в страну, самое главное в этом всем было то, дело в кои-то веки сдвинулось с мертвой точки. Смутное ощущение, что они бесконечно топчутся на месте, наконец-то исчезло. — Ты отлично потрудилась там в допросной. Гермиона покачала головой: — Он рассказал бы то же самое любому… Бен поднял руку, призывая ее остановиться: — Просто прими комплимент. Для скромности еще несколько рановато, не находишь? — бросив взгляд на свои наручные часы, сказал он. — Как по мне, этим утром мы уже сделали предостаточно. Не хочешь чего-нибудь перекусить? До начала рабочего дня и прихода остальных остается еще добрых пара часов, и делать нам все равно пока что больше нечего. — Разве ты не хочешь успеть хоть немного поспать? — нахмурившись, спросила Гермиона. Бен пожал плечами. — Мы все равно уже на ногах, не так ли? — А что насчет Фоули? — Пусть посидит какое-то время в допросной. Он же сам просил, чтобы мы его не выпускали, — лишь отмахнулся Бен и достал из кармана пиджака маленькую записную книжку. Что-то быстро в ней черкнув, он вырвал листок с написанным и небрежно швырнул его в сторону двери. Сложившись прямо в воздухе в маленький самолетик, записка вылетела в коридор, и буквально минуту спустя в дверь просунулась голова одного из охранников. — О, Альберт, не могли бы вы оказать нам услугу и какое-то время присмотреть за мистером Фоули? — обратился к нему Бен. — Максимум пару часов, не более. Охранник кивнул и вошел в комнату. — Ну что, — произнес Бен, поднимаясь на ноги, — идем? — приглашающе кивнул он на дверь. Гермиона нервно сцепила пальцы. Она знала, что ей не следовало этого делать, что ничего хорошего из этого не выйдет, однако… это была более заманчивая перспектива по сравнению с тем, чтобы снова возвращаться одной в опустевший дом. К тому же она просто умирала от голода, к которому примешивалась еще и острая утренняя потребность в кофеине… Она последовала за Беном. — Куда мы? — спросила она, прикрывая рукой зевок. — В Косом переулке есть одно круглосуточное кафе. Входит в топ моих любимых мест. — Звучит как то, что надо. В без малого четыре часа утра конкуренция за лифты была ожидаемо ниже, чем в дневное время, так что долго ждать им не пришлось. Ехали в неловком молчании, и утомленно прислонившаяся к стене кабины Гермиона позволила себе на какое-то время чуть прикрыть глаза. По счастью, то ли, потому что время было еще ни свет ни заря, то ли у нее в лице было что-то, красноречивее любых слов говорившее, что прямо сейчас ее лучше не трогать, но в течение всего подъема Бен так и не попытался сделать ничего хоть сколько-нибудь предосудительного. Всю дорогу до зоны, откуда в Министерстве можно было аппарировать, на сердце у Гермионы было более-менее спокойно. Вплоть до того момента, пока Бен не обернулся и с невинной улыбкой не протянул ей руку. Наградив его в ответ грозным взглядом, в котором отчетливо читалось предупреждение, она все же вложила свою руку в его. Ладонь Бена была теплой и большой, так что ее собственная буквально в ней утонула, а его хватка, казалось, источала уверенность и спокойствие. Это было… приятно. Он улыбнулся ей с высоты своего роста так, словно прочел ее мысли и полностью их разделял, а затем легким ласкающим движением провел большим пальцем по ее костяшкам. Крутанувшись на месте, он увлек Гермиону за собой в тиски трансгрессии прежде, чем она успела открыть рот и устроить ему разнос. — А ну перестань! — резко вырывая руку, вскипела Гермиона, стоило им материализоваться на новом месте. Он ухмыльнулся. — У тебя такие нежные руки, — с подчеркнуто многозначительным видом заметил он. — Такая мягкая кожа. Хмуро воззрившись на него исподлобья, Гермиона быстро сунула обе руки в карманы: — Сказать тебе марку моего крема? — прорычала она. — Возможно, — негромко отозвался Бен с неприкрытым весельем в глазах и двинулся вперед, указывая дорогу. Как оказалось, они аппарировали в самый конец Косого переулка, в этот час пустынного и погруженного во тьму. Единственными источниками света были редкие фонари, располагавшиеся вдоль магазинных витрин. Бен остановился перед небольшим кафе, в чьих окнах, несмотря на ранний час, уже горел свет. Сделав в сторону Гермионы приглашающий жест, он отворил перед ней дверь — раздался звон дверного колокольчика — и сказал: — После тебя. На первый взгляд кафе выглядело очень милым, — эдакое идеальное местечко для романтических свиданий — и Гермиона уже была готова пожалеть о том, что позволила уговорить себя прийти сюда в принципе… Однако тут до ее обоняния долетел соблазнительный запах тостов, побуждая почти машинально сделать шаг вперед. Помимо них с Беном, внутри оказалось лишь двое: невысокая женщина за барной стойкой, кивнувшая им в знак приветствия, да какой-то весь закутанный в мантию мужчина, сидевший в углу над тарелкой со своим завтраком. — Садитесь, где хотите, мои дорогие, — с теплой улыбкой обратилась к ним женщина. — Чем мне вас угостить? — Пожалуйста, два латте. Спасибо, Хельга, — ответил за них обоих Бен, направляясь к одному из столиков на двоих у самого окна. Когда каждый из них опустился на свой стул, зарождавшееся у Гермионы чувство неловкости только лишь усилилось. Она решительно не могла отделаться от ощущения, что делает что-то, чего делать вовсе не следует. Столик сам по себе оказался крошечным, в результате чего они с Беном были вынуждены сидеть куда ближе друг к другу, чем ей того хотелось бы. А еще эта ваза с цветами… Здешняя атмосфера однозначно была просто создана для свиданий. Но… ведь они пришли сюда вместе чисто по-дружески, верно? Они почти всю ночь провели на ногах. Им было необходимо где-то перекусить. Не морить же ей теперь себя голодом, а потому, изо всех сил стараясь игнорировать снедавшие ее изнутри угрызения совести, Гермиона лишь еще сильнее вжалась в спинку стула. Что же до Бена, то его окружавшая обстановка, казалось, нисколько не смущала. — Если Фоули нам поможет, — негромко начал он, облокачиваясь на стол. — Если, благодаря ему, у нас получится задержать хотя бы Карригана, это… — … позволит распутать разом все дело, — закончила за него Гермиона. — Если либо Эврард, либо Карриган помогут нам выйти на Сам-Знаешь-Кого, или же, по крайне мере, добиться от него хоть какой-то ответной реакции, то, полагаю, наше дело на этом будет сделано. Даже если все, чего в итоге нам удастся добиться, — это просто вынудить Сам-Знаешь-Кого после стольких лет снова хоть как-то активизироваться. Это уже будет гораздо больше, чем от нас ждет Министерство. Бен согласно кивнул, с задумчивым видом барабаня пальцами по столу: — А что мы будем делать, если он на самом деле вдруг снова развернет активные действия? — Мы, конечно же, постараемся сделать все возможное, чтобы схватить его и арестовать, но… Министерство тщетно пытается это сделать вот уже не одно десятилетие, — ответила Гермиона. — Так что с куда большей долей вероятности все, что мы сможем — это предупредить общество о возможной опасности и попытаться помешать этому новому противоборству с ним перерасти в очередную полномасштабную войну. — Возможно, прежде я бы с тобой и согласился. Однако теперь у Министерства есть команда мечты в лице нас с тобой, — заметил Бен с лукавой улыбкой, от которой ее сердце забилось чуть быстрее. — Что бы ты сделала дальше? Если нам, всему наперекор, каким-то образом все же удастся превзойти их ожидания и схватить Сама-Знаешь-Кого? Гермиона задумалась. — Полагаю… я бы заставила его предстать перед судом Визенгамота, официально выдвинув против него обвинения в терроризме, убийствах, преступлениях против человечества — в общем, полный набор. Я бы дала ему пожизненное, лишив его возможности колдовать. Может, в Азкабане до него наконец дойдет, что в жизни есть вещи похуже смерти. Бен нахмурился. — И все? — уточнил он. — То есть, ты бы просто… заперла его в тюрьме? Гермиона пожала плечами. — Ну, я не уверена, что до этого и впрямь когда-нибудь дойдет. Даже если Министерство все же сумеет загнать его в угол, я очень сомневаюсь, что им удастся его задержать. Он, скорее, предпочтет умереть, нежели быть арестованным. Но если вдруг я ошибаюсь… то, единственное, что нам остается, — это те меры, которые я уже назвала. — В твоих глазах, для свершения правосудия этого будет достаточно? — спросил он. — После всего, через что тебе пришлось пройти по его вине? — Ну, разумеется, этого будет недостаточно, чтобы в полной мере свести с ним счеты за все его прегрешения. Однако есть черта, переступать которую не стоит ни при каких условиях. Иначе, чем мы будем лучше него самого? — ответила Гермиона и прибавила: — А как бы с ним поступил ты? Бен открыл было рот, однако ответить ему помешало появление Хельги, принесшей им их кофе и меню. Поблагодарив ее, Гермиона немедленно обхватила свою чашку руками в надежде их согреть. — Что ж, — произнес Бен, дождавшись пока официантка окончательно удалится. — Думаю, будет лучше пока не забегать вперед. Посмотрим сперва, что нам даст Фоули. Предлагаю собрать пару команд и посмотреть, сможем ли мы наконец изловить нашего неуловимого Эврарда. И если нет, переключимся на Карригана и посмотрим, удастся ли нам выманить Эврарда с его помощью. — О-о-о, неужели? Я не ослышалась? — расплылась в ехидной улыбке Гермиона. — Ты, кажется, сказал: «собрать пару команд»? Ты что, собираешься следовать правилам? Совсем на тебя не похоже. Он криво усмехнулся: — Должно быть, это сказывается твое положительное влияние. Насмешливо фыркнув в ответ, Гермиона отхлебнула свой кофе и прикрыла глаза, разве что не застонав от наслаждения. Идеально. То, что ей сейчас было нужно. Сделав для верности еще один большой глоток, она опустила чашку на стол и неожиданно поймала на себе его пристальный взгляд. — Ты выглядишь просто чудесно в этот утренний час, — тихо сказал он. — Заспанная, с нечесаными волосами и одетая в первое, что мне в темноте подвернулось под руку? Она сказала это в шутку, однако он не только не рассмеялся, но даже и не улыбнулся. Вместо этого он со всей серьезностью отрезал: — Да. Этого односложного ответа оказалось достаточно, чтобы мгновенно привести Гермиону в чувство. — Прекрати. Бен вздохнул. — Ладно, хорошо, — устало сказал он, откидываясь на спинку стула. — Я знаю… и прошу прощения. Я просто… неважно. Гермиона опустила взгляд на свои пальцы, теребившие салфетку. Он снова норовил перевести их в разговор в опасное русло, но все и так уже было слишком запутанно. День еще только-только начинался, и все, чего ей хотелось — это сделать вид, будто ничего не происходит; притвориться, что он ничего не говорил, что между ними никогда и ничего не было и быть не может. Ее полностью устраивало и дальше продолжать прятать голову в песок. И тем не менее… — Ты просто что? — тихо спросила она. Бен долго в задумчивости на нее смотрел. Они сидели так близко друг к другу, что Гермиона могла наконец без труда разглядеть его лицо в мельчайших деталях: легкую щетину, успевшую со вчерашнего утра тронуть его щеки, первые возрастные морщинки, глубину его карих глаз… — У меня такое ощущение, что мы с тобой часто оказываемся на одной волне, понимаешь? — наконец заговорил он. — И полагаю, что… я ощущаю невольное притяжение. К тебе. Это так ново и приятно, быть рядом с кем-то, кто понимает тебя с полуслова, кому не нужно все разжевывать. Гермиона отвела взгляд, чувствуя, как в груди разливается тепло, а уголки ее губ сами собой приподнимаются в едва заметной, предательской улыбке. — Я знаю, что ты чувствуешь то же самое, — так и не дождавшись ее ответа, продолжил он, наклоняясь к ней через стол еще ближе. — Я вижу, как ты разговариваешь с остальными коллегами. Да даже с Поттером. Ты всегда на несколько шагов впереди них. Наверное, это ужасно утомительно, и я уверен, что мистер Уизли в этом плане нисколько не… — Ты ничего не знаешь о наших с ним отношениях, — оборвала его на полуслове Гермиона. — Да. Да, ты права, не знаю, — согласился он. — Однако я точно знаю, что я не единственный за этим столом, кому знакомо то, что я описал. Устало прикрыв веки, Гермиона потерла уголки глаз, а затем, оставив свой кофе на столе недопитым, поднялась на ноги. Пустой желудок неожиданно стал наименьшей из ее проблем. Лучшим способом, — единственным известным ей способом — хоть как-то совладать с ним и всей этой ситуацией было уйти. Быстрым шагом она направилась к выходу. Прохладный утренний воздух обжег лицо, еще больше распаляя горевший на ее щеках густой румянец. Гермиона торопливо зашагала по улице в том направлении, откуда они пришли. Какого черта она вообще согласилась с ним пойти? И на что она только рассчитывала? Услышав позади дребезжание дверного колокольчика, Гермиона ускорила шаг. — Грейнджер! — крикнул ей вслед Бен. — Грейнджер! Да будет тебе! Мы ведь даже толком не поели. Гермиона не обратила на его призывы ни малейшего внимания и, заслышав его приближающиеся шаги, перешла на легкий бег. Даже не имея четкого представления о том, куда именно она направляется, Гермиона все равно продолжала бежать, куда глаза глядят. Где-то позади Бен, не удержавшись, издал полный раздражения и досады стон, а затем Гермиону вдруг резко схватили за руку, вынуждая остановится. — Да перестань ты убегать! — Я вовсе не… — начала было она, однако затем передумала: — Ты хоть представляешь, в какое неловкое положение ты меня ставишь?! — Мне, знаешь ли, тоже непросто. — О-о-о, да кому какое дело до тебя?! — рявкнула Гермиона. — Ведь из нас двоих в браке состою именно я! Ты не можешь просто взять и… — В несчастливом браке. — Тебе это не известно! — Это общеизвестный факт! Да даже чертов «Ведьмин досуг» — и тот в курсе! Гермиона не нашлась, что на это ответить, потому как… что тут скажешь? Это была правда. У колонок сплетен их с Роном пара пользовалась почти такой же популярностью, что и Гарри. И в тех редких случаях, когда газетчики переставали судачить насчет ее возможной беременности, они, как правило, принимались разглагольствовать на тему прочности ее с Роном брака как такового. «Конец школьной любви: шокирующее объявление Рона и Гермионы Уизли о расставании По словам близких к паре источников, брак висит на волоске» «Смутное время для Золотой Пары: подробности их бурных отношений» — Слушай, я… Я знаю, что это непросто, — сказал Бен. — Я знаю, что тебе, должно быть, очень тяжело, но… почему ты так упорно выбираешь быть несчастной? Почувствовав, что еще немного — и у нее задрожит подбородок, Гермиона резко тряхнула волосами и вновь зашагала прочь от Бена. — Да твою ж мать… — донеслось до ее слуха его бормотание. — Ну перестань! Мы не можем и дальше просто делать вид, что ничего не происходит! Ты можешь просто со мной поговорить? Свернув за первый попавшийся угол, Гермиона оказалась в одном из боковых ответвлений Косого переулка: — Нам не о чем с тобой разгова… — она осеклась, вновь почувствовав на своей руке его хватку. Резко притянув Гермиону к себе и не обращая внимание на вырвавшийся у нее при этом сдавленный вопль, Бен с силой впечатал ее спиной в холодную стену ближайшего здания, и, прежде чем Гермиона успела каким-либо образом выразить свое несогласие, обхватил ее лицо обеими руками и накрыл ее губы поцелуем. В отличие от первого, в этом поцелуе не было нежности. Ни капли. На этот раз это был его способ донести до нее свою точку зрения, выразить все то, что она не позволяла ему высказать. Этот поцелуй был злым, порывистым, немного алчным, и под его натиском каменная кладка до боли впивалась ей в затылок. Однако невзирая на то, что Гермиона прекрасно осознавала все происходящее, кольцо его объятий, его тело, плотно прижатое к ее собственному, его запах, его вкус — все эти ощущения внезапно обрушились на нее, точно бурный поток, заполоняя душу. Несмотря на предрассветный холод, он сам, казалось, источал тепло и надежность, и она поняла, что растворяется в них, растворяется в нем. Вцепившись в его запястья, Гермиона притянула его к себе еще ближе, отвечая на поцелуй. Из горла Бена вырвался низкий рык, когда она слегка прихватила зубами его нижнюю губу, и Гермиону всю точно обдало жаром. Она хотела слышать этот звук снова и снова, хотела подстегнуть его к большему, хотела познать его, подобно тому, как он сам в эту минуту познавал ее, но… Эта осознание невольно подействовало на нее отрезвляюще. Что она творит? Однако Бен неожиданно опередил ее, отстранившись первым. — И правда, — прошептал он, все еще обжигая ее губы своим дыханием. — Совершенно не о чем. Он сделал несколько шагов назад, разрывая их физический контакт, отчего сердце Гермионы неприятно кольнуло сожалением. — Я собираюсь ненадолго заскочить к себе домой, — устало сказал ей Бен. — Хочу принять душ и немного поспать. Советую тебе сделать то же самое. И не дожидаясь ее ответа, он резко крутанулся на месте и трансгрессировал. Оставшись в одиночестве, Гермиона поежилась от внезапно охватившего ее озноба. Как можно плотнее закутавшись в мантию, она еще какое-то время продолжала отстраненно смотреть на то место, где только что стоял Бен. Несмотря на обжигавший кожу пронизывающий ветер, охватившая ее дрожь не имела ничего общего с утренней стужей.

***

Вопреки совету Дженкинса, Гермиона не стала даже пытаться успеть вздремнуть до начала рабочего дня. Вместо этого она направилась обратно в Министерство, намеренно отдав предпочтение входу для посетителей в надежде, что небольшая прогулка поможет ей хотя бы немного привести свои мысли в порядок. Ей больше не было оправданий. В первый раз она еще могла хоть как-то убедить себя, что их с Беном поцелуй ничего не значил, что это была лишь минутная слабость, ошибка. Однако сейчас… она сама поцеловала его в ответ, и мало того — ей это понравилось. Она всецело отдавала себе отчет в своих действиях, как и в том, что они потенциально могут ранить Рона. И тем не менее она все же это сделала. И что еще хуже… ей хотелось сделать это снова. А потом снова, снова и снова. Не замедляя шаг, Гермиона в смятении провела рукой по волосам. Она бы дорого дала, чтобы отмотать назад события всей прошлой недели. Все это было ужасно несправедливо по отношению к Рону. Даже если они с ним вновь съедутся, даже если это время, проведенное порознь, поможет снизить накал страстей в большей части их конфликтов, она была абсолютно уверена, что в случае этой конкретной проблемы подобного не случится. И проблема заключалась даже не в том, хотела ли она быть с Беном или нет, а в том, что она, получается, в принципе, изначально была готова засматриваться на других мужчин. Все дело было в том, что то притяжение, которое она испытывала к Бену, было совершенно не похоже на ее чувства к Рону; в том, что в случае последнего это непреодолимое влечение полностью отсутствовало. Это все было просто ужасно несправедливо. Но… ведь если она расстанется с Роном, то это будет означать не только разрыв между ними двумя. Их расставание будет означать разрыв со всей ее семьей. Хотя время от времени Гермиона и поддерживала связь с некоторыми из своих школьных друзей, вроде Невилла, Полумны, Симуса и Хагрида, почти все ее близкие друзья в волшебном мире на данном этапе так или иначе принадлежали к семейству Уизли. Нет, у нее, разумеется, имелась пара приятелей из Министерства. Однако ни с кем из них она не была особенно близка. Джинни, конечно же, не простит ей, если она решит бросить ее брата. А Гарри… Насчет него Гермиона не была уверена до конца. Он был ее лучшим другом и в прошлом, когда она и Рон ссорились, всегда старался поддерживать их обоих, но это всегда только лишь еще больше все усугубляло. Предугадать, какую позицию Гарри займет в случае, если ее дружбе с Роном вдруг окончательно и бесповоротно придет конец, было сложно. Особенно учитывая, что теперь он был женат на Джинни. К тому же, она любила Рона. Любила же?