Бесконечная боль

      Я лежала на диване в одном нижнем белье держа в пальцах сигарету. Повязки на моих порезах по всему телу пропитались кровью, даже почти не больно. Джун молча вдыхал запах моих волос. Пока не спешит снова перевязывать открывшиеся раны, чему я очень рада.       Сигаретный дым окутывал нас, создавая завесу тайны в полумраке комнаты. Его глаза скользнули по моим, немного спутанным, волосам, и он глубоко вдохнул, наслаждаясь запахом.       — Ты в порядке?       — Наверно… в жизни так давно не было порядка, что я его не помню — задумчиво смотрю в потолок.       Ёнджун грустно улыбнулся — жизнь могла быть жестокой, и моя беспорядочность была ее отражением. Он сжал мою ладонь пытаясь обеспечить хотя бы кусочек спокойствия.       — Я знаю… — тихо ответил, голос наполнился сочувствием — Но я здесь… Сейчас.       Он взял сигарету из моей руки, поднес её к своим губам, делая затяжку и выдыхая клубящийся дым. Не дав ему выпустить всё, целую его, вдыхая прямо изо рта. Джун застыл, от меня можно всякого ожидать, но никогда не знаешь чего. Его глаза закрылись, и он ответил на поцелуй, тихо хмыкнул, когда вдохнул воздух, смешанный с сигаретным, ядовитым. Его свободная рука нежно провела по моей спине, притягивая ближе.       Я тянусь за новой сигаретой, ведь эту у меня отобрали, он поднес зажигалку.       — Нравятся двойные затяжки?       Ёнджун снова нежно прикоснулся губами к моим, крадя пар. Он тихо хмыкнул, когда вдохнул от меня воздух, наслаждаясь смесью нашего дыхания и сигаретного дыма между ними. Никотин наполняет легкие.       — Как себя чувствуешь? — мой вполне обычно вопрос во вполне необычной ситуации. Он нежно улыбнулся, проведя пальцами по моей щеке.       — Как никогда раньше. — тихо ответил, прижимая ближе к своей груди, провел пальцами по спине, успокаивая прикосновением.       Закуриваю смотря в потолок. Тело затекло и ноет. Привстаю чтобы размяться, с моей болезненной худобой, наверно, выглядит просто ужасно. Кожа стягивает кости, от сгибания вены просматриваются еще отчётливее. Кровь на бинтах засохла и прилипла, отдаваясь дискомфортом в каждом движении.       Джун не мог отвести взгляд — тощее измученное тело мало у кого вызывало что-то кроме отвращения. Он сглотнул когда увидел темную кровь, взял за руки, аккуратно проводя большими пальцами по кистям.       — Ли́са? — мало кто называет меня так.       — Да? — спрашиваю будничным тоном.       Джун вздохнул качая головой, нежно прикоснулся к груди, чувствуя, как сильно бьется моё сердце.       — Эти порезы… Тебе не больно каждый раз, когда ты двигаешься? — рука переместилась на спину, где был сине-зелёный синяк. Падать с кровати от кошмаров не слишком приятно. — Не больно, когда я трогаю здесь?       — Почти нет, — выдаю улыбку, но получается вымученно — Я привыкла уже.       Слышу повторное иронизированное:       — «Почти нет». Это не значит, что тебе не больно.       — Зануда.       Он тихо хмыкнул в висок качая головой. Джун отодвинул меня от своей груди чтобы заглянуть в глаза, обхватил руками тонкий силуэт.       — По-твоему это скучно? — пальцы провели вдоль бедер, — Мне больно от того, какая ты… —измученная, он так и не договорил.       Закатываю глаза, я стала делать это слишком часто когда Джун рядом.       — Выглядишь как скелет. — прозвучало даже как-то обиженно.       — Спасибо — ответ в тон ему, но выходит слишком спокойно. Ни один анорексик не скажет вслух, что самой грубый комментарий о худощавости желаннее оргазма.       Он сел позади на край дивана, притягивая меня ближе к своей груди. Я облокотилась на него сидя спиной, вытянула руки на коленях. Одежды все еще не было. Руки снова опустились на бедра.       — Твой вес… ты точно ешь?       — Перестань. — раздражаюсь, но стараюсь отвечать спокойно.       Ёнджун сжал меня в своих объятиях, чувствуя мою перемену настроения, прижался губами к плечу целуя кожу, произнес тихо над ухом. — Я знаю, что ты ненавидишь эту тему… Но, пожалуйста, скажи, ты хотя бы немного ешь?       — Если ты не перестанешь, я буду курить пока не усну от никотиновой комы. — тянусь за новой сигаретой, это точно была угроза.       — Лиса… — он перехватил несчастную сигарету, откладывая ее в сторону. — Я просто беспокоюсь за тебя…       Закатываю глаза, в который раз? Откидываю голову, как раз прямо на его плечо, — А-а-а… — что-что, а возмущаться я умею.       Джун тихо засмеялся, губы нежно коснулись ключицы.       — Ли-са… — он промурлыкал мое имя, растягивая на слоги, нежно покусывая кожу на плече.       — Не пытайся меня задобрить, — тихо шиплю от действий его зубов. — Сам оставляешь на мне следы, а мне запрещаешь.       Джун тихо засмеялся в мой кадык.       — Я знаю… — продолжил оставлять свои метки вдоль шеи и ключицы, прикусывает кожу между зубами чтобы оставить больше багровых следов. — Кто-то же должен доказать, что ты моя.       Недоверчиво приподнимаю бровь:       — А я твоя? — мы никогда не поднимали тему наших отношений. Джун продолжал терзать мою шею, а я тихо шипеть. — И когда ты собирался сказать мне?       — Когда ты перестанешь называть меня занудой. — выдохнул, находя новое место.       — Значит, никогда? — отстраняюсь от его зубов. — Живого места не оставишь.       Начинаю шипеть уже громче:       — Сохранил мне жизнь чтобы добить самому?       Ёнджун протягивает ладонями по внешней стороне бёдер, притягивая меня к себе ближе.       — Сохранил твою жизнь, чтобы иметь возможность делать с тобой всё, что хочу.       — Как ужасно это звучит.       — Называешь ужасным, но ничего не делаешь, чтобы остановить меня. — он снова прикусил кожу уже на ключице, сколько сегодня на мне останется засосов?       Запускаю длинные ногти в его рёбра, как раз свободные от одежды, заставляя его скрючиться от щекотки. Пока моя бедная шея на свободе, иду к зеркалу. Там меня встретило подобие человека, или висельника. На шее и ключицах нет живого места, от движений все стягивает.       — Какой кошмар. — мой тон даже слишком будничный.       Джун хрипло прыснул. Подойдя ближе ко мне сзади, встал, нежно обхватил мою тонкую талию.       — Кошмар? Я бы назвал это идеальным. — глаза исследуют мое тело в отражении.       Окидываю себя взглядом. Синяки в некоторых местах уже жёлто-зеленые, гематомы проходят, порезов не видно под бинтами, хотя от окровавленных тряпок вид не лучше. На худощавых острых конечностях выглядит особенно неприятно, прямо живая анатомия. Картину завершает сине-фиолетовая шея, укусы расползаются по ключицам, некоторые достают до груди, когда он успел?       — Тогда мои раны должны быть в твоих глазах пределом совершенства.       Джун хмыкнул, кажется, уже в третий раз. Руки пробежались вдоль рёбер.       — В идеале, их бы вообще не было… — он целует заднюю часть шеи, снова оставляя маленький след на чувствительной коже. Да сколько можно?       — Перестань, мне больно.       Губы снова прикоснулись к уху, шепча:       — Кто сейчас зануда? — пальцы опустились на рёбра.       — Ах ты подлец! — пытаюсь вырваться из его захвата.       Он только продолжает, сильнее сжимая руки:       — Кто сейчас ведет себя как зануда? — ехидная улыбка застыла на лице.       — Я борюсь за свою шею!       — То, что твоих ключиц и шеи не видно за багровыми следами… — это твоя борьба? — как он умудряется говорить почти не переставая грызть меня?       Выкручиваюсь, пытаясь отстраниться:       — Мы терпим поражения, но нас не сломить. — меня и мою многострадальную шею. Слышу тихий смешок, его руки снова сжались вокруг талии, снова не давая мне ни на миллиметр отстраниться от него и зеркала. Смотрю, как в отражении он терзает мою шею. Несмотря на боль это выглядит так… горячо? Проступающая дорожка боли прерывается. Почувствовав мой взгляд, он перевел свое внимание с шеи на нас же, но с другой стороны. Хрипло усмехнулся когда мои губы приоткрылись.       — Тебе нравится то, что ты видишь, Лиса? — губы снова прилипли к шее, он не сводил взгляда.       — Нет. — слышу тихий смешок.       — Мы оба знаем, что ты говоришь неправду. — снова хочу запустить ногти его в ребра, но мою руку перехватывают, тонкое запястье заводят за спину.       — Что же ты хочешь сделать? Перегрызть всю шею перекрыв кровь в голову? — Джун хмыкнул покачивая головой, снова оставил пару укусов.       — Проще было бы сделать это. — голос стал хриплым. Вторая рука исследовала меня, поднимаясь от живота вдоль груди, останавливаясь на шее, чуть сильнее прижимая меня к себе. Когда на искусанной шее стягиваются пальцы чувствую легкость, нет кислорода, глаза закатываются. Он сжимает тонкое запястье моей руки, удерживая на месте, у зеркала, не давая даже шанс снова сбежать или вырваться, я и не пытаюсь.       — Ну-ну, не теряй голову. — когда пальцы чуть ослабевают делаю вдох.       Губы приблизились недалеко от подбородка, на этот раз лишь целуя. Рука все еще на моей шее, показывая — если снова дернусь, останусь без воздуха, что звучит заманчиво…       Вижу улыбку от осознания как его действия на меня повлияли. Я пытаюсь высвободить руку за спиной, за это горло снова сжимают перекрывая доступ к жизни. В глазах темнеет, облокачиваюсь назад, прижимаясь к нему, наверно, в зеркале, напротив которого мы стояли это выглядело очень пошло. Ёнджун хрипло выдохнул, чувствуя как я приклеиваюсь к его груди когда он усиливает хватку на шее.       — Вот так, хорошая девочка. — зубы снова находят излюбленное место, взгляд только на отражении.       Я даже не чувствую как он снова меня кусает, лишь сдавливающее чувство в горле, освобождение, трусь об него головой, как кошка, но выходит слишком слабо. Из-за сильного изгиба в шее горло сдавливает, я самостоятельно перекрываю себе кислород. Его вторая рука оглаживает поясницу, перемещается к талии, чуть прижимая.       — Видишь? Ты можешь быть послушной, когда тебе это нужно.       Даже не замечаю, что моя рука освободилась, не пытаюсь сопротивляться, думаю только о его руке, контролирующей мою жизнь сейчас.       По взгляду Джуна читалось — ему явно нравится насколько спокойной и покорной я вдруг стала, как будто забыв про всю ту дерзость, которую он имел удовольствие видеть каждый день. Пальцы уже были на бедре, пробираясь к внутренней стороне. С отражения перевожу взгляд на него, пытаюсь сделать вдох, но выходит только сдавленный хрип. Я заметила усмешку? Или мне показалось?       Губы коснулись уха:       — Ну что? Тебе снова нужен воздух?       Вместо ответа раздается хрип:       — Н-нет — голос срывается.       — Может мне подержать тебя так немного дольше, тебе бы это понравилось? — распалился жар над ухом.       От его дыхания проступают мурашки, рука движется по животу ниже, сдавленно выдыхаю:       — П-прошу.       Я бы даже услышала сдавленный вдох от его осознания как я могу просить, если бы... Если бы хоть на секунду перестала думать о скользящей все ниже руке.       — «Прошу»? Проще говоря, умоляешь?       Ёнджун хрипло усмехается от звука, когда я снова пытаюсь вдохнуть, но из рта вырывается тихий хрип, а не воздух, которого так не хватает. Теперь я осознала, что это такая же мелочь жизни, как и еда. Рука проникает под одежду между ног. В такой сдавливающей ситуации у меня даже получается издать стон, если моё полуобморочное кряхтение можно так назвать, но ему это, кажется, даже нравится.       — Тише, тише. — пальцы приблизились к чувствительному месту.       Слышу хриплый хохот. Моя рука ложится на его, ту что на шее. Неожиданно для него надавливаю сильнее.       Когда чувствую первый палец внутри хрипло зову, утыкаясь куда-то ему в шею. Он заходит глубже, позже добавляя второй. Безвольно цепляюсь за его руку на шее, теперь я не давлю, а лишь пытаюсь удержаться. Теряю землю из-под ног, я буквально вешу на нем. Голова ложится на его плечо, где шею сразу находят губы, исследуют тонкую ключицу. На этот раз нежно целуют. Я ничего не вижу и не слышу, лишь чувствую как его руки продолжают ломать меня. Дыхания нет, кислорода нет, только его пальцы внутри.       — Тссс, тише… Я знаю, знаю, — его явно забавляло отсутствие кислорода в моей грудной клетке. Только его пальцы, которые быстро входили и выходили, оставались единственной вещью, что я чувствовала.       Слишком клонит в сон. Сколько уже времени я безвольно цепляясь на крохи воздуха, когда Ёнджун немного ослабевает хватку? Это чувство, наверно, лучшая смерть — внутри все горит, а ты теряешь последние капли сознания и рассудка. Я хотела красиво простонать его имя, но лишь хриплю, прежде чем мои глаза закрываются.       — Нет, нет… Не отключайся, не сейчас. — подбородок взяли и повернули к себе.       Освободившимся горлом делаю делаю глубокий вдох, кровь приливает в голову вместе в эйфорией. Поворачиваюсь к Джуну, целую. Стону в поцелуй от действий его руки, все еще находящейся внутри. Он отвечает на поцелуй, пробует на вкус язык, прикусывает его сильнее. Тем не менее, пальцы ниже никто не останавливал.       Мои глаза снова закрываются, хотя я могу дышать. Издаю протяжный стон, ноги начали подкашиваться, наконец его рука останавливается.       — Легче, тише… спокойнее, спокойнее… — он поцеловал мою ключицу смотря на нас в зеркало. Мы стояли перед ним все это время? Я падаю на него, ноги не слушаются, в последний раз успеваю заглянуть в отражение. Джун берет меня на руки, потому что я не в силах стоять. Грудная клетка вздымается, я все еще пытаюсь отдышаться.       — Все в порядке, тише… — прижимаю голову к его груди, отдаленно слышу стук сердца. Закрываю глаза, чувствую только его тепло, прикосновения. Пальцы пробежались вдоль позвонков.

***

      Я не помню, как он положил меня на диван и лег рядом, прижимаюсь сильнее. Руки оглаживали проступающие сзади ребра. Я засыпаю… или теряю сознание? Долгая нехватка кислорода выбила последние силы у человека с постоянным дефицитом энергии. Зову его в бреду.              — Я здесь... Я здесь.       — П-пожалуйста, не отпускай, — утыкаюсь носом ему в шею, льну ближе, руки немного трясутся.       — Все хорошо… все хорошо, просто расслабься.       Проваливаюсь в сон в его объятиях, в один из своих кошмаров. Как и всегда дёргаюсь, кричу. По спине пробежались пальцы в попытке разбудить. Резко распахиваю глаза, выдыхаю когда вижу Ёнджуна.       — Эй, тише, тише, все в порядке, я здесь.       Холодный пот стал постоянным спутником пробуждения. Дыхание сбитое, по телу дрожь. Он продолжает:       — Это просто сон…       Просто сон. Много ли людей не могут забыть что видели, даже если это просто сон? Прикрываю глаза, прижимаюсь к нему пытаясь восстановить дыхание. Через время успокоившись, молчу, продолжая дышать им, запах пропитал все.       — Всё в порядке? Ты вспомнила что-то из своих снов? — в ответ продолжительное молчание, затем короткое:       — Да. — нужно сбить наваждение, с таким лучше всего справлялся никотин.       — Что именно?       — Нет, неважно.       Слышу недоверчивое:       — Уверена?       Я не отвечаю ему, присев, тянусь за сигаретой. Мою руку перехватили. Вопросительно смотрю на него.       — Нет, не нужно.       Игнорирую его, пытаюсь зажечь зажигалку.       — Серьезно? — он перехватывает тонкое запястье, отнимает необходимый предмет у меня. Встаю и иду к своей куртке за другой. Слышу шаги сзади, руки опускаются на талию, не дают уйти.       — Я хочу курить.       — Нет, ты не будешь курить, — он поворачивает меня к себе лицом отрезая доступ к куртке.       Паника нарастает. От никотиновой ломки хочется снова вспороть себе руки.       — Джун, пожалуйста.       Он изумился над моим «пожалуйста», как низко может пасть зависимый человек?       — Нет, ты справишься. Ты сможешь без сигарет.       Да что началось? С сегодняшнего утра ЗОЖ, о котором мне тоже не сказали? Меня начинает трясти, повторяю:       — Пожалуйста.       Вязкая жалость? Или он заметил, что это не просто утренний каприз? Что-то заставило уступить, может быть, мое спёртое дыхание и усиливающаяся дрожь.       — Хорошо, хорошо… — рука на талии ослабевает.       Взяв трясущимися руками сигареты и зажигалку выхожу в подъезд в одном белье, скатываюсь по стене.       Не думай о ноже, не думай, не думай. О… ноже, нет, нет, не думай, нет, не думай.              Ты справишься.       Не думай. Нужно лишь… избегать острых предметов и… никотин, много никотина.       Договорившись без слов об окончании нашего марафона здоровья Ёнджун выходит следом со своей пачкой в руках.       Он видит безжизненное тело с пустыми глазами, свернувшееся в клубок возле стены. Джун закусывает губу видя как я дрожу.       — Солнце, ты в порядке?       Он прерывает мой поток мыслей, выдаю лишь:       — Оставь меня, — он хотел что-то возразить, но у меня нет сил спорить, голос срывается. — Джун, пожалуйста.       Сердце свернулось в тугой узел. Он сел рядом, нежно приобнял, позволяя выдохнуть. Руки прижимают к своей груди.       — Все в порядке, тише... я рядом.       Меня трясет, я готова скулить.       — Дыши.       Нужна боль, я снова не справлюсь. Только боль, поможет, освободит, отпустит му́ку. Бросаю взгляд на бинт с едва ли зажившим глубоким порезом под ним. Последнее спасение.       — Сожми мою руку, пожалуйста, — под моим безумием он не сразу понял, замешкался. Помогаю своей рукой, надавливаю пока не проступают новые капли крови, раздираю рану ногтями пока дыхание не успокаивается.       — Расслабься... Теперь можешь отпустить свою руку.       Тяжело дышу, опускаю глаза. Я разодрала руку в мясо. Ёнджун прослеживает за моим взглядом.       — Черт… посмотри на меня, посмотри на меня, — оставшись без ответа продолжает — Серьезно?.. Серьезно, что с тобой такое? Он тихо вздохнул, нежно приподнимает мое запястье, осматривает сильные повреждения на тонкой коже руки. Отворачиваюсь, наконец закуриваю, пока кровь капает на пол.       — Чёрт, не двигайся.       Сижу и курю пока он уходит за чем-то, чем можно вытереть кровь и прижать к руке, дрожь отступает. Ничего кроме жгучей боли, наконец. Через пару минут он возвращается, садится снова передо мной, наконец промачивает тонкую кожу. Сижу молча пока он возится с рукой.       — Это все моя вина, — тихо пробормотал себе под нос.       Его слова вырывают меня из мыслей:       — Ч-что?       — Это из-за меня, если бы я не забрал твою зажигалку, просто дал тебе закурить... Этого бы не произошло снова, — он тихо вздохнул, наконец затягивая узел новой повязки.       — Думаю, это произошло бы в любом случае, — слышу его тихий вздох. — Я курю чтобы притупить боль, но ее нельзя заглушить.       — Ты можешь… можешь рассказать мне?       — Нет. — никому, никогда, только не снова.       — Прошу тебя, пожалуйста, — Джун тихо произнёс, кладя руку на мое колено. Он выглядит уязвимым. Повторяю чуть слабее:       — Н-нет.       — Пожалу…       — Я н-не хочу, — не даю ему договорить, голос дрожит.       Он просит снова, рука на колене заметно напрягается. Меня трясет, руки сжимаются в кулаки, только не снова… Не снова. Нет.       Он тревожно смотрит на меня. В глазах пустота и непонимание. Ногтями прожигаю ладони. Рука трясется когда я снова подвожу вторую, пальцы надавливают на порез.       Бесконечная пытка.