Через окно

      С чириканьем птиц начинался ещё один день. Прохладный, пахнущий выпечкой с кухни и благоуханием роз из окна. Шаги босых ног раздались в коридоре, затем остановились в дверном проеме кухни. Растрепанная макушка Роди просунулась внутрь комнаты, вдыхая приятный аромат.       Окно было открыто, впуская легкий прохладный ветер, а на подоконнике лежали лепестки роз. Шарбонно отвернулся от духовки, посмотрев на вошедшего, изрядно потрепанного сном мужчину. Его губы дрогнули в немой фразе «Почти готово».       Мягкий сероватый свет освещал кухню и луноликое лицо Винсента, который снова склонил голову, сосредоточившись на завтраке. После пожара в «La Gueule De Saturne» прошло два года, но старые раны так и не прошли. На правой стороне шеи Винсента теперь красовался заметный шрам. Кривые светлые линии, словно от лапы дикого животного. Из-за этого он постоянно носил одежду с высоким воротом, когда выходил из дома, и не важно, как на улице было бы жарко. Но дома скрывать его не было смысла.       Роди кивнул, давая понять что "услышал" его и не собирается отвлекать. Он развернулся и направился в гостиную, чтобы оттуда выйти на улицу, во двор.       Они сбежали. Далеко, на край Франции, туда где можно начать всё заново.       Ламори не понимал, что им командовало, когда он буквально убегал от ресторана с окровавленным Шарбонно на руках. Изначально он думал, что им двигала ненависть, но вскоре осознал, что это был животный страх. Чего именно он боялся, Роди так и не понял. Потерять Винсента, убить или что-то другое?       Он встряхнул головой, наслаждаясь приятной осенней прохладой. Каштаново-рыжие прядки упали на лицо, спутываясь порывами ветра. Его волосы немного отрасли, доставая до подбородка, но Роди не отстригал их, теперь пряча за ними отсутствие левого уха. Со временем он привык, также, как и Винсент привык к своим шрамам.       Это было тихое утро. Буквально, их дом был самым тихим местом в этой местности. И, вероятно, самым красивым. Садоводство, на удивление, у Ламори получалось лучше, чем готовка. Кусты роз цвели и благоухали, колючие лозы оплели несколько стен. Дом выглядел словно островок спокойствия, за городом, в уединении и тишине. Внутри всегда приятно, пахло либо цветами, либо свежеприготовленной едой.       Роди слабо улыбнулся, понимая, что их дом буквально логово двух психопатов. Они чуть не убили друг друга, два каннибала. Но вот они тут, уже два года живут как какая-то семейная парочка. Роди подошел к кухонному окну, что было усеяно кустами и лозами роз. Романтичная душа Ламори нашла свой покой именно здесь, выражая трепет своего сердца в каждом бутоне и опавшем от ветра лепестке. Листья цветов пожелтели, а сами они начинали постепенно увядать от приближающейся зимы.       Он поежился от сильного порыва ветра, садясь на корточки перед кустами, осматривая их. Несмотря на то, что этот процесс был неизбежен, Роди всё равно желал продлить их жизнь и красоту как можно дольше. Но серое небо едва пропускало солнечные лучи.       Послышались тихие шаги у окна. Роди поднял голову, смотря как в окне появилась черная макушка Винсента. Он упер руки в подоконник, спокойным и уставшим взглядом смерив любовника. Бледная рука смахнула с подоконника желтовато-белые лепестки, а сам мужчина слабо нахмурил брови. — От твоих сорняков один бардак… — хриплым и тихим голосом произнес Винс.       После случившегося два года назад он ещё долго не мог разговаривать из-за ран на шее, а вскоре, выяснилось, что говорить как прежде он уже не сможет никогда. Роди помнит как дрожащими руками в своей квартире вытаскивал пинцетом осколки стекла из его шеи, чувствуя ужас от осознания, что сейчас вынужден спасти его. Тихим и слабым голосом Винсент указывал что делать, говоря короткие слова "Вытащи, промой, зашей". Он на нездоровом уровне отказывался идти в больницу, окровавленными руками хватаясь за Роди и притягивая его ближе, требуя помощи. Ламори помнит, как тяжело было ему, совсем не умелому человеку, зашивать рваные раны. И успокаивал себя лишь мыслью что Винсент и так не жилец. Но этот человек, казалось, желал выжить на зло судьбе. — Не вредничай. Я ведь терплю листву твоих лимонных деревьев, — сказал ласково Роди, вставая. Он немного поддался вперед, склоняясь над кустами роз и оконной рамой, целуя мужчину в губы, ласково и с теплотой. Винсент запускает пальцы одной руки в растрепанные волосы мужчины, путаясь в его длинных прядях.       Из окна на улицу шло тепло из кухни. Пахло выпечкой, ягодами и специями. Не мясом. После случившегося в ресторане Роди до тошноты не переносил даже вид мяса. Раньше он пытался справиться с этим, но каждый мирный обед в небольшой беседке у их дома оканчивался тем, что Ламори вскакивал с места из-за тошноты. И пока его желудок выворачивало, Винсент лишь вежливо отводил взгляд, никак это не комментируя. Знает, что является причиной этого, но молчит, даже не извиняется. Лишь порой утешает, хотя это всегда похоже на какую-то издевку, ведь и был тем, кто скормил ему его же девушку. Находя Ламори в ванной, склонившегося над туалетом и отчаянно пихающего пальцы в рот, он лишь садился рядом, гладя по спине до тех пор, пока и выходить из его желудка было уже нечему. — L’amour... — позвал его тихо Винсент, выдыхая слово прямо в губы, словно ожидая ещё одного поцелуя. Его взгляд из-под полуприкрытых век был томным, словно пьяным. Казалось, после побега одержимость Винсента приобрела новую силу и оттенки. Стала нежнее, приятнее и сильнее. Они оба знают что уже не убегут друг от друга. — Что там с завтраком? — спросил Роди, мягко отстраняясь, чувствуя как рука любовника переместилась с волос на щеку. — Почти, — с привычной хрипцой отвечает Винс. Его рука переместилась на холодное плечо Ламори, — Иди ко мне. Домой... Холодно ведь.       Роди кивает, пожирая любовника таким же томным взглядом. В нем словно щелкнул переключатель, сердце снова наполнилось теплом, разогревая тело. Иди ко мне. Теперь подобные слова не пугали, более того, они были желанны. Ламори отстранился, но лишь чтобы вернуться в дом, и, почти вбежав на кухню, заключить любимого мужчину в объятия. Он зарылся носом в сгиб шеи Винсента, вызывая у второго щекотливое чувство, от чего он слабо улыбается. Бледные пальцы пробираются под черную майку любовника, блуждая по голой спине. Затем в ход идут поцелуи, ленивые и синхронные движения губ, удушающе нежные и целомудренные. Загорелые руки без проблем забрались под широкий серый свитер Шарбонно, касаясь его теплого тела, согревая свои руки и оглаживая его бока. Пальцы прошли по ребрам, спустились к животу, массируют поясницу, а после снова идут вверх. — Действительно холодный... — выдыхает едва слышно Винс, медленно отступая на шаг, подходя к столешнице. Он упирается в неё бедрами, а Роди быстро подхватывает его и сажает на плоскую поверхность. — У меня честно не было таких намерений, когда я шел к тебе, — почти мурлычет Роди, с довольной улыбкой. Он был слишком влюблен, пока второй был чересчур одержим.       Ламори не забудет того ужаса в глазах Винсента, когда просто проснулся раньше него. Вылез из постели чтобы насладиться тишиной и свежим воздухом, уставиться в горизонт и выглядывать чей-то силуэт в поле или лесу. После услышать как дома кто-то бегает, а затем увидеть как, чуть ли не падая, на крыльцо выбегает Винсент, смотря на Роди как и в день пожара. Безумно. Пришлось утешать тогдашнего напарника, слабо приобняв за плечи. Смотреть на его обмотанную бинтом шею, понимая, что парень сейчас не скажет ни слова, всё что может выйти из его горла — лишь хрип, порой даже с кровью, если бывший босс сильно напрягал горло в попытках сказать хоть что-то. И просидеть так до момента, когда наконец не взойдет солнце. А через пару месяцев, купив газету в городе, узнать что Винсент Шарбонно объявлен мертвым. — L’amour... — снова пьяно повторяет Винсент, обвив ногами талию мужчины.       Поцелуи становились более жадными, прикосновения — голоднее и требовательнее. Винсент с тихим стоном откидывает назад голову, когда горячие влажные губы обожгли шею. Ламори проводит языком по шраму, пока его руки задирают ткань свитера. Шарбонно хватает любовника за плечи, откидывается назад, ложась на столешницу и потянув за собой мужчину. Вес Роди ощущался потрясающе, приятная тяжесть и прохладная кожа. Обычно Ламори был очень горяч, словно в его груди было не сердце, а настоящая печь. И было так приятно зимой оплетать конечностями его тело, греясь и утыкаясь носом в ключицы мужчины, вдыхая родной аромат. — Прости, но сейчас тебе придется немного напрячь голосовые связки, — горячо выдохнул Ламори, приподнявшись на руках, нависнув над мужчиной.       Разгоряченный Винс кладет руку на его щеку, большим пальцем проводя по его покрасневшим губами, а когда любовник высовывает язык, игриво облизывая, ему сносит голову. Впервые увидев его в ресторане, он и не думал, что этот милый парень будет сводить его с ума не своим вкусом, а своими ласками. Он нетерпеливо кивает, грудь Винсента быстро вздымается, а полувозбужденное тело охотно принимало прелюдия. Роди быстро опускается к груди мужчины, горячими поцелуями, не останавливаясь, идет вниз. Шарбонно выгибает спину и немного втягивает живот, когда горячие влажные губы пошли ниже ребер. Загорелые руки подцепляют резинку домашних штанов, спуская их вниз. Горячая ладонь ложится на пах, лаская полувозбужденный член любовника через ткань белья. Серия поцелуев дошла до живота, идет ниже, скользят по легкой растительности. Шарбонно громко выдыхает, запуская пальцы в волосы мужчины, слабо сжимая и оттягивая, ведя ниже, где уже Ламори избавляет любовника от белья.       Язык Роди скользит по эрегированной плоти, от яиц до самого кончика, где он уже вбирает длину любовника. Сначала медленные, но глубокие движения головой. Грудная клетка Винсента ходит ходуном, он тихо стонет, чувствуя как горло мужчины сжимает его. Его бледные руки скользят по голове Ламори, гладя его, путая пальцы в прядках и иногда слабо сжимая. И без того хриплые стоны теперь походили на рычание, а иногда — на всхлипы. Одна из рук Роди опустилась на яйца любовника, массируя их, добавляя ощущения и не прекращая двигать головой. Он чувствует, как пульсирует его член во рту, как вздулись вены и как обильно он тек. Капли предэякулята стекали на язык и в горло, смешивались с слюной, и не потребовалось много времени чтобы вскоре раздалось пошлое хлюпанье.       Они не боялись быть шумными, здесь, в глуши, никому до них нет дела, даже грызунам. Роди не сводит взгляда с Винсента, а тот с вожделением смотрит вниз, на зеленоглазого любовника. Легкий холод из открытого окна касается почти нагого тела, вызывая легкую дрожь по позвоночнику. Ламори ускоряется, а любовник запрокидывает голову, закрывая глаза. Он отдается в руки этого мужчины, сосредотачивается на себе, на своем удовольствии. Винс слабо вскидывает бедра, желая приблизить себя к оргазму, чувствуя как внизу живота скапливается тугим узлом возбуждение. Свободной рукой Роди слабо держит Шарбонно, прижимая его к столешнице, чтобы любовник не дергался слишком сильно, не спешил. Винсент кусает губы, чувствуя напряжение в яйцах, желая кончить, но в тоже время ему всё ещё мало, опасно балансируя на грани. — Роди... Роди... — взмолился Винсент низким и хриплым голосом. Этот голос ударил по мозгам Ламори, слишком возбуждающе и сексуально, что парень усиливает движения языком.       Шарбонно раскрывает губы в очередном хриплом стоне, на грани всхлипа. У Винсента под закрытыми веками мерцают звезды, и даже открыв глаза они не пропадают. Он нетерпеливее двигает бедрами, глубоко проникая в гостеприимное горячее горло, чувствуя, что плавится на этой столешнице. У Роди перехватывает дыхание, от нетерпеливых глубоких толчков на глазах навернулись слезы. Но он не останавливает любовника, понимая, что тот просто близок и не желает портить ему оргазм. Винсент же не может больше держаться, кончая в горло мужчины, чувствуя, как напрягается всё тело. Роди не отстраняется несколько секунд, слабо посасывая и облизывая, выдаивая из него всё до последней капли, чтобы убедиться в том, что Винсент удовлетворен. А затем с тихим хлюпаньем выпускает его член, сглатывая остатки семени в горле. Его руки погладили бедра Шарбонно, после чего мужчина оставляет на внутренней стороне влажный поцелуй, посасывая кожу. Розовая метка расцвела на бледной коже, радуя глаза Ламори.       Роди встает, смотря на то, как Винсент прячет лицо в сгибе локтя, но при этом довольно улыбается. — А что там с завтраком? — спросил с любопытством Ламори, слабо сжав бедро мужчины под собой. Да, он так же был возбужден, но не настолько сильно чтобы капризничать и просить продолжение.       Винсент вздрогнул и приподнялся на локтях. Свитер сполз с ключиц, прикрыв его грудь. Поняв, что позабыл о завтраке, он, не смущаясь почти полной наготы, слезает со столешницы, подходя к духовке. Ламори тихо хихикает, наблюдая за своим мужчиной, и принялся подбирать с пола его вещи. Винс вынимает из духовки лимонный пирог, ставя его на столешницу, на которой только недавно был разложен. Ламори протягивает ему вещи, а Винсент с благодарностью принимает их, неспешно одеваясь. — Снаружи не так уж плохо. Может позавтракаем во дворике? — спросил Роди, целуя своего любимого мужчину в лоб.       Винсент неопределённо повел плечами, давая понять, что ему всё равно, не желая сейчас напрягать горло. Шарбонно не мог кричать или говорить на повышенных тонах, если такое происходило он очень быстро терял голос и не мог говорить несколько часов, а то и суток. Так что мужчина старается не слишком много и не слишком громко говорить. — Чудно. Тогда вытащи всё на улицу, а я схожу надену что-нибудь потеплее, — сказал он, слабо сжав плечо Винсента, прежде чем отстраниться и пойти в спальню.       Роди слышит как тихо загремела посуда, когда вошел в комнату. Он начинает неторопливо переодеваться, чувствуя, как медленно оголившейся кожи касается легкая прохлада. В спальне так же было открыто окно, а под ним цвели ещё кусты роз, наполняя спальню таким же свежим ароматом. Но понимая, что, вероятно, позже может пойти дождь, опускает створку окна. Он размял шею, скосил взгляд немного в сторону... И кричит.       Винсент, слыша это оставляет пирог на подоконнике, быстро бросаясь в спальню. Неужто что-то случилось? Дикий зверь? Винсент быстро вспоминает где у них хранится ружье, одновременно вбегая в спальню. Он видит Роди, слабо дрожащего, сидящего на кровати уставившись на стену. У Шарбонно и так было плохое зрение, которое после пожара лишь ухудшилось, а дома контактные линзы он почти не носил. Ламори поворачивает к нему голову, выглядя смущенным и напуганным. — Ты кричал, — тихо сказал Винс, скрещивая руки на груди. — Т-там паук... — Роди дрожащей рукой расплывчато указал куда-то на стену. Шарбонно немного напряг зрение, в действительности разглядев на старых обоях членистоногого гостя. — Серьёзно? Испугался?.. — с легким хрипом и сарказмом сказал он, но улыбки на его лице не было.       Роди немного смутился, но, черт, этот паук в действительности был страшным, пускай и маленьким. Тем более он был рядом со шкафом! — Так убери его! — взмолился он, смотря на Винса. — ... — он молчал, уставившись в стену, — Нет.       Роди сначала подумал, что любимый просто издевается, но от его взгляда не ускользнуло то, как побелели костяшки пальцев Шарбонно, когда тот сильнее вцепился в свои плечи. — Чт... Ты тоже боишься? — всё так же нервно, но более весело сказал Ламори, смотря на немного трусливый взгляд Винсента. — ... — снова небольшая пауза, но взгляд от стены не отводит, — Нет.       Роди хотел рассмеяться, но резко взвизгнул, увидев, что их маленький сожитель пополз вниз, на пол. Крик мужчины послужил Шарбонно сигналом, он стаскивает Ламори с постели и за плечи выталкивает из спальни. — Не придуривайся... — шепчет Винс, но сам с такой же радостью уносил ноги.       Они вышли из дома и сервировали стол в небольшой мраморной беседке. Колоны были оплетены лозами роз, что пожелтели, а их бутоны почти все опали. Камень был старым и уже покрылся трещинами и замшел, но Роди даже нравилось, как это выглядело. Тем более, почти весь кошмар был скрыт цветами. Винсент разлил чай по чашкам, а его возлюбленный с блеском в глазах следил за ним. То как его пальцы изящно обхватывают чайник, как управляются ножом, разрезая немного остывший пирог.       Приятно пахнущее кисловатое удовольствие оказалось на тарелках. Ламори откусывает не колеблясь, прекрасно зная этот вкус и уже привыкнув к нему. Даже лимоны Винсента он полюбил. Но вот сам повар буравил взглядом тарелку, не решаясь притронуться к еде. В этом так же заключалась проблема. Винсент не любил есть, точнее, ненавидел это. Он всегда перерабатывал пищу в смузи, выпивая его, не чувствуя ужасного вкуса. Но вот класть в рот теплый и безвкусный кусок он не хотел. Его тошнило от того насколько всё безвкусно. Даже Роди не имел вкуса, что стало для Шарбонно крахом всего мира.       Но Ламори старался обычно так же помогать Винсенту с этим справляться. Почти каждый ужин он мог ласково сжать плечи мужчины, целуя его в шею или макушку, утешая и радуясь тому что ему это позволяют. Вот и теперь Роди ласково сжал его руку под столом, большим пальцем гладя тыльную сторону ладони. Шарбонно вздрогнул, словно был вырван из раздумий, но не повернулся к нему, лишь закрывая глаза, шепча что-то себе под нос. С сильным порывом ветра зашумела ещё не до конца опавшая листва деревьев в саду и лепестки роз. Роди громко втянул воздух и стиснул зубы, слабо вздрогнув. У него было сильное здоровье, но холод всё равно был неприятным. — Подожди, — сказал Винсент, вставая из-за стола, мягко вырывая руку из его ладони, чтобы слабо сжать плечо Роди, — Пойду принесу тебе что-нибудь. Бедняжка, совсем продрог. — Не стоит, я сейчас согреюсь, — но его уже не слушали. Винсент направился в дом, а Роди прильнул губами к чашке чая.       Он с легкой влюбленностью окинул взглядом их дом, сад окруженный высоким забором. Высокие старые деревья, медленно умирающие цветы, что действительно разрослись словно сорняки. Роди мягко улыбнулся, вспоминая как они покупали этот дом. В те времена это было совсем не весело и их обоих переполняли страх и злость друг на друга. Но сейчас это были теплые воспоминания. — Да тут от холода... Хрр... тараканы мрут!.. — хрипел тогда Винс, на грани того чтобы кашлять кровью. — Это сейчас наш единственный вариант! Или хочешь вернуться в Париж к своему сгоревшему ресторану?! — уже в истерике ругается Роди, порядком устав от Шарбонно. — И по чьей-.. КХА!.. Кх... — Винсента согнуло пополам, а с губ потекла нить крови, капая на пол. Роди помнит, ругались они тогда на грязной и пыльной кухне.       Затем приходилось чуть ли не силой затыкать Шарбонно рот, чтобы тот берег горло, видя, как на бинтах появились крупицы крови. Раны Винсента тогда жутко болели и зудели, а также очень жгло. Шеф словно так и желал сорвать кривые швы. Приходилось подолгу держать руки Винсента, чтобы тот не смел потянуть их к шее, одновременно пытаясь всячески облегчить его дискомфорт, о котором тот не говорил. О болезненных ощущениях он догадывался, но узнал подробнее уже когда его голос постепенно пришел в относительную норму, а раны стали заживать.       Тогда этот дом выглядел в разы хуже. Относительно хорошее здание, но было видно, что в нем уже давно никто не жил. Кусты роз все завяли и из земли торчали лишь сухие ветки, а вокруг были бардак и грязь. Но за эти два года было проделано много работы и это место обрело жизнь. Раньше они ругались, заканчивая каждый спор обещаниями съехать отсюда, как появится возможность. Ночи тогда были тревожные и бессонные, каждый поочередно просыпался и бесцельно бродил по дому. Тогда Роди думал, что это были кошмарные времена. Но теперь они никуда не спешили уезжать, хотя и была возможность.       В городе, до которого не далеко ехать, Винсент опять попробовал открыть ресторан. Конечно это не Париж и много народу там не будет. Но доход у них имелся, а также легче было новоприбывшей парочке познакомиться с жителями городка. Благо здесь никто не знал о каком-то Винсенте Шарбонно или о его сгоревшем ресторане. Хотя фамилию он всё же сменил, а вот имя оставил. Но по старой памяти Роди продолжал обращаться к нему как "Шарбонно". Они не отрекались от своего прошлого, просто переворачивали страницу их жизни.       Роди погрузился в воспоминания и вздрогнул, когда почувствовал, что на плечи опустилась что-то теплое. Он даже не заметил как вернулся Винсент, но всё равно одарил его мягкой улыбкой, укутываясь в плед и сжимая в руках чашку чая. — Вспомнил что-то хорошее? — тихо спросил Шарбонно, наклонившись чтобы поцеловать возлюбленного в макушку. — То как мы въезжали в этот дом, — с нежной улыбкой и тихо рассмеявшись ответил Роди. Винс его радости не разделил.       Ответив Роди легким кивком головы, мужчина сел на место, так и не притронувшись к пирогу. Он взял в руки чашку чая, с легкой опаской смерив любовника взглядом. — Разве тебе не приятно что-то вспомнить? — спросил Ламори, видя, что мужчина не так счастлив вспоминать пережитое.       Шарбонно задумался над ответом, буравя взглядом чашку в руках. Затем без интереса повел плечами и ненадолго закрыл глаза. — Зимняя ночь, — коротко ответил он.       Роди слабо покраснел, понимая о каком воспоминании тот говорил. Зима была холодной, а постель, пусть и была теплой, не сильно помогала. Горло Винсента тогда только стало приходить в относительную норму. Бинты они так и не снимали, но хотя бы одно предложение, не плевая кровью, он мог сказать. Лежали друг к другу спиной, и каждый не мог нормально уснуть. Только из-за холода покидать постель вообще не хотелось, отчего Винсент лишь сильнее кутался в одеяло, забирая его у Роди. Небольшая драка за тепло, перетягивание одеяла и в ночной ссоре начались их первые перемены. Томные вздохи, горячие прикосновения, нагота, прикрываемая лишь темнотой. По итогу — сплетенные конечности и мирный сон. — Скоро она снова наступит, — подметил Роди, отводя взгляд. Теперь у них было нормальное отопление, но спать зимой в обнимку так и не перестали. — Снова, — прохрипел Винс, прильнув к чашке, понимая, что горло начало уставать.       Ламори мягко улыбнулся, подсев ближе к Винсенту. Его макушка легла на плечо Шарбонно, слабый ветер взметнул рыжеватые волосы, заставив их упасть на довольное лицо. — Тебе стоит поесть, иначе нечестно, что только я терплю твои лимоны, — почти влюбленно воркует Роди.       Винсент мотнул головой, давая понять, что такими уловками его не взять. Но всё равно понимал, что рано или поздно ему всё же придется поесть. Хотя у него и чешутся руки снова запустить всё это в блендер чтобы сделать смузи. — О, да ладно тебе, — ворчит любовник, смотря на то как нерешительно Винсент взял вилку. Роди немного приближается, опаляя дыханием ухо Шарбонно, шепча так тихо, что короткое обещание едва можно было услышать. Но Винсент услышал, громко и четко, — Если съешь кусочек, обещаю целовать тебя где хочешь...       Вилка с тихим звоном упала к ногам. Шеф замер, отсутствующим взглядом смотря на свою тарелку. Это... безумие. Но рот наполняется слюной, от чего Шарбонно нервно сглатывает. Хочется, очень хочется. Сердце застучало быстрее, а в ушах помимо завываний ветра, гудела кровь. Винсент собирается с мыслями, гадая какой вариант вероятнее: что он всё же съест это злосчастный кусок или что его в итоге стошнит? Он даже не сразу замечает, что перестал дышать на долгие пару секунд.       Раз, два, три... Вдох. Раз, два, три... Выдох. Раз, два... Вдох. Раз, два... Выдох. Он пытается контролировать дыхание, мозг насыщается кислородом, тревога постепенно уходит. Вдох, выдох. Это всего лишь еда, которую он уже пробовал. По крайней мере, так пытается успокоить себя Винсент. Вдох, выдох. Это ради Роди, всё это всегда было ради него. Манон, блюда, приготовленные специально для него, вторая попытка убийства... Всё только ради него!       С тихим хрипом он подхватывает пальцами кусок пирога, поднося его ко рту. Большие, голодные укусы. Он заставляет протолкнуть еду себе в горло. Не впервые, не впервые... Но всё равно неприятно, пускай и привычно. Это нечестно, то что Роди заставляет его есть такими методами. Когда поспешная трапеза закончилась, Винсент с легким удовлетворением посмотрел на свою пустую руку, на пальцах которой поблескивал крем. А Ламори смотрит, радостно и со странным блеском в глазах. Радуется видя его таким. Нравится видеть его любым. — Ну вот, умничка, — хвалит его Роди, мягко подцепляя пальцами подбородок любовника. Он смотрит на губы Винсента, проводит по ним пальцем, затем слабо надавливая, заставляя разомкнуть их, — Я горжусь тобой, любимый.       Винсент всегда считал, что поцелуй не может быть вознаграждением. Приятным дополнением к основному подарку — вполне. Но не самой наградой. Только сейчас все эти мысли оказались грубо затолкнуты в дальний угол разума, когда горячие от чая губы Роди прильнули к его. Поцелуи медленные, ленивые, но от того не менее желанные. Роди обнимает любовника, сжимая его в своих сильных объятиях и притягивая ближе, к своему теплому телу. Ламори и правда был теплым, словно солнечные лучи. — Винс, — тихо шепчет Роди ему в губы, разрывая поцелуй, — Холодает, вернемся в дом.       Винсент, опьяненный от тепла, лишь коротко кивает, хотя Ламори не спрашивал, а утверждал. Забыв и про посуду, и про еду, Роди встает, подхватывая любовника на руки. Винсент обвивает ногами его талию, одной рукой обняв его за шею, а второй сжимая плед на его плечах. Руки зеленоглазого любовника подхватывают Шарбонно под ягодицами, неспешно неся его в сторону дома. Шеф определенно не был легким, но чувствуя его запах и стук сердца совсем рядом, он понимает, что готов немного потерпеть такую тяжесть на руках.       Входя домой Роди нетерпеливо роняет любовника на диван, забираясь руками под его свитер. Задирает почти до груди, обнажая бледный живот. Горячие поцелуи вызывали в Винсенте дрожь, он брыкается, пытается сесть или дотянуться до Роди, но тот ему не позволяет. Ламори целует его бока, так быстро и пылко, словно они не виделись десятки лет. Теперь было щекотно, чувствительные бока были его слабым местом, стоит лишь погладить их или требовательно сжать, как Винсент млел от приятных ощущений.       Наконец терпению шефа подходит конец. Руки тянутся к лицу, обхватывая его щеки ладонями, грубо тянет на себя. Плед соскользнул с холодных плеч, упав куда-то рядом. Винсент и сам нетерпеливо пробирается руками под майку парня, сжимает большую грудь. С губ Роди срывается стон, который теряется между их губами, когда Шарбонно нетерпеливо играет с его сосками.       Ламори не менее нетерпеливый, просто он больший романтик чем Винс, любитель прелюдий и долгих ласк. Он разрывает поцелуй, стягивая свитер Шарбонно через голову, желая увидеть больше его тела. Винсент тут же оголяет и торс Роди, игнорируя валяющуюся на полу одежду. Он уткнулся лицом в грудь любовника, наслаждается запахом и теплом. И так трепетно целует область прямо над сердцем, понимая, что прямо сейчас под его губами бьется столь горячее, живое и отвратительное сердце. Но он любит его всеми фибрами души, сам будучи не менее ужасным.       Роди отрывает его голову от своей груди, желая заглянуть в глаза мужчине, но Винсент тут же льнет к его губам в ещё одном голодном поцелуе. Диван слишком маленький для их утех, так что решение вернуться в спальню принимается без озвучивания его вслух. Им не нужно торопиться, совершенно очевидно, что они никуда друг от друга не денутся. Да разве смеют ли они надеяться на нормальную жизнь с кем-то другим? Бред, никто не примет их таких.       Роди встает с дивана, а не желая разрывать поцелуй за ним тянется и Винс. Неровные шаги, пылкое дыхание рядом... Ламори старается увести парня в спальню как можно скорее, чуть ли не хватая его за локоть. Но Винсент строптивый, не слушается, вечно стремясь своими бесстыдными руками пробраться под пояс штанов или стянуть с любовника одежду. Роди уверен, что сойдет с ним с ума, хотя, боже! Он уже безумен! — Тише, страстный... Твой я, здесь я... — жарко шепчет он, когда Винсент прижимает его к стене в коридоре, быстро и пылко начиная возиться с пряжкой его ремня. Тихий звон, шорох одежды, а длинные бледные пальцы всё нетерпеливее тянут пояс брюк, желая то ли порвать к черту, то ли притянуть Роди ближе.       Ему приходится сделать несколько шагов, чтобы прижаться голыми лопатками к твердому дереву двери. А Винсент льнет, так тесно и горячо, вдавливая своим телом Ламори в плоскую поверхность, не оставляя пространства ни между их тел, ни между ним и дверью. Быстро вздымающаяся бледная грудь прижималась к груди Роди, губы горели от столь интенсивных поцелуев, а руки Шарбонно теперь без всякого смущения гладили твердый член Ламори через ткань белья. Брюки капризный любовник ему уже расстегнул, а ремень едва держался в шлёвках, готовый вот-вот упасть на пол. Дрожащей рукой Роди не глядя водит рукой за спиной, ища дверную ручку. А когда находит, то несколько раз дергает, не с первой попытки открывая её, едва не падая, как только дверь открылась.       Горячо дыша, Роди быстро отступает спиной к кровати, по сути подгоняемый Шарбонно. Тот в какой-то своей мнимой зависимости всё стремился целоваться снова и снова, словно эти губы ему были нужны как кислород, которого из-за жадности Винсента как раз часто не хватало. Роди более ласковый и медленный, словно большой ленивый кот, который самодовольно трется об руку хозяина, желая растянуть удовольствие, довольно мурлыча. Винсент, наоборот, более агрессивный и страстный, словно это был их, блять, последний день и вообще, какого черта Роди так телится?!       Ламори садится на край кровати, но быстро был уложен на спину напором Винса, который навис сверху. Рассматривая под собой раскрасневшегося и довольного Роди, чьи каштаново-рыжеватые прядки рассыпались небольшим ореолом по простыни, он чувствует себя живым, желанным! Когда зеленые глаза в бледном свете из окна смотрят на него так, словно тот был единственным мужчиной в мире, Шарбонно не может просто так отпустить его. Плевать что прежний образ Роди трещит в его сознании по швам, заменяясь образом до одури влюбленного сумасшедшего, каким тот теперь является. Но пока его желают, принимают целиком и его каннибализм, и извращенный ум, Винсент готов отдать себя всего даже такому психопату как Ламори. Его L’amour. — Сосредоточься, — ласково мурлычет Роди, касаясь теплой ладонью его щеки. Винсент забавно щурит глаза, словно гордый кот, скосив взгляд на руку любовника, прежде чем прильнуть к ней в жадной ласке.       Он не хочет больше отвлекаться, не тогда, когда под ним разгоряченный и столь самодовольный любовник. Шарбонно опускается к его груди, чередой горячий поцелуев горяча кожу. Его руки в это время нетерпеливо стягивают с Роди брюки с бельем, хотя у самого тянуло внизу живота от тесноты собственных штанов. Но благо Роди внимательный и ласковый, просовывает руку между ног Винса, кладя горячую ладонь на пах, поглаживая его через ткань, вырывая у того прерывистые вздохи. Приятно, очень приятно, но всё ещё мало. Пылкие и быстрые поцелуи спустились по телу Ламори, а когда достигли низа живота он отстранился, снова впиваясь в губы напротив. Винс садится на живот Роди, давая загорелым рукам аккуратно стянуть с него штаны, без всякой резкости или нетерпения. Его руки легли на ягодицы Шарбонно, заставляя его приподнять бедра, чтобы помочь ему окончательно избавиться от одежды.       Роди перехватывает инициативу, опрокидывая с себя любовника, укладывая его на спину. Винсент недовольно стонет, очевидно, не желая отдавать главенство. Но новый жадный поцелуй и теплые руки сжавшие его бока, лишают убийцу желания спорить. Его руки сжали талию Ламори, одна из которых игриво скользнула к пояснице, а затем пошла выше по спине, коснувшись покрасневших лопаток. — Хватит, хватит... Задохнешься ведь, — пылко шепчет он, разрывая поцелуй, вызывая у Винса разочарованное хныканье. Уж слишком сильно тот любил целоваться, словно никогда не испытывал чужой любви и тепла. — Ну и пусть. Роди, Боги, Роди... — шепчет он в ответ, делая жадный глотки воздуха. Всё же и его легкие тоже горели, а взгляд давно потемнел от желания, потеряв всякую осознанность, — Быстрее. Ближе ко мне. Я хочу тебя, ну же.       Дыхание Винсента коснулось единственного уха Роди, когда тот начал целовать и покусывать его. От смеси страха и возбуждения по телу шла дрожь. Раньше он и близко не подпускал Винса к своему правому уху, словно тот и его мог отгрызть. Но на удивлении тот был даже более ласков, чем он мог бы быть, словно извиняясь, вылизывая ушную раковину и целуя за ней. Горячо, да такой степени жарко что легкий ветер из открытого окна не отвлекал, наоборот, лишь вынуждал прижаться ближе.       Руки Ламори ласкают бока любовника, медленно опустились вниз, сжав его бедра. Разведя его ноги в стороны, давая себе больше места, Ламори прижался к шее мужчины, чувствуя легкий запах сигарет. Что ж привычку курить он так и не бросил, но Роди готов ему всё простить. Хотя из-за того, что Винс и так был не в самом лучшем физическом состоянии после пожара, Ламори очень не одобрял это. Только вот разве Винсента это остановит? Роди даже не пытается бороться с диктатурой Винса в их доме. Что на кухне ресторана, что здесь, привычка командовать никуда не делась.       Но сейчас ритм задавал именно Роди. Вжимая любовника в постель, он повел руки выше, касаясь его возбужденной плоти. Довольный стон сорвался с губ Шарбонно, когда тот удовлетворенно откинул назад голову, подставляя шею под поцелуи, а ногами расслабленно обхватив талию Роди. Его плоть была горячей, влажной, член слабо поддергивался в руке от пульсации крови. Они оба были разгоряченными, вены слабо набухли внизу живота, кровь стремительно шла вниз. Ламори тихо усмехнулся в шею Винса, растянув губы в улыбке, чувствуя, как тот слабо приподнимает бедра, толкаясь в его руку. Но желает дополнить ощущения любовника и немного поторопиться, ведь не мог он вечно дразнить Шарбонно, то было опасно. Его рука потянулась к одной из подушек, из-под которой достал флакон смазки. Вылив себе на пальцы, он приставил пальцы ко входу Шарбонно, сначала просто надавливая и смазывая его, и лишь затем медленно проникая.       Секс был вещью довольно частой, хотя и не ежедневной. Ведь, чем ещё веселить себя двум любовникам в такой глуши, кроме того прекрасно зная, что сколько бы они ни кричали или чтобы они не делали, их не услышат и не увидят. А это очень сильно будоражило ум, иногда доводя до помешательства на чужом тепле. Когда объект обожания каждое утро, сонно зевая, ходит по кухне с голым торсом, готовый снова показать свои навыки кулинарии, не может Роди при всем желании удержать свои руки при себе. Уединение со своим любовником было действительно возбуждающим, словно они были единственные во всем мире. — Мгх... Глубже, — тихо бормочет Винс, водя руками по спине Роди, иногда игриво проводя по коже ногтями. — Вау, а ты действительно стал медленнее восстанавливаться. До сих пор мягкий и растянутый. Честно, это даже настораживает, — пробормотал Ламори, немного отстранившись чтобы опустить взгляд вниз, туда где его руки ласкали Винсента. — А тебе, я вижу, есть что к этому, блять, сказать? — ворчит раздраженно он в ответ, смотря на Роди своим привычным строгим взглядом, от которого в далеком прошлом он весь дрожал и лепетал "Да, шеф!". — Не-а. Даже хорошо, — усмехнулся мужчина, вынимая пальцы и снова перемещая обе руки на бледные бедра, — Такой ты мне нравишься тоже.       Роди снова наливает смазку в ладони, чтобы затем прикоснуться к своему собственному члену, даруя приятные ощущения. Рука скользит по эрегированной плоти, распределяя влажность по всей длине, прежде чем потереться кончиком о вход. Быстрое и плавное движение, Винсент тихо выдохнул, блаженно закрыв глаза. Он прикусил губу, слабо приподнимая бедра и толкаясь навстречу. Роди сжимает его бедра, притягивает ближе, почти протаскивая Шарбонно спиной по простыням, наконец погрузившись в него до основания.       Бедра Ламори задвигались медленно, хотя в этом не было необходимости. Он наслаждался тем как приятно тепло любовника обхватывало его, торопиться сразу, не давая себе момента вдоволь ощутить его, желая лишь побыстрее кончить Роди не хотел. Хриплый голос Винсента заполнил пространство, всё резко сократилось до его ритмичных быстрых вздохов и несдержанных стонов. Он обвил ногами талию мужчины, протянул руки чтобы заключить его в объятия и череду коротких пылких поцелуев. Толчки медленные, ритмичные и глубокие. Такие приятные ощущения, Винсенту это казалось идеальным, но хотелось ещё, больше удовольствия. Вскоре он сам начал двигаться навстречу. Руки скользнули по загорелой мокрой от пота спине, слабо царапая ногтями. — Нежнее, страстный. Расслабься, — шепчет Роди, остановившись и ласково целуя Винса в плечо, вызывая у него дрожь. — Я-я и так... — бормочет он, тяжело дыша. Он ритмично сжимается вокруг горячей возбужденной плоти внутри, словно пытаясь затянуть любовника глубже, стать одним целым. От этих ощущений с губ Ламори срывается тихий рваный стон, после чего он зарывается носом в сгиб шеи мужчины, тяжело дыша и прилагая все силы чтобы успокоиться и не кончить раньше времени. — Шшш... Да, так. Но не напрягай горло, — прошептал Роди. Прижимаясь к шее Шарбонно он приводит в порядок дыхание и мысли, дает телу короткую передышку, ластясь к любовнику.       Винсент поворачивает голову, прижимаясь щекой к простыне, когда теплые губы мужчины коснулись его щеки и виска. Затем, немного приподнявшись Роди снова начал двигаться. В этот раз толчки были быстрее, ласки настойчивее. Загорелые руки скользнули вверх по бледным бедрам, приятной дрожью по коже прошлись по бокам, останавливаясь на груди. Большие пальцы Роди ласкали его соски, пока губы зацеловывают шею. Винсента отпускает плечи мужчины, вытягивает руки над головой, сминая простыни и запрокидывая голову, открывая шею сильнее. Стон, приглушенный вздох, голоса, сливающиеся в один. Но Роди мало, всё ещё мало только этого.       Остановившись он вызывает у Винсента протестующий стон, а затем выходит из него. Шарбонно уже хотел начать ругаться и злиться, даже глаза кровожадно сверкнули, словно он сейчас потянулся бы за ножом, был бы тот рядом. Но едва каннибал успевает открыть рот, как роди переворачивает его на живот, вжимая того лицом в подушку, после чего снова входит. Всякие протесты Винса пропадают моментально как возобновляются движения. Внутри всё горит и покалывает, он не может перестать сжиматься, настолько приятно ощущать его внутри. Руки Ламори были на его талии, грубо вжимая любовника под собой всем телом в кровать, лежа на нем сверху.       Губы нашли больше не истерзанной ими территории, теперь нещадно лаская затылок и спину. Приятные посасывания и легкие покалывания, всё это вынуждает Винсента грубо сжимать руками подушку и зарываться в неё лицом всё сильнее, словно так он мог бы спастись. От каждого толчка его нутро сжималось, от поцелуя же выгибался дугой, желая сбежать от раздражающей щекотки. Тело стало горячее, температура в комнате, кажется, тоже. Простыни уже были влажными от смазки и пота, член Винсента был зажат между его собственным телом и кроватью, что давало дополнительную приятную стимуляцию. Он и сам слабо подмахивал бедрами, но не сколько желая, чтобы Роди проник глубже, сколько просто пытаясь доставить удовольствие себе самому. Постепенно скорость немного увеличивается, что отчетливый признак того что Ламори скоро кончит. Винсент и сам был близко, так что тоже стал двигать бедрами немного быстрее. Быстрее, жестче, сильнее.       Шарбонно слышит шум крови в ушах, он кончил первый. Роди через пару глубоких толчков выходит из него и кончает на спину мужчине, которую не так давно терзал ртом, оставив множество маленький фиолетовых пятен. Винсент после оргазма прячет руки под подушку, прижимаясь к ней щекой, словно вот-вот уснет. Но другому мужчине приходится встать с кровати чтобы сходит в ванну за мокрым полотенцем. Он вернулся в спальню, сев на край кровати и обтирая тело любовника, вытирая следы близости и пота. Затем всё же заставляет Шарбонно, который недовольно ворчит, встать и позволить ему поменять простыни, на которых теперь было невозможно спать. А потом забраться в постель вместе с ним, закутавшись в одеяло и заснув в обнимку.

***

      Винсент просыпается посреди ночи, чувствуя движение рядом с собой. Открыв глаза он видит темноту, но на фоне луны замечает знакомый темный силуэт. Роди проснулся. Шарбонно немного приподнялся на локтях, с недоумением уставившись на мужчину. Тот почувствовал шевеление рядом и повернул к Винсу голову, словно только что его раздумья были прерваны. — Не спишь? Засыпай... — ласково прошептал он, протянув руку и погладив луноликого по волосам. Шарбонно от такого жеста лишь ещё сонливее сощурился и с тяжелым вздохом упал спиной на кровать. Голос Роди, блять, действовал как нечто убаюкивающее. — Что с тобой?.. Иди сюда... — ещё более хриплым от сонливости голосом говорит Винс, с трудом перевернувшись на бок. — Хах... Прости. Снег пошел, вот что-то и... не хочется, — прошептал он. И правда, приглядевшись и в ночной темноте за окном, в бледном свете луны взаправду можно разглядеть быстрые и мелкие крупицы снега. С плохим зрением Винсу и так было сложно разглядеть их, от чего тот забавно щурился. — И что? Ты не вчера родился. Или твоя глупая голова снега никогда не видела? — едко бросил мужчина в ответ. Со временем Шарбонно стал менее язвительным, хотя и не менее холодным. Только в моменты пробуждения в бледноликом мужчине до сих можно было разглядеть того вредного и грубого шефа, которым тот был раньше.       Роди тихо рассмеялся, взглянул на окно и как-то по влюбленному вздохнул. Винсент клянется, если тот сейчас снова упомянет свою Манон, убийца не побрезгует найти в желудке мужчины её "остатки" и убить её заново. И плевать даже если ему придется трижды вывернуть его желудок. Но в чем особенность, отныне и этот влюбленный взгляд, и эти вздохи — всё адресовано не ей, а лишь ему. Он так устал от её призрака, что кажется, словно её облик теперь волнует лишь самого Винсента, даже больше чем Роди в период работы в ресторане. Одержимость мужчины постепенно перешла ему.       Винсент сбросил его руку и лениво сел, смотря на человека рядом. — Я ведь говорил. Скоро ты также будешь прижиматься ко мне теснее, как и пару лет назад, — ласково шепчет Ламори.       Винсенту до сих пор совсем не смешно от того, что тот жуткий период после пожара вызывает у Роди искреннее тепло на душе. Мужчина всё бы отдал чтобы забыть его, да и помня нервного и напуганного Ламори, уверен, что тогда любовник мечтал об этом ещё больше. Но теперь? Малейшее воспоминание вызывало у одного улыбку, у второго дрожь.       Безумен ли Роди? Как велика его любовь, раз даже на такие страшные вещи он с такой беззаботностью закрывает глаза, выглядя в разы безумнее самого Шарбонно? Его вина что он сделал мужчину таким, что эти зеленые глаза, лишенные всякой осознанности, ослепленные любовью смотрят на него с таким голодом.       Роди, ведь твоя жадная любовь видит во мне не более чем кусок мяса. — Я боюсь тебя, — честно и тихо признался он.       Роди замер, задумался. Улыбка на секунду гаснет, а через несколько мгновений возвращается снова, с блеском в глазах. Это отчаяние? Любовь? Да разве это его огорчит? Обрадует. Ведь как научил его Винсента сам — страх, это та же любовь. — Как хорошо, — так же тихо, ласковым полушепотом признался и тот.       И у Винсента дрожат руки. То холод? Может он болен? Тело обдало жаром и затем резким холодом. Сознание через полусон лихорадочно работало, перед глазами словно в предупреждение красными буквами заплясало "Беги! Беги! Беги!". И кажется, если сейчас сорвется с места, на его попытку Роди безмятежно поведет плечами, пойдя за ружьем.       И всё же Винсент боялся леса. Боялся уединения, что их окружало. Боялся того как не слышны в кронах деревьях выстрелы и то, как высоки заборы их дома.       Руки потянулись вперед, привлекая Роди в объятия. Винсент вжался щекой в плечо мужчины, кладя холодные руки на его спину. Не отпустит, как смеет? Винс поднял взгляд, высматривал сам не зная чего.       Через окно была видна луна и первый снег.