Тысяча и один танец

Базар Сумеру был полон различными товарами, от которых глаза разбегались. На каждой полке теснились разносортные товары, от вкуснейшей еды, до различных безделушек. Хотелось взять все и сразу, но Итэр, поджав упрямо губы, каждый раз одергивал себя – мора в кармане не бесконечная, а Чжун Ли потерял такую прекрасную возможность, как ее ковка. На плечах белокурого путешественника ответственность не только за себя, но и за малышку Паймон, которая как капризный ребенок. И деньги клянчит тоже как маленькая. Поэтому некогда ему потакать своим прихотям. Впрочем, не только Паймон вела себя как ребенок. - Итэр, смотри какая прелесть, - тут и там через каждые пять минут раздавался радостный голос Кэйи, который носился от лавки к лавке и сияющими глазами смотрел на все, что видел, - Давай купим? - Нет, мы не будем покупать кальян, - кажется, у Итэра дернулась бровь, потому что капитан это спрашивал у него уже восьмой раз. - А это? - Нам не нужен ковер-самолет, - о, дернулась вторая бровь, - Кроме того, он явно не летает. - Да? – наигранно расстроился Кэйя, - Жаль. Ну, вот это тебе точно понравится. - Нет, мне не… - янтарные глаза Итэра наткнулись на полупрозрачную ткань розового цвета с золотыми украшениями. Много времени не ушло на то, чтобы понять, что это нижняя часть танцевального костюма. Вместе со штанами висел и лиф, расшитый золотыми вставками. Глядя на это все, путешественник невольно покрылся румянцем, потому что сложно было не понять на что намекает его попутчик, - Кэйя! - Я угадал, - синеволосый даже не спрашивал, а посему, довольный как кот, окликнул продавца, - Господин, не могли бы вы… - Нет, не могли, мы уходим, - толкнув капитана в бок, блондин, все еще пылая красными щеками, потащил его в другую сторону, - Паймон есть хочет. И я хочу. И вообще… - Хорошо, хорошо, - хохотнул Кэйя, - Я ведь просто пошутил. А ты что же, уже успел мысленно примерить? Игриво сузив глаза, синеволосый склонился к своему путешественнику, отчего в их отражении Итэр без труда мог увидеть себя самого в том самом треклятом костюме. Воображение и само живо рисовало будоражащие картины, которые были настолько яркими, что блондин почувствовал на своей коже приятный шелк ткани и небольшую тяжесть от золотых украшений. И голодный взгляд синих глаз, жажду которых не скроет даже самая темная повязка, смотрящих только на него. - Кхм, мечтай дальше, - вздернув нос, блондин пошел дальше, пытаясь сконцентрироваться на удержании Паймон от очередной покупки, и игнорировать предательский румянец, который теперь перешел на шею. Сладкое, протянутое «ага» донеслось ему в спину, а следом пробежались мурашки и что-то внутри заурчало, стоило лишь вновь вообразить в голове те немного постыдные картины. Войдя во временное жилище, которые они делили вдвоем с путешественником на время пребывания в Сумеру, Кэйя, напевая себе что-то под нос, сбросил с плеч накидку, оставаясь в рубашке. Ослабив ремешки на перчатках, Альберих приметил знакомое вино на столике, а рядом два бокала. Вечер определенно начинает ему нравится. Становилось понятно, почему Итэр так настойчиво просил малышку Паймон переночевать сегодня в домике Чжун Ли и Тартальи. Те сегодня отправились за город, изучить местность, так что это была прекрасная возможность не беспокоится про уровень шума – стенки в этих гостиничных домишках такие тонкие и часто можно было услышать, как хрустит спина их дорогого бывшего архонта. Шесть тысяч лет - это не шутки. За спиной тихим перезвоном шелохнулись веревочные занавески с бусинками, закрывающие арочный вход в другую комнату. Поворачиваясь, Кэйя уже знал, что его там будет ждать, оттого и не мог сдержать ухмылки. И первое, что бросилось в глаза, это длинные, распущенные белокурые волосы, которые укрывали обнаженные плечи юноши. Подведенные янтарные глаза, которые всегда горели настоящими звездами, были словно подернуты дурманом. Нижнюю половину лица скрывала розовая ткань, но даже сквозь нее Альберих видел, как Итэр, волнуясь, покусывал нижнюю губу. Милая привычка. Скользнув взглядом ниже, Кэйя заметил, что все же золотой лиф был слишком большим, явно не рассчитан для форм его путешественника, а точнее их отсутствию, и все норовил сползти по бледной коже. Низ же подошел больше – пояс с золотыми вставками уверенно держался на тонкой талии, а полупрозрачная ткань штанов облепила ножки, почти ничего при этом не скрывая. От браслетов и пояса тянулись две более светлые ленты, на лбу в свете ламп сверкала диадема, но все это не могло скрыть нервности, но при этом решимости Итэра. «Очаровательно» - подумал синеволосый, не найдя сил оторвать взгляд от внешнего вида юноши. - Видимо, мои мечтания настолько сильные, что я вижу их наяву, - ворот рубашки стал давить, потому Кэйя одной рукой расстегнул почти все верхние пуговицы, - Выпьешь со мной, прекрасное видение? Сережки звонко зазвенели при качании белокурой головой. Не смотря на то, как капитан расслабленно разливает вино по бокалам, Итэр подходит к граммофону, последнему изобретению Фонтейна, и включает музыку, которая плывет плавным ритмом по воздуху. Его браслеты звенят в такт мелодии, а ленты послушно следуют за движениями. Вокруг не так много места, но Итэр совершенно не чувствует скованности, и умело изгибает кисти рук, не прерывая зрительного контакта с расслабленным Альберихом, который облокотился об стол и придерживает бокал с вином за ножку. Блондин манит его за собой, но капитан знает, что это иллюзия, потому лишь пригубливает вино и смотрит дальше. Итэр отходит назад, продолжая рисовать плавные линии руками и медленно двигать бедрами. Костюм совершенно не его, это видно невооруженным взглядом, но путешественник так старается, что все эти недочеты стираются напрочь и Кэйя забывает про них, замечая блеск на впалом животе – масло. Надолго эти ткани на нем не задержаться, а вот эта деталь уже очень интересна. Танцуя, Итэр подходит ближе, двигает плечами, и от таких движений лиф уже съехал вниз достаточно, чтобы оголить девственно чистую грудь с небольшим темно-синим пятнышком на левой стороне около виднеющегося соска – следы зубов капитана кавалерии. Юноша вращается несколько раз, словно хочет поправить одежду, но без толку, оно слезает еще больше и вот-вот опустится на уровень пояса. Наклонившись вперед, Итэр окончательно стаскивает лиф с себя и бросает в сторону. Туда же летит и ткань, скрывающая лицо, отчего самообладание Кэйи начинает трещать по швам. Путешественник игриво подмигивает и поворачивается боком, пряча лицо и тело прядями волос. Движениями бедрами учащаются, из-за прозрачности ткани хорошо видно белые ягодицы, которые обычно спрятаны за мешковатыми темными штанами, но насладиться их видом сейчас не получается, так как блондин снова разворачивается к своему капитану. Итэр двигается ритмично и завораживающе, Кэйя с трудом вспоминает как раньше юноша говорил, что занимался танцами в своем родном мире в тайне от сестры. Сейчас это превращается в медленную пытку. Ленты скользят по худощавому телу следом за ладонями и становится очевидно, что танец перерос в откровенное соблазнение. Горящие хитростью глаза Итэра говорят о том же. Снова наклон вперед и теперь на пол летит пояс, оставляя штаны чудом держаться на тазобедренных косточках. Среди вороха розовой ткани едва заметно полувставший член, но Итэр так быстро движется, будто не замечет собственного возбуждения, которое лавой течет по венам. Восхищенный взгляд Кэйи испепеляет его насквозь, хочется чувствовать на себе не шелк, не свои порхающие ладони, а сильные, гранящие с грубостью касания мужчины, которые словно желанные тиски. Итэр сгорает от своих желаний, мечется из стороны в сторону, как заблудившийся мотылёк, но все никак не поддается до конца охватившему его огню. Его грудь вздымается от тяжких вздохов, а сердце замирает, когда подходит так близко к Кэйи, что ни дышать, ни трезво мыслить не могут уже оба. Ленты ложатся на плечи мужчине, и там же остаются, словно напоминание, что Итэр еще вернется. Он снова отходит, словно играет, и повторяет движения бедрами, в этот раз намного интенсивней, отчего ткань не выдерживает и сползает опасно низко. Огладив руками выступившие кости, Итэр полностью избавляется от давно не нужной детали костюма и ровно в этот момент заканчивается музыка. Комната заполняется его шумными выдохами, глаза, что весь танец полыхали огнем страсти, спрятаны за неровной челкой, и весь образ соблазнителя испаряется под дрожью и украсившим бледную кожу румянцем. Отставив пустой бокал, Кэйя обходит не смеющего даже шелохнуться юношу и восхищенно хлопает ладонями, останавливаясь за его спиной. Аккуратно убрав прядки волос за ушко, Альберих склоняется и протягивает опьяняющим как вино шепотом: - Браво, звезда, - от низкого тона подгибаются колени, блестящий от масла и пота живот дразнящее оглаживают смуглые руки в перчатках, но Итэр стоически выдерживает, зажмурив глаза, - Позволь отблагодарить за такой прекрасный подарок. Путешественник не успевает открыть глаза, как спиной ощущает мягкость простыней, а его запястья связывают те самые шелковые светло-розовые ленты, что он так необдуманно оставил Кэйе. Сам капитан нависает над ним, а в его правом глазу расплавленным золотом мерцает необузданное желание. Итэр ощущает себя пойманным в сеть, из которой не хочется выбираться от слова совсем. Альберих дразнит, проходится по всем тайным точкам, которые только знает, и заставляет блондина всхлипывать от того, как невыносимо приятно ощущается возбуждение во всем теле. Около старого следа на груди начинает алеть новый, но Кэйя не останавливается и губами прихватывает темную горошинку соска, чтобы затем слегка задеть его зубами. Итэр дергается от такого и хочет руками коснутся распущенных волос мужчины, что щекочут кожу, но не может, ведь он надежно привязан к изголовью кровати. Он ерзает на месте, выгибает спину, подставляясь ближе, пока горячие тонкие губы исследуют заново его тело, оставляя свои метки. - Кэйя, пожалуйста… - голос Итэра срывается, он чувствует, как затекли руки, но в мыслях и намека нет на то, чтобы попросить развязать его. Последние пуговицы на рубашке с треском срываются и рассыпаются по полу, туда же летит и пояс с глазом бога. Просьба юноши подействовала словно спусковой крючок и больше сдерживать себя не имело смысла. Обнаженная смуглая кожа прижимается к такой же белой, темно-синие волосы путаются с золотыми, и этот извечный их контраст сводит с ума, но, когда долгожданный поцелуй сладкой патокой оседает на губах, кажется, что весь мир замирает и перестает существовать. Кэйя целует голодно, жадно, выпивает весь воздух, что был в легких, и наполняет собой каждую клеточку тела, к которой только прикасается. Его дыхание щекочет и обжигает чувствительную кожу живота, и, оставив невесомый поцелуй около пупка, мужчина без предупреждения вбирает подрагивающую головку в рот, не церемонясь с ласками. Их время давно прошло, а едва ли не скулящему Итэру это сейчас и не нужно. Блондин возит макушкой по подушкам, словно у него лихорадка, и пытается не стонать в голос, когда теплая глотка вбирает в себя его член. Он чувствует язык и губы, которые так нежно ласкают его, и от этого пальцы на ногах подгибаются. Кэйя проходится языком по всей длине, с удовольствием слушая, как реагирует на это его путешественник, двигая бедрами навстречу его жадному рту. Итэр хочет схватится за длинные темно-синие волосы, направить, но его руки связаны, поэтому только и остается, что подчинится тому темпу, что задает мужчина. По тихим всхлипам становится понятно, что путешественник уже на грани, что немного не входит в планы Кэйи. Он ненадолго выпускает его член изо рта, проходится по нему языком, собирая слюну и, вдохнув, резко опускается до самого основания. Итэр громко стонет от такого, и это лучшая музыка, но пока достаточно. Перед глазами пляшут разноцветные круги, Итэру хочется лепетать что-то глупое, что-то о том, как он любит длинные пальцы мужчины, когда тот свободно проникает в него ими, использовав то самое масло. Мышцы достаточно растянуты, потому и дискомфорта как такого не возникает, и все же блондин едва заметно хмурится, когда пальцы двигаются на манер ножниц, но, тем не менее, он не отвлекается и так же с пылом отвечает на возобновившиеся поцелуи. Неуклюже, неумело, но чувственно и со всей страстью, что клубится в нем. Кожа на запястьях слегка стерлась, отчего прикосновение ткани отдало болью. Тихо вскрикнув, Итэр уткнулся лбом в плече Альбериха и едва слышно прошептал: - Сними… больно. Понимая, что немного перестарался, Кэйя отвязал ленты от изголовья кровати и покрыл нежными поцелуями раскрасневшуюся кожу на запястьях. - Прости, звезда, - виновато говорит мужчина, но его тон быстро сменяется на вновь игривый, когда Итэр, благодаря его рукам, оказывается к нему спиной, - Не смог удержаться. Блондин многозначительно смотрит через плечо, и все же держится руками за уже ставшее родным изголовье кровати, чтобы придвинуться ближе, и ластится, как кот, выпрашивая добавки. Золотые браслеты на его руках все еще звенят, как колокольчики, вызывая воспоминания о восхитительном танце, который снова разжигает бурю и пожар. Вид на молочно-белую спину закрывают золотые локоны, из-за чего невольно Кэйя начинает думать, что излюбленная Итэром косичка очень даже полезная вещь. Коснувшись мягких волос, мужчина ощутил острое желание намотать их на кулак, но его малыш сегодня и так пострадал. Оставим это на потом, решил Альберих, и губами коснулся выпирающих лопаток, ощутив дрожь, пробежавшуюся по спине юноши. Итэр подается вперед, неосознанно уходя от ласки, и падает на подушку с тихим «ой», когда тишину разрывает несильный хлопок по его ягодицам. Весь танец Кэйя хотел это сделать. Итэр приоткрывает рот, чтобы высказать свое недовольство, но весь словарный запас улетучивается с его головы, когда Кэйя толкается вперед, в горячее нутро и сдавленно шипит сквозь зубы прямо около ушка путешественника. Блондин прогибается в спине, подается навстречу глубоким, сводящим с ума толчкам, и издает звуки, который где-то на грани между стонами и мяуканьем. Он впивается пальцами в скомканные простыни и жмурится от удовольствия, от того, как его почти полностью накрывает собой Кэйя. Мужчина прикусывает его загривок, вбиваясь до упора, и переплетает свои пальцы с его, что рождает новую волну чувств внутри. Итэр теряет возможность говорить, когда одна рука ложится на его шею, где все еще висит золотое украшение, и едва сжимает, а вторая лениво оглаживает сочившийся смазкой член, не давая прикоснуться самому. Член Кэйи толкается так глубоко, резво попадая по простате, и рассудок Итэра затуманивается сильным оргазмом. Альберих и сам на грани, и когда блондин в послеоргазмовой истоме неосознанно сжимает его в себе, мужчина теряет голову от такой узкости и кончает следом, прижавшись губами к покатому плечику. - Ты ведь не собираешься возвращать костюм обратно? – уже лежа под одеялом и смотря на свое сонное золотое чудо, с ухмылкой спрашивает Кэйя. У Итэра нет сил на то, чтобы ответить, поэтому он лишь толкает мужчину ногой, и отворачивается, намереваясь поспать. Едва комфортно умостившись, путешественник чувствует, как что-то давит на голову и шею. - Чертовы украшения, - ворчит блондин, и под тихий смех капитана сбрасывает диадему, подвеску и браслеты куда-то на пол, к вороху розовых тканей и многослойному одеянию Альбериха, - Завтра отдам их Паймон.