Стоя на краю света

Микроавтобус заполнила тишина. Долгое время никто не разговаривал. Глаза то и дело метались к окнам, но раз за разом возвращались к двум загадочным фигурам на передних сидениях. — Кто вы? — наконец спросил Иван, и в его голосе не было ни ноты той напускной наивности, что обычно там прослеживалась. Его голос был низким, требовательным и не давал никакой возможности избежать ответа, — И почему вы спасли нас? Человек на пассажирском сидении подал голос. — Вы убегали от ищеек Организации. Для нас этого достаточно, чтобы вас подобрать. Женщина. В такие времена увидеть свободную женщину было редкостью. В сердце Ивана закралось подозрение. — Вы не ответили на мой первый вопрос. После секундного молчания женщина снова заговорила: — Сыграем в игру. Сначала я задаю вопрос, затем ты. Единственное правило — отвечать на всё и честно. Иван нахмурился. Очевидная манипуляция. Но и он не пальцем деланый — ради полезной информации можно и подыграть. — По рукам. Спрашивай. Альфред схватил его за колено и удивленно посмотрел ему в глаза. — Ваня… — сказал он одними губами, но было уже поздно. Игра началась. Не оборачиваясь, женщина начала. — Ты говоришь с акцентом, русским, полагаю. Ты гражданин Штатов или родной тебе России? Иван сдержал усмешку. — России. Его очередь. Он недолго подумал над вопросом. — Куда вы едете? — В убежище в Иллинойсе. — Иллинойс — это где? Женщина усмехнулась. — Забываетесь, уважаемый. Моя очередь. Как ты тут оказался? — Командировка. Оказался заперт в Штатах после начала Восстания, когда аэропорты закрылись. Она снова рассмеялась. — Ты мне лапшу на уши не вешай. Каждый иностранец заливает одну и ту же песню. По какому-то чудесному совпадению все они оказались заперты в стране из-за командировки. Советую поправить ответ, или эта игра быстро закончится, и вы больше ничего от меня не услышите. Иван с трудом сдержал раздражение. Нельзя, чтобы их вышвырнули из машины из-за него. Он прочистил горло. — Я рыбак из Восточной Сибири. Раньше работал в Беринговом море, жил на Большом Диомидовом острове. Несколько месяцев назад наш экипаж выбросило штормом к берегам Аляски. Челнок был неисправен, так что мы решили воспользоваться возможностью и полетели в Вашингтон посмотреть новую страну. Восстание вынудило нас остаться. Что Организация сделала с тобой и твоими товарищами, что вы их так ненавидите? Какое-то время женщина молчала. — Все мы из семей, разрушенных Восстанием. Из-за них я потеряла мужа, а после они забрали моего сына, — она молча обдумывала вопрос какое-то время, — Ты говоришь, что путешествовал с экипажем, но твои товарищи едва ли похожи на русских. Кто ты на самом деле? — Я ровно тот, кем я представляюсь, — Иван осторожно подбирал слова, замечая подозрение в её голосе, — На нас напал отряд Организации, из всего экипажа выжил только я. Я путешествую с теми, кто противостоит Организации. Что они сделали с твоим сыном? — Иван понимал, что это личный вопрос и что он переходит границы дозволенного, но только так можно было узнать, насколько жестокими на самом деле были члены Организации. Женщина тяжело сглотнула. — Убили его. Пнули меня в живот, — в её стойком голосе не было скорби. Такие времена сковывали железом любые сердца, даже материнские. Теперь Иван чувствовал себя последним подонком. — Соболезную. — Не стоит. Знаешь, у меня дед был рыбаком на Аляске, — Иван резко напрягся, — Он работал на Алеутских островах, жил на Малом Диомидовом острове. Расскажи, какая рыба обычно составляет ваш улов? Иван силой сбросил напряжение в плечах и спокойно ответил: — Зависит от сезона и места. Я отвечал за ловлю камчатских крабов, а пойманную рыбу мы использовали как наживку или отпускали. В основном попадалась треска. Сколько человек в вашей группировке? — Пять. Вас? — Две… одиннадцать. Мы потеряли одного прошлой ночью, — сидящий рядом с Франциском Мэттью дернулся будто от резкой боли. — Мои соболезнования. — Он был храбрым, и нам будет его не хватать. Как тебя зовут? В её голосе была слышна улыбка. — Жанна. А что насчёт вас? Всех вас. Все, кто сидел сзади, одновременно посмотрели на него. Сейчас в руках Ивана был полный контроль над ситуацией, и только от него зависело, откроют ли они свои личности незнакомцам. Ему было необходимо убедиться в том, что им можно доверять, хоть он и понимал жестокость своей дальнейшей просьбы. — Покажи место, куда тебя ударили. Жанна напряглась и с минуту не двигалась. Когда Иван уже начал сомневаться в честности её прошлых ответов, Жанна отстегнула ремень безопасности и развернулась к ним. Она была молодой и красивой, с короткими коричневыми волосами и веснушками, но её зелёные глаза смотрели твёрдо. Она закатала свитер, показывая живот, на котором всё ещё были следы беременности. Огромный синяк, отдалённо по форме напоминающий подошву ботинка, тянутся желто-фиолетовым пятном от одного бедра к другому. Убедившись в его достоверности, Иван поднял глаза к её лицу. Оно не выражало никаких эмоций. — Убедился, или тебе мёртвого сына тоже показать? — Нет, спасибо. Я удовлетворён. Жанна одернула свитер и села обратно в кресло, пристёгиваясь. — Я жду ответа на свой вопрос. Как вас зовут? — Я Иван, — остальные посмотрели на него в ужасе, но Иван был готов довериться ей — синяк на её животе чётко давал понять, на чьей она стороне, — Со мной Альфред, Артур, Франциск и Мэттью. Во втором автобусе Гилберт, Ловино, Яо и Кику. В грузовике Людвиг и Феличиано. Артур едва мог поверить в услышанное. Иван дал им самую ценную информацию, которая у них была, информацию, которая могла как спасти их, так и убить: их имена. Британец кипел от злости. Кто дал ему такое право? Но сейчас было не время читать нотации, иначе это бы вызвало подозрения. На время Артур замолчал. Жанна казалась более весёлой, вероятно потому, что считала себя на шаг впереди. — Альфред, говоришь? Насколько я знаю, Организация разыскивает тут одного Альфреда. Полное имя часом не Альфред Ф. Джонс? Альфред заметно напрягся. Ему показалось, что водитель машины посмотрел на него через зеркало заднего вида. Его рука на колене Ивана сжалась. Нет. Нет, нет, только не это. Я не готов. Черт тебя подери, Ваня, я убью тебя. Однако сейчас он был не в силах придушить русского. Он был напуган до смерти. Джонс посмотрел на Ивана широкими от ужаса глазами, но Иван и не подал виду, что что-то было не так, и проигнорировал его. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри Иван был близок к отчаянию. Что он наделал? Они знали, они знали. Даже если бы он сказал, что это другой Альфред, они бы все равно ему не поверили. Если они знали его имя, значит и лицо на объявлениях видели. Времени на сомнения не было. Надо было быстро придумать, что ответить. — Я не слышал, чтобы Организация кого-то разыскивала. — Это не ответ. — Знаю. Мне нужно больше информации, чтобы понять, охотится ли Организация за моим товарищем. Женщина усмехнулась, и Иван знал, что его загнали в угол. — Что ж, хорошо. Организация везде развесила объявления, а в крупных городах они начали строить большие экраны, на которых в отличном разрешении миллионов пикселей показывают лицо твоего компаньона. Иван почувствовал, как Альфред рядом с ним вздрогнул, и его ногти вцепились ему в ногу. — Какие у него приметы? — Пшеничные волосы, очки, голубые глаза, относительно высокий, с выбивающейся прядью волос. Нет. Иван посмотрел на трясущегося Альфреда. Тот посмотрел на него исподлобья и прошептал: «Не надо.» Он слишком хорошо знал Ивана, лучше, чем тот догадывался. Альфред прекрасно знал, что он собирается сделать. Но было поздно отступать. Одна из рук Ивана забралась под шинель, проводя пальцами по спрятанному там АК-47. Возможно, пришло время. Может им придётся разминуться с остальными. Но сейчас в приоритете было не сохранить целостность отряда, сейчас было важно сохранить Альфреду жизнь, и если для этого придется разделиться, он сделает ровно это. Но нельзя было отпустить этих людей, не теперь, когда они знали, что поймали Альфреда Ф. Джонса и могут рассказать всему свету о его местоположении. Слишком рискованно. Он обвил одной рукой плечо Альфреда и вытащил из кобуры его пистолет. Как только водитель отвернулся, Иван рванул вперёд, хватая Жанну за волосы и приставляя к её виску дуло. — Если вы только подумаете о том, чтобы нам навредить, — прорычал он, снимая пистолет с предохранителя, — можешь не сомневаться, я убью тебя и оставлю твоё тело валяться на обочине. Твоя грустная история не прибавит мне чувства вины. Водитель машины обернулся на него, побледнев. — Эй, парень, спокойно. Мы не собираемся… — Захлопнись, — рявкнул Иван в его сторону, — И следи за дорогой, — мужчина послушался, но всё равно каждые несколько секунд поглядывал в их сторону. Лицо Жанны оставалось абсолютно спокойным, но тело её заметно дрожало. Она облизнула губы. — Ты правда станешь угрожать такому же выжившему, как вы? Такому же повстанцу? — Я стану угрожать убийце. — Разве я сказала, что собираюсь вас сдать? Ты правда думаешь, что моя группа в пять человек попробует напасть на ваш отряд, когда вы превосходите нас числом в два раза? Какая бы награда за него не стояла, мы бы никогда вас не пересилили. Иван вдавил дуло ей в голову сильнее. — Откуда вы и куда вы идёте? Будешь отвечать медленно или нечестно, я всажу пулю тебе в мозг. Жанна снова облизнулась. — Я из Астории, штат Вашингтон. Мы все с северо-запада кроме Картера, — она указала на водителя, молодого парня в синей кепке и широких очках, — он из южной Калифорнии. Я сбежала из лап Организации и нашла Джеральда — тот толстый старик, который ведёт грузовик, ты увидишь его, когда мы остановимся. Мы решили пойти на юг. По пути наша группа росла, некоторых мы потеряли. Всё, как у вас — мы пытаемся сбежать от Организации. — Зачем они на вас охотятся? — Они охотятся на всех, кто сопротивляется режиму. Хочешь знать, почему я единственная женщина в группе? В самом начале Восстания Организация согнала всех женщин, как скот, в крупные города, лишь для того, чтобы ублажать мужчин и увеличивать население. Я слышала, что туда попали совсем молодые девчонки и даже мальчики, но эту часть они скрывают. Пока их идеология не установилась окончательно, они боятся осуждения со стороны. — Вы собираетесь поднять бунт? — Вроде того. Никто не имеет права убивать мою семью и уходить безнаказанным. Когда мы начнём борьбу, призраки моих мужа и сына будут преследовать их до конца их жалких жизней. Если понадобится, я убью каждого из них, хоть своими руками. Я знаю, что могу это сделать, — она резко повернулась к Ивану. Теперь пистолет упирался в её лоб, но она продолжала смотреть на него своими ярко-зелеными глазами, — Но, как вы можете догадаться, нам нужно много людей, чтобы свергнуть узурпаторов. Убьёшь меня, и станет на одного человека, способного им противостоять, меньше. Они смотрели друг на друга какое-то время, и на мгновение Ивану показалось, что в её глазах он видит Наталью. Те же сила и стойкость, воспитанные в ней так хорошо ему знакомым чувством боли. Он сам прошёл через много лишений, и понимал её жажду мести, как никто другой. Он опустил оружие. — Мы присоединимся к вам, — Иван наклонился к ней и прошептал, — Закрой глаза. Когда Жанна посмотрела на него с недоумением и не послушалась, он повторил приказ с большим напором. Наконец она закрыла глаза, и Иван сделал то же самое, все еще держа пистолет у её головы. Он знал, что все на них смотрят, но не обратил на это внимания и пробрался в глубину её сознания. Он старался делать это аккуратно, чтобы она не почувствовала, что кто-то копается в её воспоминаниях. Он должен был знать. Девочка не старше семи лет играла с друзьями, прыгая через скакалку во дворе своего дома. Её друзья смеялись и пели, пока Жанна прыгала, меняя ноги. Раздался крик, и из дома вышел её отец. Он схватил её за руку, и друзья бросили скакалку на землю. Пока отец тащил её в дом, крича и ругаясь, дети сбежали. Затем появилась другая Жанна, лет тринадцати, с короткой стрижкой и яркими волосами. Иван почти задохнулся от чувства, будто его загнали в ловушку. Отец Жанны кричал. Она обернулась, схватила рюкзак и запихнула в него столько вещей, сколько смогла уместить. В тот день она сбежала навсегда. Теперь ей было шестнадцать. Она жила в женском приюте, и только что ей сказали, что свободных мест больше не осталось и ей нужно уйти. В темноте пустой улицы она сидела, подавленная чувством безнадежности, и захлебывалась от слёз. Вдруг внутри родилось новое чувство, распространяясь по всему телу, как молния. Она знала, что не может сдаться. Ей предстояло сделать что-то великое. Она знала, что будет играть важную роль, сколько бы раз её собственный отец не говорил, что она бесполезна. Она докажет свою цену вот что бы то ни стало. В восемнадцать она наконец наскребла достаточно денег на приличную одежду и начала работать на заправке в неспокойном районе города. Одним вечером двое мужчин в масках ворвались в магазин и потребовали у неё выручку, угрожая огнестрелом. Они определённо не ожидали, что она бросится вперёд и ударит одного из них в кадык. Она вырвала пистолет из его руки и направила в лицо его приятелю. Больше они не появлялись. Меньше чем через год на заправку начал заходить приятный мужчина. У него были светлые волосы, добрые глаза и тёплая улыбка. Даже после завершения покупки он всегда оставался ненадолго, чтобы поговорить с ней, и с каждым днем их разговоры становились всё длиннее. Совсем скоро он начал приходить каждый день. Он начал говорить, что Жанна слишком хороша, чтобы работать в таком ужасном месте, и обещал вытащить её оттуда. Она отнекивалась, но он настаивал на том, чтобы она пришла на собеседование в его участок: полицейский участок. Несколько лет спустя, и вот уже Жанна на пике её жизни. Офицер полиции, замужем за этим мужчиной, живёт с ним в одном доме. Дом её родителей давно не посещал её мыслей, и каждый день от отдавала себя до конца патрулированию и поимке преступников. Когда она узнала о беременности, ей казалось, что жизнь кончилась. Она слишком ценила свободу, которую давала ей работа в силовых структурах. Но муж заверил её в том, что она станет прекрасной матерью. Жанна бросила работу, не желая рисковать. Когда она была на шестом месяце, на улицах начались беспорядки. Казалось, что даже национальная гвардия не способна сдерживать толпу. Было объявлено чрезвычайное положение, и скоро столица была захвачена. Жанна попыталась сбежать вместе с мужем, но далеко убежать у них не получилось. Заправки были опасными местами с очередями в двадцать машин и частыми драками. Скоро они были вынуждены оставить машину и идти пешком вдоль дороги, тщетно надеясь найти кого-то, кто сможет довезти их до дома родителей её мужа. Одна машина все же остановилась, но муж Жанны сразу же узнал их. Прежде, чем она успела задать какой-либо вопрос, он крикнул ей бежать. Она побежала, но не успела оторваться, и вскоре за спиной начали раздаваться выстрелы. Она слышала, как её муж закричал в последний раз, как на землю упало тело, но не смела оборачиваться. Когда ей в ногу всадили пулю, она упала, едва успев выбросить вперёд руки, чтобы не упасть на живот. Мужчина схватил её за волосы и оттащил обратно в грузовик мимо истекающего кровью тела её мужа. Она кричала, пока её не заставили замолчать ударом по лицу. На неё посыпались сотни вопросов, но она не могла ответить — она не слушала их, а лишь мотала головой и плакала. Нападающие начали избивать её ногами. Она кричала, умоляла их остановиться ради её сына, но тщетно. Избиения продолжались, пока она не потеряла сознание от боли. Она очнулась на полу в каком-то заброшенном доме, её запястья были скованы наручниками. В паре метров от неё сидело несколько человек. Она лежала, не двигаясь, еле дыша, несколько часов в ожидании, пока они уснут. Когда последний из нападавших провалился в сон, Жанна вскочила на ноги и побежала прочь. Всё её тело болело, голова гудела, но ей было нужно как можно быстрее оттуда убраться. Никто не проснулся. Никто её даже не услышал. Но облегчение было недолгим. Теперь она была одна, беременна и в незнакомом месте, однако уже скоро она поняла, что один из вышеперечисленных фактов был ложным. Она надеялась почувствовать движения в животе — пинок, дергание руки, что угодно, — но тщетно. Неделями она не чувствовала ничего. Ей пришлось принять, что её сын мёртв, но смирение не делало это осознание менее тяжёлым. Иван понимал, что она родила его одна, с невероятной болью, но воспоминание отдалось в его собственном сознании таким горем, что ему пришлось прекратить вторжение. С того момента она жила с одной лишь целью — уничтожить Организацию и всё, что с ней связано, так же, как они убили её ребёнка. Даже Иван содрогнулся от силы ярости, что исходила от её сознания. Было очевидно, что у Жанны была кровавая вендетта против Организации, и она не перестанет охотиться на них, пока не уничтожит последнего из них или сама не будет убита. Иван поёжился и вышел из её головы, чувствуя, как потихоньку тает лёд её ненависти. Жанна выглядела раздражённой. — Ты закончил наконец? Что ты вообще делал? — Закончил, можешь открыть глаза. Жанна послушалась и посмотрела на него строгим взглядом. — Ты не скажешь, зачем ты это сделал, я правильно понимаю? — Нет. Но вынужден признаться, что мы у вас в долгу. Мы тоже бежим от Организации и мы поможем вам сделать всё, чтобы от них избавиться. *** — Так что, вы встречаетесь? Вопрос застал Людвига врасплох, учитывая то, что предыдущий час они ехали молча. — Эм, ну… — Да, — ответил за него Феличиано, сжимая ладонь Людвига в своей, — Встречаемся. Людвиг попытался скрыть густой румянец. — Не бойтесь, мы здесь никого не осуждаем. Если вы правда убегаете от Организации, то здесь все ваши друзья. — Мы правда в бегах, — ответил Людвиг, чувствуя себя на прицеле без поддержки остальных членов группы. Где они вообще? С ними что-то случилось? Наверняка их подобрали две других машины и сейчас они едут в безопасное место, но это не значит, что сами их спасатели не представляют опасности. У него не было никаких доказательств верности этих людей. Он бы хотел задать несколько вопросов, но решил приберечь их до момента, когда группа будет в полном составе — так у них будет больше шансов не быть убитыми. Он снова посмотрел на Феличиано. Итальянец перестал дрожать от холода, когда водитель включил отопление. Сейчас он дремал, оперевшись на плечо Людвига. Немец притянул его ближе. Фели, если бы ты только знал, на что я готов пойти ради тебя… На что угодно. Они остановились у небольшого пролеска — единственного скопления деревьев в окрестности. Водитель повернулся к ним. — Мы сделаем здесь привал. Мы потратили все топливо, которое было рассчитано на сегодня. Завтра поедем дальше. Людвиг согласился с ним. — У нас есть палатки… — Не беспокойся, — старик махнул рукой, — Мы все спим в машинах. Места всем хватит. Феличиано проснулся. — Я хочу увидеть остальных. — Да, прошлая ночь выдалась тяжелой. Нужно проверить их. Мужчина кивнул. — Да, конечно. Я Джеральд. Он очевидно ждал, что Людвиг тоже представится, но пока он не мог себе этого позволить. Он лишь вежливо кивнул. — Я запомню. И спасибо, что спасли нас. — Без проблем. Лишний повод насолить Организации. Джеральд разблокировал двери, и они открылись автоматически. В салон залетел холодный воздух, и Феличиано отпрянул. Первым вышел Людвиг, пристально наблюдая за Джеральдом. Но мужчина не сдвинулся с места, смотря на какую-то карту. Феличиано вылез следом. Из микроавтобусов вылезали оставшиеся члены отряда. Людвиг заметил, как Иван о чем-то оживленно разговаривает с какой-то женщиной, и нахмурился. Он присоединился к группе и позвал Феличиано: — Фели, останься пока с братом. Мне нужно кое-что сделать. Ловино бросил ему подозрительный взгляд, но промолчал. Людвиг подошёл к Ивану и потянул его за рукав. Он тут же повернулся к нему. — Да? Что-то не так? Женщина улыбнулась. — Значит, это и есть Людвиг. Она протянула ему руку, но он не пожал её. Он снова взял Ивана за рукав. — Нам нужно поговорить наедине. Сейчас же. Иван нахмурился и проследовал за Людвигом к ближайшему дереву, убедившись, что их не услышат. Людвиг в гневе скрестил руки на груди. — Что ты делаешь? Иван невинно моргнул. — Общаюсь с милой девушкой, что за… — Что ты уже успел ей рассказать? — надавил Людвиг. Иван быстро понял, на что тот намекает, и нахмурился сильнее. — Я рассказал ровно то, что было необходимо. Я… — Иван! — крикнул Артур, непонятно откуда взявшийся рядом, — Ты совсем идиот? Ты чего творишь? — Что он рассказал? — спросил Людвиг, начиная нервничать. Артур осуждающе посмотрел на русского. — Наши имена. Ещё эта женщина спрашивала про Альфреда, и этот кретин практически выдал ей, что он в розыске и именно его ищет Организация! — Ты что? — Людвиг был в шоке. Он всегда считал, что у Ивана присутствует здравый смысл. Теперь уже Иван начинал злиться. — Я не идиот и не кретин. Ты делаешь много шума из ничего. — Из ничего? Наши имена это ничего? Иван, ты не можешь просто брать и разбалтывать такие вещи каждому встречному-поперечному! — Я залез в её сознание, — это немного успокоило Артура, — Она пострадала от рук Организации и больше всего на свете хочет их истребить. — Разум других ты тоже проверил? — спросил Людвиг. — Нет… — Иван понимал, что это было опрометчиво. Артур кипел от ярости. — Ты больше никогда, никогда не будешь делать что-то подобное, не посоветовавшись с нами! — Хватит меня отчитывать, как несмышлёного ребёнка, Артур, — голос Ивана перешёл на рык, — Я и раньше допрашивал людей, я знаю, как выявлять ложь. — Да, но неужели для тебя ничего не значит понятие отряда? Ты в детстве уже попал в ловушку, потому что поверил словам незнакомца. Неужели ты ничего из этого не вынес? У Ивана кончилось терпение. Никто не имел права говорить с ним о его детстве. Никто. Едва удержавшись, чтобы не схватить Артура за воротник, он наклонился прямо к его лицу, оскалившись. — Оскорбляя меня ты сделаешь только хуже, Артур. Какое право ты имеешь говорить об этом после всего, через что я прошёл? Ты думаешь, что я ожидал, что кто-то так со мной поступит? А, нет, подожди, я же совсем забыл, что Англия у нас идеальный. У него было идеальное детство в идеальной семье с родителями, идеальная жизнь и идеальная империя. А что было у меня? Кровь, насилие и смерть. Придержи язык, когда говоришь о вещах, о которых ты ни черта не знаешь. Артур понимал, что с Россией нельзя шутить, но тревога за Альфреда пересилила любой страх. — Если бы ты учился на своих ошибках, то знал бы, что сейчас тебе стоило промолчать, хотя бы ради Альфреда. В глазах Ивана промелькнула угроза. — Почему я должен слушать советы от того, кто сам не смог его удержать? Лицо Артура покраснело от гнева. Он сжал кулаки, и Людвиг понял, что пора вмешаться. — Вы оба спорите, как дети малые. Хватит. Хотите, чтобы они увидели, как мы спорим? Не важно, кто что сказал или не сказал, нам нужно держаться вместе, а это значит не ссориться. Иван и Артур были уже в шаге от драки, но в конце концов успокоились после слов Людвига. — Прости, — Иван извинился первым, желая доказать, что Артур ошибается, называя его инфантильным, — Я знаю, что ты чувствуешь себя ответственным за всё, что с нами происходит, и я должен был посоветоваться с тобой, прежде чем что-то им рассказать. Но мои инстинкты подсказывают, что она хороший человек. Я достаточно пережил, чтобы хорошо судить людей. Если она безобидна, то её друзья тоже. Артур цокнул языком и отвел глаза в сторону, пристыженный за то, что потерял над собой контроль. — Ты тоже извини. Но помяни моё слово, с этих пор я буду активно участвовать в жизни отряда. Очевидно, что без моего совета вы не справитесь. Прежде, чем Иван и Людвиг успели что-либо ответить, он развернулся и ушел прочь.