Чудо в ночь на Хэллоуин

Тусклый светильник под потолком — единственный источник хоть какого-то света в этом просторном помещении открывает вид на запущенный вид комнаты. Она словно была давно покинута, однако, несколько мелких деталей здесь доказывали обратное: недопитый кофе в кружке, недоеденный салат (приготовленный неумело Харучиё) и сам обитатель этого одинокого места, сидящий уже битые 15 минут в одной и той же позе, явно в прострации. Изредка, не смотря, машинально брал кружку с остывшим кофе, делая небольшой глоток и отставляя обратно до следующего. Он словно ждал чего-то, хотя и сам понять не мог чего. Спать не собирался явно, хоть глаза (кофе, видимо не подействовал, как это было обычно), слипались и голова гудела. Телефон молчал, не подавая никаких признаков жизни. Потянувшись с ленцой, светловолосый взял из пачки на столе ещё сигарету. «Утром сходить купить» — напомнил сам себе, поджигая табачную продукцию и долго затягиваясь ей, словно желая впитать весь дым в себя. Этим сигаретным дымом пропитались уже давно волосы мужчины, его одежда, квартира и, даже, кажется, от кожи исходил слабый запах. Он уже был его неотъемлемой частью, тем, без чего нельзя представить полноценно Сано Манджиро. Заполняя собой кухню, дым потихоньку рассеивался, уходя в никуда. Майки курил не спеша, наслаждаясь каждым мгновением этой пагубной привычки, крутил сигарету в тонких пальцах, задумчиво смотрел на пепел, слетающий с неё и на процесс тления тоже, дым завораживал не меньше, но быстро исчезал. Когда уже оставался практически только фильтр, он потушил сигарету о стеклянную пепельницу, окурок бросил туда же, к остальной дюжине таких же. Счёт времени он потерял, ему казалось, что вот-вот скоро должен быть рассвет, а это время суток наиболее всего любил Манджиро, не считая самой ночи. Рассвет означал начало чего-то нового и хотелось верить, что именно в этот новый день все изменится, станет совсем другим. Однако, чуда не происходило, он так и оставался покинутый всеми: близкими, друзьями, знакомыми и даже собственными эмоциями. Такие мысли пробивали на тоску, а она загоняла в раздумья ещё больше, не давая вырваться из этого порочного круга размышлений вроде «что было бы, если бы сейчас все остались живы». Такие мысли всегда портили настроение Сано, а отыгрывался он на своих знакомых. Приятелями или друзьями их назвать язык не поворачивался, более подходящее слово — «подчинённые», Манджиро смаковал это приятное слово на языке, оно веяло властью и первенством. Но не доставляло радости светловолосому, даже напротив. Он променял бы эту власть на пару-тройку настоящих друзей, какие были в подростковом возрасте. Кофе заканчивался, хотя отпивал мужчина не так часто, пропадая в самом себе. Казалось, что этого мало, поэтому, заново поставив чайник, что тоже успел остыть, уселся на стул обратно, заостряя внимание теперь на огне газовой плиты, что не колыхался беспорядочно и вольно, как костёр, а смиренно поддерживал данную ему форму, не смея и стать больше без «разрешения». Такой огонь, зажатый и неподвластный самому себе, напоминал многих из его банды, но был полной противоположностью Харучиё. Он спокойно мог делать что хотел, но продолжал внимать приказам и обычным просьбам главы, несмотря на свободолюбие. Словно в напоминание о себе, он ответил на сообщение Майки, по кухне раздался звук уведомления. Приходя в себя пару секунд, отрываясь от внутреннего мира, мужчина наконец взял устройство, разблокируя его. Голосовое сообщение заставило его нахмуриться на долю секунды, но, всё же включив его, он поднёс динамик к уху, положив подбородок на согнутое колено. Голос подчинённого был, на удивление, впервые за столько дней, относительно трезв (по крайней мере, его речь можно понять). Но находился он явно не дома: на фоне играла музыка, неожиданно речь прервалась и послышался звук удара, на этом моменте Манджиро усмехнулся, будто ему доставляло радость наблюдать или представлять боль других, однако, он просто представил себе ситуацию, в которой оказался Санзу. Последующая фраза, на которой оборвалось голосовое, заставила светловолосого впасть в ступор на некоторое время, непонимание и даже короткая искорка недовольства отразились на его лице, в глазах, что до этого равнодушно и бездумно смотрели в пол. Он, не веря своим ушам, переслушал сообщение ещё несколько раз, но, убедившись, что ему не послышалось, наконец поверил в сказанное. После осознания слов Харучиё что-то странное приятным теплом разлилось по обмерзлому сердцу, такое последний раз он ощущал будучи подростком, когда был рядом с Кенчином или Эммой. Однако, чувство лишь на миг проскользнуло глубоко в душе, в следующее мгновение уже вернулось былое безразличие и желание пару раз въебать Санзу, чтоб не говорил всякой хуйни. Несмотря на состояние Сано, удары остались точны и сильны, хотя и не было сейчас надобности в рукопашном бое. «Харучиё, опять пьёшь?» — даже простой текст, написанный им, выглядел насмешливо, с долей издёвки, словно между строк было написано «ну конечно, ты же не можешь ничего больше, кроме как прожигать свою жизнь в алкоголе и таблетках», Майки написал следом ещё сообщение. В глубине души сходить на вечеринку может и хотелось, но… Взгляд упал внезапно на жалкие остатки сигарет и вспыхнула новая мысль. Заодно проверит, как быстро его поздние поручения выполнит самый верный пёс. «Пойду с тобой, если через полчаса ты будешь на пороге моей квартиры с двумя пачками сигарет. Любишь же, говоришь.» — тут уже не было той ядовитой усмешки, как в прошлом сообщении, но всё равно узнавалось равнодушие ко всему командира. Пойти туда, куда по сути не хочешь за сигареты? Если честно, Майки уже давно было плевать, где и как коротать ночи, он хотел лишь ускорить время, чтобы побыстрее прожить отведённый ему срок жизни, а как и с кем — дело второстепенное. Может, и правда отвлечётся. А если вдруг передумает, скажет Харучиё, что тот всё придумал и понял не так, потому что ёбаный наркоман, что с него взять?

***

Лёгкая тревожность, как последствие длительного воздержания от потребления, совместно с мурашками решила так не вовремя пасть на мужчину, что пробирается через хуеву кучу людей, коих считает мерзким мусором, не более. В одном помещении затесались личности разных статусов, и всё равно, никого из них Харучиё не считает ничем, что могло бы быть по уровню выше пыли. Ничего его не интересует, будь то шлюха или политик, животное или человек, одно и тоже. Ощущает как в его руках вибрирует отжатый телефон от пришедшего уведомления; спешит на выход, словив мотивацию расталкивать всех на ходу; конкретно запыхался при этом. «что же он ответил, что написал?» — этот альбинос буквально сходит с ума. Волнительно сжимая в руках неодушевленного посредника общения с лидером, подобает параноику, выбегая на улицу; вслед бежавшему уставились охранники, которые таким поведением знаменитого в обширных кругах розовласого конкретно удивились, но списали на «приход». — Майки… — нажимая на кнопку включения сбоку телефона, прочитал все сообщения через уведомления, затем, перешёл по ним в сам чат. «полчаса значит…» — я не пил, почти. сейчас буду босс, не скучайте, — усмехнулся в конце, а затем, отправив это очередное голосовое, по сторонам оглянулся, резко обнаруживая серую машину, в которую только-только сел некий, потенциальный её водитель. Подбежал к окну, скрывая телефон в карман; постучал пару раз в тонированное стекло, и оно спустилось буквально тут же. Санзу не тот, кто намеренно доставляет своим поведением проблемы группировке. Но иногда просто не может держать в себя в руках; грубый, властный, жестокий, совсем не имеющий сочувствия, это не тот человек, что в отношениях был бы любезен и добр к своей половинке, его задача — разрушать и утаскивать «избранных» на дно, в болото мрака где нет ни одного лучика света, где есть лишь апатия да печаль. Там, где уже существует Манджиро, в его грязном, гнилом сердце. Хватает за воротник паренька усевшегося за рулём, притягивает к себе; глаза голубые, пронзают словно заточенное копьё и крайне серьёзны, распиливают на две части крашеного в рыжий юношу перед собой. — довези меня, если не собираешься в ближайшее время упокоиться. — монотонно, с прямой угрозой и устрашающе; в его стиле демонстрировать татуировку в крайних случаях, но тут оно и не понадобилось, перед ним самый что ни на есть слизняк. — эй, полегче! — незнакомец мягко освобождается от хватки, нервно улыбается — садись. куда тебе?

***

Магазин ближайший оказался в пяти минутах, но нужно было ещё выбрать лучшие сигареты, а так же купить угощение для Манджиро, растолкать очередь и впопыхах затем спешить обратно, замотать рыжего парня и его авто, потратить остатки бензина поездкой до нужного жилого дома длиною в пятнадцать минут. Осталось ещё пять, для того, чтобы добежать до квартиры. «КАКОГО ХУЯ ЛИФТ ТАКОЙ ДОЛГИЙ?!» Ожидание действительно кажется бесконечным, словно он застрял во временной петле где начинается всё с того, что он нажал на кнопку, а заканчивается следующей же секундой. Всё это преувеличенно, но когда ты ограничен по времени, то каждая секунда обретает ценность и чувствуется намного сильнее, нежели в случаях, при которых ты не обременён «условием получаса». Поправляет свою укладку в зеркале от пола до потолка лифта, выглядит вполне прилично. Однако, если бы он знал, что на сегодня выпадет шанс побывать у Сано в гостях (хотя и без того зачастил у него), то приоделся бы покрасивее: в официальный излюбленный костюм фиолетового цвета, жилетка и брюки от которого в некрупную белую полоску. Голова идёт кругом, пока Харучие стоит и ждёт, когда приедет на далеко не второй, не третий и даже не на девятый этаж. «если эта хуйня остановится, я выломаю ебучие двери и побегу пешком» Успел ровно за двадцать девять минут; стучит в дверь, с пакетом в руках, весь дёрганый, волнуется как дева перед первым свиданием. — я пришёл, Майки… — сверяет время на своих наручных часах (недавняя приятная покупка истинного ценителя роскошной жизни), и выдыхает спокойно. Осталось только дождаться, пока ему откроют, но он готов простоять столько, сколько потребуется.