За дверью

1. Её дыхание сбито. Она бежит по лестнице, держа за руку ребёнка. За спиной её преследует чудовище. Оно хочет разломить её череп кочергой, а затем придушить большими ладонями шею ребёнка. Страх это не позволяет сделать. Эмма хочет, чтобы её единственный сын был жив. Мисс МакГакет для этого сделает всё возможное. Даже если придется драться с мужем. Под рукой Тейт тихо всхлипывает, пытается сдерживать слезы, его потная ладошка сильнее сжимает мокрую мамину. Она и сама пытается не закричать в голос, услышав сзади топот мужских туфель, которые подходили всё ближе и ближе. Она услышала свист. Он хотел ударить в спину. Сломать позвоночник пополам. Не поддавайся панике, Эмма. Эмма успевает добежать до ванной комнаты. Она с силой дернула за ручку и открыла белую дверь, надеясь на спасение. Яркий свет ослепил их на мгновение. Мальчик прижался к ней, зажмурившись, и потёрся мокрой о её бедро, оставляя на нём следы соплей и слёз. Звук воды, набирающейся в ванну, заглушал их шаги и тяжёлое дыхание. Жёлтая уточка, плавающая в пене вместе с другими игрушками Тейта, напомнила о том, что ванна была набрана для него, но сейчас ни ему, ни его маме было не до этого. За дверью их поджидала опасность. Дрожащей рукой мисс МакГакет вытащила ключи из карманов джинсов и попыталась запереться. Её грудная клетка бешено поднималась и опускалась, а стук сердца был слышен в ушах. С досадой она осознала, что со страху взяла не те ключи. Прикусив внутреннюю сторону щеки, она заперла дверь на защёлку. Отойдя от двери, она сжала ключи в руках, обнажив их острые концы. Это было единственное, чем она могла защититься. Они прячутся в углу рядом с корзиной для грязного белья. Тейт, уставившись на свой белый носок с желтым треугольником, с ужасом ожидает, что он вот-вот упадет на холодный кафельный пол. Его нижняя губа дрожит от страха. Это так нелепо — бояться собственного носка, когда за дверью поджидает настоящее чудовище. Но ему показалось, что оно даже здесь. Наблюдает за ними и усмехается. Тейт протягивает маме телефон, который успел взять, и не может сразу его отпустить. Он вцепился в него крепкой хваткой. Она понимает его, гладит нежно по голове, и её сын всё-таки опускает. Мальчишка спрятал заплаканные глаза под челкой и почесал свои расчесы на руках, которые только недавно зажили. — Умница, Тейт. — прошептала Эмма и почувствовала горечь на языке, прочитав на приборе золотистую маленькую табличку «Fiddleford Computermajigs». Он обнимает её и прижимается лицом к груди, тихо всхлипывая. Его плечи поднимаются и сразу же опускаются. Она крепко обнимает в ответ и ощущает, как Тейт уменьшается в её руках, становясь беззащитным, как младенец. — Мама, мне страшно. — произнёс очень тихо мальчик, пачкая её розовую водолазку, оставляя на ней темные разводы. — Мамочка рядом, Тейт. — сказала она и отпряла от сына, криво улыбнувшись. Ей сложно крепко обнимать его, держа в левой руке ключи, а в правой телефон. Мамочка спасет тебя от чудовища. Я обещаю. Тейт услышал стук и дёрнулся, зажав ладонями рот. Крик уже рвался из его горла, словно дикий зверь, который мечется в клетке, не находя себе места. Но он зажал эти прутья, потому что увидел, как мама приложила указательный палец к полным губам. «Сиди тихо», — говорил её взгляд. И он притих, только сердце гулко и быстро стучало в груди, как маленький колокольчик. Спина стала мокрой от пота, и его полосатая футболка прилипла к спине. В дверь продолжали долбиться. Они не шевелились и затаили дыхание. Их в момент парализовало. Стук прекратился. Ручка отчаянно задергалась вверх-вниз с громкими щелчками и, наконец, остановилась. Чей-то мужской голос произнёс за дверью рокочущим голосом, словно двигатель старого автомобиля: — Дорогая, открой дверь! — звал он её, а она сидела и пыталась справиться с дрожью в руках. — У меня для тебя есть сюрприз. Эмма мотает головой. Пытается наконец-то воспользоваться телефоном, но продолжает смотреть на наполняющую ванну и как пена поднимается большой шапкой. Она переводит взгляд налево и видит фен, отключенный от розетки. В её голове что-то прояснилось, и от этой мысли по рукам пробежались мурашки. Это тупик. Они не смогут выбраться. Если только... — Эмма, не испытывай мое терпение! — закричал её муж, стукнув кулаками по деревянной поверхности. — Я хочу, чтобы ты открыла эту чёртову дверь. — Уходи... — мнимо произнесла мисс МакГакет губами, наконец перестав смотреть на прибор. Она потными пальцами набрала номер телефона и прислонила его к уху. Отчёт пошёл, шли драгоценные для них секунды. — Соединяю с Пало-Альто, штат Калифорния. — произнёс женский голос из трубки. Прошу, соединяй быстрее, пока моего ребенка не придушили. На её лбу выступили капельки пота. Она закусила нижнюю губу, а её сын прижимался к ней, стараясь заглушить свои крики и слезы. — Разве так сложно открыть дверь, дорогая? — захрипел он и засмеялся. Из трубки разносятся гудки. Они молчат. — Я тебя понял. Удар. Что-то железное бьет по дереву, ломая дверь. Она не может сдержать крик, как бы не старалась. Женщина выронила телефон, напрочь забыв про него, вновь крепко прижимая Тейта к себе. С каждым ударом деревянная поверхность разносится в щепки. Эмма дрожащей рукой сжимает до боли ключи в кулаке и протягивает их. Теперь они ещё бесполезнее. Её глаза, вылезшие из орбит, смотрели на огромную и глубокую щель, через которую она видела высокую мужскую фигуру. Её дыхание сделалось частым и хриплым. Эмму поглотил животный страх, но вместе с ней и ярость. Она так же, как и он, хочет рвать и метать. Жилистая рука с длинными пальцами медленно протянулась к щеколде. Эмма поджала губы и нахмурилась. Щелчок. Дверь уже открыта. Её невозможно закрыть. - Девять-один-один, что у вас произошло? 2. Фиддлфорд резко дернулся и проснулся, тяжело дыша. Его учащенное дыхание отдавало чем-то кислым и сухим. Голова раскалывалась, и он приложил ладонь ко лбу, расслабляя мышцы, почувствовав мимолётный холодок. Фидс совершенно не понимал, где он и что с ним. МакГакет принюхался, почувствовав аммиачный запах. Он отдернул одеяло и посмотрел вниз, прищурившись. Всё встало на свои места. На его трусах и простыне огромное влажное темное пятно. Если бы Фидс не проснулся сейчас, то всё бы высохло, оставив желтый развод и более резкий запах. Впрочем, ему было все равно. Не ему это придется стирать. МакГакет лениво встал и по дороге к шкафчику снял испачканное белье и кинул его в дальний угол. Он устало хмыкнул. Ну да, обоссал свою постель. С кем не бывает? Зато он любезно оставил скромный подарок для уборщицы. Фидс никогда не выделялся особой чистоплотностью, но в последнее время он перестал следить за порядком в комнате и за собой. МакГакет, переодевшись в чистое, натянул на штаны ремень и, задумавшись, почесал щетинистый подбородок. Он искал очки в этой горе мусора из грязной одежды, банок из-под супа, бутылок пива и пакетиков жевательного табака с нарисованным краснокожим индейцем с огромными белыми перьями на голове. От этого беспорядка так и пахло затхлостью. А ко мне вообще кто-то приходит? Или я здесь один? МакГакет споткнулся об одну из банок и, громко выругавшись, пнул её. Он подошёл к тумбочке с телефоном и, прищурившись, увидел заветные очки, без которых был слеп как крот. Фиддлфорд тут же надел и прозрел, но только на левый глаз. Стекло правой линзы потрескалось. Фидс не помнил, из-за чего. Кажется, он видел ослепляющий яркий свет. Что-то сильно ударило в бок, а потом очки выпали из его переносицы, приземлившись на асфальт. Что-то случилось. Что-то случилось, но я не помню. Фидс вновь сел на кровать, подмяв своим весом матрас. Кровать громко заскрипела, издав будто тяжелый вздох. Фиддлфорд схватился за голову, сжав в пальцах русые волосы. Он пытался вспомнить. Где я? Как же болит голова... Последствия его гениального изобретения, которое чудотворным голубым излучением уничтожало нейроны. Великолепная штука, но было одно «но»! Он чувствовал, как из пальцев, словно песок, проскальзывает его жизнь. Фидс будто старел на глазах. Это было очевидно по новым морщинам вокруг глаз, рта и на лбу, а также по седым прядям, которые торчали из его волос. Бедро ныло, и на нём образовался огромный синяк. На правом виске красовался шрам, оставшийся после луча, который иногда прожигал кожу. Но не только внешние изменения были заметны. Больше всего МакГакет ощущал, как изменился он внутренне в худшую сторону. Его мозг словно вытекал из черепной коробки и капал на землю, пачкая туфли. А вместе с этим разум разрастался большими и глубокими трещинами, которые после каждого использования становились всё больше и шире. Он не будучи врачом, не осознавал, к каким последствиям может привести частое использование стирателя памяти. Однако, став зависимым, МакГакет узнал, что из-за гибели нейронов может развиться Альцгеймер. Пока другие учёные пытались понять, что вызывает гибель нейронов, МакГакет сам разрушал клетки, стремясь забыться. Так он приблизил себя к болезни, параллельно развивая зависимость от стирателя. Но ему было необходимо забыться. Как в первый раз, так в последний. Правда, Фиддлфорд опять забыл, что пытался стереть. И пускай в его самодельном пистолете сохранялись капсулы с зашифрованными воспоминаниями, ему подсознательно было страшно их открывать. Ведь вдруг он прочитает то, что не следовало. Может быть, Фидс опять погрузится в то чувство, которое так хотел стереть? МакГакет опустил голову и взвыл. Кажется, в прошлый раз он и правда переборщил. — Ну давай же, вспоминай! — рыкнул он, сжав сильнее волосы. — Где ты? ГДЕ ТЫ?! В мотеле за окраиной Гравити Фолз. — Точно! — осенило его, и он тут же встал, почувствовав резкую боль в ноге, и скривил губы. Глаза МакГакета забегали по маленькой комнате. Фидс шаркающей походкой подошёл к куртке и достал из неё кредитку. Теперь его волновало, заплатил ли он за этот номер. Последнее, что ему хотелось, так это жить на улице, среди роющихся в мусоре крыс и опоссумов. Впрочем, разницы нет. Фиддлфорд если и здесь устроил помойку, то уж тем более в другом месте сделает свалку. Мусора наберет предостаточно, в этом он не сомневался. Сейчас Фидс думал о том, что ему нужно заплатить за проживание на неделю вперёд. В его голове выпал момент, где он протягивал карточку в регистратуре. Возможно, МакГакет вырезал этот момент случайно, в порыве гнетущей подавленности и страха. Эти оба чувства в последнее время давили и сжимали его плечи, душили огромными лапами его шею, сжимая сонную артерию. Он вышел из комнаты и поплелся к стойке регистрации, чувствуя, как боль пробирала его правое бедро, отдавая мучительный удар в сердце. Подойдя к ней, он заметил за столиком полную женщину с желтыми волосами, которые должны были покраситься в блонд, и темными корнями на макушке. Её бородавка на щеке с двумя торчащими темными волосками делали её похожей на типичную злую ведьму из сказки. Сейчас она поднимет свою толстую задницу из кресла и закричит свое заклинание, превратив это место в свой темный замок. Но нет, она просто поднялась за пончиками и журналом, а потом села на место. Он впервые её видел. МакГакет был в этом не уверен, ведь слишком часто все стал забывать. Тем более такие незначительные вещи и лица едва знакомых людей. Она повернулась к нему, отложив журнал, и посмотрела на него маленькими глазками-пуговками через линзы округлых очков сверху вниз. Он пригляделся к её бейджику и прочитал на нем расплывчатым взглядом: «Вивьен». Вивьен закатила глаза при виде него, поморщив нос, а он, не обращая внимания, протянул свою кредитку. — Здравствуйте. — натянуто улыбнулся Фиддлфорд, пытаясь показать свою лживую вежливость. Она не обратила внимания на этот трюк. — Хочу оплатить проживание на неделю вперёд. Вивьен откусила кусочек сладости, и на её белую рубашку упали крошки. Она нахмурила тонкие брови и поджала губы, возвращая испачканную в глазури карту. — Я помню тебя. — сухо сказала она, все ещё с презрением рассматривая мужскую фигуру. — Ты вчера подходил и оплачивал. Фидс неловко усмехнулся, почесав затылок. — Простите, я так заработался, что забыл. — наврал он. Молчание. Она положила пончик на столик. — Ты не выглядишь как тот, кто работает, — фыркнула женщина и сняла очки, обтерев стекла об рубашку. — Я знаю, о чем говорю. — Так и о чем же? — непонимающе произнес МакГакет, постучав несколько раз по стойке. Он до последнего держал вежливую улыбку, но его руки так и чесались дать ей хорошую затрещину, чтобы поставить её на место. СО МНОЙ НЕЛЬЗЯ ТАК РАЗГОВАРИВАТЬ, ПРОЯВИ ХОТЬ ЧУТОЧКУ УВАЖЕНИЯ, ТОЛСТОЖОПАЯ ТЫ МАНДА. Нужно успокоиться. Нужно контролировать себя и не поддаваться агрессии. — Не делай из меня дуру. — сказала она и вытерла руки об штанины. — Ты выглядишь так, как будто сидишь под чем-то, причем конкретно. Так же, как и ты, выглядел мой старший братишка, коловший героин. — Вив горько усмехнулась и опрокинулась на мягкую обивку стула. — Так и помер под забором, как блохастая шавка. ДА ПОШЛА ТЫ НА ХУЙ! Его только что сравнили с наркозависимым. Впрочем, эта женщина была не слепа. Отчасти это было так. Ведь что частое употребление наркотиков и алкоголя разрушали личность, так и его изобретение. Однако он все равно его использовал на себе и других. Ведь наркотики используют в качестве снятия боли при открытом переломе и ожогах третьей и четвертой степени. С глаз долой эту чертову боль. Так почему бы ему не использовать стиратель памяти для снятия боли? Снятия боли для других людей, которые увидели нечто травмирующее? Хотя сейчас больше всего ему хотелось схватить регистраторшу за засаленные волосы и хорошенько ударить её лицом о твёрдую поверхность, он также испытывал желание стереть ей память. Ему больше не хотелось, чтобы она его знала и сравнивала со своим умершим братом-наркоманом. Я не торчок с гниющими руками. Ну, почти. У меня гниет что-то другое. — Я не наркоман. — сказал МакГакет и поправил галстук, который он слишком сильно затянул. — Все вы так говорите, — она оперлась правым локтем об подлокотник и сверкнула линзами. — Прячете руки с обколотыми венами или вовсе колете эту жижу в лобок, чтобы было меньше подозрений. Все вы искусные лжецы. Вот только всему приходит конец. А конец один: вы не можете справиться со своим внутренним чудовищем. 3. Зайдя в свой номер, он услышал телефонный звонок. МакГакет тяжело вздохнул и скривился. В последнее время он не любил разговаривать по телефону, если дело не касалось организации собраний последователей. И то, неделю назад этим стал заниматься другой человек. МакГакет никак не мог вспомнить лица помощника. В любом случае, ему жутко не нравилось названивать, а бывает и по нескольку раз, так как все всегда были заняты чем-то, кто работой, кто детьми или больными родителями. У одного Фидса было слишком много свободного времени по сравнению с ними. Прихрамывая, он подошел к тумбочке и увидел, как горит зелёная кнопка. Кто-то звонит ему на автоответчик. Фиддлфорд взял трубку и прислонил её к уху, садясь на скрипучую кровать. — Здравствуй, Фиддлфорд, — раздался усталый голос из телефонной трубки. — Это я, Стэнфорд Пайнс. Он нахмурился и намотал провод на палец. Кто такой Стэнфорд Пайнс? — Твой друг... — горько усмехнулся Пайнс за проводом, делая недолгую паузу. — Если я ещё таковым являюсь для тебя. Ступеньки, идущие вниз, собираются в его голове, формируя лестницу. Он ступает по ним медленно и аккуратно, боясь споткнуться на одну из них. Фиддлфорд смотрит вниз и видит под ногами туман. МакГакет на время теряется, а затем продолжает спускаться вниз. Скрип. Его волосы на затылке зашевелились. Он резко поворачивается вправо и видит полуоткрывшую дверь с табличкой «КОЛЛЕДЖ», из которой доносился чей-то мужской голос. Фиддлфорд спустился вниз и осмотрелся. Помимо той двери, были и другие, но они были закрыты. Фидс прошелся по узкому коридору, ощущая на коже мурашки после испуга. Он приблизился к двери и заглянул в неё. — «Я Стэнфорд Пайнс — твой сосед по комнате!» — сказал незнакомец с размытым лицом и протянул ему шестипалую ладонь. МакГакет удивлённо поморгал. Так вот где я тебя встретил, Стэнфорд Пайнс... Странно, что я помню твою шестипалость, но не твое лицо. Что-то случилось? Наверняка что-то случилось. НО Я НЕ ПОМНЮ! Он услышал голос сверху и поднял голову. Белый свет ослепил, и Фиддлфорд, согнув ноги, закрыл лицо руками. С ним всё ещё говорил призрачный голос Пайнса за телефоном. — Я звонил тебе сегодня ночью, но так и не дозвонился. На десятый раз я услышал автоответчик и решил оставить это сообщение тебе. Надеюсь, ты его услышишь, прежде чем оно удалится само. Ты мне нужен, Фиддлфорд. МакГакет фырчит и, прихрамывая, идет дальше. Его сердце глухо стучало в груди, сотрясая всё тело. Но он продолжал идти, игнорируя всю боль. Двери открывались, показывая отрывки воспоминаний. Кажется, память маленькими пазлами складывалась в голове, приобретая неотчетливый рисунок. Если Фиддлфорд пойдет дальше, то картинка станет четче. Но нужно ли ему это? Или лучше остаться в неведенье? — Я не знаю, кому доверять. На тебя вся надежда, Фидс. Мне кажется, что люди странно смотрят на меня. Он открывает первую попавшуюся дверь и замирает. — Я смотрю на них и вижу жёлтые глаза с тонким кошачьим зрачком. Эти глаза напоминают мне о нём. Он резко дернулся, словно его ударило током. Коленки задрожали и подкосились. МакГакет схватился за ручку двери и с трудом поднялся на ватных ногах, стараясь сохранить равновесие. И пускай кровь буквально не может застыть в жилах, но именно это он почувствовал. МакГакет понял, что он начал вспоминать. Он вспомнил Стэнфорда Пайнса и то, что с ним его связывало. Портал. Так странно наблюдать за собой со стороны. Как он вместе со Стэнфордом доходит до безопасной линии, неся за собой серый мужской манекен со встроенной камерой. И вот они готовы запустить куклу в портал, чтобы запечатлеть на деле год работы со сбитым режимом и недосыпами. Это и послужило тому, что Фиддлфорд был не осторожен, чем обычно. Что-то случилось. — Раз. Два. Три. Они отпускают манекен, и его засасывает в портал. Веревка, которая была завязана на нем, привязалась к ноге Фидса. Всё произошло слишком быстро, за доли секунды. Он упал вперёд, как раз на небезопасное место. Фиддлфорд взлетел, крича, направляясь к кружившейся яркими цветами воронке. МакГакет ничего не слышит, только ощущает, как веревка затянулась на его голени. Но уже поздно. Пускай и не полностью, но тело Фиддлфорда заходит в портал. Он распахивает глаза и видит ЕГО. Чудовище. Треугольной формы, покрытое слоем мышц, а в тонких чёрных лапках, словно у муравья, держит заостренными пальцами желтую кожу. ОНО медленно поворачивается к нему, оскалившись, показывая острые, как бритва, зубы. Из его пасти текут слюни. ОНО голодное. У МакГакета перехватывает дыхание. Он чувствует, как его живот скрутило, но взгляд отвести не может. Я знаю, кто ты. Рано или поздно ты откроешь эту дверь. Пот стекал по лицу большими каплями, падая вниз. Ладони вспотели и скользили по ручке. Из последних сил он захлопнул дверь, делая шаг назад. Он вспомнил, и сейчас как никогда ему хотелось забыть абсолютно всё. Стэнфорд Пайнс ковырнул его рану, выпустив гной наружу. Больно. — Прости меня, Фидс, — вздохнул он, сделав до этого долгую паузу. — Прости, пожалуйста, за всё. ИДИ НА ХУЙ, СТЭНФОРД ПАЙНС! — Ты был прав — он настоящее чудовище, а я старался не видеть слона в комнате. МакГакет согнулся пополам от смеха, на его лице появилась сардоническая улыбка. Он был не в силах остановиться, чувствуя, как стал задыхаться. — Ты не просто не замечал слона в комнате. Ты откровенно долбился в глаза и поклонялся ему, словно идолу! — МакГакет наконец выпрямился и указал на следующую открывшуюся дверь, через просвет которой была видна мужская фигура, сидящая в позе лотоса на треугольной пентаграмме. Вокруг человека с размытым лицом висели шелковые ткани с изображением одноглазого треугольника, которые будто бы смотрели на него, жадно прожигая взглядом. Фидс стоял к нему спиной и записывал в блокноте наблюдение за Пайнсом, который решил установить контакт с так называемой «музой». Отвлекаясь от записи, он оглядывался на учёного, но так и не заметил того самого контакта. Но заметил другое. Будто за ним кто-то наблюдал. От этого чувства каждый раз у Фиддлфорда пробегались мурашки по коже. — Ты думаешь, я не помню эту чёртову комнату?! Ты был буквально одержим им. — Он преследует меня везде, — продолжал говорить Пайнс с запинками. — Я не сплю уже, наверное, больше трёх суток. Потому что мне страшно засыпать. Фиддлфорд шёл дальше по коридору. За ним распахивались новые двери, показывая старательно стёртые воспоминания. Чёртов Стэнфорд оказался его антидотом. Правда, кажется, и без него ему было хорошо. По крайней мере, он не ходил, оглядываясь каждый раз по сторонам, чтобы увидеть вновь заплывшие лица с измененными голосами. Голова заболела только с новой силой, будто по ней хорошенько ударили молотком. МакГакет болезненно улыбался, приподнимая уголки губ, пока грудная клетка ходила ходуном от истерического смеха. — Мне тоже страшно засыпать, — прошептал Фиддлфорд. — И это, кстати, по твоей вине. Если бы ты хоть раз меня послушал... С громким хлопком открылась следующая дверь. Фидс размытым взглядом в неё посмотрел. Он сидел за столиком, записывая быстро на салфетке оси координат. Его прошлая версия себя спорила со Стэнфордом, но из-за стирателя памяти Фиддлфорд не мог разобрать слов. Все эти крики и возгласы смешались в его голове в неразборчивые звуки. Из всего разговора МакГакет разобрал лишь одну фразу Пайнса. — Я не принимаю никаких возражений! — заорала тень и резко встала со стола, разорвав его исписанные салфетки. — Портал будет запущен завтра, и точка! Если есть возражения, то проваливай! И я остался. Лучше бы сразу ушёл. — Пожалуйста, возвращайся. Мы можем начать всё сначала. — взмолился Стэнфорд. Фиддлфорд грубо закрыл дверь и пошёл дальше. — Я разберу вместе с тобой портал, уничтожу все дневники, только, пожалуйста, вернись и перестань пользоваться своим изобретением. Он остановился и стиснул кулаки. Его лицо покраснело от кончиков ушей до подбородка. — Я сам справлюсь! — закричал он в пустоту. — В отличие от твоей хрени, мой стиратель памяти приносит хоть какую-то пользу и не грозит уничтожением человечества. — Меня очень сильно настораживает, что ты слишком часто пользуешься стирателем. И мало того, ты создал культ, который стирает и себе, и другим память. Разве ты никогда не задумывался, что будет, если изобретение попадет не в те руки? — О, вот как! — заорал МакГакет, брызгая слюной. Фиддлфорд неаккуратно вытер её на губах. — Встречный вопрос. А ты хоть на минуту задумывался, что будет с НАМИ и человечеством, если портал нестабильно работает? Молчание. Стэнфорд Пайнс не ответит. Потому что с МакГакетом болтает не живой человек, а всего лишь записанный на плёнку голос. Он и его друг далеко друг от друга. Никто из них не сможет перекричать другого, пока один копошится в разрушенном разуме, пытаясь ВСПОМИНАТЬ, а другой в лачуге, за чашкой кофе и со своим страхом уснуть прямо сейчас. Фиддлфорд цокнул и пошёл дальше, не обращая внимания на ноющую боль в ноге и голове. — Да... — раздался мужской голос эхом. — Глупо такое спрашивать, когда ты, как обычно, избежишь этого вопроса, спрятавшись под толстую раковину. Ты часто так делаешь. Молчишь и терпишь, не обращая внимания на проблему. Но я не виню тебя, я сам таким же был. Он оскалился, и его ноздри расширялись с каждым судорожным вздохом. — Нет. Это неправда. — твёрдо произнёс МакГакет, засунув руки в карманы пиджака. — Я не бегу от своих проблем. Просто у меня другие методы. Я сам справлюсь, без твоей помощи, Стэнфорд Пайнс. Я боюсь, что ты только сделаешь хуже. Я не хочу тебя видеть. Я не хочу вспоминать твое лицо. — Я жду тебя, Фиддлфорд, и надеюсь, что ты сможешь меня простить. ИДИ НА ХУЙ, СТЭНФОРД ПАЙНС! Слева нараспашку открылась дверь. Фиддлфорд сразу же пожалел о том, что из-за своего любопытства посмотрел туда. Любопытство, как обычно, его только губило. Слишком большое знание никогда не доводило его до добра. И казалось, Фидс в этом убедился на своем опыте, но вновь наступил на те же грабли. Фиддлфорду Адрону МакГакету не стоило принимать сейчас антидот. Вся грязь, желчь, рвота и прочие выделения выходили из него большим тугим комком, казалось бы, очищая организм. Однако ему захотелось повторно уничтожить нейроны. Потому что то, что он увидел, показалось чем-то неправильным. Это была его ошибка. Его сердце как будто вовсе остановилось, он со страхом хватался за ткань рубашки, пытаясь выслушать ритм. Фиддлфорд заметно побледнел, словно офсетная бумага. — Я все ещё надеюсь, что у нас все получится. — послышался шорох за проводом, а затем щелчок и шипение. — У нас было много недопониманий во время работы, но все же было много хороших моментов. Мы хорошо проводили время, отдыхая от работы. Нам было хорошо. Нам было хорошо в одиночестве, в моей хижине, где только мы были вдвоем и без лишних глаз. Почти. Они в темной комнате безбожно целуются и жмутся друг к другу. Фиддлфорд слишком грубо схватил Стэнфорда за волосы и оттянул его голову назад, припав к его шее, словно вампир. За это Форд сжал его талию, вцепившись пальцами в его рубашку. МакГакет за дверью продолжал смотреть за этим, не отрывая взгляд. Он почувствовал тепло внизу живота и сжал зубы. Фиддлфорд мотал головой, пока пот градом стекал с него. Этого не может быть. Он всё придумал. Но чувствует, как его тело становится горячим, а к бледным до этого щекам приливается румянец. Ему нравится за этим наблюдать. Его как будто вновь захлестнули те яркие чувства, которые он испытывал тогда. МакГакету нравится, как они наваливаются на узкий диван, продолжая целоваться и любезно отдавать друг другу тепло. Они грубо валяют друг друга, иногда заламывая руки, когда другой начинал слишком сильно рыпаться. Всё-таки активным окажется лишь тот, кто будет сильнее второго партнёра. Но не стоит расслабляться, ведь тот, кто окажется зажат снизу, подловит момент и зажмет того, кто отвлекся. Так и случилось. Фиддлфорд с хохотом повалил Стэнфорда и сел на его пах, зажав руки. МакГакет за дверью сглотнул большой ком в горле и потеребил свободной рукой галстук, пытаясь справиться с желанием засунуть руку в штаны. Он закрывает глаза и через силу отворачивается, тяжело дыша. Фидс прижимается об стоячий брус рамы со стороны петель и вздыхает. Это неправильно... Я же семейный человек. — Я давно хотел сказать, но боялся. Мы оба боялись признаться в этом. Поэтому позволь мне сказать первым. ЗАТКНИСЬ! УМОЛЯЮ, ЗАТКНИСЬ!!! Через тяжесть он всё же открывает глаза и видит двух нагих мужчин. Один из них, похожий на него, приблизился к уху Форда и прошептал: — "Просто не шевелись, ладно?" И тот послушно застыл, словно верный пёс, сдерживаясь из последних сил. Фидс снял с Форда очки и едко улыбнулся, всматриваясь в его мучительное лицо и вслушиваясь в его прерывистое дыхание. МакГакет никогда не думал, что он так извращённо выглядит со стороны. Фидс приподнял бёдра, и Форд вошёл в него чуть глубже. — Я люблю тебя. Он захлопнул дверь, но даже так не смог оглушить стоны, доносившиеся за ней. — ИДИ НА ХУЙ, СТЭНФОРД ПАЙНС! Я НЕ ТАКОЙ! Я НОРМАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Но теперь у него сомнения. Вдруг все двери открылись разом, заглушая поток мыслей Фиддлфорда. — Все вы так говорите. Все вы искусные лжецы. — произнесла регистраторша с вываливающимися крошками изо рта. — Фидс... — произнёс знакомый женский голос из другой двери. Он посмотрел на неё, но не узнал лица. Ему показалось, что в том воспоминании был не таким высоким и с поступившими на коже угрями. — Ты не можешь быть таким... Ты просто запутался. Ты нормальный. Да, она права. Он совершенно нормальный. Его не тянет к мужчинам. Фиддлфорд любит только женщин. Что было со Стэнфордом Пайнсом — ошибка. Это была не любовь, как пытался он ему доказать по автоответчику. Это было всего лишь временным влечением. МакГакет повернулся назад, чтобы уйти, но обнаружил, что лестница, которая привела его в коридор, исчезла. Фидсу сжало виски. Голова закружилась, словно у пьяного. Шум крови в ушах затопил все звуки. Он попятился назад, а волоски на спине поднялись дыбом, словно шерсть у испуганного кота. Беги. Снова кровь загремела в ушах, как только МакГакет развернулся и побежал. Надоедливые мушки и круги мешались, закрывая обзор. Не заметив, он врезался в другую дверь и упал прямо на больное место. — БЛЯТЬ!!! Он отчаянно искал очки, напрягая зрение в темноте. Наконец, ему удалось что-то нащупать, и он надел найденный предмет на переносицу. Зрение вернулось к нему, но лишь частично. На дрожащих ногах МакГакет поднялся и увидел её — Эмму. Её лицо стало более отчетливым, однако он подумал сразу, что лучше бы не помнил его и не это воспоминание. Увидев свою жену в таком виде ещё первый раз, он думал только об одном: Как он хочет её РАЗОРВАТЬ, ПОЛОМАТЬ И ТРАХНУТЬ ЧЕМ-ТО ТЯЖЕЛЫМ ПО ГОЛОВЕ. Она взглянула на него с испугом и, поспешно надевая черный кружевной лифчик, присела на колени к незнакомцу, лысому мужчине. Тот лишь лениво посмотрел на МакГакета, явно не собираясь никуда уходить, и, держась широкими ладонями за ее бедра, не отпускал. А он, стоя на пороге комнаты, не мог поверить в происходящее. Его жена изменила ему. ГРЕБАНАЯ ШЛЮХА!!!!!!!!!!! Они наставили друг другу рога. Оба хороши, но Фиддлфорд чувствовал себя более обманутым. Потому что Эмма сделала это первой. Фидс с громким хлопком закрыл дверь, не желая дальше смотреть воспоминание. Он дернулся с места и снова побежал. Сейчас ему больше хотелось выбраться отсюда и стереть всё к чертям. Фиддлфорд задыхался, его грудная клетка сжималась, а ноги путались, совершенно не слушаясь хозяина. Он слишком резко повернулся, чтобы не врезаться в угол, и вновь упал, разодрав коленки. Но МакГакет больше не может остановиться. Он игнорирует боль и бежит дальше, задыхаясь от одышки. МакГакет, словно пёс, свесив язык, бежал в неизвестность. Только лишь бы убежать от открывающих дверей, которые с оглушающим хлопком распахивались, показывая всё новые грязные воспоминания. Фидс больше не хотел их видеть. На сегодня ему достаточно. Тупик. Он ошарашенно смотрит на дверь, покрытую заросшим плющом, и его передергивает. ОН ДОЛЖЕН ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НЕГО. ТАК ВЕЛИТ ЕГО РАЗУМ. ЗА ЭТОЙ ДВЕРЬЮ ЕГО СПАСЕНЬЕ. МакГакет прекрасно знал, что такое плющ. А особенно лично с ним была знакома его задница. Маленькому Фиддлфорду просто в какой-то момент захотелось сходить по-большому. Отец ждал его на дороге и крикнул ему: «Нет у меня газеты, вытирайся листьями». Хотя он прекрасно знал, что у него всё есть с собой. Просто отцу не хотелось, чтобы свежие новости испачкали детским дерьмом. Он не стал возражать. Принял всё это как игру. Он ковбой, который срёт в кустах, следя за тем, чтобы к нему сзади не подошёл индеец за таким интимным делом и не перерезал горло. Фидс щерится, поправляя свою иллюзорную шляпу, и срывает первый попавшийся лист, вытирая им задницу. На следующий день у него адски горела рука, которой он взял плющ, и яички с задним проходом. И пускай он всё ещё помнил эти неприятные ощущения, но подсознательно ощущал, что должен очистить эту дверь от сжигающего его ладони растения. Пускай его руки будут гореть адским пламенем. Ему теперь это казалось не самое больное, что мог в принципе ощутить. Есть вещи, которые хуже физической боли. Например, жена-шлюха, которая отдалась другому мужчине, Стэнфорд Пайнс, решивший его таким образом подбодрить и помочь, и вишенка на торте — ОНО. Тот, кто сводил медленно с ума, показывая свою фигуру абсолютно везде. Это существо так и твердило: «Посмотри на меня, жалкий педик, я всё ещё тут. Я всегда был здесь, сукин сын». И ОНО было право. Как бы он ни старался убежать от того преследователя, за дверью наверняка было безопасно. Она давала больше надежды, чем те, которые открывались так легко, вознаграждая любопытного МакГакета лишь разочарованием и ненавистью к себе. Всё, что делается не с первого раза, всегда приходится добиваться через муки. ОН ГОТОВ СТАТЬ ЕБУЧИМ МУЧЕНИКОМ. ТОЛЬКО ДАЙ ЗАЙТИ В ЭТУ ДВЕРЬ. Ему нужен отдых. Я так устал... От чего ты устал? От жизни. Я ненавижу всё это. Но при этом боюсь её лишаться. Боюсь гнева Господа, потому ценю пусть и такую жалкую, но жизнь. За дверью меня ждет долгожданный отпуск. По крайней мере, я в это верю. Умоляю, дай мне не усомниться в своей вере. БОЖЕ МОЙ!!!!!! Руки полыхают в адском огне. Пот стекает с его кожи, и он скалит зубы, с ненавистью и ожесточением срывая ядовитые листья. МакГакет хочет расчистить путь к тому, чтобы отдохнуть. Он задыхается. Дает себе передышку, пока мысли вертятся, словно вихрь в его голове. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ФИДС. ПРОСТИ, ЧТО ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ. У него краснеют глаза, как у хорька. Из его рта выдавливается белая пена, словно у бешеного пса. Он не верит этим словам. Фидс держит себя в руках, чтобы не разбить все двери кулаками до мяса. МакГакет не верил ни одному слову. После этого его точно никто не может любить. Дверь, покрытая плющом, только она дает ему надежду и любит его искренне. Стэнфорд и Эмма просто, как обычно, мелят языком ложь. ПРОСТО ЗАТКНИТЕСЬ НА ХУЙ! Он приводит свое дыхание в порядок. Его грудная клетка ходит ходуном, а из носа текут сопли. На дрожащих ногах он поднимается, хватается за ручку, как за последнюю надежду. Пытается повернуть. Не получается. У него нет ключа. Фидс закрывает глаза и пытается закричать. Но из его глотки доходит только хриплый стон. МакГакет распахивает мутные голубые глаза. Он снова в реальности. В грязном, протухшем от ссанья номере. Кувшин, где Фиддлфорд выплевывал табак, дно покрылось тёмной плёнкой, а довольная муха потирала лапки, приближаясь к этой пакости. Фидс берёт телефон и разбивает его об стену. Он чувствует только боль. Ему нужно срочно оглушить её. 4. Он судорожно ищет свой стиратель среди гор вещей. Перебирал их, бросал в разные стороны, иногда подбрасывая одежду вверх, и она опускалась вниз. Но всё безрезультатно. Фиддлфорд так и не смог найти то, что ему поможет. Не смог найти нужную дозу голубого луча, который ослеплял его зрение и разум, делая в момент более спокойным и отрешенным. Он пропал. Стирателя памяти нигде не было. МакГакет даже искал в сумке, с которой в первый день приехал в Гравити Фолз, но даже там не было его изобретения. Оно будто испарилось. Исчезло. Давайте объявления — мой стиратель памяти пропал! Одна женщина спутала его с героином, но нет, полицейские, это не наркотик, уверяю вас. Он абсолютно легален, как алкоголь, помутняя мое сознание, когда я слишком много его выпью, а потом сильно жалею об этом, потому что моя голова разрывается, но не из-за похмелья. Нет. Он пытался помогать другим, заглушая свою боль. Но сейчас под рукой не было того предмета, который помог бы ему почувствовать себя лучше. Его необязательно пить или колоть в вену, чтобы ощутить приятное покалывание и расслабление. МакГакет знал, что от таких ощущений через минуту жди ухудшения состояния. Как от расслабленной неги он не ощущает опасности, а потом к нему приходит то самое ОНО, которое берет все в свои руки. Он не хотел о нем помнить и знать о нём. Ему казалось, что от стирателя памяти станет лучше. Ведь это не совсем тот же самый алкоголь, наркотик или никотин. Это что-то намного лучше. Намного усовершенственнее. Но, как обычно это случается, человек может ошибаться. Он ошибся, но при этом не мог остановиться. Его руки дрожали, мозг требовал уничтожения нейронов. Разум Фидса требовал уничтожить всё то, что увидел. Как его любимая жена скакала на чужом хуе, довольно постанывая и изгибаясь в спине, и так же, как и она, постанывая и шепча грубости над ухом, но уже он со Стэнфордом. Все это было неправильно. Все это нужно было забыть к чертовой матери. Наконец он отстранился. МакГакет впервые за десять минут осознает, что происходит в реальности. Его туманный разум умудрился потерять стиратель памяти. Он хватается за волосы и тянет их в разные стороны. Как он мог потерять такой нужный предмет? Сейчас его пистолет так необходим, как никогда. Так хотелось получить от него облегчения, расслабить мышцы и разум. Погрузиться в полное небытье. Да вот только надоедливая муха мешалась со своим жужжаньем. — Сука! — закричал он, задыхаясь от соплей и жмурясь от головной боли. Он хочет избавиться от прошлого звонка, который оказался для него антидотом. Но он не мог вспомнить. Сколько бы он ни старался, как бы ни пытался вернуть то самое неясное воспоминание, где он его оставил, — у него ничего не получалось. Удары по щекам не помогают. МакГакет поднимает голову. Видит, как комната заполнилась тёмно-белыми цветами, словно в старом фильме начала двадцатого века. Середина комнаты светится маленькими голубыми огоньками, они вздымаются вверх, образуя треугольную форму, и Фиддлфорд закрывает руками глаза и жмурится. МакГакет уже понял, кто явился к нему, не постучавшись из вежливости в дверь. Огни схлопываются в одно единое целое, и появляется ОНО, осматривая с интересом беспорядок. Темные руки тянутся к нему, хватая его за голову, приподнимая, чтобы он смотрел прямо на его один единственный глаз. Билл Сайфер снова здесь. Этот жёлтый треугольник, который испортил его жизнь, выблевав на него все травмы в мозг, заставляя мужчину гнить с каждым днём и биться в конвульсиях при воспоминаниях о нём. Его жизнь больше не будет прежней. Он подлетел к нему, осмотрев с ног до головы, и прищурился. Демон будто насмехался над его слабостью. — Здравствуй, деревенщина. – поздоровался он и потрепал его по голове, взъерошив волосы. — Кажется, у нас тут проблемы с зависимостью. — Иди на хуй. — устало произнёс МакГакет и протёр кулаками уставшие глаза. — Как любезно. Он наконец отпустил его подбородок, покружился вокруг растерянного МакГакета и щёлкнул пальцами. В воздухе появился заветный стиратель памяти. Фидс потянулся к нему. И, казалось бы, уже дотронулся до него кончиками пальцев, но его изобретение в тот же миг исчезло, растворившись в воздухе. МакГакет поджал губы так сильно, что была видна лишь бледная полоска. — Какого чёрта? — прохрипел он, покосив на Билла взгляд, и сверкнул линзами очков. — Не так быстро. — мелодично произнёс демон и помотал указательным пальцем. — Пускай я и знаю, где твоя игрушка, но за просто так не буду тебе искать. Светлячки в его голове заскрекотали и засветились, перебирая своими крылышками воздух. Он размышлял. — Что тебе нужно? — О-о-о, — довольно хмыкнул Сайфер, потерев ладони друг об друга, словно та муха, которая гуляла по дну кувшина. — Всего лишь одно маленькое дельце. Ты позволишь мне войти в разум, а я с помощью твоего физического тела найду твою погремушку. МакГакет нахмурился и скрестил руки. — Я на это не поведусь. — сухо сказал он, отвернув голову. Билл пожал плечами, расставив руки. — Это в твоих интересах, МакГакет. — ответил Сайфер. – Однако, долго ли ты продержишься? По твоей дрожью в руках и не скажешь. — Нет! — твердо сказал Фиддлфорд. — Я знаю, кто ты. Знаю твою истинную сущность. Ты чёртов дьявол, Сайфер. Мне хватило... И он опять вспомнил. Он в коридоре ждёт Пайнса и топает ногой по привычке, пожевывая табак. Фиддлфорд набрал слюну и харкнул темно-зеленую жижу в кувшин. Это был уже третий пакетик, а Пайнса до сих пор не было в хижине с обеда. Фидс пытался дозвониться до него, уже думал сообщить о нём копам, но вовремя убрал эту идею из головы. Ещё не прошло двадцать четыре часа, чтобы заявить о нём как о пропавшем. Остается только ждать. А чувство ожидания никогда ему не нравилось, потому что его богатое и тревожное воображение вырисовывало яркими красками всё, что могло случится со Стэнфордом. Форд мог поскользнуться и удариться головой об асфальт, попасть под колёса грузовика или обокрасть вор с переулка. Фидс сделал глубокий вдох. Он должен успокоиться. МакГакет слышит стук в дверь и срывается с места. Он надеется, что стучится именно Пайнс, а не почтальон или молочник, которые наведывались к ним через день. Фиддлфорд открывает дверь и видит Стэнфорда и радуется ему, словно верный пёс, дождавшийся хозяина с работы. Но радость уходит. Он замечает перемену и смущается. Глаза Форда странные, и МакГакету кажется сперва, что ему показалось. На него смотрели жёлтые кошачьи глаза. У него пробежались мурашки по всему телу при виде крови на его одежде. Фидс тут же потащил его в дом, обрабатывая ему раны. Он тогда ещё не подозревал, что это был не совсем Стэнфорд. Это был Билл. Чудовище. Сайфер засмеялся, вытерев пальцем поступившую слезу. — Да, видел бы ты тогда свое лицо! — он прекратил смеяться и вновь подлетел к МакГакету слишком близко и положил руку на его плечо. Фидс моментально скукожился. — И все же, это была такая незначительная забава. Разве ради этого нельзя рискнуть и получить желаемого? Фидс помотал головой и убрал руку демона. — Мне этого не нужно. — А ты уверен? — не унимался Сайфер, всё пытаясь подлететь к нему близко, но с каждым разом МакГакет шарахался от него, словно от огня. — Твое тело ТРЕБУЕТ эту погремушку. ТВОИ люди тоже заинтересованы ею, ведь вы, как те благодетели, несете благую миссию, помочь нуждающимся. Что они скажут, когда окажется, что ты потерял стиратель? Да и к тому же... Он затаил дыхание. Его зрачки сузились, а сердце гулко застучало в груди от следующих слов демона-искусителя: — Только я знаю, что там за этой дверью. Фидс дернул плечами и сжал до треска рукава рубашки. Внутри что-то разбилось, и на месте осколков вылез маленький росток любопытства. Но вместе с этим у него оставались сомнения. Он хотел увидеть, что за той дверью, которую усердно очищал от плюща и была не похожа на остальные. И все же перед ним был демон с обольстительными речами, который брал маленькую лейку и поливал растение у МакГакета. Билл протянул ему горящую голубым пламенем ладонь. — Звучит заманчиво, не так ли? — прошептал треугольник. — Ты получишь намного больше, если прямо сейчас пожмешь мне руку. А мне всего лишь-то нужно одно маленькое условие. Фиддлфорд помотал головой. — Ты настоящий змей-искуситель... — устало вздохнул он и потеребил галстук. — Но я не поддамся. Сайфер тут же убрал руку и закатил глаз. Со Стэнфордом Пайнсом было проще договориться, чем с пугливым верующим. В момент его желтый цвет стал приобретать красный оттенок, но он сделал глубокий вдох и принял привычный цвет. — Что ж, — усмехнулся он и щелкнул пальцами. Комната Фиддлфорда стала медленно приобретать цвет. — Я дам тебе второй шанс, деревенщина. Заодно посмеюсь на славу на твои попытки всё исправить. И он исчез. Фидс стоял несколько секунд, смотря на одинокий чемодан под ногами, а затем нагнулся к нему. Щелчок. МакГакет достал красную мантию, задумчиво прощупывая шелковистую ткань. Её носили все, на каждое собрание, кто принадлежал к тайному обществу Слепого глаза. И сейчас МакГакет понимал, что без его стирателя памяти группа людей, которую он так старательно собирал, распадется. Он прикусил губу и почувствовал металлический привкус на языке. Фидс озадаченно вытер рукой кровь с губ и случайно испачкал ею капюшон с зачеркнутым глазом. — Проклятье... Он небрежно запихнул мантию в сумку и накинул на себя пальто. Фиддлфорд закрыл дверь на ключ и вышел из пропахшего фритюром и грязью мотеля. 5. Фидс стряхнул с плеч снег и зашел в музей. Он оглядывался по сторонам и аккуратно шел по коридору с экспонатами. Неживые фигуры ярко отображали историю основания городка Гравити Фолз. Фидс краем глаза взглянул на «романтическую сценку», где мужчина с большими усами и монобровью, широкой ладонью ухватился за женскую задницу. Без каких-либо усилий мужик тащил девушку в маленьком чепчике. Она была явно недовольна, судя по нахмуренным тонким бровям и сжавшимся ладоням в кулак. Он прошел мимо обшарпанной пумы, которую очень любили гладить дети, несмотря на то, что сотрудники музея отчитывали сорванцов. Но пока никто не видел, детишки гладили большую кошку с черными глазами-пуговками. МакГакет добрался до конца коридора и открыл последнюю дверь. Ему всё нужно делать как можно быстрее. На него смотрело множество глаз, висевших на потолке. Справа стоял камин с огнем, и языки пламени лениво покачивались из стороны в сторону, тихо стрекоча от пожирания бревен. Пламя было сильным, и Фидсу тут же стало жарко. Он стер пот с лица и подошел к картинам с изображением глаз. Фиддлфорд потной ладонью нажал на монумент треугольной формы с нарисованным оком посередине. Сзади что-то зашумело. Фиддлфорд резко повернулся, и камин, который стоял на прошлом месте, пододвинулся, открывая вход на лестничный проем. Фидс тяжело вздохнул и, прежде чем снять пальто, вытащил из кармана зажигалку. — Надеюсь, он там. — сказал он самому себе и переоделся в мантию. Он закрутил колесико, и в его руках появился маленький огонек. МакГакет спускается вниз, освещая путь. Пускай факелы и прикреплены к стенам и должны были освещать путь, но в этот раз они были потухшими. Фидс закатил глаза, аккуратно ступая по ступенькам, боясь подвернуть в темноте лодыжку. — Этот мальчишка опять забыл их зажечь. МакГакет подходит к двери и открывает её. Он зашел в зал, где посередине стоял сундук, а подальше от него кресло с красной обивкой и золотыми твердыми подлокотниками. Садящийся в кресло человек сразу же обездвиживался кожанными ремнями намертво. И как бы пациент не вырывался, над ним всё равно проводилась терапия голубым лучом. После лечения жертве становилось значительно лучше, пускай и с побочками в виде забывания своего же имени, но лишь на время. Фиддлфорд подошел к сундучку и поспешно убрал зажигалку, доставая из кармана ключ, который был только у него. Фидс вновь прикусил губу, дрожащей рукой открывая замок. Только бы он был там. Я просто в прошлый раз забыл его здесь. Крышка заскрипела. Фидс затаил дыхание, а сердце на миг остановилось в ожидании. Ящик оказался пуст. — Нет... — хрипло прошептал он и помотал головой. — Нет-нет-нет... В груди всё онемело, словно его окатили холодной водой. Его руки с новой силой задрожали. Он с усилием приподнял уголки губ, и из его глотки вышел тихий смешок. Этого не может быть... Я его потерял? И не помню где. Он закрыл с громким хлопком сундук и взвыл, хватаясь за волосы. — Почему?! — рыкнул он, словно пойманный зверь, угодивший в ловушку. — Почему я помню то, что так старательно хотел забыть, но самое важное вылетело из головы?! Он ударил себя ладонью по лбу. — ВСПОМИНАЙ, СТАРЫЙ КРЕТИН! — заорал он и тут же осекся. Он услышал за спиной шаги. Фидс тут же прокашлялся в кулак и глубоко вздохнул. МакГакет натянул на себя дружелюбную улыбку и сжал руки в замок. К нему подошли трое человек в красной мантии, скрывавшие лицо под капюшоном. Фидс повернулся к ним, стиснув потные ладони крепче. — А, вы пришли. — сказал МакГакет. — Можете снимать капюшоны, мы же ведь тут все свои ребята. Они одновременно открыли свое лицо перед предводителем и посмотрели на него. Женщина с распущенными русыми волосами и родинкой возле глаза внимательно присмотрелась к красному лбу Фиддлфорда. — Здравствуйте, мистер МакГакет, — поздоровалась она и подергала серебряную сережку. Она всегда так делала, когда волновалась. — С вами всё в порядке? — Здравствуйте... — он запнулся, а его глаза нервно забегали. — Миссис Кьют... Кютер... — Кьютбайкер. — поправила она. — Да, точно... — произнёс Фиддлфорд, протянув гласные. — Я в порядке, а вы... Он нахмурился, увидев знакомое костлявое лицо, которое нехотя сняло капюшон. На него смотрел с презрением исхудалый подросток, который был близок к кахексии, несмотря на то, что практически каждый из членов общества пытался его откормить. После еды у него только увеличивался живот, словно у лягушонка, а потом он тут же уходил на следующий день как ни в чем не бывало. Голова мальчишки была лысая, покрытая татуировками френологической карты. — Здравствуйте. — буркнул под нос подросток, прищурив разного цвета глаза. — Здравствуй, Иван. — поздоровался с ним МакГакет и положил руки на бока. — Ты снова не зажёг факелы. — Я забыл. Я потом зажгу. — пообещал Ваня. — можно я надену капюшон? МакГакет кивнул, и подросток тут же спрятал лицо от чужого взгляда. Фиддлфорд хорошо запомнил лицо Ивана Векслера, так как именно этот малец был самым первым, кто попал под крыло Слепого Глаза. Он встретил на ярмарке зашуганного и с трясущимися коленками работника аттракционов. Векслер пожаловался МакГакету на свой страх темноты. Как оказалось, другие работники парка развлечений не взлюбили его из-за необычной внешности. Но больше всех возненавидели мальчишки его же возраста, которые работали с колесом обозрения. Для них он был идеальной жертвой: худой, слабый, лысый, со странными татушками и с шрамом на глазу. Они-то точно знали, что таким откормленным мальчишкам с хорошей мышечной массой такой хлюпик ничего не сделает. Ночью они схватили его и потащили в дом «Уродов с приведеньями» и заперли на всю ночь. В темноте Иван умолял их открыть дверь, но те её заперли и ушли, громко смеясь. Векслер сквозь темноту видел ужасные образы макетов, которые до жути его пугали, заставляя зубы ритмично стучать. Но настоящий ужас он увидел в другом. Привыкнув к темноте и сжавшись в комок, он посмотрел на себя в зеркало. Увидев столь обезображенное отражение, у него пробежали мурашки по коже, а из горла вышел громкий крик. После этого он не спал несколько недель и только мечтал забыть о случившемся. Проникшись к подростку, МакГакет прошептал свой номер телефона и подал бумажку с зачеркнутым глазом. Встретившись с ним на следующий день, Фиддлфорд благополучно проверил свое изобретение на Иване. Он был рад результату, ведь Векслер благополучно всё забыл. Только два члена общества пользовались часто стирателем памяти, нежели другие. Фидс и Иван не знали в этом меры. Но в последнее время МакГакет стал замечать изменения в подростке. Из застенчивого и пугливого мальчишки, который и муху не обидит, он стал раздражительным и жестоким. Когда Фиддлфорд сообщил, что стиратель памяти он будет забирать с собой, потому что узнал, что его используют слишком часто, Векслер весь покраснел и запыхтел. Он напал на Фиддлфорда, и затеялась драка. Продолжалась она недолго, так как МакГакет превосходил по силе исхудалого подростка. Уложив его на лопатки, мужчина поставил на место Векслера, и тот обиженный ушел. Он чувствовал вину. МакГакет пытался быть для сиротки отцом, но у него не получилось. Впрочем, Фидс убедился на собственном родном сыне, что из него такой себе родитель. Попытка поднять свою самооценку на Иване тоже пошла крахом. Теперь из-за него же он тоже зависим в столь юном возрасте. — У вас тут кресло сломалось после одной толстожопой дамы, которая вертелась, словно привязанная свинья. — произнёс третий человек в мантии мужским голосом и оперся на тростниковую трость. — Точнее, механизм. Вам починить или вы сами справитесь? — Я сам справлюсь, спасибо, мистер Спротт. — уверил МакГакет. — Мне интересно знать, зачем вы сюда пришли. — Я починить это кресло. — ответил мужчина с изогнутым носом, отчего его голос был гнусавым. Он почесал густые темные усы. — Но не думал, что вы сегодня придете, ведь вы обещали собрание завтра. Фидс перевёл взгляд на мисс Кьютбайкер и Векслера. Она тут же убрала руку с уха и выпрямила плечи. — Простите, мистер МакГакет, но Иван меня не слушается. — вздохнула она, на что Иван фыркнул и скрестил руки. — Он снова сбежал, и мне пришлось пойти за ним, а тут и вас встретили. — И зачем ты сбежал? — спросил Фиддлфорд, обращаясь к подростку. Женщина опустила голову и не стала вмешиваться в разговор, как и рядом стоявший мужчина. Они нервно ожидали, что через несколько минут вновь возникнет ругань. — Хотел тебя встретить. — Меня? — переспросил МакГакет, показывая пальцем на себя и вздернув бровь. — Зачем? Я вроде больше не опекаю тебя. — Знаю. — сухо ответил он, сжав в ладонях ткань мантии. — Поговорить с тобой надо. — Мы вроде с тобой всё обсудили. — недовольно цокнул Фиддлфорд и потёр виски. Надоедливый мальчишка. — Стиратель памяти будет храниться у меня, потому что ты оказался слишком смекалистым. Украл у меня ключ, чтобы потом сделать на него копию, вернул обратно мне в карман оригинал, а сам же каждый день приходил сюда и открывал ящик и пользовался МОИМ изобретением без спроса. Я это узнал, когда ты случайно не вытащил капсулу со своими стёртыми воспоминаниями. Как я тебе могу после этого доверять? — А ты это хорошо придумал, — хмыкнул Иван, перейдя на другую тему. — Забрал себе стиратель и можешь пользоваться хоть каждый час, пока другие ждут очереди! Сам-то им пользуешься так много, что забыл фамилию миссис Кьютбайкер, которую умолял неделю назад приютить меня. — Обычная случайность, — прохрипел Фиддлфорд, поджав губы до белой полоски. — Вас в обществе не трое человек, а намного больше, и я должен помнить каждое ваше имя. Но бывает такое, что я заработаюсь и забываю некоторых членов, но я помню их в лицо! На самом деле это была ложь. Он не помнил женщину с прямыми русыми волосами. Её лицо казалось ему незнакомым. — Ты не выглядишь, как тот, кто работает. — произнес он. Фидс нахмурил брови. — Кто знает, может быть, ты сначала начнешь забывать наши имена, наши лица... — Иван подошел к нему вплотную и попытался толкнуть костлявой грудью, но МакГакет не сделал шаг назад, не почувствовав даже столкновения. — А затем забудешь, где стиратель памяти. И тут он занервничал. Фидс отвел взгляд, не желая смотреть на его шрам под глазом. — Так, малец, кончай уже. — возник мистер Спротт, разъединяя их тростью. Мисс Кьютбайкер взяла подростка за плечо и потянула к себе. — Пошли, Ваня. — прошептала она ласково. Но он сопротивлялся и вырывался из её рук. — Ответь, МакГакет! — заорал он, брызгая слюной, словно бешеная собака. — Ты же не просто так сюда пришёл?! Не как обычно, как параноик проверить зал воспоминаний и оборудование. Ты пришёл к сундуку и открыл его. Зачем?! — задыхаясь спросил Векслер. — Если ты знаешь, что стиратель памяти у тебя. Если только ты его не потерял! Фиддлфорд тяжело задышал. Его лицо покраснело, а кулаки сжались. Как же хочется его ударить. Потому что он прав. — Заткнись, сукин сын, — прошипел МакГакет, сверкая линзами очков. — Ты неблагодарная сволочь! Я помог тебе, когда ты мучился от кошмаров, приютил тебя к себе, когда ушёл из проекта, а ты остался без работы и жилья. И ты теперь так расплачиваешься за мою благодарность?! — Я ничего тебе не должен! — крикнул подросток, теперь его удерживали двое, что было несложно. Вскоре он устал и прекратил сопротивляться. Его грудная клетка быстро поднималась и опускалась. — К тому же, ты затем меня бросил, отдав меня мисс Кьютбайкер. — Я тебя отдал, потому что ты стал неуправляем. Ты часто пользовался моим изобретением, и это сильно повлияло на тебя. — Так же, как и на тебя! — усмехнулся он и шикнул от боли в правом плече. Мистер Спротт слишком сильно сжал его, не учитывая то, что у него практически не было мышечной массы. На следующий день появятся синяки. — А мисс Кьютбайкер не хотела меня поначалу брать, потому что у неё уже есть сын. Я в её доме лишний. Но она не умеет говорить «нет», поэтому согласилась. Женщина затравленно посмотрела на МакГакета и вся сжалась. Иван громко ойкнул и зажмурил глаза. Мужчина дал ему хорошую затрещину. Фиддлфорд смотрел сквозь них, размышляя о произошедшем. — Прежде чем что-то говорить, думай головой, а не жопой. — фыркнул мистер Спротт. — Ты устроил здесь скандал и обидел её. Векслер наморщил нос и наконец-то замолчал, отпустив голову. — Мы не будем вам мешать. — сказала наконец мисс Кьютбайкер. — Увидимся завтра, мистер МакГакет. — добавил Спротт. Завтра. Они встретятся завтра, а у него нету стирателя памяти. Какая незадача. Они поспешно вышли из комнаты, попрощавшись с лидером. МакГакет снова остался один в тишине. Фиддлфорд устало вздохнул и погладил волосы назад. На языке чувствовался привкус вины. Он всех подвёл, поддавшись голубым лучом и в миг потеряв его же. Вспоминай, где ты его оставил. Иногда, когда Фиддлфорд выполнял какую-то ручную работу, он начинал думать о разном. Раньше, за этим делом, он вспоминал забавные моменты во время учебы в колледже и тихо хихикал себе под нос. Неловкие танцы в общей комнате, которые всегда сопровождались тем, что Стэнфорд по невнимательности наступал на носок Фиддлфорда. Подготовка к экзаменам, когда они друг друга проверяли, спрашивая из билета вопросы, и когда кто-то отвечал неверно или слишком долго молчал, получал щипок или бумажку в лицо. Однажды он пытался сдержать за работой неконтролируемый смешок, который так и вырывался из груди, пока Пайнс недоуменно смотрел на своего коллегу. В неподходящий момент, когда он сваривал корпус для портала, в его голову пришло воспоминание, как молодой Форд скотчем налепил на коричневую жилетку два тетрадных листка. На бумагах он нарисовал два больших круга. Пайнс манерно приподнял листы ладонями и прикрыл глаза, спрашивая высоким голосом у МакГакета: — «Теперь я похож на Эмму Диксон, твою подружку?» — «Ага», — хмыкнул МакГакет. — «Особенно голосом». — "Прости, дорогой." — он закашлял и сделал свой голос грубее. — "Я просто сегодня простыла." Они загоготали, и через стену послышался стук. Фидс и Форд тут же чуть-чуть сбавили громкость смеха, закрыв ладонью рот. Тогда они мечтали о будущем и верили в него. У каждого из них была цель после окончания университета. На выпускном Пайнс сказал, что встретится с МакГакетом, и обещал, что их встреча изменит. В этом он был прав. Они больше не мечтают, как десять лет назад. Теперь оба только имеют надежду. Это последнее, что у них осталось. Фиддлфорд проверил кресло. Как оказалось, сломалась педалька, поднимавшая кресло, из-за прошлой бешеной пациентки. МакГакет вздохнул и пошел за инструментами в зал воспоминаний. Однако, подходя к нему, заметил в комнате три тени. Мистер Спротт, мисс Кьютбайкер и Иван Векслер стояли около статуи с распростёртыми каменными руками. Они что-то активно обсуждали, пока МакГакет стоял за стенкой. Его любопытство снова победило. 6. — Ну и на хрена ты это устроил? — спросил мужчина, достав из кармана трубку. — Сказано же тебе было — молчать. — Какой смысл уже молчать? Все из нашей общины знают, что МакПридурок... — он покрутил пальцем у виска. — Ку-ку. Вы же все слышали, что он кричал? Миссис Кьютбайкер, не говоря ни слова, теребила в руках сережку. Фиддлфорд, затаив дыхание, напряженно вслушивался. Его лоб покрылся капельками пота. — Не глухие, — буркнул он и закурил, выпустив темный дым из ноздрей. — А ты, сопляк, мог бы подставить сейчас нас. Строишь из себя тут торчка. — Но я правда сюда пришел поговорить с ним. Я не ожидал, что он будет орать о том, что потерял стиратель. — Ходишь по скользкой дорожке, малец, — сказал мистер Спротт. — Подумай хорошенько, Векслер, хочешь ли ты такой же судьбы, как и у МакГакета? — Что же нам теперь делать? — перебила их она и потерла красную и ноющую мочку уха. — Наш лидер сошёл с ума, он потерял стиратель памяти, и мы понятия не имеем, где он. — Мисс Кьютбайкер, у вас же записаны все номера телефонов участников «Слепого глаза»? — спросил подросток. — Да, — закивала женщина и перестала теребить сережку. Мистер Спротт косо посмотрел на них из-под соломенной шляпы. — Нужно объявить всем, что стиратель памяти пропал. — продолжил Иван, начиная ходить кругами. — Затем разделимся на группы и будем его искать. Как только мы найдем, мы воспользуемся им, чтобы забыть нашего старого лидера и превозгласим нового. Мужчина приподнёс трубку к губам и приподнял уголки губ и остановил юношу. МакГакет слушал и сжимал кулаки и старался как можно тише дышать. — Всё, конечно, прекрасно, Иван. Но что будет, если мы найдем его сломанным? — Дадим МакГакету починить, — ответил Векслер. — Подложим стиратель памяти в карман его мантии. Он придёт завтра, починит его до начала собрания, а потом мы на него нападём и сотрём ему память. А затем и себе. Все забудут о нём, и никого не будет мучить совесть. — Тогда нужно начать поиски прямо сейчас. - промолвила она, забегав глазами. — У нас есть время до завтра... — громко прокашлялся мужчина. — Придется прошерстить весь город. Его сердце бешено забилось, а голова закружилась, как у пьяного. Он пошатнулся, но вовремя ухватился за стену, чтобы не упасть. — Он, скорее всего, тоже сейчас ищет. — прошипел мальчишка и подошёл к каменной статуе с капюшоном и венцом на голове, которая напоминала всем Фиддлфорда. — Если будет мешаться, то оглушите. Мистер Спротт прищурил глаза и засмеялся. От его резкого смеха мисс Кьютбайкер дрогнула плечиками. — Я смотрю, ты уже и в лидеры подался, Векслер. — Да, а что? — Ничего, — пожал плечами мужчина. — Пока что ты главный по горшкам. — Я уже почти взрослый! — Почти не считается. Фидс не стал дальше слушать. Его всего вывернуло наизнанку. Он совсем забыл о том, что пообещал починить кресло. Сейчас ему хотелось сбежать и как можно скорее. Этот зал его душил, похуже затянутого галстука. 7. Он вышел из здания весь потерянный. МакГакет шёл, тяжело перебирая ноги. Фиддлфорд спрятал дрожащие пальцы в рукава, не понимая даже, от кого он их прячет, ведь на улице никого не было в тёмное время. Снег большими хлопьями падал на его плечи и седые пряди, а затем медленно таял. Фидс озадаченно потёр нос, всё думая о прошлом разговоре. Он прошёл по светлой улице, и фонари осветили его бледный, исхудалый и измученный лик с огромными мешками под глазами. Сейчас МакГакет как никогда походил на восставшего мертвеца из фильмов ужасов. И вот к нему явился голубой луч и воспарил над ним, сказав громким и чётким голосом: «Восстань, МакГакет». И Фиддлфорд выходит из-под земли, весь грязный и помятый. Но зато теперь он другой. Он — чистый лист. Ему нравилось это ощущение, как-будто ты вставал абсолютно новым человеком. Но ему становилось с каждым разом мало. По его чистому листу рисовал карандаш, а его стиратель был стёркой. И сколько бы раз она не стирала эти линии, от них всегда оставался тёмный след. Стоило приглянуться к нему, то он сразу вспоминал, что они когда-то значили. Лист с каждым разом пачкался, приобретая серый оттенок. Но голубой луч покинул его. Просочился сквозь пальцы, словно маленькие песчинки. Он кусал свои щеки, пытаясь вспомнить. Вспомнить, где видел его в последний раз. Кажется, в сумке. Но там его не было. Или под кроватью? Фидс и туда залезал. МакГакет больше не мог идти. Он прошел освещенную улицу и, тяжело дыша, облокотился об сосну. Фиддлфорд вздохнул и медленно спустился вниз. Фидс сел на холодную заснеженную землю и запустил пальцы в волосы, резко сжав их. МакГакет чувствовал досаду. Он не понимал, что ему делать. Его предали все: Эмма, Форд и даже общество, которое он так тщательно создавал и выстраивал, словно создавал из него скульптуру. Но всё рухнуло. Он громко взревел и начал раскачиваться из стороны в сторону, ударяясь затылком о твёрдую поверхность дерева. — Вспоминай! — шептал Фидс и кусал губы. Он снова почувствовал привкус крови. — Ты ещё можешь всё исправить... Ты ещё можешь... Но где-то внутри он этому не верил. Двери не открывались, не давая ему шанса. МакГакет так сильно себя бил по голове, что ветка, державшая на иголках снег, спустила его на плечи и шею. Он тут же задрожал, как только мелкие снежинки игриво защекотали спину. Как только дрожь ушла, Фиддлфорд тяжело вздохнул. Я же ведь просто хотел сделать как лучше. — А получилось как всегда, — ответил ему голос сверху. Фидс тут же встрепенулся и схватился за сердце. Он поднял глаза наверх и увидел знакомую фигуру, которая парила над ним и ехидно наблюдала за ним. МакГакет нахмурил брови, но так и не убрал руку с груди, стискивая пальцами ткань пальто. — Так-так-так, — промолвил Билл и покружил над Фидсом, который резко встал с места и тут же пошатнулся, словно пьяный. — Смотрю, твои поиски не продвигаются. — Мне просто нужно вспомнить. — растерянно пробубнил он, отмахиваясь от надоедливого треугольника, который все маячил перед глазами. — Ты до сих пор не понял? — рассмеялся Сайфер и удлинил руку, обняв МакГакета за плечо, прижав к себе. — Ты не сможешь найти его сам, без моей помощи. — Я справлюсь сам! — Ты уже положился на себя. — сказал Билл и развернул Фиддлфорда к себе, сжав его пальто. МакГакет съежился и все смотрел на единственный глаз с тонким узким зрачком. — Ответь, МакГакет, к чему это привело? Он промолчал, прикусив внутреннюю сторону щеки, всё пытаясь отвести от него взгляд. Но не мог. Сайфер казался везде. Он наблюдал за ним, трогал и сжимал. Билл хмыкнул и наконец отпустил Фиддлфорда и материализовал пилочку для ногтей. Треугольник демонстративно начал подпиливать «ногти». — Забавно, но твое многозначительное молчание о многом говорит. Фидс оттряхнул плечи от снега и следов мелких чёрных лапок Билла. Неожиданно ветер яростно завыл, начиная бить по щекам МакГакета, а надоедливые снежинки лезли на линзы очков. Он несколько минут делал глубокие вдохи, стараясь умерить шумевшее сердцебиение. Фиддлфорд наконец набрал воздух в легкие и спросил потревожавшее его существо: — Зачем тебе мое тело? — Чтобы найти твой стиратель, дурачок! — хмыкнул Билл и щелкнул свободной рукой его по носу. Фидс тут же прикрыл свое лицо ладонями, косо посмотрев на Сайфера. — В этом измерении у меня нет оболочки, но есть возможность за всеми наблюдать. — Так почему бы тебе не сказать, где он? Сайфер закатил глаз. — А почему я должен говорить, когда проще тебе показать? — спросил треугольник и, щелкнув пальцами, пилочка исчезла. Он вытянул руку и прищурился, рассматривая пальцы. — К тому же, МакГакет, разве только твоя погремушка тебя интересует? А что насчёт той двери? Ведь только я знаю, как открыть её. По коже пробежались мурашки. Лампочка любопытства вновь загорелась ярким светом. За этой дверью что-то было. Как и что-то хорошее, так и что-то поистине ужасное. Но он не узнает, пока сам её не откроет. Но у него не было ключа. Но пока он не узнает, его разум будет терзаться от любопытства. Он продолжал молча слушать, как треугольник снова тянет его к себе, на этот раз ухватившись за галстук, который выбился из-под распахнутого пальто. — И сам посуди, — промолвил Билл. — Сколько у тебя осталось времени? Времени на то, чтобы всё исправить? Фиддлфорд шумно сглотнул. Белая рубашка прилипала к потной спине. Он чувствовал небольшое давление на шее. — Люди из общества тебя предали и ищут стиратель памяти, чтобы забыть тебя. — продолжил он. — Ты, конечно, можешь продолжать самостоятельно искать его один, однако они быстрее его найдут из-за численного преимущества и слаженности. Фидс устало вздохнул. — Я правда могу всё исправить? — С моей помощью, да, — прошептал Билл и отпустил ткань галстука. Он был готов протянуть руку, но видел, как голубые глаза из-под ресниц опустились вниз. МакГакет всё ещё сомневался, а Сайфер терпеливо ждал своего. Треугольник знал, что сегодня он совершит сделку. Потому что Фиддлфорд утопает в своих же проблемах, а утопающий всегда тянется к тому, кто его сможет спасти. — Ты можешь мне сказать, что за этой дверью? — Проще показать, чем рассказать, Фиддлфорд. — обволакивающим голосом произнёс треугольник. — Потому что некоторые вещи невозможно описать словами. Их надо увидеть, чтобы по-настоящему прочувствовать. Ты сам всё увидишь, как только откроешь её. — Всё будет хорошо, если я её открою? — не унимался он. — С тобой ничего не случится. Существо протянуло руку с горящим голубым пламенем. Острый зрачок принял форму стрелки часов. Она задвигалась, начиная отчёт. — Тик-так, МакГакет, — промолвил Сайфер. — Это твой последний шанс. Фиддлфорд вытащил дрожащую руку и слабо пожал руку. Сделка заключена. Фидсу стиратель и открытая в конце коридора дверь, а Биллу всего лишь его физическая оболочка. Глаз Сайфера заблестел болезненным блеском. — Да, вот так, — хихикнул он, крепко сжав ладонь МакГакета. — Ты сделал правильный выбор, не сомневайся. Сердце засвистело и задребезжало, а дыхание перехватило. В момент он перестал чувствовать тяжесть под ногами. Его будто кто-то поднял за грудки и намеривался выкинуть на холодную землю, словно ненужный хлам. Сердце остановилось. Фидс перестал дышать. Он лишь чувствовал странное ощущение левитации и головокружения. Фиддлфорд открыл глаза. Он понял, что что-то случилось. На земле валялось его тело, изгибаясь в спине и громко крича, разрывая глотку. Фидс не мог оторвать глаз от себя же. Так странно видеть себя со стороны. На уголках губ скопилась слюна, которая стекала к подбородку. Фиддлфорду показалось, что у него эпилептический припадок, которого никогда до этого не было. Мужчина на земле тут же забрыкался и засучил ногами, напрягая мышцы живота и вырывая из себя животные звуки. МакГакет тут же подлетел, пытаясь дотронуться до себя же. — Билл, какого чёрта?! — закричал он, с ужасом рассматривая свою оболочку, которая продолжала извиваться. — что ты со мной сделал?! Но ему никто не ответил. Мужчина катался по земле, двигал бедрами, словно трахался с воздухом, и издавал нечленораздельные звуки. Его рубашка, которая была заправлена в штаны, выскользнула, обнажив голый живот. Очки спали с лица и упали в снег. — БИЛЛ, СУКИН ТЫ СЫН! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! — заорал он, пытаясь взять свое тело, но его руки провалились сквозь него. Он ошарашенно отпрял и поглядел на голубые ладони. И вот всё закончилось. Его тело перестало содрогаться в конвульсиях, и он медленно открыл глаза. На него смотрели с ехидством кошачьи зрачки. — Видел бы ты сейчас свое лицо, деревенщина. — засмеялся он в голос. — Не обосрался в штанишки? — Да пошёл ты... Сайфер поднялся на полусогнутых ногах и прислонился к стволу сосны. Его губы раздвинулись в зловещей улыбке, обнажив зубы — белые с желтизной. Призрак Фидса дрогнул. — Такие знакомые ощущения, — хрипло прошептал Билл. Кажется, он сорвал голос. — Я даже ничего не делаю, а уже ощущаю ноющую боль... Какой же твой сосуд хрупкий, до дрожжи. Фидс всё наблюдал за ним, как он, пошатываясь, пытался сделать первые шаги в его теле. Хриплый смешок вышел из его губ, когда он сделал первые шаги. Однако он тут же запутался в ногах и упал на колени в снег. Билл не сдавался и на трясущихся ногах встал, продолжив идти пьяной походкой. МакГакет подлетел к нему, осматривая свой новый облик с ног до головы. Сайфер в его теле выглядел ещё небрежнее, весь мокрый, взъерошенный и с распахнутой одеждой. Ему не нравилась его улыбка на губах. В ней было что-то противоестественное, дьявольское и безумное. От неё внутри МакГакета всё сжалось в тугой комок. Билл повернулся к призраку, тяжело дыша. — Ну что, деревенщина, за дело? — загоготал он и застегнул пуговицы на пальто. — ФидлБилл тебе поможет, можешь не сомневаться. Но у него уже появились сомнения. Что-то случится. Или уже что-то случилось. 8. ФидлБилл возвращается в мотель, всё пытаясь привыкнуть к физической оболочке. Через двадцать минут он стал ходить без шаткой походки и расправив плечи. Фиддлфорд заметил, что Билл, используя человеческое тело, не засовывал руки в карман, даже несмотря на то, что он был в перчатках. Возможно, Сайферу нравилось приятное покалывание в пальцах от мороза, а может быть, он пытался показаться джентельменом. Впрочем, что первое, что второе было в его стиле, и вполне возможно, он это делал по нескольким причинам сразу же. Он прошел мимо регистрационного столика, где должна была сидеть на крутящем стуле женщина, однако её место было совершенно пустым. Обычно в мотеле стоял шум из-за соседей и их детей. Их родители распивали пиво или разбавленную водку с апельсиновым соком и непринужденно покуривали сигареты, мыльным взглядом поглядывая на играющих детей, которые в очередной раз разукрасили весь коридор яркой гуашью. Иногда лишь они кричали своим отпрыскам: «Не балуйтесь!». Если дети не слушались взрослого и с громкими криками и визгами продолжали пачкать полы и двери, то один из отцов резко вставал и стягивал со штанов ремень. Бляшка кожаного ремня покачивалась, как маятник, вводя непослушных детей в гипноз и ужас. Они знали, что это такое, потому тут же замолкали и останавливались. Но, как всегда, было поздно. За минутной тишиной всегда через несколько секунд раздавался болезненный крик и мат родителя. Но сейчас его встретила тишина, давящая на плечи и такая непривычная. Что ещё страннее, за столько времени в коридорах полы блестели от чистоты. ФидлБилл с трудом достал ключи из кармана, но даже с их помощью ему не сразу удалось попасть в замок — руки дрожали, и он не мог сосредоточиться. Наконец, с трудом открыв дверь, он вошел внутрь, чуть не поскользнувшись на куче мусора и одежды. Он усмехнулся, вытаращив желтые глаза на озадаченного призрака. — Какой же здесь бардак. — цокнул ФидлБилл и подошел к кровати, пахнувшей ацетоном. — Я думал, что ты все-таки уберешься, хотя бы со второго раза. — Некогда. — Неудивительно, что в таком бардаке ты потерял стиратель, — сказал он и щелкнул пальцами. — Я удивляюсь в иной раз вам, людям. Многие из вас на всё смотрят узко. Однако, если покопаться, то можно найти все ответы. Увы, не всем это дано, тем более не без помощи посторонних. Его тонкие пальцы коснулись бело-серого матраса, покрытого пылью, грязью и высохшей мочой. Он приподнял его, скинув одеяло и подушку на пол, липкий от газировки, алкоголя и слюны. Фиддлфорд наблюдал за его действиями, ломая призрачные пальцы. Если бы он был в физическом теле, то почувствовал бы привычный пот на ладонях, но они были холодны, словно лёд. Сайфер засунул руку под матрас и прищурил глаза. — А сейчас будет фокус! МакГакет затаил дыхание. Он молча смотрел на свой же странный облик, с завораживающим и нечеловеческим взглядом. Фиддлфорд медленно к нему подлетел, по привычке прикусив губу. Фидс не почувствовал кровь на языке. ФидлБилл что-то достал и покрутил предмет в руках, всё не убирая хитрой улыбки и расставив руки. — Та-дам! — воскликнул Сайфер, держа в руках стиратель памяти, и поклонился, словно фокусник перед толпой зрителей. Голубые глаза Фиддлфорда засияли нездоровым блеском. — Так вот где он всё это время был... — Да, забавно. — прыснул ФидлБилл. — Всё это время он был у тебя под носом. Он тут же потянулся к стирателю, но его рука прошла сквозь предмет. МакГакет озадаченно похлопал глазами и перевел взгляд на довольного ФидлБилла, который постучал по продолговатой лампочке, а затем провел по ней ногтем, чуть не поцарапав её. Фидс тут же нахмурил брови и попытался взять свое же тело за грудки, но из-за непривычной формы прошел сквозь тело. — Сайфер, — сухо обратился к нему МакГакет, стиснув кулаки. — Спасибо, конечно, что ты нашел его, но не ломай. — он поморщился. Ему не хотелось такое говорить демону, но все же через силу прошептал: — Пожалуйста. Мужская фигура к нему повернулась, скрипнув шеей, словно старая половица. Фидс задумался. Спадала ли его улыбка с лица хоть на минуту. Казалось, что мышцы рта свело, и он ничего не мог делать, кроме как натягивать сардоническую улыбку. В момент МакГакет почувствовал ужасный холод, который пробил его тело, словно большая волна. Что-то случится. Что-то уже случилось. — Упс... — произнёс Сайфер и уронил стиратель на пол. — Сломался. Зрачки призрака сузились. Он даже не сразу понял, что произошло, услышав лишь треск. ФиддлБилл раздавил пистолет ногой, раздавив на мелкие осколки лампочку. Фидс скривился, комок застрял в его горле, не сразу давая ему высказаться. Он посмотрел на демона исподлобья, который продолжал на него смотреть насмешливым взглядом. — Ты... — прохрипел МакГакет и стиснул кулаки. — сукин сын. ФидлБилл пнул остатки стирателя под кровать. Фидса затрясло, и он подлетел к нахальному демону, смотря в его кошачьи глаза. Сейчас он напоминал ему пакостного кота, который обиделся на хозяина и выронил аккуратно лапкой кружку со стола, при этом не отрывая зрительного контакта. В такие моменты даже не помогало сказать: «Нельзя. Слезь». Вот и Билл, несмотря на все просьбы МакГакета, всё равно бы сломал стиратель, как кошка вещицу хозяина. — Зачем ты это сделал?! — заорал МакГакет. — Ты же обещал, что мне поможешь! ФидлБилл засмеялся ему в лицо, обнажив острые клыки. Он смахнул с глаз влагу, пока Фиддлфорд весь надувшийся прожигал его осуждающим взглядом. — Во-первых, я нашёл твой стиратель памяти, выполнив часть сделки, — заверил демон и оперся об дверь шкафа. — Во-вторых, теперь он тебе больше не нужен. Посуди сам: нет стирателя - нет общества, которое тебя бросило, как уличную псину, нет стирателя - нет проблем с потерей вещей, нет стирателя - прямая дорога к двери в конце коридора. Так что, деревенщина, я сделал даже тебе одолжение, можешь не благодарить. — Я разрываю нашу сделку. — серьёзно ответил МакГакет, переполняясь гневом. — Увы, — пожал ФидлБилл плечами, засунув руки в карманы штанов. — Уже поздно. Я сделки не разрываю. МакГакет взревел и схватил себя за волосы, потянув их. Он пытался почувствовать привычную боль, которая успокаивала его, но тут же осекся. Фиддлфорд ничего не чувствовал. Ни боли, ни своего стука сердца, которое бы быстро забилось, разгоняя кровь по венам и артериям. Даже пульса у него нет, не прочувствывается. Он чувствовал лишь холод. И это его пугало. Фиддлфорд не чувствовал себя живым. Грудь МакГакета вновь резко поднималась от нарастающей паники. — Верни мое тело! — задыхаясь, произнес Фидс. — Попробуй. — с вызовом ответил Сайфер. Этого было достаточно, чтобы Фиддлфорд резко к нему подлетел и вселился. Физическое тело не могло выдержать наличие двух душ. Фидс закатил глаза, с громким стуком ударился головой об дверь шкафа и медленно сполз на пол, подгибая колени. Сосуд МакГакета разогнулся в спине, схватив крепкой хваткой за галстук. Мужчина душил себя. Миоклоническая судорога скрутила его, пока он бился головой об пол. Они оба не хотели сдаваться. 9. Фиддлфорд бежал как можно быстрее, а из-под ног уходил пол. Двери за ним в последний раз открывались и, как только он мимо них пробегал, распадались на маленькие частицы вместе с давними воспоминаниями. Он ускорился, игнорируя усталость и одышку, которая вырывалась из груди. Что-то бежало за ним. Нечто, которое сжирало его мозг и память. МакГакет вспотел, боясь, что если он замедлится, то чернота поглотит его. Она была словно чёрная дыра, всегда голодная и всасывающая в себя абсолютно всё без разбора. У него уже не хватало сил. В момент Фидс споткнулся, но тут же поднялся и, не медля, вновь побежал. Его галстук лихорадочно развивался в разные стороны, иногда своим кончиком бил по плечам. Он резко свернул в угол и, не рассчитавшись, ударился боком об дверь. МакГакет скривился, выгнувшись, и продолжил бежать, не замечая ноющей и обжигающей боли. Им овладел страх. Чернота приблизилась к его пятке. Готова была схватить за щиколотку, словно подкроватный монстр, и унести за собой в темноту. Оно обглодает его, пока он будет громко кричать и молить о помощи. Потом всё стихнет, и монстр выплюнет оставшиеся кости МакГакета. Фиддлфорд впереди видит свое спасение. Дверь в конце коридора, которую он очищал от плюща, несмотря на появившиеся на ладонях маленьких пузырьков. Ещё чуть-чуть. Ещё немного. Пару шагов. Он подбегает и хватает за ручку. Дёргает её. Она открывается. Не успев удивиться, Фидс заходит внутрь и закрывает за собой дверь. Тьма поглощает всё. Снег скрипит под его ногами, но он медленно идет дальше, оставляя за собой следы от мужских туфель. Фидс обнимает себя за плечи, холодный ветер хлестает его по щекам, заставляя покраснеть. МакГакет заметно дрожит, то ли от холода, то ли от страха неизвестности. Что-то случилось. Он посмотрел через плечо и увидел, как дверь суживается и исчезает на его глазах. У него больше нет выхода. Остается только идти дальше и держать панику внутри. Фиддлфорд вышел на заснеженную пустую дорогу. Фидс проходил между голых и серых деревьев с блестящим снегом на ветвях. Шорох. Он тут же вздрогнул и повернул голову к шуму. Сзади никого не было, даже чужих следов. Но у МакГакета было чувство, что за ним кто-то наблюдал. Поджав губы, он пошел дальше. Янтарные глаза наблюдали за ним. Что-то медленно к нему надвигалось. Впереди МакГакет увидел обшарпанную автобусную остановку и рядом с ним мусорку, в которой копались три жирных вороны. Они вытаскивали из мусорки объедки и съедали их, но банки из-под «Питколы», которые были несъедобны, бросали на землю с громким стуком. Одна из птиц, объевшись протухшей пиццей, вытирала клюв от сыра об стенки мусорного бака. Он прошел мимо них и взмахнул над ними рукой по привычке. Фиддлфорд терпеть не мог животных, лазяющих в мусорках, так как они после себя разводили грязь, иногда переворачивая бак. Вороны недовольно закаркали, взмахнули крыльями и улетели, оставив после себя беспорядок и черные перья. МакГакет пошарился в карманах штанов и нащупал кошелек. Деньги у него ещё были, оставалась лишь надежда на то, что приедет автобус, и тогда узнает, где он и куда водитель сам едет. Однако, слыша лишь вокруг тишину и не видя ни одной машины, почувствовал сомнения. — Можешь не переживать, автобус приедет. — промолвил справа голос. Фидс, затаив дыхание, медленно повернулся. Его взору предстал Билл Сайфер, парящий над землей и сложивший руки за спиной. Скривившись, Фидс шумно выдохнул, и из его ноздрей вырвались клубы пара. — Где я? — До этого ты был в бессознательном, где хранились все твои воспоминания, чувства и желания. Сейчас ты зашел в дверь, которая ведет в твое подсознание. — объяснил треугольник, смотря вдаль. — Почему я не мог в первый раз открыть дверь? — спросил он охрипшим голосом, шмыгая носом. — Потому что у тебя не было ключа. — Но я же открыл дверь без него... И тут к нему пришло осознание, подобравшееся к нему тонкими паучьими лапами. У него и правда изначально не было ключа, пока не появился демон. Потому что Билл Сайфер и был этим ключом. Он прикрыл глаза, не переставая дрожать. Фиддлфорд заметно побледнел, а его нос и губы посинели. Ладони покраснели и припухли, а кончики пальцев покалывали. К нему медленно подступала слабость. — Послушай, — позвал его Билл, и Фидс лениво повернулся и перевел взгляд на него, увидев перед собой себя с кошачьими глазами. Он чуть нахмурил брови. Даже в его разуме треугольник решил поиграться с ним, назло приняв его облик. — Для чего ты создавал стиратель памяти? Он вздохнул и дрогнул, всё обнимая себя, пытаясь хоть как-то согреться. Изначально я хотел помочь другим, а только потом я стал использовать его для себя, чтобы забыть сначала монстра, который на меня напал, а затем и тебя. - сиплым голосом ответил он и прикусил щеку с внутренней стороны. - Но после того, как я начал помогать другим, я заметил, что люди начали ко мне тянуться. И так было создано общество слепого глаза. Но была одна проблема. Пытаясь убежать от тебя, я потерял себя. — Фиддлфорд, ты что сейчас, что и во время сделки так и не сказал одну вещь. — Какую? — Что хочешь ты? — и потом добавил: — Помимо погремушки. Фидс отпустил русую голову, задумавшись. — Я хочу отдохнуть. — искренне ответил он. — Что ж, — протянул демон и обнял его сзади, делясь с МакГакетом своим теплом. Он положил подбородок на его холодное плечо и прошептал: — скоро приедет автобус, и он отвезет туда, куда ты захочешь. Ты сможешь отдохнуть, а все остальные дела я закончу сам. Он взял его за подбородок и нежно приподнял, и Фидс, подчиняясь, поднял голову, прижимаясь как можно ближе к теплому телу демона. — Слышишь, деревенщина? — спокойно и невозмутимо спросил его Билл, видя, как МакГакет уже расслабился от его тепла и хихикнул. — Тебя больше не будут волновать люди из общества Слепого глаза, ни тот лысый мальчишка, ни Стэнфорд Пайнс, ни твоя шлюховатая жена. Я всё исправлю за тебя. Ты рад? Его свободная рука отпустилась и сжала талию МакГакета. Мужчина чуть нахмурился и хотел было убрать руку демона, но в какой-то момент остановился. Он вздохнул и опустил взгляд на заснеженную землю. — Я рад... — наконец произнес он через силу. Ему ужасно захотелось спать. И только МакГакет начал прикрывать глаза, его потормошили за плечо, и он тут же встрепенулся. — Не спи. — хмыкнул Сайфер. — А то опоздаешь на свой же автобус. Я не буду торчать с тобой вечность, ведь мне ещё нужно выполнять твою сделку. Фиддлфорд фыркнул и нахмурился. — Я позволяю тебе трогать меня только потому, что ты тёплый. — О-оу. — разочарованно протянул демон и отпустил свою руку ниже, схватив Фидса за ягодицу и сжав её. — А я думал, что ты гомик, вам же такое нравится, да? — Завались. — Сколько бы ты ни отрицал, правда остается правдой. — пожал плечами Сайфер и посмотрел вдаль. — Он едет. МакГакет повернул голову направо и увидел вдали, как едет светло-голубой автобус, светя фарами во тьме. Билл повернул Фидса к себе и взял его за щеки. — Теперь ты в праве делать всё, что хочешь. — сказал он и поцеловал его горячими губами в лоб. Но вместо тепла Фиддлфорд почувствовал холод, будто его кольнули и ввели дозу заморозки. Ему стало не по себе, и он прикусил внутреннюю сторону щеки. — Можешь теперь отдохнуть, как ты хотел. Шины громко зажужжали, автобус остановился перед остановкой. Фиддлфорд пригляделся к транспорту и подметил, что он был похож на тот, в котором он ехал в Гравити Фолз к Стэнфорду ещё летом. По бокам машины было несколько полосок — тёмно-оранжевая и светло-оранжевая, над которыми в белом круге был изображён улыбающийся бобёр с торчащими передними зубами. Над ним была запись фирмы автобуса: «Скоростной бобёр». Машина громко гудела, выпуская из выхлопной трубы чёрный дым. Дверь со скрипом открылась перед МакГакетом, обнажая перед собой грязные ступеньки. Билл чуть подтолкнул его вперёд. Фидс подошёл к транспорту и зашёл в него. Лампы освещали салон автобуса голубоватым светом, и Фидс почувствовал, как его охватывает сонливость. В автобусе было тепло, а впереди его ждали мягкие зелёные кресла. Однако, увидев водителя, он вздрогнул. На водительском сидении сидела огромная муха, облачённая в синюю униформу. Тонкими лапками она крепко держала руль, а вторая пара рук безвольно свисала, время от времени слегка покачиваясь. За её спиной красовалась бело-красная табличка с изображением чёрной собаки. Внизу темными чернилами написано: «Никаких животных в салоне». Иронично. Насекомое медленно повернулось к нему и поправило свободной рукой кепку. Он внимательно рассматривал МакГакета, который стоял в оцепенении. Его красно-сетчатые глаза не моргали. Наконец, не выдержав, муха нажала на клаксон, и Фиддлфорд встрепенулся. — За проез-зд передаем-з. — проворчал водитель, шевеля хоботком из которого текла слизь. — один доллар-з. Фидс тут же полез в карманы, вытащив кошелек. Он достал купюру с изображением орла и всевидящего ока и протянул водителю. Насекомое чуть зашевелила крыльями и взяла липкой рукой банкноту, рассматривая её. Он отложил её к себе и вытащил билет, протягивая его пассажиру. Фидс все ещё с оцепенением смотрел на странного водителя, чувствуя внутри себя тошноту. Муха сильнее затрепетала крыльями, начиная шуметь, и МакГакет, опомнившись, взял бумажку, испачкав свои руки в жиже. — Скажите, пожалуйста, — произнёс МакГакет, морщась и вытирая грязь об свою рубашку, — куда мы едем? — Отдыхать. — Но где? Муха прокашлялась, выплёвывая из хоботка зелёную жидкость. Насекомое энергично потерло тонкими лапками и снова взяло руль. — А где хотите-з? — непринужденно спросил водитель. МакГакет поправил очки и неловко улыбнулся. Он никогда не думал, что будет общаться с мухой, которая будет говорить. Обычно Фиддлфорд брал газету и пытался прихлопнуть надоедливое насекомое. А сейчас оно его обслуживало. Впрочем, МакГакет сразу себе напомнил, что он в своей голове. Сейчас в его разуме полный кавардак, потому всё может быть. И мухи-водители, и жирные вороны, роющиеся в мусоре, или чудовище с янтарными глазами, которое освободилось и следило за ним. — Желательно, там, где тишина. — Тогда-з садитесь. И он послушно сел на первый ряд, смотря на уплывающие темные голые деревья с огромными заснеженными соснами. Его веки становились тяжелыми от мягко-голубого света. МакГакет чувствовал себя как никогда умиротворенным. 10. Мужчина резко открыл глаза. Острый узкий зрачок туманно оглядел комнату. Его пальцы в крепкой хватке держали черный галстук, затягивая в области шеи. Он, словно веревка, оставлял красные полосы и сжимал кадык в тиски, не давая вдохнуть полной грудью. Внизу живота невыносимо тянуло. Его желтые глаза заблестели от слез, лицо побледнело. Свободная рука с дрожью огладила пах, а затем пальцами крепко схватилась за ремень. МакГакет чуть ослабил хватку на галстуке. Вся кровь, что была до этого на лице, спустилась вниз. Он снял ремень и откинул его от себя таким нервным движением, словно в руках держал склизкую пиявку. Мужчина больше не мог сдерживаться. Чудовище вышло наружу, избавившись от цепей. ФиддлБилл нетерпеливо стянул штаны вместе с исподним. Он взял в руку член и снова затянул потуже галстук на шее. Воздуха в легких не хватало, оттого тело вновь задрожало. МакГакет начал дрочить. Он представил себе, как держит в руках что-то тяжёлое и наносит удар по голове женщины, разбивая её череп. Она издаёт стоны от боли и, превозмогая себя, пытается отступить. Её большие глаза, полные страха, вызывают у него непреодолимое желание. ФидлБилл кончает, изгибаясь в спине. Он берет салфетки и вытирает белесые капли с рубашки. МакГакет встает на дрожащих ногах, после разрядки, и натягивает на себя спавшие штаны. 11. Стэнфорд Пайнс не смог больше справляться с собой и своим организмом. Как бы он ни старался пить чашками кофе, его мозг умолял об отдыхе в виде приятного сна. Страх покинул его уставшее тело, а разум позволил ему отключиться на время. И неосознанно Форд уткнулся в свои исписанные бумаги с формулами и громко захрапел, разрушая тишину в маленькой комнате с огромным гудящим компьютером с мерцающим экраном. Когда-то в этой комнате Фиддлфорд проверял исписанный лист в формулах Стэнфорда Пайнса, постукивая ногой по полу. Его бесила эта привычка МакГакета, и как бы он ни просил его перестать, Фидс натянуто улыбался и обещал, что больше так не будет. Обещание где-то длилось пять минут, а затем снова возвращалось на круги своя. В конце концов Форд на это забил. Он посчитал, что главное, чтобы его коллега правильно проверил за ним формулы, и если для него необходимо постукивать ритм ступней, то пусть так и будет. Обычно после его проверок всё было правильно. Неожиданно зазвонил телефон, и Форд резко поднялся, дёрнув плечами. Шумный звон вытащил его из дрёма, и, протерев глаза, чуть не уронив квадратные очки на поверхность столика, лениво взял трубку. Пайнс огладил потрёпанные волосы назад и зевнул, прикрыв рот рукой. — Алло? — Алло. — произнёс за трубкой знакомый голос. — Это Фиддлфорд МакГакет. — Фидс?! — он тут же встрепенулся и сел прямо. Его лицо просияло, несмотря на помятость и огромные серые мешки под глазами. — О, Боже, наконец-то ты мне позвонил, я уж думал, ты мне не ответишь. — Всё в порядке. Я вновь здесь. — Ты ведь прослушал мое сообщение по автоответчику? — взволновано спросил он, сдернув с щетинистого подбородка стикер, который прилип к нему. Стэнфорд чуть поморщился, отодрав его от щетины. — Да. Я всё решил. — И что же ты решил? Молчание. Пайнс повернулся и крепко сжал в шестипалой руке белую трубку. — Я решил, что помогу тебе. — сказал голос за трубкой. — Но для начала всё исправлю. Стэнфорд чуть нахмурил брови. Внутри него что-то сжалось. Он поправил очки на переносице и оглядел работающие компьютеры, которые в темноте отбрасывали голубой свет на его бледную кожу. — О чем ты? — недоуменно спросил он и поглядел на мусорку, наполненную статуэтками и шторами с изображением желтого треугольника с шестью руками и голубым огнем. — Нужно решить кое-какие дела, Стэнфорд. Я приеду к тебе через четыре дня, ладно? — Ладно? — неуверенно произнёс. — Что-то случилось, Фидс? Но ему не ответили, бросили трубку. Стэнфорд озадаченно выслушивал гудки, а затем положил телефон. Он поджал губы и запустил пальцы в кудрявые волосы. Пайнс тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Его так и не покидало непонятное чувство, которое копошилось внутри него, словно маленькие муравьи в своем муравейнике. Ему захотелось снова заснуть, но Пайнс встряхнул головой. Он все ещё боялся, что впустит в свое тело чудовище. Форд как мог хотел избавиться от него, но в глубине души понимал, что от него никуда не уйдешь. Потому что монстр внутри каждого. Должен быть какой-то толчок, чтобы пробудить свое чудовище и освободить его от пут. Но Стэнфорд больше не хотел этого. Он желал быть обычным, каким был до злополучного эксперимента с порталом, в который ещё и втянул своего лучшего друга. Если он таковым являлся после некоторых причин. Пайнс выпрямил плечи. Он взял чашку и отпил холодное кофе, поморщившись. Что-то должно случиться. 12. Эмма, согнувшись, мыла ванну для своего сына, крепко сжимая в правой руке желтую губку. Густая челка мешалась, закрывая ей обзор. Она каждый раз сдувала её со своего лба, когда надоедливые волосы лезли в глаза. Мисс МакГакет выпрямилась и бросила губку на дно ванны, чтобы её промыть вместе с акриловыми стенками. Эмма взяла лейку для душа и под теплой струей промыла руку в пене и ванну. Выключив воду, она долго смотрела на воронку, которая забирала в себя воду. Мисс МакГакет почувствовала холод на кончиках пальцев, будто ожидая, что из неё что-то вылезет. Ожившие её волосы, которые застряли в трубе, или что-то слизкое, похожее на пиявку. У неё было плохое предчувствие. Эмма почувствовала, что хочет убежать, но не знала от чего. Что-то случится. Женщина дернула плечами и быстро заткнула слив пробкой. Ей сразу же стало легче дышать, и она достала уже промытый детский коврик с большими буквами английского алфавита с нарисованными персонажами из шоу Looney Tunes и положила его на дно ванны. Эмма включила воду и добавила в воду глицерин, жидкое мыло и морскую соль. Дерматолог, к которому она недавно привела своего сына, жалуясь на его расчесы на руках и ногах, которые со временем стали краснеть, порекомендовал не только мази, но и солевые ванны. Женщина, переживая за своего ребёнка, спросила у него причину этих расчесов. На что врач порекомендовал записаться к неврологу или пойти на сеанс к детскому психологу. Эмма всё сразу поняла, записавши Тейта к специалисту. Внутри она надеялась на то, что это поможет. Ей было не жалко потраченных денег на лечение. Напоследок она бросила игрушки и покинула комнату, которая стала становится для неё душной. Эмма спускалась по ступенькам, проводя правой рукой по перилам. Женщина остановилась и чуть опустилась вперёд, прищурив глаза. Её сын в гостиной смотрит в темноте на экран цветного телевизора. Тейт, сидя в позе лягушки на диване, держал в руке кубик Рубика. Он так увлекся мультиком, что совсем отвлекся от своей игрушки. Мисс МакГакет мягко улыбнулась и спустилась вниз, подойдя к ребёнку. Она глянула на экран телевизора и увидела маленького оленёнка и серого кролика, который показывал ещё безрогому малышу полянку с клевером. Сзади шумно трещал огонь в камине с развешенными носками. Подальше от камина стояла украшенная ель со светящейся жёлтой гирляндой, которая медленно потухала. Эмма с Тейтом сами украсили её в Рождество круглыми шарами серебряного и красного цвета, добавив бантики и повесив ангела на макушку. И пускай Рождество прошло, зелёная ель всё ещё стояла в комнате, радуя мальчика, который пока не хотел её убирать. Впрочем, мисс МакГакет была не против. — Интересный мультик? — спросила она. Тейт тут же дрогнул плечами, уронив кубик Рубика на обивку дивана. Он повернулся к матери. — Мам, ты меня напугала. Она тихо засмеялась и погладила его по голове. — Извини, я не хотела. — произнесла мисс МакГакет, убрав его чёлку, увидев под ней голубые глаза мужа. Что-то кольнуло в её сердце. Но она не подала виду. — Тейт, я набираю тебе ванну. — Но мам, — возмутился мальчик и сразу же надулся. — Я же смотрю «Бэмби». — Ничего страшного. Как раз пропустишь грустный момент. — А что за грустный момент? — с любопытством спросил мальчик, отложив кубик. — Не скажу. — Ты злюка, мам. Она засмеялась и защекотала шею Тейта. Он тут же залился смехом, подогнув ноги к себе и сгибаясь в спине. Сквозь смешки мальчик просил её остановиться, и Эмма убрала руки. Младший МакГакет тут же успокоился, но его дыхание было прерывистым. — Мама, злюка! — ещё громче сказал он. Эмма отошла от него, а затем медленно развернулась к нему, расставив руки перед собой. Она зашевелила пальцами и улыбнулась, чуть пригнувшись. Её ядовито-зелёные глаза сверкнули в темноте, а камин сзади осветил её стройную фигуру. Он затаил дыхание, в момент ему показалось, что мама и правда превратилась в злюку. Несмотря на это, он считал, что она сейчас как никогда красива. Но Тейт не знал, как это сказать, чтобы это не прозвучало как лесть. — Осторожнее со словами, иначе злая мама тебя заколдует, — прошептала она, чуть понизив голос. И как ни в чем не бывало она выпрямила плечи и подошла к камину. Как только мама повернулась к Тейту спиной, он тут же облокотился руками об подлокотник и высунул язык. Она хотела взять кочергу и перемешать черные угли. Только её пальцы дотянулись до толстого металлического прута с загнутым концом, рука дернулась. Они услышали стук в дверь. Эмма никого не ждала. Тейт тут же подскочил с дивана и побежал в прихожую, по дороге крикнув: «Я открою». — Тейт, стой! — дрогнула она и пошла за ним. Её сердце забеспокоенно застучало, отдавая громкие удары в виски. Мальчишка, прежде чем открыть дверь, спросил: «Кто там?». Он прислушался и стал на цыпочки, потянув маленькую ладошку к ручке. Дёрнув её вниз, младший МакГакет открыл со скрипом дверцу. Эмма добежала к сыну и взяла его за руку, потянув к себе. Её грудная клетка резко подымалась не только из-за бега. В дом зашёл тот гость, которого она больше не хотела видеть. На порог вошёл её муж, пачкая грязными мужскими туфлями чистый белый коврик. Он закрыл за собой дверь и сверкнул в темноте жёлтыми кошачьими глазами. Женщина крепче сжала плечи сына и прижала к себе, не отрывая взгляда от тонкого зрачка. Мужчина как ни в чём не бывало снял с плеч пальто и повесил на крючок вешалки. — Здравствуй, Эмма. — произнес ФиддлБилл и нервно стряхнул с рукава невидимые пылинки. Он наклонился, положив ладони на коленки, широко улыбнувшись, обнажив желтоватые зубы от табака. — Привет, ковбой. Мальчик улыбнулся в ответ, но как-то криво. Он и сам почувствовал, что здесь что-то не так. Папа какой-то другой. Тейт почесал покрасневшую кожу, пытаясь вновь поцарапать её, но из-за отстриженных ногтей не получалось. Мисс МакГакет не отпускала сына, держась за него, будто за последнюю опору. Этот выступ не давал ей броситься на мужчину у порога и громко закричать. Тейт — её стоп-сигнал, её щит и ниточка самообладания. Она рукой убрала мешавшую чёлку с глаз и поджала губы. — Зачем ты приехал? МакГакет приподнял брови на миг, а затем засмеялся скрипучим смехом. Эмма пригляделась к нему и заметила на его волосах поступившую седину и необыкновенную бледность, которая придавала ему какую-то схожесть с вампиром. Он подошел к ним ближе, оставляя за собой грязные следы. Она поморщила нос от исходящего от него запаха мочи и уже представляла, как ей придется это убирать. Тейт непонимающе мотал головой, смотря то на мужскую фигуру спереди, то на женскую сзади. — Как зачем? — хрипло спросил ФиддлБилл, смахнув пальцем поступившую влагу с глаз. — Чтобы встретиться с вами и всё исправить. Исправить в первую очередь тебя, Эмми. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Он прыснул и пошёл на кухню. Мисс МакГакет боялась идти за нечто, которое едва напоминало её прошлого мужа. Она всё стояла на месте и прижимала к себе сына, боясь его отпустить, но больше всего себя. Что-то нужно делать. Мальчик глянул на включенный свет на кухне и услышал грохот открывшегося холодильника. Он немного отстранился от мамы и незаметно взял со столика телефон, прижав к себе. — Не прикидывайся дурой, Эмма! — воскликнул голос из кухни. Снова грохот. МакГакет вышел из комнаты, прижавшись спиной к стенке, держа в руке полупустую бутылку вина. — Смотри мне в глаза и говори правду. Он вытащил пробку, кинув её на пол, и припал губами к горлышку. Сделав несколько глотков, из его рта полился красный хмельной сок, стекая вниз и пачкая белую рубашку. Она вытаращила глаза. Сердце её захлопнуло. Бум! Ур-ра, хлопнула хлопушка, разбросав конффети! А, нет. Это лопнуло её сердце от страха, и сейчас её кожа побледнела, а ноги стали ватными. Перед ней не был муж. Его двойник. Его чудовище. Мужчина оскалился и бесшумно засмеялся, только грудная клетка ходила ходуном. Из рта выливалось вино, словно свежая кровь, которую он испил из шеи юной девушки, словно вампир, вышедший из готического романа. Он прошептал: — Ну давай, сучка. Смотри на меня и так и скажи: «Я шлюха». — О чем папа говорит? — прошептал Тейт, и Эмма спрятала его за спиной. — Фидс, тут ребёнок. — Вот как. — Загримасничал он, уголки его губ спустились вниз, а ноздри раздулись. Пошатываясь, МакГакет обошел их, тыкнув в сторону женщины поддрагивающим пальцем. Левая рука крепко держала вино, до побеления костяшек. Казалось бы, если он ещё приложит силы, то бутылка в его ладони лопнет, разбросав на полу осколки. — При ребёнке тебе стыдно, но кувыркаться на нашей общей постели с каким-то мужиком вовсе нет?! — Ты не лучше меня! — сорвалась она, сделав шаг вперёд, но потом осеклась. Мисс МакГакет скрестила руки, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке. Её муж всё ещё держал бутылку. Эмма представила, как Фидс резко разворачивается и к ней приближается высокая темная тень. Его жилистая рука поднялась, разливая последние остатки алкоголя на паркет. Но это всего лишь в её голове, сейчас он стоял к ней спиной и наблюдал за слабыми языками пламени в камине. Она встала на место. Тейт прижался к её бедру, потирая влажную щеку об чистые джинсы. — Ты оставил меня одну. — сказала она, опустив глаза, спрятав их за челкой. — Уехал в какой-то маленький город к своему другу в проект. И как только объявился он, то всё пошло по одному месту. — Я приезжал к тебе. — сухо ответил он и глотнул ещё вина, вытерев рот от влаги, испачкав рукав. Его потрескавшиеся губы окрасились в чуть красный цвет. — Да, — согласилась она. — Но это было поначалу... Летом ты и правда ещё к нам приезжал, но как только наступила осень, то твои поездки домой сократились. Ты всё чаще оставался в Орегоне, и, смирившись, я стала тебе звонить, но ты никогда не брал трубку. — Я был занят. — Я знаю, — вздохнула она, потеребив длинный рукав розовой водолазки. — Поэтому я стала писать письма. Но ты тоже на них не отвечал. Письма, которые Эмма отправляла Фиддлфорду, так и не были раскрыты. Он ложил их в свой ящик и обещал самому себе, что прочитает потом. Но не было времени, и в конечном итоге МакГакет забывал. А макулатура всё скапливалась в бардачке. В конце концов это стало раздражать. — Ни на Хэллоуин, ни на День благодарения ты так и не приехал. — Она сильнее стиснула в пальцах мягкую ткань. — Ты даже ничего не подарил мне на Рождество, а ведь я сама подготовила тебе подарок, но как только мы поругались, я выбросила его. — Хочешь сказать, что ты мне изменила из-за того, что я тебе подарок на Рождество забыл подарить? — хмыкнул ФидлБилл и припал губами к бутылке, выпив последние остатки на дне. Вино красными дорожками потекло, вновь пачкая его подбородок и без того грязную рубашку в красных разводах. — Нет, — помотала мисс МакГакет головой. — Я к тому, что всё это время чувствовала, что я одна. Ты был в Гравити Фолз, не звонил мне, не писал, а Тейт до вечера в детском садике. А я обычная домохозяйка. Я привыкла к тому, что в доме кто-то есть. Тейт играет в конструктор, ты либо смотришь телевизор или сидишь на кухне, читаешь газету, а иной раз в гараже. Она вздохнула, набрав воздуха в грудь, чтобы продолжить. — Я хотя бы знала, где ты и что с тобой сейчас. Но как только ты уехал, я потеряла всю уверенность. — Она отпустила рукав водолазки, который до этого дергала, и обняла Тейта правой рукой. Мальчик все это время стоял тихо и обеспокоенно переглядывался на родителей и чесал руки. Однако, как бы он не молчал, по нему была заметна дрожь. — Я стала чувствовать, как стены с каждым днем давят на меня вместе с тишиной. Я чувствовала себя одинокой. Одинокой и без любви. И я захотела почувствовать себя любимой. — Как мило, — фыркнул он и громко поставил вино на верхушку камина. — Значит, пока я работал, занимался наукой, ты прям-таки изнывала от одиночества и решила подумать не своей башкой, а пиздой! — Мам, пап, не ругайтесь... — прошептал Тейт, кусая губы. — Пожалуйста. Но его никто не слышал. — Да, я виновата! — воскликнула Эмма. — Я признаю это, потому сама разорвала с ним. Мне не нравилось с ним, но, по крайней мере, я хотя бы чувствовала... — она вовремя прикусила язык, чтобы не сказать это вслух. Мисс МакГакет знала, что рядом её сын. Ей было неудобно перед ним и ещё вдвойне стыдно. Сайфер успел однажды походить по разуму МакГакету, пока тот спал, и открыл нужные двери, которые мужчина так старательно пытался стереть и запереть на замок. Его забавляли эти двое. Сначала одна изменила другому, так как сходила с ума от одиночества и вины за то, что не смогла переубедить мужа от сомнительной поездки, перестала чувствовать себя желанной и нашла того, кто ей совершенно не нравился, но хотя бы её хотел. Второй, увидя это, затаил обиду и решил тоже изменить, но уже на пьяную голову со своим лучшим другом и по совместительству с коллегой, к которому испытывал теплые чувства ещё со времен совместной учебы. Однако Фиддлфорд предпочел закрыть себя завесой семейной жизни, чем идти на риски. Впрочем, все когда-нибудь всплывает. Билл смотрел на это все, как на сериал, со множеством серий и сезонов. Ему захотелось внести свои коррективы, чтобы закончить на той концовке, которая больше им подходила бы. ФидлБилл повернул голову. Шея скрипнула, как ржавая дверная пружина. Жёлтые глаза, словно фары, засветились в темноте. Её руки покрылись гусиной кожей, и она затаила дыхание. Эмма не могла отвести взгляд от чудовища. Ещё не паника, но нервы уже натянулись. Тейт всё ещё держался возле неё и так и не подошёл к отцу. У него было желание его крепко обнять, и чтобы он взял его на руки, покрутив в объятьях с громким хохотом, или усадить на свои плечи. Однако подсознательно младший МакГакет понимал, что он открыл не папе. Его отец совсем другой. Это был кто-то, кто умело им притворялся. А может, и он, но просто не хотелось признавать, что родитель смог за такое время так измениться. — Это я и хотел услышать. — загадочно произнес ФидлБилл и потянулся к кочерге. Зрачки Эммы сузились. — Но теперь можешь не волноваться. Я всё исправлю. Он взял металл в руки и крепко стиснул в своих потных ладонях. Их сердца одновременно задребезжали. Что-то случится. — Это будет не больно, Эмма, — заверил он, подходя к ней и сыну. Она знала, что он врет. Она знала, что сейчас что-то случится. — По крайней мере, только так можно что-то вбить в твою пустую голову. Тейт сразу всё понял. Он издал тихий плач, а затем заскулил, словно маленький щенок, пряча телефон под футболкой. Мисс МакГакет медленно отходила от мужа, аккуратно взяв ключи со столика, и сжала их в кулаке. Вытаращив глаза, Эмма мотала головой. — Уйди от нас... Грохот. Он поддался вперёд, махнув кочергой в их сторону. Из неё вышел крик. Она толкнула в ноги столик, затем как смогла двинула в его сторону диван и пятилась вместе с сыном назад, пока мальчишка тоже кричал от ужаса. Тут она поняла, что сделала глупость. Как бы то ни было, не нужно было кричать. Она сама больше испугала Тейта, чем его отец. Она кидала в МакГакета первые попавшиеся под руку вещи. Бумаги, вазу, книги, и всё это в ноги, чтобы его сбить. ФидлБилл останавливался на секунду, но затем перешагивал. Мужчина громко захохотал и вновь махнул металлическим прутом. Эмма услышала короткий свист и сжала руку Тейта. Они побежали вверх по ступенькам. 13. Мисс МакГакет сообщила по телефону адрес до того момента, пока жилистая рука не повернула ручку. Дверь со скрипом открылась, и Эмма тут же встала с холодного кафеля, спряча за собой сына. Она пристально наблюдала за мужской тенью, которая сверкнула линзами в темноте. МакГакет сделал шаг вперед, перекинув кочергу на другую руку. ФиддлБилл весь потрепанный, вонючий и грязный от пота и вина. Он смотрит на неё и тяжело дышит, поднимая и опуская грудную клетку. Его красные воспаленные глаза наблюдают за каждым её движением, будто боясь упустить из вида испуганную женщину. Ребёнок интересовал его в последнюю очередь. Сейчас он хотел хорошенько трахнуть по голове Эммы, наблюдая, как кровь стекает вниз по лицу, и видеть, как она сдерживает плач, а губы дрожат. МакГакет хотел взять её за густые волосы, ударить по белому кафелю, оставив на нем бордовый развод. ХОТЕЛОСЬ РАСКРОШИТЬ ЕЁ ЧЕРЕПУШКУ К ЧЕРТЯМ СОБАЧИМ. А только потом он избавится от такого недоразумения, как сын. Бедный ребеночек, ты не виноват, что родился от такой озабоченной мамаши. Но ничего, я всё исправлю. Уже точно ничего хуже не будет. Всё худшее позади, а сейчас я веду благую миссию. Его передернуло от внутреннего гнева. Сзади слышался женский голос диспетчера, который расспрашивал, что случилось. Эмма не слышала его. Женщина пристально наблюдала за нечто, что напоминало ей мужа, пока сердце стучало в груди, как молот. Она поджала губы и стиснула кулаки. ФиддлБилл напал на неё. Тейт закричал. Эмма вовремя успела увернуться и взяла сына за руку, услышав свист рядом со своим ухом. Её губы исказились в гримасе. Она кинула ключи ему в лицо. И пока МакГакет был на секунду сбит с толку, Эмма, словно кошка, поддалась вперёд и расцарапала ногтями его щеку. Он зашипел и ударил коленом ей в живот. Из открытых ран полилась кровь. Мисс МакГакет тут же почувствовала боль и ухватилась левой рукой за больное место, отступая. Её зелёные глаза с расширенными зрачками заблестели от поступивших слёз. Она резко повернулась к сыну. — Тейт, беги! — закричала она и вновь увернулась от кочерги, тяжело дыша. — Но мам... — БЕГИ! — заорала мисс МакГакет, оскалившись и обнажив чуть затупленные клыки. Мальчик не на шутку испугался. Его мама стала злюкой. Он почувствовал пробирающий холод от неё. Тейт сорвался с места и побежал. ФиддлБилл заметил его и хотел было взять за шкирку, но ударился затылком об белую стенку. На него снова накинулась разъярённая Эмма. Тейт побежал по ступенькам, чуть ли не перепрыгивая их. НЕ СМОТРИ НАЗАД. НЕ СМОТРИ НАЗАД. НЕ СМОТРИ НАЗАД. Он пробежал мимо разбросанных вещей и работающего телевизора. Маленький оленёнок убегал в темноту, разбрасывая копытцами снег. Тейт добежал до двери и, потянувшись на носочки, открыл её. Сердце громко стучало и намеривалось выскочить из его тела. Младший Макгакет продолжал бежать, несмотря на сбившееся дыхание и липкий пот, который смывали капли дождя. Тейт споткнулся и упал на мокрый асфальт, разодрав кожу на ладонях и коленках. Он вновь поднялся на дрожащих и ноющих ногах, тихо всхлипывая. Наконец, мальчик выдохся и повернулся назад. Его дом с горящими окнами светился в темноте, заставляя пробежаться мурашкам по коже. — Мам! — позвал Тейт в темноте, дождь хлестал по его щекам, давая ему пощечины. Губы дрогнули. Дом ответил ему молчанием. — МАМА! — громче заорал мальчик. - Мама, выходи! Я здесь! Ты же ведь бежала за мной, да?... Он отчётливо слышал цокот её каблуков, когда бежал. Но теперь мальчик в этом сомневался. Младший МакГакет хотел, чтобы всё это оказалось неудачной шуткой от мамы-злюки, которая, как обычно, решила его испугать. Вот сейчас она выйдет из-за угла, спрячется у него за спиной, подогнёт изящно спину, а потом крикнет: «Бу!». Он повернулся назад. Мамы не было. — Мама?... — прошептал мальчик, скрыв глаза за челкой. Его плечи задрожали. Маму забрало чудовище. Она вновь вцепилась ногтями в его лицо и волосы. Её глаза горели бешеным огнем, а волосы на затылке приподнялись, словно шерсть на спинке у кошки. Женщина вырвала из его головы хороший клок волос из седых и русых прядей, сжав в кулаке добычу. Он, словно животное, утробно рыкнул и со всей силой ударил её туловище металлическим наконечником. Хруст. Женщина закричала. Эмма почувствовала на языке металлический привкус. Мисс МакГакет приоткрыла рот и выблевала темную кровь на мужские туфли, закашлявшись. Пальцы дрогнули и отпустили клочок волос. Ей было тяжело дышать и двигать при вдохе грудной клеткой. Сломанное ребро вонзилось в легкое. МакГакет ударил её снова. Женщина вновь крикнула, но уже слабо. Голова заболела и пошла кругом. Из последних сил она ударила ему по яйцам коленом, тот чуть изогнулся от боли. Из головы текла кровь, капая на пол, пачкая его в красных пятнах. Она медленно подошла к выходу, чувствуя слабость под ногами и боль в груди и голове. ФиддлБилл поднялся и кошачьими глазами посмотрел ей в спину. В его голове проскочила другая мысль. Как ему показалось, более заманчивая и не такая затратная. Вода всё ещё шумела, набирая ванну с густой пеной. ФиддлБилл кинул на пол окровавленную кочергу, по ванной комнате раздался звон. Он выключил кран и вставил фен в розетку. — Эмма... — прохрипел он, улыбаясь, смотря на то, как она от ужаса дрожит всем телом. — Как насчёт искупаться? — Уйди... — шептала Эмма, уже направляясь к лестнице, и повернулась к нему. Её лицо, искривленное, смотрело на МакГакета с ужасом. Все тело дрожало в исступлении, вместе с пальцами, которыми она придерживалась за перила. Её полные губы дрогнули, а уголки опустились вниз. Он кинул включенный прибор в воду. — Умоляю... Умоляю... Уйди. Я раскаиваюсь... Господи Иисусе... Дева Мария... УМОЛЯЮ, ПОМОГИТЕ МНЕ. ФидлБилл взял её за руку и потащил за собой. Она в ужасе вытаращила глаза и закричала, брыкаясь в его хватке, пытаясь ухватиться ладонью за перила. Мужчина взял её за талию, грубо сжав ладони, отчего Эмма вскрикнула. Мисс МакГакет наступала каблуками на его туфли, отчего тот лишь морщился. Он сжал её больное место, и её вновь вырвало. Её джинсы и розовая водолазка перепачкались в собственной крови. Она мотала головой и фыркала, словно лошадь на привязи. — Нет-нет-нет! — орала она, изгибаясь в спине и вырываясь из его рук, будто пыталась упорхнуть. ФиддлБилл держал её в мертвой хватке, не отрывая от неё взгляда. У него перехватывало дыхание от такого порыва к жизни у женщины. Внизу живота приятно потянуло. Эмма схватилась правой рукой за перекладину, но её тут же дернули назад. Красный след ладони остался на деревянной поверхности. Он повёл её к ванне. Она в последней попытке пыталась вырваться, укусив его. Мужчина громко прошипел и замахнулся. МакГакет дал жене звонкую пощёчину, отчего она отвернула голову от него. ФидлБилл озадаченно вытер испачканную ладонь об белую рубашку. Мисс МакГакет вновь закашляла, и из её уголка рта покатилась тонкая струйка перемешанной слюны и блевотины. Мужчина прижал её к ванному бортику. — Сучка, — прохрипел он, тяжело дыша, прижавшись пахом к её бедру. — Ты просто безумна. — Ты не он... — Я — это я, - усмехнулся он. — Тот, кто долгое время держал всё в себе. Но чудовище вырвалось наружу. Оно больше не на цепи. Она схватила его за рубашку, сжимая ткань в ладонях. Эмма с усилием приподняла уголки губ. Её тёмные волосы слиплись на голове от крови. — Знаешь, в тот день мне пожелали счастья и умереть с тобой в один день. — прошептала мисс МакГакет измученным голосом, смотря на желтые кошачьи глаза. Эмма больше не боялась. — Сегодня прекрасный день для долга. Она потянула его за собой. В последнюю секунду Эмма увидела знакомые голубые глаза. Дальше только тьма. 14. Мальчик всё смотрел на дом с горящими жёлтым светом окнами и шмыгал носом. Он чесал, расчёсывал покрасневшую кожу, пытаясь сделать мелкие ранки. Хотелось почувствовать боль, чтобы на миг почувствовать контроль. Его плечи и волосы освещал то красный, то синий свет. Сзади громко звучала сирена полицейской машины. Внутреннее чутьё подсказывало, что что-то случилось, и это уже нельзя исправить. Тейт услышал сзади шаги и повернул голову к высокому силуэту. К нему подошёл полицейский с квадратным массивным подбородком, чёрными очками и тёмной кожей. Мужчина снял очки и оглянул помятого мальчика с ног до головы. Мальчишка шумно шмыгнул носом и протёр красные глаза. Он чувствовал себя уставшим, его клонило в сон. Полицейский сел на корточки и попытался взглянуть в глаза Тейта, которые он спрятал за чёлкой. — Что случилось, приятель? — Чудовище пробралось в дом. Он задумался, а затем продолжил: — А кроме чудовища в доме кто-то есть? — В доме только чудовище и злюка. — заключил мальчик. Из угла на него смотрели янтарные глаза с тонким зрачком. Они прожигали мальчишку взглядом и ждали. Когда-нибудь Тейт тоже подрастет и будет бороться со своим чудовищем, как и другие.