Мёртвое сердце

      Я никогда не устану рассказывать о том, почему конкретно терпеть не могу Снежную. Я работал здесь много лет и лишь на год покинул этот город, чтобы держать состояние Альбедо под контролем. К сожалению, работа все равно обязала меня вернуться.       С этим городом у всех тех, кто когда-то в нем жил, но по каким-то причинам покинул, скорее всего связано очень много негативных воспоминаний. И особенно чувств. Например, таких, как одиночество.       У меня здесь нет знакомых. Даже в больнице я стараюсь лишний раз не начинать какой-либо диалог с коллегами, если это не касается работы. Людям здесь опасно доверять. Я усвоил это на своем горьком опыте.       Не хочу вдаваться в детали, но в общем и целом это произошло три года назад, когда случился Расстрел Фонтейновской Элиты. Это стало кошмаром, после которого я разочаровался в своем единственном на тот момент друге. Бывало, он скрашивал мои серые вечера в этом холодном городе. Он тоже был родом из Сумеру, а в Снежной жил лишь из-за работы. Как оказалось позже, он все это время работал на Доктора, а не являлся обычным лаборантом, не имеющим ничего общего с Фатуи.       Многих мест в Снежной я избегаю намеренно. Тем более районов, в которых особенно сильно кишит преступность. Ты не заметишь, если тебя начнут обворовывать, ты не сможешь идти поздним вечером по безлюдным переулкам, ни разу не оглянувшись на подозрительные звуки или странных личностей, которые там разгуливают.       Но это что касается каких-то определенных районов. Помимо них я стараюсь избегать всех корпусов Предвестников. Просто из-за личной неприязни к каждому из них. Эти места вызывают отвращение, особенно корпус «Доктора», в котором я бывал нередко.       И мне противна сама мысль, что мне пришлось сюда вернуться вновь.       Сначала я собирался добраться до корпуса своим ходом, но Доктор прислал за мной машину. Я не стал возражать, мне так действительно было удобнее, даже несмотря на то, что мне жутко не хотелось пересекаться с кем-то, кто работает на Дотторе. Единственное, из всех его подчиненных мне больше всего симпатизируют два здоровенных амбала, которые отличаются друг от друга разве что именем. Я бы не назвал их подчиненными, они скорее выполняют роль некой правой руки Доктора, при этом являясь информаторами. И, честно, я действительно благодарен за то, что Дотторе назначил одного из них в качестве водителя. Потому что несмотря на свой внушающий страх вид, у них есть сердце. Такое же огромное, как и габариты их тел.       Они уже девять лет работают на Доктора, являясь некими шпионами и доносчиками всего, что происходит в Ли Юэ, особенно в особняке Ли. Но в нападении на корпус «Шута», которое было организовано Чжун Ли, они, само собой, не участвовали.       У меня есть немало знакомых, которым посчастливилось воочию увидеть тот «ужас» — как его называют некоторые, — который творился в главном корпусе Фатуи, когда Ли организовали нападение. Но я бы сказал, что организовал его Альбедо, а Чжун Ли лишь позаботился о том, чтобы воплотить в жизнь все его планы, которые по итогу все равно обломались.       Я понятия не имею, как все было на самом деле, меня ведь там, к счастью, не было. Кто-то говорил, что это было настоящим кошмаром со множеством смертей, воплощением жестокости, которую проявляли друг к другу обе стороны.       Один мой знакомый из Фатуи наоборот утверждал, что ничего особого не произошло. Враг пришел внезапно и так же внезапно сбежал, когда ощутил приближение скорейшего провала и окончательного проигрыша, после которого его стерли бы с лица земли целиком и полностью.       Я не стал ему говорить, что понимаю, почему он не ощутил в полной мере весь кошмар, что происходил в корпусе. Легко говорить, что ничего особого не произошло, когда ты покидаешь поле боя, пытаясь своим бездействием увеличить инициатору данного нападения шансы на победу.       Пьеро не воспринял это как предательство. Это предательством и не было. Но ведь даже с юридической точки зрения бездействие наказуемо. Даже несмотря на то, что мы говорим о совсем другом бездействии.       Я не сказал это Дотторе. Он и сам это понимает.       Как я уже утверждал, я слышал много мнений о произошедшем в тот день. Но самое интересное, как по мне, было высказано тем самым «инициатором». Хотя, скорее, я бы не назвал это мнением. Лишь отношением к произошедшему.       Именно после этого нападения Альбедо и попал в больницу. Когда шансы на победу Ли уже и так чуть ли не равнялись нулю, недуг Призрака снова дал о себе знать. Именно тогда я в первый раз спросил, что происходило возле корпуса, и как он к этому относится. После этого, уже в Сумеру, я спрашивал у него об этом повторно. Так как в больнице он был чуть ли в невменяемом состоянии, его эмоции сильно не соответствовали обстановке и отходили от определенной «нормы». Но основным чувством, что тогда, что после, являлся сильный гнев и обостренное чувство несправедливости. В то время, когда Ли страдали от факта того, что лишились многих своих людей, Чжун Ли и Нин Гуан потеряли дочь, а конфликт между Снежной и Ли Юэ обострялся все сильнее, Альбедо испытывал лишь разочарование от провала. Во время своего рассказа о произошедшем он ни разу не упомянул, сколько людей там погибло, но изволил несколько раз подробно описать мне каждую ошибку, которую он допустил в своем плане, и не забыл при этом покрыть всеми матерными словами каждого Предвестника Фатуи, уделяя большее внимание Пьеро.       Я всегда знал, что Альбедо мыслит нестандартно относительно моральных норм. Лично я не назову его плохим человеком, но эмпатия ему чужда. Ему тяжело сочувствовать людям, даже если он пытается. Цель он ставит всегда выше чувств. Поэтому ему безразличны все, кто погиб возле главного корпуса Фатуи. Их смерть, безусловно, сильно помешала успеху всех планов Альбедо, и он не скрывает, что это действительно единственное, что его волнует.       Когда я спросил его про Гань Юй, он честно признался, что у него была возможность спасти ее, но тогда он бы выдал себя, и Фатуи узнали бы о его присутствии. Это могло сильно помешать его дальнейшим планам. А потому он позволил случиться тому, что случилось.       Цель превыше чувств.       Он поможет нуждающемуся только в том случае, если это не помешает его планам. При иных обстоятельствах — умри, но не препятствуй.       Раньше я часто называл Альбедо «эмоциональным инвалидом». Помимо эмпатии ему чуждо и яркое проявление чувств — если они у него есть. В разговоре с ним никогда нельзя понять, что он чувствует, какие эмоции испытывает, потому что он и сам до конца не понимает. Думаю, дело в его воспитании. Запрет на яркое проявление эмоций в детстве сильно отразился на его восприятии собственных ощущений. Каждый раз, как я проводил с ним беседы об этом, выявлял много новых интересных деталей в его поведении.       Часто я сравнивал его с Дотторе, который до ужаса непредсказуем в действиях. У них с Альбедо схожий механизм проявления мысли, отличается лишь область этого проявления. Если один непредсказуем в действиях и рассуждениях, то другой — в эмоциях и чувствах. Иногда они не соответствуют обстановке, но сам Альбедо этого понять не может. Однако есть то, в чем можно быть абсолютно уверенным — если Альбедо улыбается, значит, в этой улыбке отражена вся та настоящая искренность, на которую он только может быть способен.       Очень жаль, что эту улыбку я видел лишь раз. Когда Сайно в очередной раз пробил дно и выдал шутку, которая была еще более отстойной, чем предыдущие — и, к сожалению, не более отстойной, чем последующие, — уголки губ Альбедо слегка приподнялись. После этого я стал относиться к юмору Сайно чуть сдержаннее. От него есть толк, что удивительно. И для кого-то это действительно кажется смешным, что еще более удивительно.       Но, возвращаясь к рассуждениям о чувствах Альбедо, отмечу, что каждый раз во время наших бесед он выделял лишь одну эмоцию, описывая ее детально. Страх.       Почти всю жизнь его преследовала смерть. Иногда приближалась настолько, что Альбедо оставалось лишь отчаянно отсчитывать минуты до того, как она полностью его настигнет. Да и в данный момент она уже дышит ему в спину.       Болезнь, что мучает Альбедо, не просто так назвали «Мертвым» сердцем. Ее невозможно вылечить точно так же, как и невозможно вернуть к жизни усопших.       Симптомы данного заболевания могут усиливаться и ослабевать с течением времени и лишь в следствии эффективного лечения могут уйти. Но, что характерно для хронического заболевания, оно не поддается полному излечению и остается с человеком всю его жизнь.       Единственный шанс в его случае — пересадка сердца. Но, как известно, донора найти невероятно сложно. Тип крови и размер сердца донора и пациента должны совпадать, да и сам орган должен быть в идеальном состоянии.       Существует интересная теория — хотя я назвал бы это возможным заблуждением, — что, грубо говоря, память донора «передается» пациенту после пересадки сердца, хотя современная наука гласит, что память хранится только в нейронах головного мозга.       Согласно мнению о «переносе» памяти, пациенты с пересаженным сердцем говорили о смене предпочтений и воспоминаний, которые были присущи донору. Мы с Альбедо обсуждали данную тему, сводя ее больше к шутке, чем к реальности. Все зафиксированные случаи проявления «переноса» памяти могут быть лишь совпадением либо следствием пережитой тяжелой операции.       В ином случае, тема довольно интересная, однако рассуждать над этим я не хочу. Но если Альбедо пересадят сердце такого же прекрасного юмориста, как Сайно, и он унаследует это невероятное чувство юмора, я поверю во все, что угодно, и, вероятно, повешусь, потому что атака будет уже с удвоенным напором. Тем более, учитывая все особенности характера Альбедо, меня уже пугают догадки, о чем — а главное: о ком — он может шутить.        Я уже слышу это издевательское: «Однажды у Пьеро заклинило спину, так и появилась старость».       Машина остановилась возле основного входа в корпус. Сначала я думал, что спокойно выйду из автомобиля, зайду в здание, пафосно скажу охране, что я якобы «официально» приглашен Доктором и буду как в старые добрые оббегать все помещения в поисках нужного мне человека. Но вот когда я подошел к дверям, Амбал позади окликнул меня, прося остановиться.       Я зашел в корпус только после него и сразу заметил, как охрана собиралась ринуться ко мне и спросить — как обычно — мое имя и фамилию, место работы, цель визита, наличие подозрительных предметов при себе, номер телефона, знак зодиака, размер большого пальца на правой ноге и все такое прочее. Само собой, под конец я уже стал сильно утрировать, но это логичная реакция на их поведение.       Хотя, в конце концов, это их работа. Я тоже не горю желанием лечить этих подонков из Снежной, у которых душа чернее, чем у Дотторе, но мне приходится это делать. Это предписано медицинским уставом. Независимо от того, что за пациент перед врачом, он обязан оказать помощь. Даже всем ублюдкам из Снежной, которые обворуют его, пока он будет их осматривать.       Когда Амбал, чьего имени я не помню, заметил, что два охранника уже готовы были соскочить со своих мест, поднял руку, приказывая им данным жестом остановиться. После он повел меня ко вторым дверям уже непосредственно в само здание.       Что мне бросилось в глаза сразу — внутри было вдвое больше охраны, чем раннее, когда я приходил сюда последний раз. Этот и еще тот факт, что меня не пустили в корпус одного, говорят о том, что меры предосторожности и охраняемости всех корпусов усилились. Могу предположить, что это произошло после смерти Царицы, когда Альбедо без труда проник в главный корпус, бросив там труп женщины. Это наталкивает меня еще и на мысль, что помимо основной охраны они предприняли какие-то иные более эффективные методы защиты. Что, в целом, неудивительно.       После того, как мы вошли, Амбал подозвал к нам уже знакомую мне женщину. При виде меня на ее лице заиграла улыбка.       — Тигнари, сколько лет, сколько зим!       Я коротко кивнул ей и слегка улыбнулся. Как я уже утверждал, из всех, кто работает на Дотторе, мне симпатизируют только Амбалы. Хоть она достаточно общительный и жизнерадостный человек, душа у нее такая же гнилая.       — Доктор у себя в кабинете, — продолжила она. — Вас проводить?       Я сразу задался вопросом, собралась она это делать чисто из вежливости или это тоже является частью усовершенствованной защиты корпусов? Неужели Дотторе мне настолько не доверяет?       — Нет, спасибо. Я не к Доктору.       — А, — она слегка опешила, но в ту же секунду громко воскликнула. — Да, точно! Амар, насколько я помню, сейчас в лаборатории органики. Но я сомневаюсь, что он хочет вас видеть, учитывая...       Ее прервал мой тяжелый вздох. Разве так трудно было догадаться о том, что я даже под страхом смерти по своей инициативе не подойду к Амару, учитывая, что она знает обо всей ситуации? Также ее должны были предупредить о моем приходе и цели визита. Ее внезапные провалы памяти меня и раньше раздражали.       Я не стал ничего говорить, лишь сверлил ее взглядом и ждал, когда она додумается до истины сама.       — А, — снова еле слышно выдавила она. — Вспомнила. Вам нужен Призрак? Он тоже в кабинете вместе с Доктором.       — Спасибо, — твердо, не выражая ни капли искренности, проговорил я, а после последовал по коридору к лифту. Амбал пошел за мной.       Меня не очень радовал тот факт, что придется все же пересечься с Дотторе, ибо, приходя сюда, я надеялся, что вообще его не увижу. Боюсь не сдержаться и случайно вмазать ему по лицу.       Кабинет Доктора находился на седьмом этаже — всего в здании двенадцать этажей вверх и три под землю, — а все лифты были битком набиты идиотами в белых халатах, которым почему-то не сидится на месте в своих чертовых лабораториях. Именно по этой причине мы с Амбалом поперлись на седьмой этаж пешком.       Где-то на этаже шестом Амбал покинул меня, чтобы потараторить с каким-то своим знакомым, и последний лестничный пролет я преодолел уже один, чуть не лишившись ног и легких.       Перед тем, как зайти в кабинет, я решил сначала отдышаться, но мое внимание привлек голос Доктора, звучавший из щели приоткрытой двери.       — ...девять чертовых лет работали на меня! Ради чего? Чтобы все связи так глупо оборвались именно в момент, когда между Ли и Фатуи нить отношений настолько натянута, что скоро нахер лопнет?!       Затем он сказал несколько слов на испанском, но я не особо понял, что он протараторил — испанский я не знаю.       После послышался голос Альбедо:       — Забей. Тебе нужна была флешка? — судя по звуку, который последовал после этих слов, он кинул упомянутую вещь на стол. — Занимайся.       Меня очень удивило то, каким тоном Альбедо разговаривал с Дотторе. Судя по всему, ему не составляет труда нагрубить ему в любой удобный случай. Так разговаривать с Предвестником, который может безнаказанно навредить или убить его, глупо. Но Альбедо не стал бы действовать так импульсивно, поэтому это говорит только об одном. Призрак знает, что ему ничего не будет.       «Любопытно. Дотторе, где ты проебался?».       Ненадолго повисло молчание, затем снова голос Доктора:       — Слезь со стола, — снова молчание. — Я тебя сейчас из окна выброшу.       Наверное мне стоило прервать их дискуссию, ибо в ином случае один убьет другого. И, так как я знаю некоторые подробности, могу смело заявить, что из окна полетит Дотторе.       Не то чтобы я боялся за его жизнь, просто если Альбедо поспособствует смерти Предвестника, ему придется очень не сладко.       Я не заметил, как Амбал возник возле меня и сказал:       — Подслушивать нехорошо.       Я громко шикнул на него, прожигая взглядом.       — Ты этим все девять лет занимался, не надо мне тут, — шепотом выпалил я.       — Я не думаю, что мою работу в особняке Ли можно назвать подслушиванием.       — Крысятничеством?       Амбал нахмурился и замолчал. Я снова обернулся к щели, прислушиваясь. Голоса стихли. Неужели Дотторе уже выкинули из окна?       — Нет, — начал Амбал, — прошлое мне нравилось больш...       Я прервал его, снова громко шикнув. Когда повернулся к двери, там уже стоял Альбедо. Я лишь слегка дернулся, заметив его. Я привык к его внезапным и тихим появлениям, а испугался скорее за раскрытие факта моего подслушивания.       Как там нормальные люди начинают диалог? С приветствия? Я собирался поступить именно так, но меня озадачило выражение лица Альбедо. Он был явно рассержен, но вот почему конкретно, я бы никогда в жизни не догадался — по причинам, описанным выше, — но решил все же предположить:       — Не смей меня судить за подслушивание, Призрак. Ты вообще-то шпион, не тебе тут вые...       Он прервал меня фразой, которую я вообще не ожидал от него услышать:       — Ты что здесь делаешь?       Я бы не стал утверждать, что в целом нравлюсь Альбедо как человек, но клянусь, я был уверен в том, что он будет рад меня видеть. В чем, на удивление, я оказался не прав.       — Меня Доктор позвал.       — А, — его выражение лица смягчилось, — ты к нему.       Альбедо собирался развернуться и пойти обратно в кабинет, но его остановило мое твердое:       — Нет, к тебе. Я же твой лечащий врач. Вернее, был им, но сути это...       Он сделал глубокий вдох и выпалил:       — А не поздно ли ты решил поинтересоваться моим состоянием? Извини, но лично по моему мнению этот придурок, — он кивнул в сторону Дотторе, — будет профессиональнее в данный момент, я больше не нуждаюсь в твоей помощи.       Я нахмурился. Больше всего мне хотелось упрекнуть Альбедо в его предъявах ко мне, язвить ему так же, как и он, но, учитывая обстоятельства и причину моего визита, я решил не разжигать конфликт, а потому спокойно отметил:       — Я пришел сюда, в первую очередь, как твой друг.       На его лице отразилось удивление.       — Да? И где ты был, друг, когда мне действительно нужна была помощь? Свалил в Снежную и даже не предупредил меня об этом лично? Почему я узнал о твоем отъезде от Аль-Хайтама, а не от тебя самого?       — Давайте не будем, — Амбал встал между нами, видимо, пытаясь прекратить перепалку.       — Я же говорил, Призрак, — за спиной Альбедо показался Доктор, издевательски улыбаясь, — у него слишком нежное сердце! Зачем ты ранишь его своими ссорами?       Вероятно, он имел ввиду Амбала, но я не особо понял.       Ссориться с Альбедо — определенно плохая идея, учитывая, что мне вряд ли удастся выйти победителем из этой ситуации. А даже если и случится чудо, мне останется надеяться, что Альбедо обо всем забудет и не поставит меня в один ряд с Пьеро в его списке ублюдков, которым нужно преподать урок, то бишь отомстить.       Я решил, что наступил идеальный момент, чтобы сменить тему, и спросил:       — А разве Амб... то есть, этот мужчина не должен быть сейчас в Ли Юэ? Или они работают посменно?       — Ой, — Доктор демонстративно вздохнул, возвращаясь в кабинет, — не спрашивай.       Альбедо резко повернулся в его сторону.       — Еще один вздох и я отдам тебя на растерзание Бездне.       — С твоим то желанием снести Фатуи к чертям, именно тебе и грозит стать мишенью для всего Тейвата, награда за которую будет, вероятно, очень огромной, — он усмехнулся. — Бездна не станет терпеть потерю связей и всех привилегий, которыми их наделяет Фатуи. По моим примерным подсчетам, за тебя готовы будут пообещать... около миллиарда, если не больше.       Кто бы мог подумать, что главным препятствием в отмщении для Альбедо станут не Ли и даже не сами Предвестники, а Орден Бездны.       Призрак уже находился в бегах. Но бежать от Фатуи гораздо проще, чем от всего народа Тейвата и Бездны в придачу. И в этот раз Ли ему не помогут. Я и Доктор, вероятно, тоже. Его участь в том, что ему придется одному разбираться с последствиями. Хотя я больше склоняюсь к тому, что Альбедо уже давно продумал все до мельчайших деталей. Кто знает, что у него в голове?       — Только в том случае, если они узнают, что это моих рук дело.       Доктор замолчал. Я знаю, что он хочет сказать в ответ на это. И я знаю также, почему он молчит. Но раз уж Альбедо мне тут не рад, я уже молчать не стал:       — Опять найдешь того, кто замарает руки вместо тебя? Подставишь тех, кто считал тебя другом, а сам выйдешь сухим из воды?       Доктор, понимая, что назревает конфликт, нашел взглядом Амбала, который стоял позади меня, и сказал ему:       — Закрой ушки.       Такая издевательская «забота» мне кажется даже забавной. Хоть я и понимаю, что Дотторе не способен на настоящую заботу и делает это, чтобы лишний раз понасмехаться над кем-то из Амбалов.       Альбедо молчал. Было видно, что он старается на меня даже не смотреть. Игнорирует мое присутствие или просто не знает, что сказать? Скорее всего, ничего из этого. Никто из находящихся здесь никогда не поймет, что он чувствует.       Не думаю, что в моем присутствии есть теперь какой-то смысл. Я собрался покинуть кабинет, но перед этим добавил:       — Альбедо, против тебя сейчас стоят лишь Предвестники и Ли, — я задумался, а после добавил, — ...и Мондштадт. Забыл об этом, дезертир? Ты успокоишься, только когда против тебя встанет весь Тейват?       Ответа не последовало. Мой вопрос и не подразумевал в нем необходимости. Я лишь надеялся, что Альбедо задумается над моими словами. Но, опять же, как все будет в итоге — не знает даже он сам.       Сын Грешницы. Призрак. Дезертир. Предатель.       Феникс на осколках империи.       Так кто ты, Альбедо? ***       В этот раз мне удалось протиснуться в лифт. Пока я стоял, зажатый между телами этих Фатуйских подонков, благодарил Архонтов за то, что мне не пришлось хотя бы идти пешком по чертовым лестницам.       Еще я размышлял о диалоге, который состоялся только что между мной и Альбедо. Мне почему-то стало страшно. Он никогда не рассказывал мне о своих планах, потому что, пока он жил в Сумеру, не мог быть уверен даже в следующем дне. И тот факт, что Фатуи были уверены в его смерти, не облегчал положение. Ему нельзя было покидать определенный район Сумеру, в котором он жил и работал. Пока живешь в подобной клетке, вряд ли найдутся силы на то, чтобы планировать отмщение крупнейшей организации Тейвата.       А что сейчас? Его руки постепенно развязываются, да и Доктор определенно поспособствует тому, чтобы наделить Альбедо возможностями о планировании мести. Но меня пугает тот факт, что, возможно, он еще сам не знает, что ему делать. Как поставить Пьеро на колени и отсечь ему голову, как уничтожить все и не привлечь нежелательное внимание Бездны? Вдобавок ко всему, его сердце в любой момент может подставить его, обломав все планы.       Раньше я имел какую-то возможность держать всю ситуацию в своей собственной некой иллюзии контроля. Год назад я спас его жизнь, когда он попал в больницу после нападения на корпус «Шута», помог Доктору инсценировать его смерть и отправить в безопасное место в Сумеру.       Сейчас я покину стены корпуса, и все, что будет происходить далее, меня никак, к сожалению — или к счастью? — не коснется. Мне останется лишь наблюдать за всем со стороны, когда улицы Снежной на какое-то время станут адом. Останется лишь молиться на то, что Бездна не спровоцирует народ превратить в тот же ад улицы всего Тейвата.       Я надолго задумался, а вылез из размышлений лишь тогда, когда в лифте помимо меня стоял только один человек. Подняв взгляд на табло, я понял, что нахожусь на минус первом этаже.       «Вот черт, — я стал судорожно жать на кнопку первого этажа. — Видимо, от нервов».       И только когда я вышел в нужном мне месте, человек, стоявший со мной в лифте, окликнул меня. Услышав знакомый голос, по моему телу прошла дрожь, а в голове возникла мысль:       «Что сегодня еще может пойти не так?»       Я прошел к дверям не оборачиваясь, но кожей продолжал чувствовать пристальный взгляд Амара на себе.       Никогда не думал, что когда-либо буду покидать этот корпус, оставляя в нем тех, кто был мне когда-то дорог.