Сказание о златокрылой птице

      Земля под ногами до сих пор дышала жаром, холодные струи дождя разбивались об запекшиеся камни и поднимались обратно в небо серой пеленой. Шум дождя и шипение остывающей земли сливались в единый гул с гудящими скалами. Алатусу потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к этому дезориентирующему грохоту. Голова все еще кружилась не то от слабости после совместной атаки, не то от проникающего в самые кости дребезжания. Здесь были повсюду камни, идеальный проводник, и Алатусу было страшно от мысли, что может генерировать этот кошмарный звук, буквально заставляющий горы стонать. И судя по напряженному и хмурому лицу Босациуса, он думал о том же.       — Это не Властелин Камня, — выдохнул Летучий Змей. — Когда горы отвечают ему… Они словно поют. А это…       — Какофония, — сказала Индариас, непривычно серьезная и напряженная. Ее обычно легкие волосы, вьющиеся на ветру словно языки пламени, облепили ее бледное личико и плечи. Под левой ключицей в вырезе платья наливался кровоподтек — видимо, ее все же зацепило по касательной, прежде чем Моракс защитил их барьером. Алатус старался не думать, сколько осколков поймал он сам, потому что наложенные Властелином Камня печати пока что притупляли боль и удерживали надорванные мышцы и сухожилия в рабочем состоянии. Бирюзовая стекляшка на левой перчатке слабо вспыхивала на каждый удар его сердца, постепенно наливаясь цветом. Алатус не настолько хорошо контролировал элементальную энергию, как другие пробужденные, но после двух этих совместных атак уже ощущал легкую опустошенность. Нужно будет спросить Мену, как правильно накапливать элементальную энергию и потом собирать в достаточном количестве, чтобы направлять ее извне.       — Все эти вишапы… Хранитель Облаков верно заметила, — проговорил Босациус, перебираясь через каменные обломки. — Этот гул земли словно наши рожки, которые мы используем для связи между отрядами.       — Что ты имеешь в виду? — Индариас взглянула на старшего якшу.       — Вишапы никогда не сбиваются в такие стаи и уж точно не прут напролом по телам своих павших. Они должны были отступить еще после первой прожарки. Инда, — Летучий Змей взглянул на пиро якшу, — мы скосили по меньшей мере несколько десятков. Но при появлении Властелина Камня они поперли еще яростней. Другими словами, ими кто-то управляет.       Алатус скрипнул заостренными зубами. Значит, очередной демонобог, который использует вишапов как пушечное мясо для отвлечения ли внимания или же для того, чтобы взять защитников Ассамблеи измором. Как-то отчетливо вспомнился их разговор с Босациусом про жизнь, порожденную камнем, на тренировочном полигоне якш, казалось бы, вечность назад. Это скольких же вишапов им пришлось сегодня уничтожить на этом проклятом спуске к гавани?..       Земля под ногами вновь содрогнулась. Сотрясавший каменные недра гул теперь только нарастал, словно оттуда на волю рвалась какая-то чудовищная сила, грозя новыми обвалами и оползнями с кряжа Тянхэн. Якши прибавили шаг, здесь обломков вишапов было меньше, идти стало легче, но в какой-то момент Инда чуть не оступилась на полосе талого льда, и они стали замечать следы присутствия других адептов.       — Живей вниз, — голос черного журавля прозвучал прежде, чем они увидели Творца Гор, ковылявшего вниз по склону со странно вывернутым, волочащимся по земле крылом. Алатус с первого взгляда определил сильный ушиб, если не более тяжелую рану. Сегодня адепт точно больше не поднимется в воздух.       — Но как же ты? — растерянно спросила Огнекрыса.       — Я буду в порядке, а вот остальным нужна ваша помощь, — Творец Гор взглянул на Алатуса пронзительным янтарным глазом, и в этот миг юноша сообразил: на нем не было печатей Моракса и защитного барьера, которым Властелин Камня укрыл каждого. Жителей Ассамблеи все еще оберегал переливающийся золотом и янтарным узором барьер, усиленный гео печатями Меногиаса, теперь укреплявшего заслон изнутри. Барьер окружали груды камней, бывших еще недавно вишапами, а в воздухе сквозь нарастающий гул разносились стоны и крики боли раненых. Босациус лишь на мгновение задержался у барьера, обменявшись безмолвными взглядами с Мену, который едва держался на ногах, после чего бросился бегом вниз по тракту, перемахивая через завалы.       — За ним, — тихо сказал Алатус. Печати Моракса пока держатся на барьере Меногиаса, а Босациус уже потрепан тяжелым сражением. Закинув нефритовое копье на плечо, он поспешил за Летучим Змеем, легко отталкиваясь от груд обломков.       В очередном прыжке-пролете над разгромленным трактом Алатус чуть было не врезался в Гань Юй, застывшую среди обломков с натянутым луком. В клубящемся тумане в завесе дождя девушка походила на бледного призрака, серебрящегося инеем. Сперва Алатус не разобрал, куда она целится, но потом в дымной пелене проступили очертания чего-то… Громадного. Словно посреди спуска в гавань вдруг выросла новая гора. Которая пошевелилась и глухо взревела. Скалы и каменные глубины вновь содрогнулись в конвульсиях, порождаемых чудовищным резонансом с этим кошмарным рыком, похожим на грохот непрекращающегося горного обвала.       — Это что за… Тварь… — в этот раз Алатусу удалось устоять на ногах, несмотря на эту жуткую, выворачивающую наизнанку какофонию.       — Патриарх вишапов, — прохрипел рядом смутно знакомый голос, и якша только сейчас осознал, что эти странные заостренные пики среди груды каменных обломков — не части какого-то вишапа, а рога оленя, на которого сошел обвал. Владыка Лун лежал на боку, заваленный камнями, и именно его защищала Гань Юй, будто маленькая хрупкая девушка с луком могла закрыть собой огромного божественного зверя.       Вишап был огромный, словно поставленные друг на друга пара крестьянских хижин. С массивным гребнем, обрамлявшим треугольную тяжелую морду, колонноподобными огромными когтистыми лапами. Его каменную бугристую шкуру пересекали глубокие трещины, пульсирующие голубой элементальной энергией. По сравнению с ним даже крупные вишапы, которых они с Летучим Змеем уничтожили четверть часа назад, казались мелкими ящерицами-недоростками.       На фоне этой твари замерший перед вишапом Моракс, окутанный слабо поблескивающей золотистой дымкой щита, казался непривычно хрупким и маленьким.       — Я его зажарю… — прорычал Босациус, покрываясь лиловыми искрами.       — И нас заодно, — шикнул Алатус, отпрянув от него — электрические разряды больно ужалили его в плечо.       Летучий Змей сдавленно ругнулся. Метать молнии в дождь — что может быть хуже…       Вишап взбугрился каменными наростами, раздуваясь на глазах и словно становясь еще больше. Дождевые капли, не долетая до него, застывали мельчайшими льдинками в воздухе, разбиваясь об покрытый инеем панцирь. Наклонив башку, чудовище дохнуло морозным паром, всколыхнувшим светящиеся янтарные пряди Властелина Камня и белую накидку его капюшона, но Моракс не шелохнулся и продолжал молча сверлить вишапа взглядом.       Земля под ногами вновь застонала, разрываемая резонансом двух воль, каждая из которых словно стремилась подавить другую и поглотить всесокрушающим горным обвалом. И в этот момент вишап с ревом изрыгнул струю ослепительно-белого льда.       Моракс выбросил руки в разные стороны, растягивая элементальный барьер, об который с треском разбился лед, и грациозно увернулся от клацнувших у него перед самым лицом гигантских челюстей. После чего с силой ударил босой ногой по обледенелой тропе, с грохотом взбугрившейся десятком каменных пиков, заключивших вишапа в подобие клети и приподнявших его частично над землей.       Подобный прием Алатус уже видел тогда, в Ассамблее, когда Властелину Камня удалось поймать в свои тиски паучиху, но вишап, утративший опору под ногами, взревел еще яростней и выпустил в Моракса новый ледяной залп, накрывший его словно сугроб. Властелин Камня даже не обратил на этот плевок внимания, сосредоточенно творя свою волшбу и собирая рассеянные в воздухе частицы земли и камня, чтобы обрушить на эту тварь очередное копье.       Но в это мгновение воздух со свистом рассек длинный массивный хвост геовишапа, словно булава утыканный острыми каменными и ледяными наростами. В грохоте ломающихся каменных пиков потонул треск, с которым хвост обрушился на гео заслон Моракса.       Все произошло настолько стремительно, что даже Алатус не сразу осознал, почему Моракс отшатнулся от вишапа, словно земля разверзлась у него под ногами, и в следующее мгновение полетел спиной назад, даже не попытавшись выставить рук или поймать равновесие.       Алатус сморгнул, и его узкие зрачки расширились от увиденного — в морозном воздухе среди капель дождя и льдинок от падающего на землю Властелина Камня тянулся отчетливый алый шлейф.       Тело демонобога еще не успело коснуться лопатками обломков льда и камней, а Алатус уже вцепился в странно обмякшие плечи Моракса, подхватывая его и не давая проехаться по камням спиной. Лицо и шею обдало теплыми брызгами, и якша на автомате облизнул губы, ощутив едкий привкус меди. От ужаса у Алатуса спазматически сжалось горло, и он мог только беззвучно разевать рот, хватая испачканными губами воздух.       Как… Как такое может быть… Господин же…       — МОРАКС!       — НЕТ!       — СВОЛОЧЬ!       Несколько испуганных и изумленных возгласов слились воедино, а вишап уже с ревом рванулся из каменных пут, ломая потухшие, лишившиеся гео печатей Властелина Камня пики.       — Господин! — взвизгнула Гань Юй, материализовавшись рядом с Алатусом, все так же сжимавшим в объятьях обмякшее тело демонобога. Его бело-золотое одеяние потемнело от крови, превратившись в лохмотья у него на груди, капюшон свалился с головы, беспомощно запрокинутой на сгиб руки Алатуса, поддерживавшего Моракса.       Громадные челюсти лязгнули буквально у них над головами, но в этот миг прямо в воздухе расцвел ледяной цветок, взорвавшийся в пасти вишапа, и ярость в его реве сменилась болью. Ледяные иглы прошили каменные пластины на его морде, словно вместо ледяного цветка монстр попытался проглотить ежа.       Этой секундной замешки хватило Летучему Змею и Индариас, чтобы атаковать чудовище с разных сторон. Усмиритель Бед с грохотом ударился об оскаленную морду, зацепившись одним из зубьев за нижнюю челюсть, Огнекрыса Пламенной Бабочкой попыталась пробить подбрюшье с левого бока чудовища, но еле смогла увернуться от хвоста, которым бьющийся вишап неистово размахивал в попытках достать вертких врагов.       — Хвост! Старший брат! Хвост! — Индариас еле увернулась от удара шипастого навершия, с грохотом обрушившегося на землю.       Оттолкнувшись от шипастой башки, Босациус взмыл в воздух, а вишап тут же переключил свое внимание на Гань Юй и Алатуса, все еще придерживавшего Моракса за плечи. Не дрогнув ни на миг, девушка-цилинь вскинула лук, целясь прямо в его оскаленную пасть, но в этот момент между ними обрушилась Хранитель Облаков, распахнувшая расписные крылья. Вот только лязг, с которым морда вишапа впечаталась в развернутые белые крылья, не могли произвести птичьи перья.       — Моракс, очнись! — крикнула Хранитель Облаков, принимая человеческое обличье и наваливаясь всем весом на странную, похожую на щит металлическую конструкцию, повторяющую очертания ее журавлиных крыльев, укрепленных полосами металла и скоб. Вишап с ревом поднялся на дыбы, собираясь обрушиться всей своей тушей на них, но в этот момент ему на спину с боевым кличем рухнул Босациус с пылающим электроразрядами Усмирителем Бед. Наконечник копья глубоко вонзился в его основание хвоста, прошил насквозь и пригвоздил к земле.       — Гань Юй! Заморозь его! — проревел Летучий Змей, навалившись всем весом на древко копья, вцепившись в него всеми парами рук.       Девушка выскользнула из-под защиты ломающегося под натиском вишапа щита своей наставницы и с силой оттянула тетиву лука, собирая всю крио энергию, что у нее была, для единственного удара.       Ослепительная белая вспышка окатила Босациуса дымящимися брызгами мгновенно застывшего льда, вморозившего почти весь хвост беснующегося чудовища, а сверху уже обрушилась огненным метеором Индариас, вогнавшая Бабочку в ледяную глыбу и перерубившая хвост у самых задних лап вишапа.       — Даже камень может стать хрупким от таких перепадов… Температур… — еле выговорила Хранитель Облаков, и в следующую секунду вишап вцепился зубищами в остатки ее щита, вырывая у нее из рук.       Адепт тяжело переступила на месте, чуть не потеряв равновесие, и лишь оцепенело уставилась на надвигающуюся на нее гору с раззявленной пастью, казалось, способной проглотить ее целиком.       Мимо сверкнула смазанная изумрудная стрелка, и ряды треугольных зубов оглушительно лязгнули об нефритовое древко копья Алатуса, выскочившего перед Хранителем Облаков и закрывшего их с Мораксом. Юноша навалился всем весом на копье, пытаясь перебороть надвигающегося на него вишапа, но это было равносильно тому, чтобы пытаться сдвинуть горный хребет. Чувствуя, как едут по камням его ноги, не выдерживая натиска чудовища, Алатус взвыл от бессильной ярости, и на его покрытом брызгами крови лице проступил звериный оскал.       — Алатус… — Хранитель Облаков испуганно вскрикнула, перехватив полулежащего на земле Властелина Камня, который постепенно приходил в себя и пытался уже приподняться на локте.       Бирюзовая стекляшка на перчатке Алатуса вспыхнула так ярко, что на мгновение подсветила пелену дождя и дымку вокруг мертвенной зеленью, а фигуру небесного якши объяли изумрудные потоки элементальной анемо энергии, взорвавшиеся яростным вихрем. Бирюзовые всполохи, закручивающиеся в спираль вокруг Алатуса, ударили в морду вишапа, кромсая камень словно тысяча ножей. Но уже спустя несколько ударов сердца ветряной вихрь окрасился дымными вкраплениями и стал наливаться чернотой, рвущейся из самых темных глубин сердца юноши, вновь переживающего свой самый страшный кошмар.       — Алатус, перестань! — донесся до него сквозь рев ветра далекий голос Хранителя Облаков. Но как же он мог перестать, если эта тупая уродливая скотина причинила боль Мораксу, нападает на его друзей и принесла в жертву сотни ни в чем не повинных вишапов… И от этих мыслей его захлестнуло еще большее бешенство. Ветер тоскливо взвыл, вгрызаясь в оскаленную морду вишапа, стесывая каменные пластины и наросты, словно иссохший речной песок.       Сяо.       Неужели он мог хотя бы на секунду подумать, что Моракс позволит так нелепо повергнуть себя этой низшей твари, не стоящей даже чешуйки на теле дракона? Что сильнейший из всех демонобогов, что он знал, может умереть от такой раны? С какой легкостью он поддался ужасу и ярости, давая волю накопленным в его теле миазмам и чужой ненависти, которую Пожиратель Снов пропускал сквозь себя годами.       Рванув на себя нефритовое копье, выдирая его из разорванной пасти вишапа, Алатус глубоко вздохнул и закрыл на мгновение глаза, пытаясь найти покой в своем сердце. Ревущий анемо поток, запитанный миазмами, стал распадаться, вишап, больше не встречая сопротивления, с ревом обрушился на неподвижно замершего якшу с опущенным копьем.       И с грохотом рухнул на землю, опутанный ослепительно пылающими золотыми вязями печатей. Вишап ревел, силился подняться, но чем сильней он старался превозмочь всю тяжесть гор, заключенную в печатях Властелина Камня, тем сильней его вжимало в растрескавшуюся вокруг него землю.       Плечо Алатуса поверх тлеющего сквозь кожу изумрудного рисунка птицы сжали жесткие, испачканные в крови пальцы. Тяжело опираясь о стоявшего якшу, Моракс выпрямился, и Алатус наконец открыл глаза и осмелился взглянуть на демонобога. Золотые ломаные линии перетекали по его телу, особенно ярко выделяясь на фоне темных рук, подсвечивая испачканные в крови волосы и узкие змеиные зрачки, вперенные в сдавленно рычащего и продолжающего барахтаться поверженного гиганта. Но на груди, куда пришелся удар шипастого навершия хвоста вишапа, золотые линии обрывались, обозначая следы энергетической раны, которую эта тварь нанесла демонобогу — с умыслом ли или по несчастливой случайности.       Вишап глухо зарычал, резонируя на опутавшие его гео печати. В его голосе уже не гремели горные обвалы и камнепады, а лишь доносилось их слабое эхо. Но даже сейчас в нем звучали гнев и неповиновение.       Все так же опираясь о плечо Алатуса, Моракс подошел к поверженному врагу ближе, сузил глаза, и буквально каждая каменная пластина на теле вишапа начала трещать, ломаясь, сминаемая чудовищной тяжестью. Светящиеся ледяные прожилки стали гаснуть одна за другой, и монстр захрипел, почти заскулил, словно раненое животное.       Алатус искоса взглянул на застывшее лицо Моракса, и тот, кажется, это почувствовал, потому что посмотрел ему в глаза, и жесткие складки у рта мужчины чуть смягчились.       Золотые печати на теле вишапа потухли, и впервые тот смог пошевелиться. Переломанный, еле переставляющий массивные ноги, оставив на разоренной тропе останки своего хвоста, элементальный зверь поковылял куда-то в сторону горной расселины, и осколки каменных шипов и чешуи сыпались с него, пока вишап не скрылся в постепенно рассеивающейся пелене дождя.       Моракс тяжело переступил, пальцы его стиснули плечо Алатуса как тисками. На мгновение юноше показалось, что господину вновь стало дурно, и он вцепился в демонобога свободной рукой, обхватив поперек спины. Властелин Камня ничего не ответил, но сам факт, что он позволил якше поддерживать себя, говорил о многом.       — Кто бы мог подумать, что какие-то вишапы, неповоротливые, не наделенные развитым интеллектом, способны на такое… — подняв с земли обломки своего крылатого щита, Хранитель Облаков изучала вмятины со следами зубов на отполированной поверхности. — Что пришлось даже задействовать эту броню… Тебе нужен лекарь.       Последние ее слова адресовались Мораксу.       — Не более чем другим, — ответил тот. — Встанем лагерем здесь. Нужно позаботиться о раненых.       — Свяжусь с Меногиасом, — Хранитель Облаков обернулась журавлем и взмыла в постепенно светлеющее небо.       Неподалеку Гань Юй и Индариас уже разбирали завалы, чтобы освободить Владыку Лун. Божественный олень не выглядел сильно пострадавшим и поднялся почти сразу, как только его откопали из груды скальника, сошедшего оползнем со склона. Тяжело опираясь о древко Усмирителя Бед, похромал вверх по тропе Босациус. Теперь, когда они лишились поддержки Моракса, все полученные ранения давали о себе знать, а Летучий Змей выхватил едва ли не сильнее всех якш. В тот миг Алатус малодушно порадовался, что не занимает никакой руководящий пост и ему нет нужды куда-либо бежать. Оставшаяся на перевале часть обоза не должна была пострадать, а значит, отряды целителей вскоре придут на помощь, и это не считая гарнизона в самой гавани. Их наверняка оповестят, чтобы они вышли навстречу и позаботились о пострадавших.       — Вам нужно присесть, — тихо, но твердо сказал Алатус, чувствуя, как постепенно намокает от чужой крови его единственный рукав. Собственные колени уже подгибались от слабости, но об этом юноша старался не думать.       Но, кажется, вместо него об этом подумал Моракс.       — Тебе тоже, — столь же негромко отозвался тот. — Моя вина. Позволил застать себя врасплох. Не удержал печати…       Его голос звучал глухо и бесконечно устало. Перед тем, как опуститься на ближайший валун, к которому его вел Алатус, Властелин Камня оступился на сыпучем гравии, и только удерживавший его якша уберег от того, чтобы тот не завалился на бок, а смог нормально опуститься на ровную поверхность.       — Это не ваша вина, господин, — Алатус сел напротив него, пристроив в расщелине между камней древко нефритового копья. — Вы стольких сегодня защитили и спасли. Даже демонобоги не всемогущи.       Моракс приподнял голову, с трудом фокусируясь на лице юноши перед ним, уголки его губ дрогнули и чуть изогнулись в слабом подобии улыбки.       — Я никому не господин. И тебе тоже, Сяо, — призрак улыбки сменился гримасой боли, которую Мораксу уже не удалось скрыть.       Алатус бессильно стиснул кулаки, напрягшиеся мышцы отозвались болью даже в ребрах, но якша привычно не обратил на это внимания. Видеть Властелина Камня таким раненым и надломленным было невыносимо. А еще невыносимей было сознавать, что он ничем не может сейчас помочь.       — Я не правитель и не божество, чтобы называть меня так. А контракт всегда двусторонний, — продолжил Моракс.       Об этом говорил Летучий Змей? Из всех якш он один из немногих относится к Мораксу как… К соратнику?       — Как вы? Эта рана… — кончиками пальцев, затянутых в мокрую замшу перчаток, Алатус неуверенно коснулся рваных борозд, пересекавших наискось грудь мужчины от левого плеча к правому боку, и нахмурился, вспомнив одну туманную морозную ночь в вымершей деревушке.       — Ничего серьезного.       Похожа на ту, что Моракс сам нанес ему под дурманом Сиире. Достаточно серьезная, чтобы замедлить регенерацию и восстановление духовных каналов. Алатус до сих пор видел затемненное пятно на теле демонобога, и простыми перевязками и мазевыми компрессами делу не поможешь.       Нахмурившись, якша подался вперед, невесомо касаясь пальцами знакомых точек в местах пересечения меридиан, перенаправляя энергию вручную, протягивая временные каналы и вливая собственную энергию, как это делала всегда Гуй Чжун.       Моракс оцепенел. Кажется, он даже дышать перестал, и Алатус испуганно вскинул на него глаза, боясь, что он сделал что-то не так, кабы даже не хуже, но мужчина сморгнул, словно выйдя из транса, и с усилием выдохнул, словно все это время не мог вздохнуть полной грудью.       — Побереги себя. Мне уже лучше, — длинные темные пальцы, испещренные золотыми узорами, бережно зарылись в растрепанные двуцветные волосы Алатуса, и тот растерянно взглянул на Моракса, не ожидав такого проявления чувств.       — Я хочу заключить новый контракт, — глядя в узкие драконьи зрачки, утопающие в янтаре, тихо, но твердо сказал Алатус.       Моракс помедлил с ответом и внимательно вглядывался в лицо юноши, словно пытался в нем что-то прочитать, потом негромко произнес:       — Тебе необязательно заключать контракт, чтобы остаться.       — Я этого хочу. Защищать, — твердо повторил Алатус. — Наш новый дом и всех его жителей.       Я хочу, чтобы Её мечта осуществилась.