Я устал, хочу любви!

***

Летняя прохлада поддувает сухим лёгким ветром, охлаждая нагретую землю и высотные здания. Ночь была красива и ярка, словно прекрасный день. Луна, отражая холодным тоном пылкость солнца, освещала земь серебряным свечением. Такой цвет бывает крайне редко, из-за жёлтых оттенков, портящих всю особенность идеального произведения, добавляя свою ненужную лепту. Возвышенные многоэтажки хранили в себе власть и отдаленное могущество, в одно время, с весельем и наслаждением. Поднимешь свой взгляд на небоскреб и почувствуешь то самое исходящее величие, поглощающее предстоящим будущим. Город, как наркотик, тянет, кидает тебя в глубочайшее наслаждение и заставляет зависеть настолько, что, спустившись с иглы, ты погибнешь от ломки, не забыв когда-то предоставленные тебе возможности. С девятого этажа, выходящего панорамным окном на мигающие огни города, предстаёт вид тысячи звёзд. Хоть они и находятся так далеко, что не слышат мольбы верующих в них людей, но светятся потрясающе приятно, окутывая тебя слабой взволновостью, а вдруг чьё-то глупое желание обернется мировой катастрофой? Если бы желания исполнялись по воле звёзд, то многие бы жили, превышая свой достаток, а другие получили сверхспособности– вы же знаете этих людей. Молодой человек, отдалённый от мира сего, зашедший слишком далеко в своих раздумьях, разглядывал яркие огоньки города, смешанные с блеском светлых звёзд. Он стоял, оперевшись о холодный поручень балкона, слегка подмерзая после теплого душа, окутанный дуновением. От его растрёпанных коротких волос веял слабой дымкой пар, а в руках догорал окурок сигареты. Хоть он бросил курить несколько месяцев назад, перейдя на вспомогательные таблетки, но в связи с нашедшими эмоциями после выпитого с другом алкоголя, Глент чувствовал себя подавленно и огорчёно, хоть эти чувства основывались на выдуманных проблемах. «А если не взаимно?» — это лучшая игра в две равные стороны, из которых вы, смотря сквозь розовые очки, будете верить больше. В случае Чашейко, он верил в отказ и был готов доказать самому себе, что он никому не «нужён». Пьяный мозг работает порой слишком самоиронично, забывая важные и весомые моменты. Глент наклоняет голову, сжав веки до искр перед взором, вдыхая прохладного воздуха с привкусом сгоревшего бычка. Он отрывисто выдыхает ртом, передёргиваясь от холода, ощутив его лишь слегка протрезвев. Но он был недостаточно трезв, чтобы не писать пьяных сообщений или звонить кому попало. Давно потухшая сигарета летит, развеваясь пеплом по ветру, исчезая во мгле внутреннего двора. Она терялась так же, как парень в своих неряшливых движениях. Его угрюмое лицо сгущалось больше, пока он старался застегнуть ширинку джинс, надев их шиворот-навыворот. Наконец-то, справившись с нелегкой задачей, парень нашел два не сочетающихся носка и надел их после, как неуклюже сел на порог, чтобы обуться. Он почти забыл свой смартфон, оставленный где-то рядом с бумажником, захватив его вместе с деньгами. Глент размеренно и спокойно шел по дороге вдоль трассы. Его голые руки и шею освещали проезжающие иномарки, удаляющиеся под чёрное крыло ночи. Пальцы подрагивали, набирая выученный номер наизусть, остановившись лишь, когда высветилось имя в контактах. Гудки прерывались, затихая под шум проезжающих машин, отдаваясь вибрацией в телефоне. —Алло? — Долгожданный голос послышался на другом конце связи. Он звучал довольно бодро для поздней ночи. —Приедешь поговорить? У меня телефон садится, — Глент остановился около светящейся вывески цен на бензин, — охуеть девяносто второй подорожал. Слушай, хотя не надо, сейчас поздно, — поток мыслей так и выливался несвязанными предложениями, прыгая с темы на тему. —Глент, ты пьян? — Настороженный тон отдался эхом в голове парня, он не особо понимал зачем позвонил и что хотел в общем сказать. —Не, ты что, — брюнет вытащил из кармана тонкую сигарету, закусив её в зубы. Большим пальцем он старался чиркнуть зажигалкой, но все попытки прошли тщетно, оставляя его без огня. От нарастающего гнева он бросил зажигалку, разбив её на части об асфальт. —Ты снова начал курить? —Ладно, давай, соррян, что позвонил. Спокойной ночи, — Чашейко пропустил сквозь уши каверзный вопрос, желая поскорее закончить звонок и зайти уже на круглосуточную заправку за новой зажигалкой и баночкой колы, которую он так страстно желал, как и человека по ту сторону провода. —Подожди-подожди, постой. —Стою. —Тебя сейчас забрать? Ты где находишься? — Собеседник в какой-то степени начал раздражать парня, но его мягкий и завораживающий баритон было приятно слушать. Гленту очень хотелось бы увидеть его лично и поговорить. Просто поговорить с глазу на глаз, может обнять или поцеловать. —Да хуй его знает. Заправка около моего дома вроде, — он окинул взглядом местность, остановившись на спутнике Земли, обливающего его мрачное лицо белым, почти девственным, светом. —Луна сегодня красивая, — смартфон предательски отключился, не довая никакой возможности связаться с кем-либо ещё. Чашейко красиво закончил разговор, сам того не желая, по чистой случайности и пьяного рассудка. Рука спустилась вниз, неаккуратно держа смартфон. Карие глаза мерцали искорками, продолжая изучать луну, пропитываясь эстетикой холода и печали. Чашейко уже и забыл, что кому-то звонил и кому тоже. Он просто тонул в своих эмоциях, проявившихся после сдерживания их под замком, максимум на один поворот ключа. Либо ему настолько хуёво морально, что внутри всё разрывает на части, словно свора голодных псов бушует в заточение, либо его тошнит. Ещё одна причина купить колы– расстройство желудка.

***

Пять пропущенных. Десять непрочитанных. Без ответа и на нервах. Нижняя губа покраснела от нанесённых повреждений, а футболка надета первая попавшаяся, помятая, с запахом порошка для стирки. Влад даже не успел заснуть, как ему позвонили и завели, что он бежит, как ему кажется, к пьяному в хлам парню, не дождавшись медленно-поднимающегося лифта. Один за другим пролетает лестничный проём, отделанный дорогостоящими материалами, сочетающийся с общей концепцией постройки, будто вышедший с экранов телеканалов про дизайн интерьера. Этот вид настолько привычный для Бумаги, живущего в жилом комплексе меньше года, что он интуитивно придерживается за перила, набирая скорости на последних двух этажах. —Уф, — Бумага задышал часто от внезапных физических нагрузок, хватаясь за карманы просторной ветровки, проверяя ничего ли не выпало. —Блять, Глент, только ты заставляешь меня понервничать, — сквозь стиснутые зубы слышен оскаленный шепот. Он глянул время на наручных часах, успокоив себя, мол, за несколько минут ничего не могло произойти. А ведь он переживал, что был готов навещать с килограммом апельсинов, посещая по вторникам и четвергам больницу. Уж разные варианты прокрадывались мельком ко влюблённому рассудку парня. «А вдруг.., а вдруг..» — любят черти с омута подкинуть на размышление. Ненароком в голове всплывают излюбленные воспоминания переплетённые с Глентом, запомнившиеся тараканам в голове. Как они мило дурачились на съёмочной площадке и как Бумага с нежностью поглядывал на смеющиеся глаза Чашейко. Его глаза– это отдельный мир, в каком бушуют вихри страсти и некого желания. Перед взором встаёт образ заигрывающего парня, пока Влад сломя голову бежит к авто, пытаясь не потерять своё драгоценное время. Да, тогда он флиртовал в шутку, выполняя загаданное действие, однако в тот миг пробежала искра надежды и чувственности с двух сторон. Он мог бы догадаться, чего хотел от него парень, продолжая флиртовать с ним невзначай и уже по собственному желанию, но Бумага всегда сходился на том, что неправильно трактует язык тела Чашейко. Даже сейчас, садясь в дорогую иномарку, Влад обдумает, как ему поддержать друга. Кажется, он ему позвонил после расставания с девушкой, которую Глент ни разу не упоминал в диалогах, и которую Бумага приписал к ситуации, чтобы хоть как-то обосновать свои пылкие действия, не связанные на том же уровне, что и дружеские переживания. Мотор неровно гудит, отдавшись в полное подчинение хозяину мустанга. Автомобиль, словно зарисован под эстетику ночи, сливающийся с атмосферой вокруг, аккуратно выезжает с парковки. На эту ночь Влад оставил свою крошку на бесплатной стоянке, дабы не тратить время на выезд и тому подобное. Выехав на трассу со стороны единственной заправки, находившуюся близь к квартире Чашейко, Бумага дал по газам, разгоняясь до навязчивого шума гоночной машины. *** Свет противно подмигивал, тускло освещая в ряд выставленные бензоколонки. Напротив стеклянной витрины, насупившись, восседая на холодном бордюре, подмерзала окинутая тень Чашейко. Сам Глент грелся в дыме сигарет, выкуривая одну за другой, теряя счёт падающих на асфальт бычков. Покинутая баночка колы светилась ярко-красным, жизненным цветом на фоне тусклого и озабоченного парня, копающегося в комке несвязанных мыслей. Он знает почему сидит и курит, знает, но не может принять. А как можно принять гадание на ромашке, где тебе выпадает «не любит»? Хоть он решил не сдаваться и рубить с плеча, признаваясь каждый раз, пока его жёстко не пошлют, и пока он не потеряет интерес к чувствам. Чашейко, словно устав разглядывать разные носки, сидя слегка как гопник, вытягивает ноги, прохрустывая суставами в коленях. Горящая сигарета обжигает кожу между пальцев, тлея, доходя почти до фильтра. Она может и оставить ожог, но Гленту невьебически похуй. Парень нагинает голову назад, опираясь на выставленные по обе стороны руки от туловища, вслушавшись в звук проезжающих мимо машин. Он томно прикрывает глаза, потеряв интерес к перегоревшей лампочке, вдыхая свежего воздуха после огромного количества никотина, выкуренного за считанные десятки минут, и почти засыпает. Чей-то оглушающий мотор заполняет гудением безлюдное место, останавливаясь на стоянке около заправки. Глент морщится от резких, прерывающих его дзэн звуков. По асфальту разносятся шаги приближающегося человека, ступающего как-то слишком гневно и броско, заставляя оглянуться и окинуть взглядом этого типа. Чашейко расслабляет пальцы, освобождая дымящую сигарету, какая висела на двери сзади, перечеркнутая красными линиями. Удивительно, что кассиру было наплевать и он спокойно спал на рабочем месте. —Твою мать, Глент. Что за нахуй? — Чашейко сонно оглядел стоящего перед собой Влада. Бумага ругался, бранился, отчитывал парня за неподобающее поведение, за внешний вид и как он легко одет. На лице читалось раздражение, забота, осуждение, переживание, а главное– невинная влюбленность. —И с какого хрена ты меня не слушаешь, ты, блять, просто позвонил и больше ничего не сказал, — Влад аккуратно снимает с себя ветровку и накидывает её на плечи Глента. Чашейко пожирает глазами парня напротив, наслаждаясь его присутствием, для него его видеть– сон. Он и не может придти в сознание, ощущая себя не в своем теле, слегка за пределами. Непонятное состояние не мешает ему встать и уткнуться в грудь Влада, заполняя лёгкие не никотином, а терпким, сухим и ярким запахом, издали напоминающего какие-то цветы, смешанные с навязчивой химией. —Я тебя люблю, — сладкие, словно мед, желанные, будто тысяча баксов, слова переполняют восхитительным ударом в голову Бумагу. Теперь не Глент чувствовал себя пьяным, а стоящий в замешательстве Влад. —Я., — не успевая закончить начатое предложение, Бумагу дерзко втягивают в поцелуй, забив на рамки личного пространства. Сласть насыщенно-горелого табака оседает на языке, въедаясь во вкусовые рецепторы парня. Хоть эта связь была мимолётной, неаккуратной и достаточно неожиданной, Влад отвечает на поцелуй, также нежно, как его смог подарить Чашейко. Первым отстранился Владислав, заботливо опуская сонную голову Глента себе на грудь, прокрутив в голове сложившуюся ситуацию, где ему напрямую, как прямо может мчать паровоз, признались, и он, фактически, ответил взаимностью. Бумага плавно водит ладонью по макушке Чашейко, перебирая пряди волос сквозь тонкие пальцы, забыв, что буквально недавно ругался на нетактичное поведение парня. Другой он держал его за талию, обхватив достаточно властно, чтобы парень устоял на ногах, а не скатился вниз в холодные объятия грязного асфальта. Владислав приходил в себя постепенно, попутно накидывая планы на будущее, успев устроить свадьбу и нарожать детей, как бы глупо это не звучало. Разогнав липкую дымку в неспокойной голове, Влад переводит взгляд на дремлющего в его руках парня. Глент мило посапывал, точно отрубился, как тогда после вечеринки на диване, когда Бумага так же заботливо обходился с ним. Впрочем, блондин совершенно не против зависнуть со спящим Глентом на пару лет у себя на груди, но быть реалистом- гемор. —Глент, давай пойдем в машину? — Влад опускает руку ниже, приподнимая расслабленную голову Чашейко за подбородок, едва ощутимо погладив его по щеке, а второй он притянул ещё ближе к себе. —Да, давай, — он слабо и сладко улыбнулся, приоткрыв глаза.