Wolf in a Cage

Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе

Джон Донн

      Всё утро лил проливной дождь. Словно даже сама погода оплакивала безвременную смерть наследника клана Алых драконов, Шуи Юнхи. К огромному поместью за городом время от времени подъезжали машины. В доме проходила церемония прощания. Помимо членов семьи и их родственников, собрался весь цвет кланов Триад. Особняк был переполнен охраной как самого хозяина, так и тех, кто приехал со своей свитой. Фамилия Юнхи стояла в одном ряду с Хэ, Цзянь, Цао, Ху и Фэн. Не говоря уже о кланах второго эшелона. Смерть Шуи разбередила улей. Люди Юнхи и Цзянь прочёсывали город в поисках виновных. В самых злачных местах города проходили показательные чистки. Летели головы всех, кто мало-мальски мог быть замешан. Другие же под шумок воспользовались шансом устранить тех, кто давно им мешал. У семьи Хэ были связи в полиции, поэтому информация от следователей довольно быстро попадала на стол Чэна.       А Цю уверенно вышел из чёрного внедорожника Mercedes-Benz, подошёл к задней пассажирской двери и раскрыл над ней зонт. Чэн вышел из машины, рядом припарковалось пару внедорожников его людей. Хэ Веймин не смог приехать, так как был занят крупной бизнес-сделкой в Америке. Поэтому Чэн приехал как представитель своей семьи. Он выдохнул облачко пара, меланхолично посмотрев в сторону поместья. Ужасно хотелось курить.       — Нам нужно поговорить с Тао. Должна быть какая-то связь, Би, — проговорил он и направился со своей свитой в сторону входа.       В дверях их встретила прислуга и проводила в гостевой зал на первом этаже. Во всех коридорах находилась вооружённая охрана, они были одеты в строгие чёрные костюмы, но старались не выделяться, скорее, быть в тени. В центре зала стоял стол, покрытый белой скатертью, а на нём располагался портрет покойного, убранный белыми цветами и чёрной лентой. Рядом стояли свечи и благовония. Весь зал был украшен цветами. Вблизи от стола находилась госпожа Е Цзее, она была одета в чёрное платье, а её лицо было скрыто за тонкой вуалью. К ней часто подходили, чтобы принести соболезнования. В помещении было много людей, тишину прерывал шёпот и чьи-то глухие всхлипы.       — … бедное дитя, ещё жить и жить…       — … такая потеря, гордость семьи. Он должен был продолжить дело отца…       Тут и там до Чэна доносился взволнованный шёпот. Тао Юнхи сидел поодаль в кресле, курил и тихо разговаривал с господином Цзянем. Он был не старше Хэ Веймина. Лицо его было бледным, а под глазами залегли глубокие тени.       Чэн двинулся в сторону Е Цзее, после чего слегка поклонился ей. Позади него А Цю незаметно дал указания своим подчиненным поставить венки с белыми ирисами к тем, что принесли другие скорбящие. На ленте была надпись дао нень – «чту память со скорбью».       — Соболезную вашей утрате, госпожа Е Цзее, — он передал ей белый конверт, который она приняла со сдержанной благодарностью. Её руки дрожали. Несмотря на вуаль, было видно её осунувшееся бледное лицо, опухшие глаза и потрескавшиеся губы. Рядом с ней стояла родственница, поддерживавшая её под руку и поглаживавшая по спине. Е Цзее была высокой и стройной, но сейчас словно уменьшилась. Весь её вид говорил о том, что находиться здесь ей стоит неимоверных усилий, и если бы не женщина рядом, она бы рассыпалась осколками.       Хэ Чэн же, в молчаливом сопровождении А Цю, направился в сторону господина Юнхи. Но его внимание привлекла блондинка, поправлявшая венки у поминального стола. Он узнал Цзянь Мейли. Её волосы были собраны в косу, а сама она была в чёрном изящном платье и перчатках. Чэн прокашлялся, подойдя к ней, чтобы привлечь её внимание.       — Хэ Чэн, здравствуй. Я ждала, что ты появишься, — она убрала огарок потухшей свечи, зажигая новую. — Бедная Е Цзее, я не смогла бы вынести, если бы что-то подобное случилось с моим Цзянь И, — сказала она дрогнувшим голосом со слезами на глазах.       — Он сейчас под круглосуточной охраной, мои люди следят за вашим домом и за всеми его передвижениями. Мы сделаем всё, чтобы защитить наших детей, — он взял её за руку и осторожно сжал кончики пальцев.       Она благодарно кивнула ему, опуская печальные глаза.       — Чэн, я беспокоюсь о Цзее. Она не ест и не спит с того момента, как только узнала. У неё был нервный срыв… Тао боялся, что она сошла с ума от горя. Мальчик был их единственным сыном, и сейчас она полностью сломлена. Врач дал ей сильное успокоительное, и только поэтому она всё ещё держится.       — Нет такой боли, как разбитое сердце скорбящей матери… — он опустил глаза и тяжело вздохнул. — Первое время с ней всегда должен кто-то быть. Оно самое опасное.       — Да, родственники следят, чтобы она не оставалась надолго одна.       — Ты задержишься здесь?       — Не хочу оставлять её, пока она в таком состоянии.       Помолчав немного, Чэн вежливо поклонился ей и пошёл в сторону Тао и господина Цзяня.       Смерть ребёнка подобна камню, брошенному в тишину тихого пруда: концентрические волны отчаяния разносятся во всех направлениях, затрагивая многих, многих людей. Прежде всего — самых близких. Часто они не выдерживают этой потери, теряя смысл жизни, и сыплются один за другим, как костяшки домино, — думал про себя Хэ Чэн.       Весь дом был пропитан этой липкой атмосферой безысходности. По мере приближения к беседующим мужчинам, до него донесся обрывок фразы, которую босс Алых драконов говорил Юн Цзяню.       — Самым трудным, что мне приходилось слышать, было то, что мой ребенок умер… — Тао с силой сдавил пальцами закрытые глаза. Помолчав, он продолжил, убирая руку на подлокотник кресла, взгляд его был пустым и стеклянным. — Самое трудное, что я когда-либо делал с этого момента, — это продолжал жить каждый день без него.       — Мы найдём тех, кто это сделал, — тихо, но жёстко сказал старик, прикуривая очередную сигарету. Рядом с ними стоял кофейный столик с переполненной пепельницей и два стакана виски.       — Блядь, Юн, мои и твои люди перерыли всё. Будь моя воля, я бы камня на камне не оставил от этого города, если бы это помогло найти ублюдков! — скрежеща зубами, прорычал Тао Юнхи.       Чэн с А Цю подошли к ним. Господин Тао словно состарился на десять лет, хотя был не старше Веймина.       — Примите глубокие соболезнования от семьи Хэ, — он слегка наклонил голову.       — Чэн… Веймин звонил мне ночью, — Тао Юнхи устало взглянул на них, взмахнув ладонью в сторону двух кресел рядом, — присаживайтесь.       Хэ Чэн вежливо кивнул, глядя прямо в глаза господину Цзяню. Тот приветственно кивнул в ответ, подзывая прислугу, чтобы им принесли алкоголь.       — Видел здесь директора полиции и комиссара Вэнь Ши. Полиция уже опросила всех членов семьи. Появились какие-то новые зацепки? — спросил Чэн, обратившись к Тао Юнхи.       — Комиссар задавал вопросы. Ссылался на то, что у нас осталось совсем немного времени до следующего убийства. Очевидно, что убийца — психопат. Все признаки говорят о том, что, возможно, это будет серия убийств. Спрашивал, не было ли писем и звонков… Но нам никто ничего не присылал.       Мужчина устало выдохнул и сделал глоток виски. Все внимательно его слушали.       — Шуи напрямую не касался дел семьи. Он только должен был пройти ритуал посвящения. Штудировал клятвы, параллельно готовясь к поступлению в Пекинский университет. С детства его готовили стать моим приемником. Он был хорошо подготовлен, умел постоять за себя, — он сделал паузу, поджав губы. Капилляры в его глазах полопались. — Мне понятно одно. Этот удар нанесён по мне. Что может быть хуже смерти, Чэн? Это когда ты жив, а у тебя отнимают самое дорогое, твое наследие! — он с силой ударил костяшками по кофейному столику, расплёскивая виски из качнувшегося стакана.       — Мы проверили всех твоих возможных врагов и их ближайшее окружение. У каждого есть алиби. Учитывая, что сфера вашего влияния распространена на бордели и казино, среди действующих боссов рынок давно поделен. Границы власти жёстко очерчены. И никто до сего дня не нарушал сложившихся правил о неприкосновенности членов семьи.       Господин Цзянь затушил докуренную сигарету.       — Все знают: если кто-то посягнёт на детей — это развяжет войну.       — Когда мы найдём этих мразей, я уничтожу всё, что им было дорого, — с гневом выплюнул Тао Юнхи.       — Этот разговор стоит продолжить в более уединенном месте, — тихо сказал господин Цзянь, глядя в сторону оборачивающихся в их сторону обеспокоенных лиц присутствующих.       Они молча встали, и Тао увёл их подальше от любопытных глаз. Они прошли зал, свернув в коридор, дойдя до небольшой курительной комнаты. Свет в ней был приглушён, а в центре стоял круглый стол со стульями. По пути господин Юнхи отдал распоряжения, чтобы к ним присоединились остальные главы Триад.       А Цю подошёл к комоду, на котором стояли хрустальные бутыли с дорогим алкоголем. В основном бурбон и скотч. Взял стаканы на девять персон, разлил и поставил на стол. Чуть позже все приглашённые заняли свои места.       — Как бы мне ни хотелось не начинать этот разговор в столь неподходящее время, но обстоятельства работают против нас, — начал господин Цзянь.       Среди новоприбывших были главы кланов Фэн Ву, Цао Джинг, Ху Кианг, Лю Лей, Фа Лианг. Каждый из них обладал огромной властью. Клан Фэн так же, как и Лю, контролировал большую часть наркотрафика в Китае. Цао занимался производством оружия и доставкой наёмников в горячие точки по всему миру. Клан Ху владел сетями ночных клубов и ресторанов, через которые он отмывал деньги. Люди Фа занимались рэкетом и крышевали местную проституцию. Семьи кланов годами добивались того, чтобы попасть на вершину преступного мира. Их сферы деятельности были поделены задолго до того, как нынешние главы заняли свои посты. Семьи Хэ и Цзянь были лучшими наёмниками и киллерами, они сохраняли равновесие среди остальных. Если бы не это равновесие, они бы утопали в реках крови и бесконечной резне. Каждый знал правила, которые нарушать не следовало. Члены семей Триад были неприкосновенны. Если кто-то пытался их убить, сами главы уничтожали виновного и всех причастных, это было безопаснее для всех. Пострадавшая сторона получала головы виновных, иногда вырезались целые семьи, а виновная сторона могла сохранить свой статус и власть. Этот порядок помог закрепить худо-бедно мир, хоть как-то контролируя кровную месть. Те времена, когда враждующие кланы вырезались подчистую, были давно в прошлом. И всех устраивал такой расклад. До сего дня.       Каждые три года среди глав членов Триад путём голосования выбирался лидер, чьё мнение по многим вопросам было решающим. Эта должность была самой желанной и уважаемой. Слово лидера — закон в преступном мире. Помимо этого, в ту же дату происходил ритуал посвящения новых кандидатов в ряды Триад. Убийство Шуи Юнхи произошло накануне этого голосования. Что говорило о явной провокации. Тот хрупкий мир, к которому все привыкли, был на грани падения. Ничто не вечно, особенно равновесие среди мафиозных кланов.       — Как это произошло, Тао? Шуи не перемещался без охраны, среди твоих людей завелись крысы? — закуривая сигару, спокойным, властным тоном обратился Фэн Ву. Он был старше главы Алых драконов. Они с господином Цзянем были ровесниками. В их мире мало кто доживал до столь преклонного возраста. Ву имел славу жестокого и быстрого на расправу. Страх ему был чужд, поэтому он всегда говорил прямо, не заботясь о последствиях. Его многие уважали. И мало кто перечил.       — Завали ебало, Ву! Неужели ты думаешь, что я пошлю с сыном каких-то ненадёжных шестёрок. Рядом с ним были лучшие! И они погибли за него! — Тао резко встал, отчего его стул, накренившись, упал с грохотом. По комнате прокатился недовольный ропот.       — Ну-ну, не горячись, на первый раз прощаю тебя… раз ты у нас в трауре, — Фэн Ву не повел и бровью, только широко улыбнулся, скрестив руки на груди.       — И как они погибли? — вкрадчивым голосом спросил Фа Лианг. Весь его образ был обманчиво невинен. Невысокого роста, в строгом классическом костюме-тройке, в очках, с аккуратной стрижкой. Никто бы не догадался, на что этот человек способен, выбивая из должников их долги.       Тао Юнхи глубоко выдохнул, было видно, что нервы его на пределе, и любое неосторожное слово легко выведет его из себя. Немного успокоившись, он продолжил:       — Оба застрелены… Их глаза выкололи, а веки зашили.       По комнате прокатился напряжённый шёпот.       — У убийцы или группы убийц было время, чтобы после убийства провести все эти манипуляции с их телами, — прокомментировал глубоким басом Цао Джинг.       — Как скоро вы поняли, что с сыном что-то случилось? Ваши люди не вышли на связь? — уточнил А Цю.       — Мы до последнего не подозревали, что что-то произошло. Мои люди отчитывались, как и положено по инструкции. Их мобильники пропали, так что сообщения посылали уже не они. Позже сын не пришёл на занятия с репетитором по подготовке в ВУЗ. Учитель связалась с Цзее. А затем позвонили из полиции, когда обнаружили его тело, — Тао Юнхи болезненно поморщился.       — Это может быть кто угодно! Очевидно, что эти люди вхожи в наш круг. Они слишком хорошо осведомлены о внутренних распорядках. Стоит усилить охрану и изменить протокол защиты! — высказался Лю Лей.       — В отчёте комиссара сказано, что за Шуи следили, а затем напала, скорее всего, группа людей. Действовали слаженно, значит, у них есть опыт в таких операциях. Его похищение было тщательно спланировано, сыграно, как по нотам, — серьёзно произнёс Хэ Чэн.       — Я уверен, что дата выбрана неслучайно. Это провокация! Кто-то решил играть по-крупному. Возможно, они сами заявятся и поднесут себя на блюдечке, — отпив глоток виски, озвучил свою догадку Ху Кианг.       — И что?! Ты предлагаешь ждать, пока кто-то не станет следующим? — взревел Тао Юнхи. — А если бы это был твой сын, Кианг?! — кричал он, брызгая слюной.       — С моим такого не произойдет! — теперь уже Кианг вскочил, шумно дыша и плохо скрывая приступ ярости.       — С чего такая уверенность? Или на то есть причина? — у Тао безумно бегали глаза. Все больше это походило на приступ истерики. — Я хочу, чтобы все здесь присутствующие меня услышали! Если узнаю, что кто-то из вас, сучьи твари, замешан в этом, УНИЧТОЖУ! ВСЕХ ДО ЕДИНОГО!!! — надрывно возопил он, плюхнувшись на стул и надсадно дыша.       Поднялся шумный гвалт, каждый пытался обвинить друг друга.       — А НУ ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ! — оглушающе рявкнул господин Цзянь. Он крайне редко повышал голос. Последние девять лет именно он был бессменным лидером, которого единогласно избирали члены Триад. К его мнению прислушивались, и уж точно опасались гнева Юна.       Эффект был моментальный, воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь загнанным дыханием господина Юнхи.       — Грызётесь, как бешенные шавки! Лучше направьте всю спесь на поиски подонков, которые пытаются стравить нас всех. А вы и ведётесь, глупцы! — гневно воскликнул он. — Прибереги угрозы для виновных, Тао, сейчас здесь не твои враги, — повернулся он, обращаясь в сторону Юнхи. — Каждый должен проверить своих людей, обеспечить охрану себе и семьям. Сообщайте любую информацию мне и Хэ Чэну, никому не верьте, — раздавал распоряжения лидер. — Я думаю, на сегодня закончим. До следующих указаний никаких решающих мер без моего ведома не предпринимать. Стоит проводить усопшего в его последний путь, — он поднялся рядом с Тао и ощутимо сжал его плечо.       Все выпили за покойного и направились в общий зал.

***

      Цзянь Мейли подошла к Е Цзее, когда та протирала портрет сына платком.       — Дорогая, тебе что-нибудь нужно?       — Мой Шуи, он был таким красивым мальчиком… Они с Цзянь И ведь ровесники? — она поправила себя, сглатывая комок. — Были ровесниками?       Её стеклянный взгляд был прикован только к портрету, создавалось впечатление, что и разговаривает она сама с собой, не замечая никого вокруг. Или смотря сквозь людей. Словно тело её было здесь, а сознание — где-то далеко.       — Да, дорогая. Может, хочешь воды?       — Знаешь, я бы хотела побыть немного одна, — она умоляюще посмотрела в глаза Мейли. — Проводишь меня в спальню? Я не могу проходить мимо его комнаты… просто не могу… — она всхлипнула.       — Конечно, как скажешь, — Цзянь Мейли взяла её аккуратно под локоть и повела в сторону спален.       Большую часть пути шли молча. Пока они не дошли до комнаты Шуи. Цзее взглянула на закрытую дверь с болью и тихо заговорила:       — Странная вещь наша жизнь. Как она может продолжаться без него? Наша семья столкнулась с такой трагедией, — она задушено всхлипнула. — Эта потеря несоразмерна… и я не представляю, как дальше жить… Каким-то образом мир продолжает вращаться, секунды продолжают идти, а у меня мир рухнул… Мейли… Мейли… мне кажется, у боли нет дна, — Цзее горько заплакала, а её ноги подкосились так, что она упала на колени.       Госпожа Цзянь опустилась к ней, крепко её обнимая и ласково поглаживая по спине. Сама она не смогла сдержать слёз, разделяя боль и скорбь подруги, пусть не близкой, но, как мать, она всем сердцем могла понять её. Они просидели так какое-то время, пока проходившая мимо служанка не ринулась к ним, но Мейли метнула взгляд, как бы говоря: «не подходи». Та кивнула, показав, что поняла, и тихо оставила их.       Когда Цзее немного успокоилась, Мейли помогла ей встать, и вместе они дошли до хозяйской спальни. Это была просторная уютная комната в пастельных тонах. Вода бурными потоками стекала по стеклу окна. Тень от ручейков падала на стены. Е Цзее мягко рухнула на постель, а госпожа Цзянь присела на краешек матраса. Она оглянулась, осматривая комнату. Всё убранство состояло из кровати с тумбами, шкафа и туалетного столика с зеркалом, на котором лежал закрытый ноутбук.       — Тебе что-нибудь нужно? Может, принести поесть или дать лекарство?       — Я хочу полежать хотя бы полчаса… Мне нужны эти полчаса, чтобы как-то дожить до конца этого страшного дня. Оставишь меня ненадолго… пожалуйста? — она просила так умоляюще, взяв Мейли за кончики пальцев.       — Хорошо, дорогая, отдыхай. Я позову тебя позже, — она окинула внимательным взглядом комнату перед уходом.       Вроде никаких острых предметов она не заметила. Оставила две таблетки успокоительного на тумбочке, а пузырёк забрала с собой. Выходя из спальни, она попросила охранника позвать её, если госпоже Е Цзее что-то понадобится. А сама пошла искать Тао, чтобы предупредить его, что жена отдыхает в их спальне и через полчаса спустится к ним.       Проходя в зал, издалека она увидела Хэ Чэна в сопровождении А Цю и направилась в их сторону.       — Е Цзее отдыхает, вы видели Тао?       — Да, он отдавал распоряжения возле столовой. Скоро всех позовут на поминальный обед, — ответил ей Хэ Чэн.       Она поблагодарила их и ушла в указанном направлении.

***

      Хэ Чэн встал из-за стола. Кусок в горло не лез, хоть отказываться от еды на похоронах было неприлично. Ел через силу. От это к горлу подкатывала дурнота. Он собирался пойти попрощаться прежде, чем уходить. Сделать он этого не успел. Именно в этот миг тишину зала прорезала трель мобильника. Сначала одна, потом другая, люди в замешательстве тянулись к смартфонам, встревоженно откладывая салфетки. Через минуту какая-то женщина пронзительно закричала, падая на пол в истерике, за ней мужчина с громким криком:       — НЕЕЕЕЕТ!       Телефонные трели только усиливались так же, как и крики людей. Всё казалось размытым, замедленным. Непонимание на лицах людей быстро сменилось паникой. Чэн с Цю бросились в гущу запаниковавшей толпы. Люди разбегались во все стороны. А потом они услышали выстрел. Тао Юнхи застыл в ужасе, но как по щелчку на его лице отразилось страшное осознание. Он резко сорвался, проталкиваясь через охваченных ужасом людей в сторону лестницы. Мужчина одним махом перескакивал ступени, то и дело спотыкаясь. Чэн понял, что он бежит в сторону спален.       — Би!       А Цю не нужно было просить дважды, он с глоком в руках быстро следовал за Чэном. Пока мужчины бежали по коридору, они издалека услышали душераздирающий крик Тао Юнхи. Оба с шумом ввалились в спальню, увидев, как охранник пытался отстранить своего хозяина от бездыханного тела жены. Она лежала хрупкой куклой в руках мужа, её ладонь всё ещё сжимала пистолет. Из её тонких губ стекала струйка крови. Он сидел на ковре, запачканном алыми пятнами, баюкая её тело и громко рыдая.       — ЦЗЕ-Е-Е-Е, ТОЛЬКО НЕ ТАК… ТОЛЬКО НЕ ТЫ! — он громко кричал, не в состоянии успокоиться.       — Тао, ей уже не поможешь. Всё кончено. Отпусти ее, — Хэ Чэн опустился рядом с ним, убирая пистолет из её сжатой руки в сторону.       — Нет… нет… нет… — без остановки бормотал господин Юнхи.       — Тао, отпусти её, ну же… — Чэн наклонился и с силой разомкнул руку, сжимавшую хрупкое плечо женщины.       — Блядь, у него приступ! — Би выбежал из спальни, вызывая скорую.       Пока охранник оттаскивал Тао Юнхи, который находился в полуобморочном состоянии и прерывисто дышал, внимание Чэна привлёк открытый ноутбук, стоящий на туалетном столике. На его экране было запущено видео. Видео с пытками Шуи. Все семь часов, запечатлевших его страдания и страшную смерть.       Рядом с ноутбуком стояла фарфоровая фигурка сидящей обезьянки, закрывающей лапками глаза.       — Блядь.

***

      В это самое время. На другом конце города.       Незнакомый мужчина вышел из лифта высокой многоэтажки фешенебельного района. Он прошёл лифтовой холл и направился в сторону квартир. Остановившись в коридоре, он достал смартфон, запустил на нём приложение. Встал так, чтобы не попадать в поле зрения камеры, которая снимала коридор. Красная лампочка на камере погасла. Мужчина довольно улыбнулся и, не таясь, прошёл по коридору. Подойдя к нужной двери, он надел перчатки и достал из сумки небольшое устройство, которое установил на считыватель ключа-карты. Набрал нужную комбинацию, и на устройстве быстро стали сменяться цифры. При успешно подобранном числе устройство тихо запищало. Где-то в коридоре послышался шум поворачивающейся дверной ручки. Мужчина напряжённо застыл, притаившись. В соседней квартире закопошились. У него со лба медленно скатилась бисеринка пота. Считывающее устройство тихо пропищало в последний раз, подобрав успешную комбинацию, щёлкнул замок. Он вздохнул с облегчением и быстро вошёл в квартиру, сняв устройство. В этот момент из соседней квартиры вышел кто-то из соседей. Они разминулись.       Он, уже не прячась, спокойно прошёл вглубь студии, остановившись в основной комнате, где стояла огромная кровать напротив панорамного окна с видом на город. Равнодушно осмотрелся, оценив минимализм обстановки. Рядом с кроватью стояла одинокая напольная лампа с парой коробок с каким-то хламом. Неподалёку расположился угловой диван. На полу на стойке стояла аккуратно приставленная гитара, рядом с ней были разбросаны стопки с самоучителями по игре на инструменте. Он стал обходить комнату и фотографировать всё на свой смартфон. Делал он это с педантичной сосредоточенностью.       На консоли под телевизором стоял небольшой аквариум с золотыми рыбками. Он подошел близко, наклонился над ним. Его лицо не выражало эмоций, скорее оно было отстранённым. Словно для него то, что он делает, — привычная рутина. Камера щёлкнула несколько раз. Двинулся дальше.       Прошёл к столу, на котором лежали тетради с учебниками, пролистал их, сфотографировав некоторые развороты. Проследовал в ванную, уделив внимание зеркальному шкафчику над раковиной, прочитал этикетки некоторых пузырьков от лекарств. Щёлк. Щёлк. Проверил мусорное ведро. Вышел из ванной, направляясь в сторону кухни.       Подошёл к холодильнику. Его внимание привлекла длинная прикреплённая магнитом полоска фото с кадрами, какие обычно печатают фотобудки. На них четыре парня кривлялись и смеялись: вот черноволосый парень целует в щёку покрасневшего рыжего. Щёлк. Щёлк. Смерил оценивающим взглядом пространство студии и направился к выходу. Дверь бесшумно захлопнулась. Ничто не указывало на присутствие постороннего гостя.       Пройдя коридор, он снял перчатки, достал смартфон и запустил приложение. Лампочка на камере снова загорелась. Он прошёл в лифтовой холл. Нажал клавишу вызова лифта. Пока его ждал, набрал на смартфоне нужный номер, а когда трубку сняли, спокойно проговорил:       — Приступаем.