Ты

Слово "проект" на экране гипнотизировало. Дмитрий уставился на изображение, пытаясь осмыслить его. Поляков стоял, перелистывая страницы папки, но камеры не хватало разрешения, чтобы разобрать текст. "Проект? Что это значит? Я какой-то эксперимент?" Его дыхание стало тяжёлым, сердце стучало громче. Он попытался выпрямиться в узком пространстве, но потолок вентиляции давил на плечи. Дмитрий сделал глубокий вдох и выдох, чтобы хоть немного успокоиться. "Это не может быть случайностью. Я не просто пациент. Они… они делают что-то со мной". Но часть его сознания сопротивлялась. "А вдруг я ошибаюсь? Может, я действительно болен? Может, всё это плод моего воображения?" Эти мысли лишь усилили тревогу. Дмитрий сосредоточился на экранах. Поляков закрыл папку и вышел из комнаты. Камера продолжала фиксировать её пустое пространство, освещённое слабым жёлтым светом. Он огляделся. Вентиляция шла дальше, и издалека доносился слабый шум — возможно, работающий вентилятор. Дмитрий хотел двигаться вперёд, но остановился: риск был слишком велик. Его взгляд снова упал на экран с изображением двора. Люк, который он видел ранее, теперь был окружён охранниками. Один из них что-то говорил по рации. "Они знают, что я что-то видел". Дмитрий медленно отполз от решётки, стараясь не издать ни звука. Возвращаться было страшно, но он понимал: слишком много времени вне палаты привлечёт внимание.

***

Когда он оказался обратно в своей комнате, весь пропахший пылью, руки дрожали. Он придвинул кровать чуть ближе к стене, чтобы скрыть следы на полу от снятой решётки. Сев на кровать, Дмитрий схватился за голову. "Проект… люк… Поляков… Что это всё значит?" Его размышления прервал скрежет ключа в замке. Дверь открылась. На пороге стоял санитар — тот самый, что отнёсся к нему вежливо, но настороженно. — Доктор Поляков ждёт вас, — сообщил он. Дмитрий почувствовал, как холод пробежал по спине. — Зачем? — его голос дрогнул. — Думаю, лучше спросить у него, — ответил санитар безучастно. Дмитрий встал, стараясь скрыть дрожь в ногах.

***

Поляков сидел в своём кабинете. На этот раз на столе не было привычного порядка: одна из папок была раскрыта, а страницы казались раскиданными. — Садитесь, Дмитрий, — сказал Поляков, указывая на стул напротив. Дмитрий сел, ощущая напряжение в воздухе. — Вы выглядите обеспокоенным, — начал доктор, не сводя с него глаз. — А вам не кажется, что это нормально? — резко ответил Дмитрий. — Я ничего не знаю, но вы уверены, что мне лучше от этого? — Вы хотите знать всё сразу. Но это не всегда полезно, — отозвался Поляков, медленно закрывая папку. — Некоторые вещи требуют времени. — Например? Доктор посмотрел на него долгим взглядом, будто оценивал, стоит ли продолжать разговор. — Например, ваша память. Дмитрий напрягся. — Вы… что-то знаете? — его голос дрогнул. — Я знаю, что память — это тонкая материя. Она не всегда точна. Иногда мы помним не то, что было, а то, что хотим помнить. — Это вы к чему? — К тому, что ваши воспоминания не обязательно совпадают с реальностью. Эти слова ударили Дмитрия сильнее, чем он ожидал. — Если я ничего не помню, как это может быть важно? — Потому что то, что вы не помните, определяет, почему вы здесь, — Поляков наклонился чуть ближе. — Вам важно вспомнить. Но только тогда, когда вы будете готовы. Дмитрий резко поднялся. — Вы говорите загадками! Вы хотите, чтобы я вспомнил, но не даёте ни одной подсказки! Доктор спокойно развёл руками. — Это не так. Он взял со стола листок и положил его перед Дмитрием. Это был рисунок. Нарисованный карандашом, небрежными линиями, он изображал фигуру человека, стоящего перед зеркалом. — Вы сделали это, когда поступили сюда, — сказал Поляков. Дмитрий замер, глядя на рисунок. — Это… не может быть. — Но это правда, — ответил доктор. — Вы уже начали вспоминать. Просто пока не понимаете этого.

***

Когда Дмитрий вернулся в палату, он сел на кровать и уставился на свои руки. "Это я нарисовал? Что ещё я не знаю о себе?" Эти вопросы эхом отдавались в его голове, пока за дверью не раздался чей-то голос: — Он начинает что-то понимать.