Во мраке бесконечной ночи

Всё проходило. Время текло так же быстро, как талая вода в весеннем ручье. Всё легко забывалось. Всё уносилось вдаль, как жухлые листья, подхваченные ветром. Кровь, боль, злость и слёзы — всё оставалось частью прошлого. Частью истории, которая произошла с Лилит. И которая закончилась. Несчастливый финал был ожидаем. Но не такой. Совсем не такой. Кто-то изменил финал истории, оставив его незаконченным. Открытым. Её жизнь изменилась. Изменилась настолько, что можно сказать, будто началась заново. Что-то в Лилит изменилось. Надломилась грубая и злая оболочка, обнажая нежные душевные раны. Которые она так упорно прятала ото всех. Теперь этого не нужно. Рядом с ней никого нет. И не будет. Никто не приблизится к её жизни. Везде царил покой, давящий на уши посильнее крика. Лилит не знала, как ей теперь быть. Она не помнила, как жила до того, как в ней пробудилась магия. Судорожно хватаясь за голову, она пыталась вспомнить. Бесполезно. Возможно, у неё и никогда не было жизни без магии. Та всегда была рядом. Неотъемлемая часть Лилит. Её уничтожили. И магию, и Лилит. Она притворялась живой, но таковой не была. Свеча жизни сожжена. Ради чего можно жить, если не осталось абсолютно ничего? Ни тех, кого можно любить, ни тех, кто будет любить. В жизни Лилит не было никого, потому что она старалась никого не подпускать близко. У неё была она сама и магия. Теперь только она — пустая оболочка, оставшаяся от колдовства. Надо было положить конец этой жестокой истории, о которой больше никто не вспомнит. Но Лилит не могла. Умирать — занятие страшное, она это уже поняла. Но даже сейчас, опустошенной и одинокой, ей это не под силу. Лилит, видя свет звезды-судьбы, не могла пойти на него, безропотно принимая. Снова непокорно искала свой путь, отрицая навязчивую смерть. Странная мысль о жизни прочно укрепилась в её жизни. О нет, Лилит, провалявшись в беспамятстве пару дней, решила, что смерть ей не подруга. Королева хотела убить её долгим, мучительным путём: забрать самое дорогое, оставляя одну на съедение невзгодам жизни. Она хотела порвать нить её прошлых лет. Но Лилит научится жить по-новому. Потому что никогда над ней не будет власти королевы. Не свершится желание Малефисенты и в этот раз. Страдания могли тянуться бесконечно. День, ночь, а после снова. Этот круг бесконечен. Но в один момент Лилит решительно положила им конец. И она встала с кровати, на которой лежала безвольным мешком. Попыталась начать всё заново. Хотя понимала, что теперь всё будет иначе. Совсем иначе. Ещё пару дней назад в душе у неё была лишь пустота. Теперь разочарование и злость на тех, кто испортили ей жизнь окончательно. Но Лилит не собиралась мстить. У неё нет на это сил. Ей оставалось лишь ненавидеть и жить на зло. На зло королеве, на зло Лилии Ванружу, хотя ему и все равно, на зло всем людям, что тоже умели ненавидеть. Её ненависть ко всем им была ответно пламенной. И ей ничего не оставалось, как впустую клясть всех. Лилит знала, что порой слова имели большую силу, чем любое волшебство. Если вложить в слово чувство — хоть любовь, хоть ненависть, — оно станет опаснее магии. Такими злыми словами Лилит проклинала весь род Драконий. Чтобы так же, как и она сейчас, страдали, мучась одиночеством, Малефисента, её дитя и всё остальное королевское потомство. Каждое утро Лилит их проклинала, как не проклинала ещё никого. Злобная мантра — её силы на новый день. Она не знала, какой день её заключения здесь шёл. Лилит решила, что ей не зачем считать и следить. Она просто жила. По крайней мере, попытается сыграть в подобие жизни. Которое когда-нибудь ей надоест. Когда-то Лилит желала, чтобы у неё исчезла магия, чтобы она могла вернуться к нормальной жизни. Теперь хотелось всё вернуть. Дом, который Лилит достался, и правда был ужасный. В нём холодно, мрачно и тоскливо. Но это лучший вариант, чем просто лес. Крыша над головой уже радовала. А с остальным… Лилит справится, как и всегда. Она даже нашла в себе сил убрать вековую пыль, что была практически везде. И стало как-то легче дышать после этого. Будто она слегка навела порядок в своей душе. Нетронутым Лилит оставила только зеркало. Не хотелось смотреться в него. Она теперь просто жалкое подобие прежней себя. После оказалось, что за лесом есть поселение. И всё это стало ещё больше похоже на жизнь Лилит до её побега. Даже смешно становилось от такой иронии. Хотя в большей степени было грустно. Но город — это лучше, чем простое одиночество. Это значит, там были люди. И Лилит даже пыталась заставить себя их не ненавидеть. Потому что они пока не ненавидели её. Они её не знали. Они считали её неожиданной путницей, остановившейся в их крае. И Лилит не будет их переубеждать. Потому что она уже и правда не больше, чем путница. Сбившаяся с пути. Лилит потеряла свою дорогу, поэтому легче было остановиться. Возможно, остановиться навсегда. Попытаться привыкнуть к этому месту. У неё нет ни сил, ни средств, чтобы сбежать из места, что отныне её новый дом. Лилит внимательно изучала город, в который попала. Ей нужно узнать, откуда ей брать всё, что могло понадобиться для жизни. Она хотела узнать, какие люди там живут. Возможно, им даже будет всё равно, что их новая странная соседка — фейри наполовину. Хотя это вряд ли. Лилит ещё не встречала людей, которым было бы всё равно. Всех волнует. И эти люди, в глубине души ей давно всё было ясно, ничем не отличаются от других. Но если копнуть ещё глубже в душу, Лилит все равно верила им. Немного, но верила. Через какое-то время они явно что-то заподозрят. Потому что знания Лилит никуда не исчезли. Она всё ещё разбиралась в травах лучше, чем любой обычный человек. А поскольку излишние знания никогда не приветствовались в их странном обществе, то рано или поздно люди объявят её алхимиком. И предпочтут предать анафеме. Даже если сейчас Лилит помогала им, притворяясь простой травницей. Люди не умели быть благодарными. Тяжело их судить за это — никто никогда не был благодарным. Лилит помогала им из личного интереса. В ней не пробудилось неожиданно бескорыстие и сострадание. Помощь — залог того, что ей будут давать деньги. И Лилит сможет хоть как-то жить. Это была первая и единственная причина, почему сейчас она в чьем-то доме. Больной ребёнок, единственный на весь город врач мог предложить только одно — кровопускание. Но оно никак не помогало. А другого современного способа не было. Другие методы лекари не признавали. В большинстве случаев оставалось лишь уповать на чудо. Поэтому так много людей и умирало. Лилит порой интересовало: что бы все они делали, если бы в город пришла эпидемия. Как бы они победили зловонный запах трупов, гнойные нарывы и лихорадку обычным пусканием крови? Легче уж сжечь город под чистую, а потом развеять прах, чем вылечить. Порой казалось, что долг врачей состоял в том, чтобы вовремя убивать. Болел ребенок. Задыхался в собственном кашле. Все, конечно же, боялись кровохарканья. Потому что излечить его не могло уже ни что. Тут бесполезно говорить о лечебных травах, молиться и прятать амулеты под подушку больного. А восполнение лёгких лечить ещё как-то умудрялись. Правда, в небольшом городке всегда была проблема с лекарями. Но в этот раз всё обернулось настоящей бедой. Потому что единственный на весь город врач умер после того, как залил рану расплавленной бузиной. А его подмастерье слишком молод, ему ещё учиться и учиться. Всем больным оставалось только молиться о выздоровлении. На их мольбы никто не отвечал. Лилит помогала, потому что ей так было выгодно. Люди к ней привыкнут, привыкнут к её знаниям и не будут так удивляться. Наоборот, лишь будут радоваться, что она спасает их жизни. В недолгом порыве доброты они помогали выжить той, кто забрёл в их холодный и уединенный край без ничего. Лилит, если подумать, устраивала такая жизни. Как долго она продлится — неясно. Рано или поздно покой будет точно нарушен. Но её жизнь вошла в такое русло, когда думать о будущем — абсолютно бессмысленное занятие. Сегодня Лилит постучала в двери чужого дома — ей открыли. Что будет завтра? Кто знает. Никогда нельзя загадывать наперед, ведь никто не знает, как сложится завтрашний день. Может, он пройдет как и всегда. А может её сожгут. Лилит поняла, что никогда нельзя точно ожидать чего-то. А догадываться о чужих планах у нее не было сил. Впустили сегодня — она вошла. Сегодня она здесь, чтобы помочь. И себе, и другому. Впервые за долгое время Лилит совершала столько благородных и милосердных дел. Какие-то особо праведные и честные, наверное, решили бы, что её душа хотела покаяния за какие-то грехи. Если бы они только знали. Ни одного доброго чувства в душе Лилит не было. Просто нужно было как-то жить. Эта семья была… Странной. Можно было поспорить, что в их роду были фейри. Либо они как-то связаны с созданиями ночи. Ни у кого больше не было волос, похожих на серебряный блеск луны. Это точно было благословение ночи. Но Лилит в это не лезла — не её заботы. Возможно, пару поколений назад кто-то в этой семье связался с фейри. И человечья кровь пошла смешиваться с магической. У каждой семьи есть свои секреты, которые они пытались спрятать от любопытных глаз других. Поэтому Лилит не лезла. Ей ли не знать ценность чужих тайн. Когда ей открыли, она спокойно зашла в дом, игнорируя скорбящие всхлипы матери. Плакать ещё рано. Пока её ребенок дышит, она должна держать себя в руках. Потому что слезы никак не помогут горю. А лишь усугубят положение. Поэтому Лилит не обращала внимания — они её только раздражали. В небольшой комнатке застоявшийся воздух не давал нормально дышать, окно явно давно не открывали. Среди горы одеял лежало, неспокойно дыша, маленькое тельце. Лилит, морщаясь, положила корзину, найденную в её новом доме, начала неспешно рыться в ней. Спешить все равно некуда. Ребенка лихорадило уже вторые сутки. Раздался болезненный кашель — Лилит прислушалась. Влажный и задыхающийся. Теперь стало яснее, какое лекарство ему давать. В лесах росло много всяких трав. Благо, что знания Лилит никуда не пропали. Возможно, когда-нибудь она даже снова решится сварить зелье. Но явно не сегодня. И не в ближайшие года. Смесь была несложной. И цветы все росли под рукой, стоило только пристально поискать. Хорошо, что лето. Зимой у Лилит не было бы таких возможностей. Листья фарфары она толкла с овечьим языком и мятой. Это могло помочь. По крайней мере, казалось, что могло помочь. Откровенно говоря, Лилит не уверена, что ещё возможно спасти дитя. Но почему бы не вселить надежду в сердца отчаявшихся родителей. Вера в лучшее ещё никого не убила. Она бы не смогла им объяснить всю сложность искусства зельеварения. Поэтому просто молча делала своё дело. Лилит смахнула прилипшую к вспотевшему лбу прядь волос. Казалось, что ещё пара минут в комнате и она сама упадет в обморок. Надо будет заставить открыть ставни. Садясь на кровать, Лилит аккуратно приподняла девочку. Та никак не реагировала. Стоило прикоснуться к ее лбу, как возникало ощущение, будто огонь обжигал пальцы. А сам ребёнок горел. Свидетельство ли это о предсмертной агонии — Лилит не знала. Насилу она влила отвар девочке в рот. И даже помогла ей проглотить его. Это должно было помочь с бесконечным кашлем. Но что делать с лихорадкой — Лилит не знала. Был только один способ: и это точно не укутывание ребенка в тысячу шерстяных одеял. Лилит нахмурилась — она сделала всё, что могла. Быстрым резким шагом она вышла из комнаты. В соседней комнате на огромном сундуке обессиленно сидела мать ребенка. Подоспел и глава семейства. Лилит посмотрела на них серьёзно и задумчиво. Взгляд её не смягчился и тогда, когда она начала говорить: - Найдите что-нибудь холодное и заверните в тряпку. Оботрите девочку, — грубо, возможно, сурово. Но тогда Лилит была уверена, что её послушают. — и откройте окна, а то она задохнётся. Никогда Лилит не советовала кому-то помолиться о чужом здоровье или чудесном выздоровлении. Потому что это бесполезно. К мольбам, она точно знала, всегда остаются безучастны. К тому же, эти люди уже успели попросить Бога о помощи. И ещё успеют поблагодарить его, если их дочь неожиданным образом излечится. Возможно, даже поблагодарят Лилит, отдав ей что-то взамен. Идя по улицам небольшого города, она не разглядывала их. Успеется — времени у неё предостаточно. Время — единственное, что не получится отобрать. Все другое: покой, тишину, мир, жизнь — отобрать они ещё смогут. Нужно было только немного подождать. Но сейчас Лилит шла по улицам, а люди не оглядывались ей вслед. Наверное, следовало возрадоваться тому, что она все же не была похожа на фейри. Уши, которые выдали бы её сразу же, Лилит ловко прятала за волосами. Зрачок глаза практически не заметен в черных глазах. А свои руки — единственный след колдовства — получилось скрыть, вовремя найдя перчатки. Череда случайностей, на которых сейчас держалась жизнь Лилит. Ей до ужаса интересно: в какой момент вся правда вскроется? Люди никогда уже не поймают её на колдовстве. Но несколько поколений точно сменится, когда они заметят, что Лилит практически не менялась. В какой-то момент они точно поймут, что она не та, какой казалась. И тогда жизнь станет в разы сложнее, снова интереснее, опаснее. Лилит не знала: хотела она этого или нет? Возможно, ей нужна только тишина. А в какой-то момент и она так наскучит и опротивет, что получится с лёгкостью уйти из этой жизни. Возможно, тогда Лилит не будет бояться и жалеть. Но пока она отказалась от смерти и не хотела думать о ней как о финале своей судьбы. Лилит снова не понимала себя. Но теперь у нее предостаточно времени, чтобы думать и рассуждать, о чем только можно. Абсолютно ясно только одно: нельзя потерять те знания о колдовстве, что у неё были. Возможно, Лилит снова придется начать записывать всё, что помнила. Кажется, её новая жизнь напоминала старую. Но всё же отличалась. Ведь той Лилит теперь не было, её не стало. Сейчас всё другое.