Вестник (не)счастья

      На следующий день Честер не увидел вчерашних обидчиков в школе. Судя по тому, что он смог подслушать, они сейчас оба в больнице. Внутри зажегся крошечный огонек некого чувства превосходства — пришло его время смотреть сверху вниз. На его стороне неудача. А точнее, её вестник…       Но эти мысли Беннингтон старательно отогнал. Нельзя радоваться, когда кому-то больно, так? Даже если эти кто-то делали больно тебе. Даже если больнее, чем им сейчас. Даже если эти кто-то ни разу не извинились перед тобой, не сказали «Прости, чувак, я был неправ…» Радоваться этому нельзя.

~~~

             В школе не было ничего особенного. Вернувшись домой, Честер пошёл в свою комнату. Не сразу конечно он заметил эту деталь, или же пока он рылся в рюкзаке, она чудесным образом появилась, но на столе лежал листок с рисунком Майка и подпись снизу: «Красиво рисуешь.» Школьник какое-то время, тупо уставившись на рисунок, хлопал глазами, а затем громко сказал в форточку: — Если хочешь, забирай себе! На уровне окна тут же появился Майк. Его серые крылья то поднимались, то опускались. — Подожди, ты серьезно? — карие глаза удивлённо вытаращились на Честера. — Конечно, — тот преспокойно кивнул, протягивая крылатому рисунок. — У меня таких полно. Майк посмотрел то на бумажку, то на него, как бы колеблясь, но все же взял и убрал ее в карман толстовки. — Постоянно тебя рисую, — внезапно признался Беннингтон. — Сам не знаю, почему. — Не одноклассников же рисовать, — кивнул брюнет. Честер рассмеялся. Отведя взгляд, Майк хмыкнул, как бы тоже усмехаясь в краешек толстовки. Честеру даже показалось на долю секунды, что он улыбнулся. — Так что, как там твои однокласснички, раз уж мы заговорили? — спросил пернатый. — Они в больнице, — ответил обладатель очков. — Отлично, — голос серокрылого потяжелел. Честер отвел взгляд. — Что? — Это правильно? Ну… то, что ты делаешь? — неуверенно спросил он, наконец посмотрев в бездонные карие глаза Майка. Тот внезапно взлетел на подоконник, наклонился вперёд и взял Беннингтона за подбородок. Все это было настолько неожиданно, что тот даже вскрикнул. — Послушай, Честер, — твердо произнёс крылатый. — Вспомни все те годы, что они издевались над тобой, обзывали, унижали, задевали. В конце концов избили за то, что они не хотели признавать собственную ошибку! Они. Это. Заслужили. — Но… — И ты прекрасно это понимаешь. Я вижу это, — только сейчас Честер заметил, что Майк неотрывно смотрит в его глаза, будто хочет проклясть его, как тогда, когда-то давно, восемь или девять лет назад. И то как близко они друг к другу…       Но сейчас важно было другое — Честер действительно чувствовал, что задиры действительно это заслужили. Пусть ему даже не хотелось признавать, что это так, но этот непрошенный колокольчик продолжал звенеть каждый раз, как Беннингтон вспоминал об инцидентах с одноклассниками. И звенел он все громче и громче под влиянием слов крылатого.       Брюнет не отводил взгляда от бездонных карих глаз, словно загипнотизированный ими. Школьник сглотнул и, прежде чем успел обдумать все дважды, прошептал прямо в губы Майка: — Кажется, ты прав…       Серокрылый медленно отстранился. Его взгляд потеплел. — Ладно… Я полетел тогда, — он пододвинулся к самому краешку окна. — Давай, пока, — попрощался Честер. Брюнет вскинул руки, отклонился назад и выпал из окна. У школьника на секунду замерло сердце, он хотел было вскрикнуть, но как только напротив окна стрелой пронесся все тот же серокрылый, Беннингтон усмехнулся и мысленно окрестил себя идиотом. Он же летать умеет. Как это можно было забыть?             Спустя короткое время к нему пришло осознание, которое заставило его снова себя так назвать, вдобавок ещё и пробить фейспалм. В голове вертелся вопрос, который Честер хотел задать Майку. Но то ли этот вопрос вылетел из его головы, как перышко из крыльев Майка, то ли глаза парня действительно гипнотизировали. — А если честно, почему ты все ещё помогаешь мне? Этот неозвученный вопрос никак не хотел выходить из головы, как бы сильно ни хотелось. И от этого домашнее задание никак не хотелось решаться. — Потом спрошу, — подумал Беннингтон, щелкая ручкой. — В конце концов, мы же с ним не в последний раз видимся, верно?