Смех студенток

«Сколько это длилось — не знаю…»

Дует ветер, холодно и сыро, небо затягивают темные снежные тучи. Это ужасный день. В землю опускают крепко заколоченный гроб. Слышится плач, голоса, видно бьющуюся в истерике взрослую женщину. Уже несут цветы. Их бесконечный поток — судьба решила так — навсегда должен остаться здесь и умереть вместе с виновницей этого черного торжества. Дико холодно. Шарф уже не помогает, а в карманах пальто уже не так тепло. От этого зимнего пейзажа стынет даже кровь в жилах. Ведь пару дней этот человек смеялся с ними. А сегодня, а сегодня…. Нет, нет, нет! Опять крики женщины возвращают мысли Киновари на Землю. Снег уже припорашивает ещё рыхлую землю. Кино будто открыла глаза, ещё мутные от слез. Вот там стоит все семейство Алмаз. Желти и отец успокаивают мать, придерживая её под руки. Там же все из родственники. С другой стороны — все её друзья, певицы, с которыми она часто выступала, однокурсники, да и просто знакомые. Но Борт не видно в этой толпе. Если раньше это было две разные, но в тоже время сияющие на фоне других, звезды, то сейчас ее никто не заметит. Её как будто выключили. Вчера она пришла со стрижкой под мальчика. Длинные чёрные, как ночь, прямые и глянцевые, как стекло, волосы просто исчезли. Исчезли вместе с яркой стороной хозяйки. Похоронили вместе с Брилли. А слез больше нет. Только пустота и ощущение, что ничего не изменилось. Просто на одного человека меньше в их группе, диван в общей комнате стал свободен, да и сплетен с вокфака больше не будет. Выкрутили лампочку, а новую не купили. Хочется курить, но до сигарет будто не дотянуться. Фосс оборвала эту роскошь, хоть как-то облегчить боль. Чтоб едкий дым дал возможность задохнуться всем страданиям, и на душе стало легче. Будто гелиевый шарик наконец-то отпустили в высь и он подымается выше облаков, даря ощущение…радости?! Уже все равно чего, только лишь бы что-то хорошее… Киноварь достает телефон и вызывает такси, одновременно ища взглядом макушку в своей шапке, которую эта девушка отвоевала себе без шансов возврата, в этой безумной толпе людей, которых объединило горе. Она уходит за ограждение на тропинку между могильных рядов, ведущую к выходу с этого жуткого места. Девушка уже хотела повернуться, чтоб ещё раз прочесать взглядом кучку людей в поисках Фосс, но чьи-то тонкие и теплые руки уже по привычке опускаются на ее плечи. — Где твоя шапка? — неожиданный вопрос, который легко вставляет обратно в колею. Опять будто вышло солнце. Хотя для Кино оно никогда не заходило. «Надеюсь, и не зайдет» — Ты в моей шапке, спешу напомнить. — Киноварь оборачивается и смотрит прямо в посиневшие глаза Фосфофиллит. Они взаправду изменили цвет, или просто отражают зимние морозное небо?.. Никто не знает… Фосс развязывает ее шарф, и платком опускает на голову слегка удивленной Кино. — Мне так не идёт. — девушка на это молчит и аккуратно заправляет концы шарфа под пальто, не придавая словам Кино сути. — Перетерпишь. Пойдём… — длинные пальцы Фосс обхватывают руку Киновари и ведут в кованным воротам кладбища. Тепло становится не только голове и рукам, но и душе. Потихоньку ртутный столбик в душе Киновари подымается, сердце перестает быть черствым треснутым камнем и приобретает самоцветный блеск, утерянный когда-то по оплошности некоторого человека, а в теле расцветают миллионы живых цветов…

***

Грустно… Все ведут себя так, будто ничего и не было. Со смерти звездной девушки прошло больше полгода, а так ее никто и не вспомнил, будто такой особы как Бриллиан Алмаз в их скромной общаге и не было. Борт продолжает душится сигаретным дымом, жалуясь на новую соседку, подселившую к ней неделю назад. Большинство готовится к третьему курсу, пока Падпараджа и Желти на второй год магистратуры кладут огромный болт и играют в карты. Нефри и Эва грызут гранит науки, Морга и Гоше выясняют отношения. Ляпис Лазурь в панике соображает, что в этом году уже писать диплом придётся, и вообще каким хуем она оказалась на филфаке, и вообще пора бы книги в библиотеке от пыли почистить, а не это всё. Так ещё и Кварц, с которой они уже расстались, знакомит их не менее скромную компашку с человеком противоположного пола, приведя в ужас половину женского состава и доведя до нового нервного срыва Александрит. Которая, кстати, за лето снова сошлась с Хризоберилл. Третий раз. За месяц. Черт возьми, третий раз за месяц! У нормального человека закончились бы нервы терпеть все выходки Алексы, по типу «Смотри, как могу!» и неудачное колесо на одной руке, с последствиями в виде разбитых колен, опрокинутой вазы с фикусом, которую Киноварь оплакивала чуть больше минуты, а потом опасным орудием — опрыскивателем, была готова убить жертву этого бедствия. Благо Фосс успела удержать Кино, фирменно обняв сзади, и мимоходом отпихнуть в безопасную зону горшок, либо его черепки могли оказаться в чьей-то голубо-красной головушке. Или ворваться в аудиторию с воплем «Хотите 101 гипотезу образования луны? Нет?! Эй, куда вы меня ведете!» «В дурку, ребят звоните в психбольницу» А ведь так и повесится можно. Борт от их комфортной компании отдаляется, в клубах все реже и реже появляется, куда они ходят все вместе стабильно раза два в месяц, даже бильярдную забросила. Пад жалуется, что хороших противников больше нет, Рутил тычет кием ей между лопаток, что-то шипя про безмозглую дуру, и жаль что до мозговых имплантов человечество ещё не дошло, но рыжая девушка ловко затыкает поцелуем будущего хирурга, полностью его обезоруживая. Кино закатывает глаза, предлагает Фосс партию, прежде убедившись в том, что кий как в прошлый раз не треснет в ее руках. Морганит и Гошенит, друг дружку перебивая, весело комментируют схватку, будто это не просто «докати-шарик-хотя-бы-до-бортика», а чемпионат мира, как минимум на золотой кубок. Ляпис, обмакивая глаза кружевным платочком, рассказывает слезливую драму, развернувшуюся в библиотеке между бывшими первокурсниками, неподеливших девушку, вставляя между словами свое негодования насчет новой большой и пламенной любви Каинргорм («Кварц звучит как-то по-детски, не называй меня так больше» — Ляпис от этого выплюнула все кофе, которое размеренно пила до этих слов) и что мы ее теряем. «Променяла сиськи, на х…» — как однажды выразилась Падпараджа перед тем, как вовремя замолкнуть, видя как в общую комнату влетает комендантша со словам, что в такое время — свет должен быть выключен везде. Абсолютно везде! И тогда все, как мотыльки, налетевшие на лучик света, разлетелись по комнатам. Шар вылетает за бортик и с грохотом врезается в стену. Кино вовремя уворачивается, иначе фингал под глазом был бы ей обеспечен. Она дисквалифицирует кий у побледневшей от испуга Фосс, которая уже чуть ли не на коленях вымаливает прощения у Кино. Другие девки, не скрывая, ржут, Фосфофиллит виснет на Киновари, Ляпис истерично ругается, что так и с владельцем посраться можно и тогда дорога сюда будет закрыта и «Блять, заберите кий, у этих идиоток! Они же тут все сломают!». Нефри наливает в очередной бокал вино и подает Лазури, которая залпом выпивает все содержимое, продолжая отчаянно доказывать Фосс, что она и кий несовместимые вещи, дополнительно угрожая, что покрасит ее в синий. Эвклаз шутит, что тут ей поможет только «успокоительное с более большим сроком давности», отчего девушки решают, что в следующий раз точно без алкоголя. Также понимают, что Ляпис уже явно под градусом, поэтому они предлагают закругляться и вызывают такси. Кии убирают на место, все шары — обратно на стеллаж, решают кому дать на хранение оставшуюся бутылку вина и потихоньку расходятся. Фосс ещё тычется в шею Кино, принося самые искреннее извинения и с ужасом представляя самое страшное, что могло случится, если реакция у девушки была хуже, пока она под руку ведет ее до такси. Все равно грустно.

***

*

— Я точно должна поехать с тобой? — Кино уже долго пилит плойку взглядом, полным просьбой нагреться быстрее. Успеет ли она накрутиться за полчаса, притом, что через это время нужно стоять внизу, — второй самый масштабный вопрос человечества и инопланетян. Фосс крутится возле зеркала, поправляя пиджак брючного костюма и отряхивая его от невидимых пылинок. Бежевые лодочки сиротливо валяются в сторонке, как будто косо и неодобрительно смотрят на хозяйку. Все равно вернется босиком. — Ведь меня никто не приглашал, так ещё и без подарка… Фосс, ты меня слушаешь? — Кино, последний раз бросив взгляд на свою укладку, переводит глаза на висящее на тремпеле платье. — Оно не слишком короткое? — Возможно. — как-то неоднозначно отвечает Фосфофиллит, не по-доброму разглядывая этот кусок ткани. — Слушай, главный подарок для моей мамы — моё появление, так ещё и в сопровождении девушки… Так что не волнуйся. Она подходит со спины к Кино и проводит кончиками пальцев от ее кистей до плеч. Перекидывает ее волосы через плечо и целуют оголенную шею. Киноварь закатывает глаза, уже без двадцати шесть, а платье так еще и висит. Черное котельное, простое, но заставляет задержать взгляд из-за своей недешевой фирмы. Фосфофиллит уже наглеет, поэтому Кино, закатывает глаза, вырывается из ее объятий, хватает вешалку и идет в ванную, захлопнув дверь. Фосс ведь неудержимая, не упустит возможность распустить ручки, как только Кино стянет футболку. — Когда ты мне расскажешь, почему у тебя такие отношения с семьей? — Кино смотрит в упор, Фосс уже нервно усмехается, крепко впиваясь в бокал. Вот-вот и треснет. Вместе и с ее головой. Кино любопытством не отличалась но, вроде бы эту тему она поднимает уже который раз. Сейчас она не отвертится. Ведь Киноварь не дурочка, помнит обещание Фосфофиллит, что та расскажет попозже. Но когда это «позже» наступит?.. Третий вопрос вселенной! Прошел почти год, как Фосс позвонила Кино и попросила заехать за ней. Снова проторчав у родителей, конечно уже всего лишь две недели («Мам, понимаешь, у нас тут у подруги скоро день рождение, и-и-и… мы уже организовали ей шикарнейшее поздравление, ….поэтому раньше приехать не смогу… Обязательно позвоню, когда освобожусь, Пока-пока!») слегка подзагоревшая, как бы девушка не старалась обливаться антизагаром и не выходить на улицу в полдень без шляпы, Кино вернулась в этот город в не очень хорошем настроении, так как отец нашел нового кандидата, который сумеет растопить «холодное сердце» его дочери. После этой фразы Калли засмеялась, как ненормальная, что аж грохнулась с шезлонга, еще потом долго ползавши на четвереньках, пытаясь перестать ржать. Кино прожигает бедняжку Фосс взглядом, вокруг, как стрекозы носятся официанты с закусками и цветными коктейлями. Последнюю спасает лишь подошедший молодой мужчина, присутствие которого вводит Фосс в напряжение. Он галантно здоровается, что-то щебечет Фосс, она вежливо улыбается, типо не она несколько минут назад «случайно» наступила на четкий газон, подстриженный до идеала. Все таки свой дом — Фосс своим не считала, поэтому и бежать первой здороваться с родаками не стала. А вот с этим типом — у Фосс чуть ли словарный запас не зашкаливает от разнообразных метафор и эпитетов, но конечно все вылетит, как назвавшийся ей дядей мужчина отойдет от них. Но он делать это не собирается, кивает Кино, что ненадолго они оставят ее одну и под руку уводит Фосфофиллит куда-то за толпу. У Киновари в голове пролетает мимолетный страх непонятно чего, но она поспешно его отметает, типо что тут может случится. Охрана, камеры — тут замучено-закручено так, что будто не жилой дом, а филиал президента. Проходит минут десять, ей подносят уже второй бокал, Кино крутит его в руках, пытается переломить ножку — трезвость ума ей ещё нужна, хоть от напитка веет приятным запахом грейпфрута. Время позднее, но отец не упускает возможность докопаться до любимой дочери. Вы идеальная пара! — слышит Кино и горько опускает голову. Идеальная пара в бизнесе — опять у бати контракт не вышел. Ещё на пять минут выходит описания принца на белом Порше, что Кино хочется плюнуть на это и, бросив телефон на пол, проткнуть его шпилькой. Отца вызывают на вторую линию, звонок прекращается, а у Киновари появляется желание познакомить Фосс с семьей. Но… Проходит ещё минут пять, а Фосс как не было так и нет. Кино просит у официанта стакан воды, успокаивает нарастающую панику, отгоняет волнение, но все равно в душе растет плохое предчувствие. Сердце бьется учащенно, стучит об ребра. Раздражение со стороны будто обостряется: туфли, оказывается, сильно натерли, уши болят от тяжести сережек, руку тугом стягивает забытая резинка. Голова начинает болеть, на улице видимо сильно холодает, да и таблетки находятся слишком долго. Но «вспомнишь солнце, вот и лучик» и к ней, уже наглотавшейся обезбола, подлетает странно взволнованная и растрепанна Фосс, с пиджаком в руках, с подтекшей тушью и слегка смазанной помадой. Охрана уводит того типа, кричащего какую-то хуйню, в сопровождении статного светловолосого мужчины. Он подбегает к Фосс, говорит чтоб завтра они обязательно встретились и обсудили произошедшее, обнимает и искренне извиняется, за то, что допустил такое. Что именно «такое» у Кино вызывает вопросы, но она здоровается, как понимает, с отцом Фосс, обещает, что до общаги ее довезет в целости, отказывается от предложения остаться на ночь. Фосс вяло отвечает подошедшей матери, на скоро, но с ярким энтузиазмом поздравляет ее с днём рождения перечисляя длинный список пожеланий, также быстро и более подробно знакомит ее с Кино. Как только они покидают этот особняк девушка выдыхает, чуть не спотыкается об бордюр, но Киноварь вовремя ее подхватывает. Такси уже стоит у выезда. Вопросов стало больше.

***

**

«Дядя» отводит Фосс во двор. Странно улыбается, шепчет о великой любви и пытается ее поцеловать. Девушка даёт вязкую пощечину, но мужчина перехватывает ее руку. — Будешь хорошей, — он крепко держит пальцами ее подбородок. Другой рукой блокирует ее попытки вырваться. Но от следующих его слов ее передергивает. — Тогда может твоя подружка не пострадает. Фосфофиллит наступает ему на ногу шпилькой. — Что ты ей сделаешь? — одно лишь упоминание об Киновари, так у Фосс мысли сталкиваются об одно. Любовь. Светлая, чистая, невинная, сладкая… Прекрасная Ее — Не знаю. Может наркотик в бокал подсыплю, может… — умело манипулирует и давит на больное. Фосс недолго думает. Перебивает… — Что мне нужно сделать. — девушка боится самой себя. Любовь. Темная, грязная, страстная, горькая… Гадкая Его — Поцелуй меня. Как ты целуешь свою подружку. — он стягивает с Фосс пиджак. — А ты знала, что твой папаша хотел нас свести? Фосфофиллит делает пару шагов назад и натыкается на скамейку. Падает на неё и испуганно смотрит в темные глаза. Страшные. Они будто светятся красным, Фосс хочется крикнуть, позвать хоть кого-то, но его губы накрывают ее. Больно, больно… Но,. что делать? — Ну давай, старайся. — он выдыхает ей прямо в губы, касается оголенного плеча, спускает бретельку атласной майки. Запускает руку под легкую ткань, касается ее ног. Фосфофиллит пытается вырваться, пихает его в плечо, но он намного сильнее и укладывает её на деревянную поверхность скамьи. Но стоит ему нависнуть над ней и попытаться развести её ноги, как на улицу выходит отец, разговаривающий по телефону. Фосс успевает позвать его, тип затыкает ладонью её рот, но уже поздно. Охрана, всегда сопровождающая её отца, хватает его. У Фосс слезы градом, Фосс чувствует себя грязной, Фосс не может себя простить. А что если…? Она вырывается из рук отца, хватает валяющийся на траве пиджак, на ходу вытирает влагу с глаз… Сразу в толпе видит бордовую макушку, не доходит до нее, останавливается. Ужасно красивая. Длинные стройные ноги, выразительные янтарные глаза, которые даже при здешнем освещение отдают золотом, мягкие губы… Блестящий самоцвет, который даже не портит ртуть- внутренние заморочки и проблемы. Она прекрасна и со своими тараканами и скелетами в шкафу, прекрасна ещё не испорченной любовью, верной и искренней. Прекрасна и без маски «идеальной дочери, гордости семьи». Красотой, исходящей от всего сердца. Она верит Фосс, Фосс верит ей… Что ещё нужно? Становится стыдно. Её целовал чужой для неё человек. Никто для неё. Как под лед упасть… Все таки опаска заставляет подлететь к ней, заставляя Кино выдохнуть и перестать рыться в сумке. Фосс вспоминает: точно также, тогда, она искала свою неоставляемую ни на секунду электронную сигаретку. От воспоминаний становится смешно и Фосс уже забывает зачем к ней так спешила. Кино, нахмурив брови, разглядывает ее, пока голова Фосфофиллит находится в стадии загрузки. Точно! — Ты пила что-то? — Фосс хватает ее за руки, приближается лицом. — При тебе ещё,. — от догадок сердце щемит и в голове деревянными палочками копошатся, а Фосс со своими вопросами… — Что случилось? — Я тебе все расскажу, обязательно! К ним подходит ее отец…

***

***

Киноварь нависает над перепуганной Фосфофиллит, как чёрный коршун над жертвой. Как стервятник над трупом. Фосс не хуже актеров играет роль затравленного зверька и жмется в угол кровати. Вчера выведать, что случилось, у Кино не вышло, поэтому накинулась на ее сейчас. Та вчера со словами «Все завтра» ушла в ванную и отвечать на допрос Кино не стала. Но услышав желанное от Фосс, которая лишь умолчала об манипуляторских заскоках мужчины насчёт Киновари, она с нескрываемым ужасом оседает на край кровати. Как марионетка, которой перерезали нити. Винные волосы липнут у лицу, перекрывают глаза, Кино не знает, что сказать, лишь с силой сжимает край простыни. Винит в себя во всех смертных грехах, Фосс шепчет ей что-то успокаивающее, извиняется, рыдает ей прямо в плечо, в немалой степени винит себя. Весь день они провели только вдвоём….