Энтропия

За окном проносились уже знакомые районы, и Энтони молча, завороженно всматривался в неоновые вывески дорогих заведений, провожал их взглядом, старался отогнать страх и дурные мысли, что лезли в голову, когда он вспоминал вчерашний диалог с Валентино. Он скрестил на груди подрагивающие руки и сжал ладони, впиваясь в кожу когтями. Хотелось расспросить обо всём, но он затолкал это навязчивое желание подальше — боялся услышать ответ. Услышать, что его швырнут в ноги какому-нибудь толстосуму. Бросят и оставят гнить. Но он хотел остаться с Валентино, хотел быть с ним, хотел верить всем обещаниям. Верить, что тот не оставит его одного.

***

Лимузин, скрипнув шинами, затормозил перед величественный небоскрёбом, вырывая Энтони из задумчивости. Он нехотя поднялся с кожаного сидения и захлопнул дверь, вдохнул прохладный вечерний воздух. Оверлорд кивком приказал идти за ним, и паук посеменил следом на ватных ногах. Обвился вокруг руки Валентино, чуть не повисая на ней. Шагая вперёд, он не мог избавиться от чувства, будто каждая секунда приближает его к смерти и распахнувшиеся резные ворота заманят его в тесную, безвыходную западню. Но мотылёк, по своему обыкновению, спокойный, словно удав, впорхнул в необъятный зал и повёл Энтони к столу, за которым расположились разномастные господа, скалящие клыки. Их, казалось, было больше, чем в прошлый раз и паук не смел предположить, чем обусловлен такой аншлаг. И неизвестно, придëт ли кто-нибудь ещё. Сколько их и как часто господа устраивают такие посиделки? В отсутствие Валентино Энтони гадал, куда он исчезает. Может, он был здесь. Однако если это так, то почему сказал, что отдаст? Был он вынужден это сделать или паук оказался для него просто минутной блажью, которую можно передать под покровительство просто из чужой прихоти? Оверлорд, у которого характер представляет из себя сплошную спесь, вряд ли захотел бы с кем-либо делиться? Как бы то ни было, цепляться за эту догадку хотелось гораздо больше, чем за другие. Обсуждения, слов которых было не разобрать, прекратились. Валентино расположился на бархатной белой нише и усадил своего спутника рядом. Помимо паука, на удивление, сопровождающих больше не было ни у кого. Видимо, на сегодняшнем вечере лишние свидетели ни к чему, и от этой догадки по спине пробежались мурашки. Энтони подобрался и приосанился, пытаясь скрыть накрывший его страх и выглядеть достойно. Спрятал руки и сжал шëлковую ткань подола своих одеяний, перебирая пальцами, в то время как оверлорд, уперев подбородок в ладони и поставив локти на стол, сверлил ледяным взглядом одного из господ, одетого в деловой костюм. Сперва он казался незаметным на фоне сверкающих пайетками чужих тряпок и общие переговоры его ничуть не интересовали. — Заждался? — понизив голос, бросил ему Валентино. — Давай ближе к делу. Расскажи всем про взаимовыгодное сотрудничество, я хочу увидеть момент твоего триумфа. Это заявление, сказанное будничным тоном, привлекло всеобщее внимание. Энтони понятия не имел, о каком сотрудничестве вообще идёт речь, но вслушивался даже в тишину, чтобы хоть немного понимать, может он прощаться с жизнью уже сейчас или ещё рано. — Думал, всё так просто? — Демон отрицательно мотал головой, но даже не удостоил мотылька взглядом. — Я не собираюсь распространяться о своих делах. — Он сделал паузу, всё так же игнорируя остальных собравшихся господ. — А если ты решишь рассказать лишнего, то можешь не рассчитывать на мою помощь. — Помощь!? Тогда зачем здесь столько шишек расселось? — Прошипел оверлорд, вскипая на глазах. — Ты путаешься в показаниях, поэтому заткни свою пасть или я сейчас помогу тебе это сделать. Никто на эту угрозу не отреагировал, но все прекрасно знали, на что Валентино способен. А тот явно не шутил. Но сегодня он быстрее обычного выходил из себя, и его и без того недолгому в обыкновении терпению приходил конец уже сейчас. — Не притворяйся. Ты знаешь, зачем они здесь. — Демон в костюме, в свою очередь, скучающе глядел на бокал с алкоголем, постукивал когтями по его кромке, отбивая неровный ритм. И хоть он никак и не выказывал беспокойства, это движение его выдавало. — Прошлый инцидент ты придал огласке, а значит и я могу так поступать. В моих интересах, чтобы ты не сорвался с крючка. В зале повисла тяжёлая тишина, которая сдавливала грудь стальным обручем и заставляла с замиранием сердца прислушиваться к каждому шороху в ожидании фразы того, кто наконец нарушит молчание. — Всем похуй на твои бредни.— Щурясь, начал Валентино. — Не пойти ли тебе... — Я устал от этого, Вэл. Поторопись. Помнишь наш уговор? — Перебил он, опрокидывая в себя стакан горячительного. Звонко поставив его на стол, устремил пожирающий взгляд на Энтони. Так смотрит стая волков на беззащитную жертву, окружённую голодными, беспощадными хищниками. Паук откинулся на спинку дивана как от удара и замер в онемении, не в силах закрыть глаза и перестать смотреть в ответ, увязнув в собственном страхе как в топком болоте. Проходили секунды, часы, а может, и годы и уже начинало казаться, что это нескончаемая пытка никогда не закончится. Валентино, тем временем, щёлкнул пальцами, и в воздухе материализовался свёрток пожелтевшей бумаги. По залу пробежался ропот негодования. Оппонент тут же направил всё своё внимание на документ, и на его лице проступили желваки. Он сжал опустошённый стакан, и стекло мгновенно треснуло, рассыпавшись на осколки, видимо поняв, что его план безнадёжно и скоропостижно разрушился. — Ты проебался, Джефф. — Заключил Валентино. Энтони, поняв, что ничей взгляд больше не вдавливает его в мягкую обивку мебели, гулко сглотнул и выдохнул, почти оглушëнный шумом беспорядочно быстрого стука сердца, бьющегося где-то в горле. Он как из-под толщи воды слушал и наблюдал за происходящим вокруг. Как только его отпустило онемение, он взялся за бархатный рукав роскошной шубы и слегка дёрнул на себя, стараясь без слов передать происходящий внутри него хаос. Оверлорд лишь коротко кивнул, окинув его мимолётным взглядом. — Он мой. — Констатировал мотылёк. — Охотник попался в свою же ловушку. Теперь ты - мишень. Одно неверное движение и твои территории станут моими, усëк? Лëгкие до отказа наполнились воздухом и паук чуть не закашлялся от нахлынувшего облегчения. Разговор исчерпал себя. Валентино, не дожидаясь ответа, поднялся с места, подхватив Энтони под руку, и направился к выходу, напоследок сверкнув победным оскалом.

***

Безмолвная дорога обратно в особняк прошла словно в тумане и мыслях о том, скольких усилий стоило не раскрывать все карты в этой сделке сразу. Паук очнулся уже на месте, в знакомых стенах владений своего покровителя. Энтони впорхнул в просторную комнату и, сделав пару шагов, обернулся. Мотылёк остался на пороге и неотрывно, многозначительно смотрел на него. Бесконечно долгая минута, не обременённая лишними словами, была наполнена смыслом и напряжением. Не таким, что витало в воздухе во дворце, оно не душило и не скручивало всё внутри узлом. На сей раз это было неожиданно приятно. В глазах оверлорда сверкали искры, которые грозились вот-вот вспыхнуть пожаром, но он всё также неподвижно стоял на месте. Энтони сообразил, что Валентино терпеливо, не свойственно самому себе, выжидает действий от него. Паук уже было развернулся и направился в ванную, но запоздало обнаружил, что ноги быстрыми шагами несут его к яркому силуэту на пороге полумрачной комнаты. В груди разлился почти болезненный жар, когда он прильнул к губам мотылька с поцелуем. Валентино ответил сразу же, мгновенно забирая контроль и инициативу себе. В следующее мгновение Энтони оказался на кровати, ощущая разносящиеся по всему телу импульсами тока прикосновения. Он промычал что-то невнятное, когда когтистые пальцы огладили бёдра, задирая платье, и по внутренней стороне медленно поднимались выше, будто спрашивая разрешения. Валентино чуть отстранился, посмотрел в глаза напротив жаждуще, с немым вопросом. Энтони коротко кивнул, силясь забыть кошмар из прошлого, что мог наведаться в любой момент и завладеть сознанием. Будто стоя где-то на краю обрыва, он позволил себе отдаться и кануть в неизвестность. Оверлорд впился в его губы, и приторный вкус разлился во рту жгучим желанием, заставляя тело расслабиться, а конечности - стать ватными. И опасные мысли покидали мозг, утекали, как песок сквозь пальцы. Растворялись в обжигающих, властных прикосновениях. Когтистые пальцы добрались до ягодиц, оглаживая их вторглись внутрь, из горла вырвался стон и потонул в страстных поцелуях. Внизу живота заныло, сладкая истома разливалась по венам в такт движениям внутри. Энтони прерывисто дышал, хватаясь за мягкий белый воротник как за соломинку, боясь потерять опору и утонуть. Валентино одним ловким движением расстегнул все пуговицы сверху донизу, звякнула пряжка ремня. В следующую секунду он развёл ноги Энтони в стороны, устроившись между них. Наклонился вперёд почти вплотную и достал пакетик с пылью из прикроватной тумбочки, открыл рот паука, высыпал порошок, оставляя влажные поцелуи на его шее. Энтони сглотнул наркотик, картинка поплыла перед глазами, а голова закружилась, и новая порция удовольствия пробрала всё тело, когда он почувствовал, как мотылёк толкнулся вперёд, плавно проникая внутрь. Из него со стоном выбился весь воздух, оставляя после себя сплошной вакуум. Боль пронзила низ живота и ударила по затуманенному сознанию, но вместе с ней разобрало неожиданное удовольствие, смешиваясь в относительно равных пропорциях. — Ты великолепен. — Дыхание Валентино обжигало шею и ключицы. Приторный запах усилился. — Расслабься. — Приказал он, и паук почти в кромешной тьме различил поблескивающую неоном яркую дорожку жидкости цвета фуксии, тянущуюся от рта до подбородка и обвёл языком кромку его губ. Сладость окутала с новой силой и позволила вновь начать худо-бедно дышать. Твёрдая, словно камень, плоть, толкнулась глубже и перед глазами заплясали разноцветные искры. С каждым новым толчком боль отступала, а ватное тело бёдрами машинально принималось теснее, силясь получить больше. Оверлорд с утробным рыком покусывал алые от страстных поцелуев губы Энтони острыми клыками, постепенно ускоряя темп. Паук окончательно потерялся, когда под опущенными веками взорвался фейерверк, и на него обрушился шквал эмоций и чувств, которые отправили его, казалось, к самым небесам. Край сознания, почти обессилев, хватался за слова: — Мой ангел. — Бархатный голос эхом раздавался откуда-то сверху. — Энджел Даст. Веки налились свинцом и Энтони, словно тряпичная кукла, растянулся на мятых простынях и почти мгновенно уснул.

***

На набережной было очень холодно, моросил противный мелкий дождик, а Молли стояла совсем рядом и, ругаясь на погоду, прикрывала руками яркий огонёк тлеющей сигареты. Она смотрела куда-то вдаль, её лицо было непроницаемым. — Mi sei mancato. — Сказал Энтони. — "Я скучал по тебе". Сестра кивнула и печально взглянула на него: — Mi hai promesso, Tony. — Строгим, но очень тихим голосом произнесла она. — "Ты обещал мне, Тони". Энтони не сразу сообразил, о чем говорит Молли, однако он в любом случае не нашёлся бы с ответом, поэтому продолжал смотреть в её глаза, дожидаясь, пока она продолжит. — Non fidarti. Ti ricordi? — После долгой паузы напомнила она и затушила бычок о металлическое ограждение, за которым простиралась бесконечная водная гладь. — "Не доверяй. Ты помнишь?" Паук как наяву вспомнил последние объятия и наскоро данные друг другу обещания, которые никто не смог сдержать. Но он уже не тот, подумалось ему, и Молли, кажется, тоже. — Mi dispiace. — Отрывисто выдохнул он. — "Мне жаль." Сестра отрицательно помотала головой и повернулась к брату лицом. Из её груди, прямо там, где сердце, тонкими струйками стекала кровь. Энтони отшатнулся, во рту появился навязчивый металлический вкус, повсюду стоял запах мёртвого тела. Он окончательно осознал, что находится в своëм очередном кошмаре - видении и внутренне понадеялся, что сможет сделать его добрым - не хотел снова видеть ужасы прошлого. Перестрелки, смерти, страшная картинка которой отвратительно явственно мелькала перед глазами каждый раз, стоило ему смежить веки. — Ti amo. — Произнёс Энтони дрожащими губами заветные слова, будто пробуя их на вкус. — "Я тебя люблю". А после шагнул к Молли и крепко сжал её в объятиях. Её кожа, как и стекающая кровь, была ледяной, но он мог об неё обжечься. И пусть кровь словно пропитывала его самого, сейчас это абсолютно неважно. Всю оставшуюся ночь Энтони сидел рядом с сестрой на мягкой траве и смотрел на небо, постепенно светлеющее. Она тихонько напевала песню, слова которой всегда сопровождали их когда-то совсем давно. Он хотел остаться здесь навечно и не знал, придёт ли Молли к нему ещё раз вот так, а не будучи лишь болезненным воспоминаниям бездыханного тела. Тогда, когда она его покинула.

***

Энтони медленно возвращался в себя на диване в кабинете Валентино, прокручивая в голове события прошлой ночи и нарушенное обещание, за которое бесконечно корил себя, зная, что назад пути уже не будет. Зная, что точка невозврата осталась позади. Молли, наверное, не представлялось возможным отпустить. Но если она навсегда останется в его памяти, если он будет помнить, как она выглядит, если не забудет ни единого слова, что она говорила, если будет слушать её голос, пусть даже в кошмарах, то тоска и уныние может пожирать его полностью, обгладывая кости. Жалеть о чём-то уже поздно. Особенно, о том, что доверился, о том, что с каждым днём привязывался всё больше - тоже. — Теперь никто не посмеет тебя забрать. — С гордостью проговорил Валентино, сидящий в кресле. — И ты останешься со мной. Энтони поднялся и обхватил колени руками. — И я останусь с тобой. — Смиренно повторил он и улыбнулся.