Энтропия

Каждый день одно и то же. Нью-Йорк, алкоголь, наркотики. Такой распорядок уже осточертел настолько, что даже пара грамм порошка не спасала. Жизнь не имела ценности, ни капли. Энтони медленно шагал вдоль забора набережной, борясь с непреодолимым желанием безвольной вещью рухнуть в воду и, наконец, вырваться из оков боли, слабости и опустошения, что преследовали его всю сознательную жизнь. Как же всё-таки жаль, что невозможно выбрать себе семью и жить, будучи окружённым заботой, теплом и безусловной любовью. Энтони грустно улыбнулся, а ведь и правда... В чем смысл жить, если твоë жалкое существование никого не волнует? Смысла нет. Печально, конечно, что за все свои 27 лет, он так его и не обрëл. Но ведь на то были весомые причины. * * * Родители Энтони, сколько тот себя помнил, заправляли наркокартелем и обеспечивали транспортировку одурманивающих веществ на дальние расстояния. Остаток своей жизни они провели припеваючи, ведь к старости накопленного состояния могло хватить абсолютно на всё, что угодно. Но после их смерти, от этих богатств остался лишь пепел. Разумеется, Энтони стал наркоманом не от хорошей жизни, но он никогда не торговал, ни разу. В этом его поддерживала сестра Молли, обезображенное тело тело которой, в следствии перестрелки, обнаружили как раз на этой набережной два года назад. Так и умерла его единственная опора, погас последний лучик надежды, и всё погрузилось в кромешную темноту, и Энтони, словно слепой котёнок, всё никак не мог найти из неё выход. * * * Источником дозы всегда был подвал, в котором хранилось всё, что осталось от, некогда, прибыльного бизнеса. Этот день, омраченный нескончаемыми воспоминаниями, мог худо-бедно украсить лишь вдох запрещённого вещества. Ежедневная пытка Энтони состояла в запахе крови, исходящем от сырого асфальта, в который раз омытого дождëм. Воспоминания о смерти сестры беспрестанно терзали уже и без того израненную, жалкую душу потерянного человека. Единственным выходом оставалось обжигать ноздри порошком, дабы хоть ненадолго перебить трупный запах разложения плоти, запах того самого злосчастного дня, после которого Энтони жаждал наконец прекратить свои страдания любой ценой. Он бы отдал всё, что угодно, лишь бы вновь, хоть на секунду, увидеть Молли, она ведь совсем не заслуживала подобного окончания своей жизни, такой вопиющей несправедливости не должно было произойти. Никогда. Никогда. Никогда. * * * Энтони правила необходимость прекратить всё именно сегодня, именно сейчас. Оглянувшись по сторонам, выбившийся из сил, он открыл тяжёлую дверь и осторожно проник внутрь тёмного помещения. Взяв несколько пакетиков и крепко сжав добытое в руке, Энтони побрëл прочь из переулка, мысленно прощаясь со знакомыми тëмными улицами, которые, будто губка, впитали в себя всё, что здесь когда-либо происходило. Становилось всё более паршиво. * * * Снова набережная, снова густой запах крови и ужасающие галлюцинации, возрождающие события двухлетней давности. Пора положить этому конец. Давно пора. Чëрные тучи сгущались, погружая город в объятия ночи. А люди всё сновали туда-сюда по своим делам. Они казались такими беззаботными, их жизнь шла своим чередом и обзавелась смыслом. Смысл... Пусть у всех он был разный, но для каждого имел место быть. Вывески магазинов постепенно загорались яркими цветами, пестрея на фоне накрапывающего дождя и тусклого света убывающей луны. С каждой секундой где-то глубоко внутри нарастала печаль, но страха вовсе не было. Будто сейчас Энтони как обычно пойдëт скитаться по улицам, а не доживать последние минуты своей жизни, совершив роковой поступок. Себя ему совсем не было жаль, а вот Молли, которая за несколько часов до своей смерти сказала, что он просто обязан добиться большего и стать по-настоящему счастливым, было катострофически жалко, ведь адресат этих слов оказался слишком слаб. * * * "Всё будет хорошо, я в тебя верю, слышишь? Никогда не забывай про это." После этих слов сестра заключила Энтони в объятия, даже не подозревая, что делает это в последний раз. * * * - Я не забыл... После этих слов, самоубийца высыпал содержимое небольших пакетиков на ладонь, и, медленно поднеся к лицу, сделал резкий вдох. Ноздри вмиг загорелись огнём. Боль сладкой истомой разливалась по лёгким, вскоре завладевая браздами правления над всем телом. Запах крови улетучился, оставив после себя лишь тошноту, подступившую к горлу. Энтони запрокинул голову навстречу каплям дождя и закрыл глаза. Вот оно, долгожданное ощущение полёта. Дышать становилось тяжело, каждый маленький вдох, казалось, скручивал все внутренности в тугой жгут. То ли от боли, то ли от внезапно нахлынувших воспоминаний, из глаз ручьём полились слëзы. Нужно было немедленно устранить все недосказанности, и, наконец извиниться, раскаявшись в том, что не оправдал возложенных на его дрожащие плечи надежд. Времени оставалось совсем немного, острая необходимость говорить, какой бы болью это не отозвалось, завладела разумом и хриплый голос, будто его кто-то мог услышать, сорвался с губ Энтони. - Как бы я хотел сейчас видеть тебя рядом, Молли. Знаю, что этого недостоин. Прекрасно понимаю, но ничего не могу с собой поделать. - Ноги постепенно невольно сгибались, переставая чувствовать напряжение мышц, но Энтони продолжал говорить, не смотря на кровь, накопившуюся во рту и неприятный металлический вкус на языке. - Ты в праве мне не верить, но я правда пытался, я ни в коем случае не хотел тебя подводить. Прошу, поверь мне. Без тебя весь мой мир опустел и я стал слишком слаб, чтобы жить в этом мире и продолжать попытки выбраться из болота. Но трясина не щадит никого и я захлебнулся в собственном отчаянии. Вот так. - Энтони горько усмехнулся сквозь поток слëз и его колени соприкоснулись с землёй. Никто из прохожих вовсе не желал помочь, а лишь смотрел с презрением. Впрочем, его это совсем не заботило. Он смотрел куда-то в пустоту с невероятной тоской, горечью и надеждой на то, что сестра всё же услышит эти слова. - Я так скучаю по тебе, ты не заслужила такой смерти. Спасибо тебе за всё. - Всё тело пробивала дрожь и через несколько секунд лопатки, шея и позвоночник коснулись холодного асфальта. Энтони теперь лежал в том же месте, что и тело Молли когда-то в прошлом, что невозможно забыть. - Прости меня! Умоляю! - Крик отозвался отвратительным звоном в ушах и его эхо следом дополнило окружающую Энтони какофонию. Дыхание окончательно прекратилось, голова упала на сырую землю, глаза медленно застилала пелена. В последнюю секунду Энтони успел разглядеть безутешную Молли, сидевшую над ним. Он скупо улыбнулся и проваливался в пустоту, слушая последние удары своего сердца.