Тёмный наследник (Dark Heir, C.S.Pacat)

      — Войдите, — рассеянно отозвались на его стук. Уилл толкнул дверь.       Кабинет Кеттеринга оказался беспорядочным убежищем историка — завален книгами и артефактами. Три вырытых камня стали тремя стенами, а четвёртую, как и потолок, — образовал брезент. Сам мужчина сидел за импровизированным столом и через ювелирную лупу(1) в глазу изучал фрагмент белой мраморной статуи — ухо с вырезанным около него завитком волос, обожжённый кусочек, словно побывавший в огне.       — Я могу зайти позже, — стушевался Уилл, — если вы заняты с…       — Вовсе нет, просто личное дело, — Кеттеринг положил на стол белый мрамор, где тот лёг, точно пресс-папье(2). — Вы — юноша, который здесь вместе с Джеймсом Сент-Клэром, так ведь?       — Верно, — ответил Уилл.       Мужчина вынул лупу из глаза и тщательно протёр её об одежду перед тем, как положить рядом с мрамором.       — Что ж, тогда чем могу вам помочь?       — Я бы хотел спросить о Тёмном Короле.       — А, — вздохнул Кеттринг, произнеся этот единственный слог новым тоном. — Сент-Клэр послал вас?       — Вы — специалист, — твёрдо произнёс юноша. — Вы знаете о нём больше, чем кто-либо.       — Что же вы желаете выяснить?       Каждый угол кабинета был забит: пол — загромождён фильтрационными коробками(3), каменные стены — заставлены стеллажами с кучей бумаг любого вида. Куски белого мрамора свалены на всё, напоминающее поверхность: рука здесь, голова там. Казалось, Кеттеринг — Синклеров знаток прошлого — собрал половину древнего мира в этой комнате.       Уилл подумал обо всём, о чём хотел спросить, о терзающих его вопросах. Кем, чёрт возьми, был Саркеан? Что послужило причиной его падения во тьму? Почему он отвернулся от друзей?       Юноша столкнулся взглядом с Кеттерингом.       — Какими были его силы? Как он ими пользовался?       Мужчина откинулся на спинку стула, точно Уилл удивил его.       В этой позе Кеттеринг рассматривал юношу несколько мгновений, а следом, странно изогнув губы, поднялся с сидения.       — Пройдёмте, — позвал он и повёл Уилла к стеллажам в стене комнаты.       Свитки, дюжины свитков были сложены в тубусы. Бумага была в хорошем состоянии, почти просвечивающей. Кеттеринг поискал пальцем.       — Вот, — он снял цилиндр и развернул свиток на столе, широко разведя руки, чтобы расправить бумагу.       То был расплывчатый, призрачный рисунок углём. В центре листа — буква с чёрными краями, ужасающе знакомая S.       Уилл едва не отскочил от неё — от силы, лучившейся к нему даже через символ. Мужчина ошибочно истолковал реакцию юноши:       — Не бойтесь. Это просто фроттаж(4). Всмотритесь во внутреннюю сторону куска шлема.       Уилл мог видеть его линзообразную форму и серую, шероховатую, как у напильника, насечку.       — Мы нашли шлем восемь лет назад, — сказал Кеттеринг. — Первая настоящая находка, единственный Тёмный Страж, погребённый под бесплодной землёй в Калабрии(5). Он ехал один, вёз шкатулку. Предполагаю, Стража убили раньше, чем тот достиг цели, и содержимое его ноши украли. Всё, что осталось, — шкатулка и несколько кусков брони Тёмного Стража. То были действительно лишь—       — Остатки, — заключил Уилл.       — Верно.       Три тёмных часовых, нёсших дозор в Боухилле, белое дыхание лошадей на холодном воздухе у Тёмного Пика. Первым Уилл убил владельца шлема: зарезал, когда тот вздрогнул от узнавания.       — Контроль — один из двух видов магии, в которых преуспел Саркеан, — продолжил Кеттеринг. Ходили слухи об огромных армиях теней, связанных им. О верных ордах, наводнивших все цитадели Света.       Уилл опустил взгляд на изгибы «S». В Чертоге Хранителей он выбросил шлем в огонь, чтобы тот расплавился в шлам(6). Фоттаж был призраком, внушающим суеверный страх: единственная часть доспеха, которая сейчас осталась.       Но, возможно, настоящей находкой в раскопках была не броня, а выгравированная на шлеме S. Уилл мог представить себе восторг Саймона от её обнаружения. Тот любил играть в Тёмного Короля.       — Саймон использовал эскиз для своей метки, — заметил юноша.       — Грубая копия. Но действенная. — Мужчина кивнул.       Как бы между прочим Уилл бросил:       — У вас нет клейма.       После этих слов юноша поднял взгляд от фроттажа и посмотрел на Кеттеринга.       — Как и у вас, — парировал тот.       Кеттеринг вновь отклонился назад, наблюдая за Уиллом. Почудился ли юноше заговорщический блеск в глазах учёного, точно они понимали друг друга? «Надеюсь, Синклер поставит мне её», — мог сказать Уилл, но не стал.       — Вы говорили, что контроль был одним из двух видов магии, на которых специализировался Саркеан, — перевёл тему юноша. — Что насчёт второго?       — Смерть, — ответил Кеттеринг.       Уилл похолодел. Он видел лицо Кэтрин: белое как мел, в паутине чёрных вен. Он видел Хранителей, разорванных на части в собственном главном зале. Он видел образы, которые показали ему Короли-Тени: чёрное небо и землю, усыпанную телами — мили и мили мертвецов.       — Смерть? — переспросил Уилл.       Однако юноша знал это, не так ли? Знал, что Тёмный Король убивал каждого, кто вставал у него на пути.       — Убивать людей и возвращать их обратно? — задумчиво произнёс Кеттеринг. — Никто другой в Старом мире не был способен на такое. Даже создать тень… не это ли триумф над смертью? Даровать некое подобие бессмертия?       Уилл помнил Королей-Теней, их ненасытную потребность разрывать и убивать, их единственную движущую силу — потребность завоёвывать.       — Он лишь даровал жизнь в форме тени, — заметил юноша.       — Но его излюбленным было Возрождение, — продолжил Кеттеринг после небольшого кивка, означающего: «Вы действительно знаете свою историю». — Я не верил, пока не увидел его, но без сомнений Джеймс — Анхарион.       Кеттеринг говорил как ювелир, устанавливающий подлинность драгоценного камня; точно если он мог взять лупу вновь в любой момент и рассмотреть Джеймса.       — Стоит лишь взглянуть на него, чтобы узреть, на что он способен.       Возрождение. Возвращение к жизни Тёмным Королём. Тёмный Король был более могуществен мёртвым, чем Уилл живым, благодаря способностям за пределами понимания юноши. Повелевая армией, повелевая жизнью, повелевая…       — Однако если Сент-Клэр прислал вас, в действительности вы наверняка пришли узнать больше об Ошейнике.       Мир замер. Уилл почувствовал, что всё его внимание сосредоточилось так, как это было в первый раз, когда он увидел Ошейник.       Кеттеринг отклонился назад, глядя на Уилла.       — Его потеряли, так ведь? — юноша услышал, как заговорил.       Это была ложь. Уилл держал его, почти чувствовал вес золота в своих руках.        — Ошейник пропал, — согласился Кеттеринг. — Но если он хочет быть найденным, то будет. У этих предметов есть свои тайные намерения. Они как слепые существа, ищущие во тьме.       Уилл вспомнил, что ощутил, взяв реликвию в руки: тело чуть ли не тянуло в сторону Джеймса, до шеи которого та пыталась добраться.       — Если Сент-Клэр наденет Ошейник, то уже не снимет. Тот, кто сделает это, — навечно возымеет над Джеймсом власть.       Уиллу оставалось надеяться, что реликвия хорошо спрятана. После того, как юноша вернул Ошейник истинному владельцу, никто не знал, что с ним сделал Джеймс. Тот никогда об этом не говорил, а Уилл, разумеется, не спрашивал.       — Зачем Тёмный Король сделал его для Анхариона? —  Юноша сказал «зачем», поскольку отказался говорить «как».       Кеттеринг вскинул брови.        — Я мог бы предположить… ради силы. Для удовольствия от контроля. Но думаю, ответ, вероятно, гораздо проще.        — И какой?        — Он желал Анхариона, — объяснил Кеттеринг. — И он позаботился о том, чтобы Анхариона заполучить.        Уилла бросило в жар, затем — в холод. Мельком увиденные планы прежнего «я» всегда были тёмными, блестящими и беспощадными.        — Если Тёмный Король был таким могущественным, то как он пал?        — Никто не знает, — ответил Кеттеринг. — Но, разумеется…        — Разумеется?       — На самом деле, он не потерпел поражения, — сказал мужчина.  — Не так ли?        Уилл почувствовал, как что-то перевернулось у него в животе.        — Его убила Госпожа.       В одном юноша не сомневался: по крайней мере, однажды Тёмный Король был побеждён. Но когда Уилл взглянул на Кеттеринга, то обнаружил, что взгляд учёного был задумчивый.        — Но что есть смерть для того, что может вернуться? — задал вопрос Кеттеринг.

      ***

               — Что ты узнал? — спросил Джеймс.       Он заговорил, когда Уилл вошёл в комнату, на ходу стаскивая с шеи галстук и бросая его на скамью, с подлокотника которой тот соскользнул на пол.       Джеймс обнажил длинный бледный стебель шеи. Даже в пыльных раскопках посреди глуши юноша напоминал тепличную орхидею, выращенную для того, чтобы её сорвать в нужный момент.        Уилл старался не думать о пропавшем багровом украшении, об ожерелье, снятом с мёртвого горла. Что есть смерть… — сказал Кеттеринг, — для того, кто может вернуться?        — Киприан и Грейс отбывают в деревню Этторе, — решительно сообщил Уилл. — Они отправятся в путь с первыми лучами солнца. Местные говорят, что Скеджино(7) — это недалеко, всего полдня верхом.       — А мы с тобой останемся и поиграем в мелкого лорда(8) и слугу, — говоря это, Джеймс бросил Уиллу свой сюртук.        — Нам нужно выяснить, что находится в этом дворце.        Не имея опыта работы камердинером(9), Уилл не знал, что делать с сюртуком, поэтому просто поймал его и положил на спинку скамьи. Когда юноша поднял голову, насмешливые синие глаза Джеймса были обращены на него.        — Это должно быть весело. Я могу приказывать мальчику-спасителю, что делать?        Разве ты не чувствовал то же, что я во дворце? Уилл прикусил язык. Находиться здесь с Джеймсом, так близко к прошлому, опасно. Страшно было представить, что могла означать их остановка здесь на долгое время. Но уйти подразумевало бы оставить Тёмный Дворец Синклеру.       Юноша напомнил себе, что провёл дни в дороге один на один с Джеймсом, возвращаясь в Чертог. И теперь мог бы справиться, оставшись с ним наедине на несколько дней.       — Я узнал не так много, — сказал Уилл, сохраняя непринужденный тон. — Рабочие набираются из разбросанных по холмам городов. Им сообщили, что здесь ведутся раскопки классических зданий(10) для английского лорда, интересующегося историей. Никто из них понятия не имеет, что на самом деле ищет Синклер. Но что-то знают. — Грейс была права. — Они боятся горы.        И они не сказали бы почему. Лица лишались эмоций, тёмные глаза становились враждебными при упоминании горы, за которым следовало упрямое молчание.       — А Кеттеринг? Я видел, как ты выходил из его палатки.        Уилл не изменил расслабленной позы.        — Он думает, что ты здесь ищешь Ошейник.        Джеймс застыл. С той ночи в доме Готье они особо не говорили об Ошейнике.        — Ты был весьма усерден, не так ли? — усмехнулся Джеймс.        Уилл не ответил. После того, как он несколько месяцев вместе с грузчиками таскал ящики в доках, ему было даже слишком легко вернуться к этой роли: неприметный мальчик, который просто помогает. А если вы обнаруживали, что разговариваете с ним о жизни на раскопках, то это лишь оттого, что он здесь находится, а не потому, что задаёт какие-то очевидные вопросы.       Но сейчас ставки были выше. Мальчик, который вошёл на склад Саймона в доках, теперь казался другим человеком. Наивным, не знающим, всё ещё пытающимся бороться с лордом обычными средствами. Саботаж создавал впечатление такого детского нападения, будто ребёнок мог распутать империю Синклера верёвка за верёвкой.       — Этот дворец был оплотом Тёмного Короля, — сказал Уилл. — Что же в нём хранилось, раз Синклер так сильно желает это заполучить? Настолько сильно, что потратил всё свое состояние на поиски? Копал здесь годами без всякого признака успеха?        Джеймс не ответил, но через мгновение заговорил обеспокоенным голосом:       — Мне ничего не скажут, — произнёс юноша, будто это тревожило его больше остального. — Я должен быть представителем Саймона, но все увиливания или внезапная тишина, стóит мне зайти в палатку... Что они скрывают от меня? — Джеймс нахмурился. — Я спросил у Слоуна, когда тот планирует отправить бригаду рабочих, а тот ответил, что ему необходим совет Синклера. Тогда я объяснил ему, что это займет несколько недель и что даю разрешение на любую экспедицию. Он отмахнулся, сказал, что выполняет приказы только от графа.        Уилл выпрямился, уставившись на Джеймса.       — Кто отправляет письмо? — Затем, отвечая на вопросительный взгляд уточнил: — Просьбу Слоуна о совете?       — Какая разница?       — Мы должны перехватить письмо.       Уилл уже поднял галстук Джеймса, бросил обратно юноше и теперь наблюдал, как тот быстро обмотал ткань вокруг шеи, а затем, скрещивая два конца, начал завязывать.       Правда заключалась в том, что у Уилла было несколько причин желать вернуться. Не только письмо. Юноша не знал, каково это будет — снова лечь рядом с Джеймсом и закрыть глаза для ещё одной ночи, полной снов.       — Идём. — Уилл подтолкнул Джеймса к двери. — Нам нужно узнать как можно больше.       Снаружи звуки раскопок были громче, само место было усеяно точками света и пламени, факелы освещали копаемые траншеи и обесцвечивали ночное небо над головой.        Но—        — Нет, синьор, — сказал квартирмейстер(11). — Это правда, что синьор Слоун передал мне сообщение. Но я не думаю, будто что-то запланировано на сегодня, или завтра, или на какой-либо другой день этой недели.       — Странно, — медленно протянул Джеймс, когда они снова оказались у палатки мужчины. — Слоун сказал, что сегодня вечером связывается с Синклером.        — Он врёт? Отстраняет тебя?        — С чего бы ему? — задумался юноша, а затем удивился: — Куда ты идёшь?       — Проверить его палатку.       «Украсть письмо», — осталось невысказанным вслух. Джеймс бросил на Уилла заинтересованный взгляд.        — Ты что-то вроде проныры, не так ли? — голос Сент-Клэра звучал довольно, будто юноша раскрыл секрет. — А мой младший братец-парагон(12) знает это о тебе?       Ответом было «нет», и Джеймс, конечно, понимал. Киприану с его прямолинейным подходом к делу не понравилось бы шныряние по ночам. Элизабет бы тоже не оценила. Проныра — таким словом она его называла. Тон, которым девочка это произносила, не походил на нескрываемый восторг Джеймса.       Было опасно показывать эту часть себя другим. Даже если Джеймс, казалось, одобрял подобное, ему бы не понравилось, увидь тот её целиком.       — Слоун до сих пор у себя в шатре, — сказал Уилл, когда они приблизились.       Внутри, несмотря на поздний час, горели лампы. Джон Слоун до сих пор работал? Едва ли можно было порыться в вещах этого человека, пока он сидел за столом. Возможно, в этот самый момент мужчина писал письмо. Им следовало бы переждать, но бесконечно находиться снаружи, где их могли увидеть слоняющимися без дела, было неразумно.       — Может, сумеешь использовать свои силы, чтобы притянуть письмо прямо к нам? — предложил Уилл.       — Не могу, мне нужно его видеть, — Джеймс замолк, осознав, что только что выдал себя. — Ты и правда проныра.       Снова это слово.       — Я провёл жизнь в бегах и привык делать всё, не привлекая внимания.       — Люди просто всё тебе выкладывают.       — Я не пытаюсь тебя провести, — возразил Уилл. — Мы на одной стороне.       — Только потому, что я присоединился к—       Уилл приложил указательный палец к губам.       Джеймс замолчал, а затем услышал то же, что и стоящий рядом юноша: голоса. По молчаливому обоюдному согласию они переглянулись, а затем подошли и встали рядом с тонким полотном.       — …счастлив доложить, что мы прорвались в главный дворец, — надсмотрщик Джон Слоун говорил так, словно отчитывался перед вышестоящим начальством. — Неожиданное землетрясение. Это случилось в ту ночь, когда прибыл Сент-Клэр.       — Сент-Клэр? — спросил интеллигентный голос с вкрадчивым выговором придворных короля Георга, принадлежавших к высшему классу. Джеймс застыл как вкопанный, краска отхлынула от его лица. — Хотите сказать, что Джеймс Сент-Клэр находится с вами в Умбрии?       — Он прибыл вечером четверга, — рапортовал Слоун. — путешествует с мальчишкой-англичанином и двумя Хранителями. Это не то, что Вы планировали, милорд?       «Милорд», — заметил Уилл. Юноша почувствовал, как скрутило живот. Этого не может быть. Но одного взгляда на совершенно белое лицо Джеймса было достаточно, чтобы понять: это правда.       — Как? — пальцы Джеймса, сомкнувшись, крепко сжали плечо Уилла. — Как он может быть здесь?       Он не мог. Он был в Лондоне. Он был генералом, который никогда не выходил из тыла, защищённый и неприкасаемый. Он был затворником, графом, который заставлял своих лакеев выполнять его работу. И того редко видели, несмотря на власть, которую собственная империя позволяла ему иметь в столицах мира.       — Ты уверен, что это он? — сердцебиение Уилла ускорилось.       — Уилл, — глухо сказал Джеймс. — Это Синклер.       — Ты уверен?       — Это Синклер. Я знаю его голос.       Граф Синклер, прямо в этой палатке.       Только прибыл из Лондона и на ходу снимает перчатки? Готов завладеть всем, что находится во дворце?       За все месяцы работы в доках Уилл ни разу не видел Синклера. Но он представлял, как встретится с ним лицом к лицу. Он представлял, как войдёт в его кабинет, расположенный в каком-нибудь складе в доках. Ты убил мою мать. В прежние дни Уилл просто бросил бы Синклеру мальчишеское обвинение. Уилл никогда не думал о том, что скажет дальше. Но затем — медленно, неуклонно, неумолимо — он начал всерьез работать против графа. Теперь Уиллу было что сказать. Ты убил мою мать? Я убил твоего сына.       Я здесь, на твоих раскопках, и я собираюсь положить конец твоей империи.       — Джеймс предал нас и теперь является нашим противником. Мы схватили других его сообщников в Чертоге. Девчонка сбежала. Адептка мертва. Лев остается нашей пленницей и находится на корабле, идущем в Кале(13), — объяснил Синклер.       «Вайолет жива», — осознал Уилл. Она жива. Она на корабле. Облегчение, которое юноша при этом испытал, было омрачено мыслью о Саре. Скрутило живот, вены вздулись от гнева. Синклер так небрежно бросил слова о смерти одного из последних Хранителей.       — Милорд... Джеймс Сент-Клэр — предатель? Он действует против нас? — удивился Слоун.       — Малыш Джейми стремится к свободе, но это не то, для чего он создан, — продолжил Синклер. — Собака, которая сорвалась с поводка, но скоро вернётся домой. — Джеймс напрягся, и Уилл инстинктивно положил руку ему на плечо. — Опасен мальчик, который с ним. Уилл Кемпен. Он не должен узнать о том, что мы ищем. Ничего ему не говори. И, самое главное, держи его подальше от дворца.       Знал ли Синклер, что это Уилл убил Саймона? По крайней мере, охота на юношу позволила бы ему держаться подальше от истинного потомка Госпожи — Элизабет. «Синклер отдал приказ, — сказал ему Джеймс в темнице Чертога. — Синклер убил твою мать».       Уилл внезапно понял, что ему необходимо увидеть Синклера. Необходимо увидеть лицо человека, который приказал убить его мать. Но когда юноша подошел к зазору в брезенте, всё, что он смог увидеть, — лишь затылок Синклера. И это было по-странному неправильно: густые светлые волосы, широкие плечи в офицерской форме, знакомый новый шейный платок...       — Милорд, может, мне просто их убить?        — Нет. Продолжайте притворяться. Мой корабль прибывает через две недели. Я лично займусь этим, — с такими словами Синклер повернулся на свет. Уилл почувствовал ту же дезориентирующую неправильность, что и тогда, когда ворота открылись в воде.       Говоривший был не Синклером, а капитаном Слоуна — Хауэллом.       Слоун подобострастно сжал руки.        — Да, милорд, — сказал он с лёгким поклоном. Он сказал это Хауэллу.       Ощущение неправильности росло. Зрелище, представшее перед Уиллом, противоречило очевидным фактам и здравому смыслу. Хауэлл не мог быть Синклером. Хауэлл был молодым военным капитаном лет двадцати восьми. Он не мог быть пятидесятидевятилетним графом Синклером, даже переодетым.       Хауэлл произнёс голосом Синклера:       — И не пускай их во дворец.       — Да, милорд, — повторил Слоун.       — Мы ещё поговорим.       И Уилл внезапным с ужасным озарением осознал, что происходит.       Он толкнул Джеймса назад, скрывшись из виду, в то время как капитан Хауэлл покачнулся и невнятно сказал своим собственным голосом.       — Мистер Слоун? Кажется, со мной произошло одно из превращений.       Уилл продолжал отталкивать Джеймса всё дальше и дальше от палатки, пока Слоун пытался уговорить капитана Хауэлла сесть.       — Я не понимаю, — пробормотал Джеймс. — Это был Синклер. То, как он говорил. То, что он говорил… Как Синклер и капитан Хауэлл могут быть одним и тем же человеком?       Джеймс пристально смотрел на Уилла с затравленным, растерянным выражением на лице. Он действительно не знал.       — Ты никогда раньше не видел, как Синклер это делает? — спросил Уилл.       — Что делает? — Джеймс заглянул в глаза. — Что именно?       Уилл заставил себя говорить спокойно. Он старался не думать о раскопках вокруг, обо всех этих людях, копающихся в прошлом, в туннелях, в бесконечной темноте.       Юноша старался не думать о взглядах этих людей, которые оборачивались, чтобы посмотреть на него.       — В Чертоге Леда рассказала нам, что Тёмный Король мог смотреть глазами людей, отмеченных знаком S. Смотреть их глазами, говорить их голосом и даже управлять ими.        — Ты имеешь в виду...       — Это был Синклер, контролирующий тело Хауэлла.       Джеймс сжал челюсти, затем отвернулся, стискивая собственное запястье.       Саймон пытался заклеймить Сент-Клэра снова и снова. Но исцеляющие способности юноши каждый раз стирали клеймо. Уилл шагнул вперёд и крепко схватил Джеймса за плечо, заставляя посмотреть себе в глаза, когда внутри проснулось собственническое чувство.       — У Синклера не получилось, — сказал Уилл.       — Но он хотел.       На это не было ответа, кроме того, который Уилл не мог произнести вслух. Ты ему не принадлежишь. Юноша гневался на Синклера и его грубые попытки контролировать ситуацию. Гневался на то, что тот пытался выдернуть из-под земли. В своих планах граф всегда на шаг впереди Уилла.        Ты принадлежишь мне.        Этого Уилл тоже не сказал.       — Он знает, что мы здесь, — произнёс юноша. — У половины людей тут есть клеймо.       — Хочешь сказать, что Синклер может быть где угодно, — заключил Джеймс.       — Или кем угодно, — уточнил Уилл.