Child of Darkness (II)

      Иногда поместье напоминало ему большой кукольный домик. Красивый, цветастый, заставленный искусно сделанной мебелью.       Но, по сути, абсолютно пустой и мертвый.       Длинные светлые коридоры кружили его, водили кругами, приводя в спальни, кабинеты, заставленные хрусталем и фарфором гостиные. Темные ковры на полах сменялись паркетом, голые стены оказывались завешаны гобеленами с изображениями исторических моментов развития рода — а он не был в силах даже двигать шейными позвонками, чтобы осмотреться вокруг. Действительно, ему ведь это было не нужно.       Он спал.       И каждый раз, снова оказываясь в этих коридорах, он знал, чем этот сон закончится.       Вдалеке, по какому-то из коридоров, быстро, словно мираж, простучали глухие шаги. Он знал, что этот звук был лишь плодом его воображения, а не отражением действительности — тот, кого он всегда видел в конце сна, был способен передвигаться абсолютно бесшумно. В реальном мире ты никогда не будешь знать, не окажется ли он у тебя за спиной, если ты решишь вдруг обернуться.       Как хорошо, что в этом сне он не мог двигать головой.       Ноги сами несут его туда, откуда донесся звук шагов. Рука ложится на поверхность стены. Медленно скользит по ней следом за телом до тех пор, пока кончики пальцев не касаются края, и он не заходит за угол.       Взгляд скользит по кровавым подтекам на стенах. По полу, на который с тихим звуком падают капли, растекаются полупрозрачные алые пятна — словно росчерки распускающихся цветов. Свет, падающий в коридор через широкое окно, тоже алый — стекло сплошь покрыто кровью. Она блестит в мрачном свете так ярко, что начинает напоминать россыпи ярко-алых рубинов.       Он переводит взгляд от луж крови на полу к фигуре, застывшей прямо посреди алого света. Школьная мантия покачнулась и вильнула в сторону, когда фигура обернулась — и ему предстало светлое, благостное выражение, которое он уже видел на лице этого человека в моменты радости и удовлетворения. Белая кожа на щеках и подбородке была заляпана кровью, неаккуратными линиями стекшей вниз. Глаза переливались то насыщенными изумрудными оттенками, то темнели густыми красными, блестя со дна обещанием жестокой расправы, — они словно не могли определиться, какого цвета им быть. Белая рубашка, зеленый галстук, брюки и туфли — тоже были покрыты кровью. Но он не знал, откуда вся эта кровь взялась, ведь этот сон никогда не давал ему увидеть тела убитых.       Он вновь переводит взгляд на лицо существа, и в его теле нет ни капли напряжения или страха. Он уже знает, что в безопасности, что даже в его собственном сне это создание почему-то не пытается разорвать его на куски, как сделало это с теми, кто… чьей кровью, в общем, был залит сейчас его дом.       Кровью его врагов.       Но кто есть его враги? И кто есть его друзья?       И не станут ли вчерашние друзья его сегодняшними врагами, которых он своими руками выжмет до последней капли крови, брезгуя использовать для этого свои зубы?       Существо протягивает ему руку. Он смотрит на покрытые темными пятнами тонкие пальцы и острые когти, а после поднимает взгляд — и видит острую улыбку, от которой кровь стынет в жилах, а сердце пускается вскачь, стремясь умчаться подальше от источника опасности.       Покрытые запекшейся кровью губы складываются в слово. Контуры очерчивают пять букв, и…       И Драко, как и всегда на этом моменте, просыпается.       Кровать была разворошенной и влажной. Волосы растрепались и были похожи на сосульки. Холодный пот тонким липким слоем покрывал спину под ночной рубашкой, шею и лоб. Ясные серые глаза при этом видели мир настолько четко и незамутненно, что уставшему от вопросов и недомолвок разуму становилось больно.       Драко зажмурился, перевернулся на спину и накрыл голову руками.       Через пятнадцать минут он наконец нашел в себе силы встать и принять душ.       Шум воды сменился гробовой тишиной, легшей на натянутые до зубовного скрежета нервы неподъёмным грузом. Драко насухо вытерся полотенцем, промокнул им растрепанные волосы. Застегнул рубашку на все пуговицы, поправил брюки. Провел рукой по голове, нанося снадобье для укладки волос и особое внимание уделяя коротким прядям, на висках и затылке.       Перед выходом из комнаты он еще раз взглянул на себя в зеркало, по привычке проверяя, достаточно ли безупречен его внешний вид. Драко покрепче затянул галстук-шнурок, придерживая небольшой малахитовый камень в серебряной оправе, и вышел за дверь.       Стоило Малфою покинуть стены своей спальни, как в уши ему сразу же бросились десятки разных звуков. Для его дома такой шум был нехарактерен — пускай он сегодня снова безнадежно проспал завтрак и встал, дай Мерлин, к обеду, — так что Драко сразу же направился к холлу.       Чем ближе он подходил к источнику голосов и шума, тем лучше разбирал слова и тем быстрее билось его растревоженное сердце. Когда до холла оставалась всего пара поворотов, Драко сорвался на бег.       — …вы уже были здесь и проверяли мой дом! — гремел гневный голос отца. — И ничего не нашли! Моя семья чиста перед Министерством и законом, так какого черта вы опять заявились на мой порог?! Еще и с отрядом авроров!       Драко затормозил перед выходом в холл и замер. Сердце его стукнуло в последний раз и провалилось куда-то вниз, в пустоту.       Через широко распахнутые двери в поместье заходили волшебники, одетые в алые мантии авроров. Среди них было и несколько невыразимцев — высокие широкоплечие люди, одетые в длинные черные накидки и строгую закрытую форму. Напротив разъяренного Люциуса и замершей подле него Нарциссы стоял невысокий мужчина в министерской форме. Лицо у него было холодное и невыразительное, и на каждую реплику Главы Малфоя этот человек делал такое лицо, словно хотел закатить глаза, но вовремя себя останавливал.       — Лорд Малфой, — начал он заунывным голосом, стоило Люциусу, пылая гневом точно Адским Пламенем, замолчать. — Я уже говорил вам, что распоряжение о повторной проверке спустили сверху. Очевидно, начальство что-то не устроило в отчете, сделанном после первой проверки. Они распорядились отправить инспекцию в ваше поместье еще раз.       — И что конкретно их не устроило?! — понизив голос, процедил Люциус. Его стальные глаза метали молнии, так что Нарцисса невольно сделала шаг к мужу, чтобы быть к нему ближе. — Вы и так перевернули мой дом вверх дном. Что сейчас вы намерены сделать? Выкорчевать его из земли? Перебить всю мебель здесь, чтобы точно увериться, что ни один темномагический артефакт не дай Мерлин не был спрятан внутри? Вы настолько не доверяете инструментам Отдела Тайн, что готовы уподобиться грязным магглам?!       Работник Министерства все же закатил глаза и ответил:       — Лорд Малфой, наше дело — провести обыск вашего дома. Все остальное находится вне юрисдикции нашего отдела. В ваших же интересах не препятствовать нашей работе.       — В таком случае какое отношение к вашей работе… — сделав шаг вперед, прошипел Люциус, — …имеет человек из отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов?!       У Драко в ушах гудело. Оглушенный, он перевел взгляд в сторону — в другом конце холла, окруженный аврорами, стоял Артур Уизли. Одетый в, кажется, единственный свой приличный костюм, он деловито раздавал указания, листал какие-то бумаги и, судя по всему, чувствовал себя полноправным руководителем проходящей операции.       Драко почувствовал, как к горлу подкатывает жгучий комок ненависти и презрения. Легкий запах гнили, едва различимый с того расстояния, на котором он стоял сейчас от проклятого Уизли, казалось, душил его одним пониманием того, что он есть.       «Вот бы вырвать сердце из его груди. Чтобы он сдох, захлебываясь собственной…»       Перед глазами мелькнуло хорошо знакомое лицо, заляпанное кровью.       Кровью.       Кровью…       Во рту резко стало сухо, язык прилип к небу. Драко тяжело сглотнул, буквально физически ощутив, как от его лица и всех конечностей отлила кровь, отправившись, судя по всему, вслед за сердцем — в пустоту, прочь из тела.       Словно что-то почувствовав, Нарцисса обернулась — и увидела Драко, судорожно вцепившегося в угол. Люциус, отвлекшись от разборок с работником Министерства, тоже оглянулся. После, наклонившись к жене, едва слышно прошипел:       — Присмотри за Драко, здесь я сам разберусь.       Нарцисса кивнула скорее себе, чем мужу, и, прихватив одной рукой подол платья, твердым шагом направилась в сторону Драко.       — Идем, Драко, — она обхватила сына за плечи и, развернув его спиной к заполонившим холл сотрудникам Министерства и аврорам, повела обратно вглубь поместья. — Незачем тебе на это смотреть.       — Это все Дамблдор, да? — прошептал Драко, чувствуя, как жжет глаза от злобы, ненависти и бессилия. — Это все он?       Нарцисса сжала губы и ничего не ответила. В ее голове роились сотни мыслей и подозрений, но сейчас она не могла уделить им должного внимания. Люциус был занят разбирательствами с Министерством, а ей нужно было встать за его спиной и помочь ему выдержать этот натиск. И еще им обоим необходимо было защитить Драко — чтобы длинные паучьи лапы Дамблдора не дотянулись до него раньше, чем он сможет защитить себя сам.       — Наверняка, — ограничилась одним словом Нарцисса, продолжая уводить Драко прочь от холла. Она повернула направо, продолжая придерживать сына за плечи, и направилась на кухню — место, куда Министерство не доберется в ближайшие несколько часов точно.       — Мне писала Панси, писал Тео, — через вставший ком в горле говорил Драко, глядя в пол и стараясь сдержаться то ли от того, чтобы разрыдаться, то ли от того, чтобы закатить истерику с воплями и угрозами всему миру. — Министерство проверяет все темные рода из Священных 28, проверяет всех, на кого падало хотя бы малейшее подозрение в сговоре с Темным Лордом. Что они ищут?       Драко поднимает взгляд на мать. Та стискивает зубы и заводит сына на кухню, прикрывая за ними дверь.       — Я не знаю, что им нужно, — напряженно произносит она, раздраженно помахав эльфам, чтобы те убрались прочь из комнаты. — Возможно, твой отец знает, но он нам не скажет.       Драко медленно подходит к широкому и длинному кухонному островку и кое-как забирается на высокий стул без спинки, продолжая пребывать в какой-то прострации. Он сам не знает, что с ним; он шокирован, испуган, зол или расстроен?..       Нарцисса несколькими пассами руки призвала на стол перед собой два стакана, ложку, вскипятила воду. Подчинившись волнам ее беспалочковой магии, распахнулись несколько шкафчиков на стенах, из них вылетели банки с какао и сахаром.       — Ты же еще не завтракал? — спросила леди Малфой, отвлекшись на другую беспокоящую ее проблему. — Что с тобой происходит в последнее время, Драко? Мы с отцом беспокоимся.       Малфой передернул плечами и не нашелся, что сказать. С того дня прошла уже неделя, почти две, а он как будто бы все еще не мог вернуться в свое тело. Его дух весь вышел и остался там, глубоко в Лютном переулке, в его кишкообразных коридорах. Он не знал, что ему думать, не знал, что ему делать, а теперь еще и на его семью вновь начало давить Министерство. И за этим наверняка стоял Дамблдор, о чьих целях не знал никто, кроме него самого.       Вокруг Драко и его семьи находились люди, о которых он не знал ровным счетом ничего. Он не знал ни их целей, ни того, кем они являлись на самом деле. И Гарри Поттер, по факту, тоже был темной лошадкой: он не был Золотым Мальчиком, не был Героем Света, не был марионеткой Дамблдора. Родители Драко предупреждали его о том, что Мальчик-Который-Выжил из сказок, которые благоговейным шепотом передавались среди детей из уст в уста, может оказаться вовсе не таким, каким его представляют. Драко до последнего не знал, что готовит для него судьба в отношении Поттера: дружбу или же вечную вражду?       Когда они оказались на одном факультете, Драко всем сердцем уверовал, что ему волею Высших Сил досталось первое. Однако на деле все опять оказалось далеко не так просто.       Малфой не был слепым идиотом, он замечал все эти прорехи в образе Поттера. Конечно, ему Гарри демонстрировал больше истинных черт своего характера, чем той же Грэйнджер. Но даже так… даже так в Позолоченном Мальчике было слишком много тьмы для одного двенадцатилетнего ребенка, выросшего в мире магглов.       Драко понимал, что Гарри знает гораздо больше, чем показывает. Понимал, что Гарри ведет свою игру, или, по крайне мере, готовится для того, чтобы начать ее вести. Именно поэтому тогда, около хижины Хагрида, он отвадил от него Нотта; именно поэтому не стал настаивать на том, чтобы Гарри рассказал ему, что прячет под одеялом — хотя Нотт при этом явно был в курсе, что это, — и именно поэтому он так настойчиво уговаривал его не ввязываться в ту мутную историю с Философским Камнем, в которой был замешан не только Дамблдор, но и вернувшийся с того света Волдеморт. Гарри никак не мог тягаться с этими двумя — его бы просто сожрали заживо, не соизволив даже костью подавиться.       Но то, что скрывал Поттер на самом деле…       Драко зажмурился до белых мушек перед глазами и накрыл ладонями лицо.       …этого слишком много. Малфой ждал чего угодно, но не этого. Он старался подготовить себя ко всему, строил планы и пытался понять то, что даже его отец — опытный стратег, бывшее доверенное лицо Волдеморта, — не мог.       Очевидно, получалось у него это из рук вон плохо.       Но теперь хотя бы была понятна причина провалов в памяти, приступов агрессии Гарри, а также его зацикленность и жестокость. В… некоторых моментах.       Удивительно, каким образом при таком раскладе Уизел вообще остался жив. Как, интересно, Гарри не расколол его череп, когда прикладывал головой о стену, пол или обо что еще там можно хорошенько ударить человека?..       О, Драко не сомневался в том, что для Поттера убить человека было плевым делом. Он уже убивал и, вероятно, не раз — этот факт для Малфоя сомнению не подвергался. Невозможно вырвать сердце из груди своего более сильного и опытного сородича одним коротким выпадом, при этом до этого ни разу не прикончив кого-нибудь с бэкграундом попроще.       На лице Гарри в тот момент ни один мускул не дернулся. Он просто раздавил чужое сердце в ладони, глядя в глаза тому, из чьей груди его только что вырвал.       Словно это рядовое событие. Самый обычный вторник.       — Ты поссорился с Гарри?       Нарцисса протянула руку и поставила перед Драко высокий бокал с какао. От напитка, насыщенно пахнущего шоколадом, поднимался дымок; маленькие кусочки маршмеллоу почти полностью растаяли, растекшись розовыми и белыми разводами по поверхности напитка.       Драко приподнял голову, взглянув на угощение, и поджал губы.       «Еще мне теперь понятно, почему он так обожает шоколад».       Даже если перед ним был целый стол различных сладостей, Гарри всегда выбирал исключительно шоколадные. Даже из интереса он почти никогда не ел и не пробовал, например, мармелад, печенье, сахарные крылья, леденцы… только шоколад.       А потому что он не может есть все остальное. Ни мармелад, ни печенье, ни приготовленное мясо, ни картофель, ни овсяную кашу. Человеческая еда отравляет его организм. Потому он так часто пропускал завтраки и ужины, а на обедах редко съедал больше одной маленькой порции...       Драко зажмурился, вновь опустив голову. Гарри был таким уже тогда, на первом курсе. Он стал таким еще до поступления.       Он был таким в их первую встречу.       Нарцисса села на другой стул, напротив сына, и попыталась поймать его взгляд своим.       — Расскажи мне, Драко, — она протянула руки и крепко сжала в пальцах холодные ладони сына. — Не переживай, я ничего не скажу отцу, если ты будешь против. Все, что ты мне расскажешь, останется только между мной и тобой.       Да, поначалу Нарцисса выбрала стратегию невмешательства. Однако она ожидала, что мальчики, немного отдохнув друг от друга и перебесившись, развернут свои сквозные пергаменты и станут переписываться день и ночь напролет, вновь будучи не разлей вода. Но даже спустя столько времени этого не произошло. Вместо этого Драко буквально зачах: перестал посещать библиотеку, читать старинные записи с преданиями, в которых рассказывалось о прошлом Малфоев — а это было его любимейшее занятие, — забросил учебу, дуэльное искусство и полеты на метле, что вообще было из ряда вон.       И Нарцисса поняла, что в тот день между Драко и Гарри случилось что-то действительно важное, а не просто какая-то мелкая ссора на почве недопонимания или разных интересов.       — Ты можешь мне доверять, — Нарцисса протянула руку и, положив ладонь на щеку Драко, подняла его голову. Лицо у нее было добрым и ласковым. — Ты ведь знаешь это, Драко?       Драко смотрел на мать и чувствовал, как дыра в его груди разрастается все сильнее и сильнее.       Сглотнув, он проговорил:       — Мам… что бы ты сделала, если бы твой близкий друг оказался вовсе не тем, кем, как ты думала, он является?..       Нарцисса склонила голову к плечу и замерла. Шестеренки в ее голове начали быстро вращаться.       — Если бы этот близкий друг меня предал, то я бы, пожалуй, как минимум более не имела бы с ним никаких отношений.       Сказав это, Нарцисса нахмурилась. Если Драко говорил ей о Гарри — а ни о ком другом он говорить сейчас не мог, — то что вообще произошло между ними?! Что такого мог сделать Поттер, чтобы настолько сильно выбить ее сына из колеи?..       Миссис Малфой вновь внимательно взглянула на сына.       Но… если бы случилось что-то серьезное, Драко не стал бы молчать. В этом она была уверена. Значит, пока ей и Люциусу переживать не о чем. Хогвартс все расставит по своим местам.       Услышав ответ матери, Драко стушевался. Предал ли его Поттер? Стерев его память — однозначно да, однако у его действий были причины.       «Теперь мне больше нечего защищать,— холодно сказал тогда Гарри, идя впереди и не глядя назад, на него. — Если ты никому ничего не расскажешь, то и лезть к тебе в голову мне незачем».       Защита собственной тайны, причем такой… Драко, пожалуй, был бы гораздо менее милосерден и мягок, если бы защищал подобный секрет и обладал бы той силой, которой обладает Гарри. К тому же, если воспоминания действительно были стерты при помощи гипноза — то на деле они и стерты вовсе не были. Вернувшись домой после похода в Косой переулок, Драко первым делом навестил библиотеку поместья и выяснил, что удаленные таким образом воспоминания запечатываются внутри сознания, а не удаляются из него. Гипноз заставляет владельца забыть не сами воспоминания, а тот факт, что они у него вообще есть. Если все действительно обстоит именно так, то Драко может вернуть себе утерянную память в течение нескольких часов медитации в магически сильном месте — для этого достаточно обратить пристальное внимание на несостыковки и обрывки воспоминаний в тех местах, на которые была наложена завеса забытья.       Гипноз — слишком ненадежное средство для стирания памяти. Оно эффективно только тогда, когда используется сразу же после появления воспоминания в сознании, ведь в таком случае человек даже осознать еще не успевает, есть ли у него это воспоминание или нет. Именно поэтому легилименты предпочитают стирать память, напрямую проникая в сознание человека, — так банально надежнее, хоть и очень не многие люди в этом мире беспокоятся о том, чего там у них не хватает в голове и в каком количестве.       В любом случае, Гарри не злоупотреблял использованием своих способностей, прибегая к ним только в тех случаях, когда над ним нависала угроза разоблачения.       Предал ли его Гарри?       В тот день он спас ему жизнь.       — Все… — Драко нахмурился, — …все гораздо сложнее.       Нарцисса удивленно моргнула, ощутив одновременно и облегчение, и непонимание. Чтобы у двенадцатилетних детей было что-то более сложное и тяжелое для принятия и понимания, чем предательство?.. Нет, она никак не могла взять это в толк.       — Знаешь, Драко, — начала в итоге миссис Малфой, отведя взгляд в сторону. — Я думаю, что во многом сложность практически любой ситуации вытекает не из объективных фактов, а из твоего собственного отношения к этим фактам.       Драко поднял взгляд на мать. В последнее время они редко разговаривали, особенно о том, что касалось его отношений с Гарри. Малфой помнил, что в самом начале его родители относились к Поттеру настороженно. Отец был настроен менее скептически из-за того, что был знаком с ним лично, однако мать похвастаться лояльностью не могла. Тем не менее, в течение первого учебного года ее мнение поменялось в лучшую сторону под влиянием распределения Гарри и кучи писем от Драко, в которых тот рассказывал почти что обо всем, что происходило в Хогвартсе.       Но… была во всем этом одна несостыковка, не дававшая Драко покоя почти весь последний год. Гарри Поттер по всей логике должен был являться его врагом, так что родители как минимум не должны были поощрять его общение с ним, а как максимум — и вовсе всячески настраивать против. Малфои никогда не пойдут за Дамблдором, а Гарри вылез именно из-под его крыла. Так почему же ни его отец, ни его мать ни разу не высказали и слова против общения Драко с Гарри?..       Они словно выжидали, наблюдая за Поттером. Видимо прежде, чем начать действовать, им хотелось узнать, к какой стороне склоняется сам Гарри. А, учитывая согласие отца помочь ему в ситуации с потерей билета, чета Малфоев еще и была готова помочь Поттеру удержаться на этой стороне.       Почему? Разве родители Гарри не были врагами его родителей?       — Мам, — теперь, когда его отношения с Поттером оказались в подвешенном состоянии, Драко решил разобраться хотя бы с частью своих сомнений и задать матери прямой вопрос. — Почему вы не считаете Гарри врагом? Ведь его родители были орденцами. Вы с ними сражались.       Нарцисса перевела на него взгляд. Какое-то время она молчала, но в лице ее было ни тени недовольства вопросом. Создавалось впечатление, что она сама хорошенько призадумалась над ответом на него.       — Знаешь, Драко, — наконец со вздохом заговорила Нарцисса. — Лично с Поттерами Малфоям в бою сходиться не приходилось. Что они, что мы в то время занимали довольно высокое положение в своих организациях, потому в открытых столкновениях не встречались. Поттеры не наносили нашему роду обид, Драко, что удивительно, на самом деле. Однако…       Нарцисса замолкла, в задумчивости прикусив губу.       — Однако?.. — осторожно переспросил Драко, затаив дыхание.       Нарцисса молчала, и на лице ее невооруженным взглядом можно было разглядеть борьбу. Спустя некоторое время она выпустила руки Драко из своих и, негромко хлопнув ладонями по столу, встала.       — Думаю, будет лучше, если я покажу тебе, а не расскажу.       Полный растерянности, Драко встал следом за матерью.       Они шли пустынными широкими коридорами до тех пор, пока Нарцисса не остановилась перед деревянной резной дверью с гербом Малфоев. Это была дверь в кабинет главы рода. Достав ключ, Нарцисса отперла замок и вошла. Пропустив внутрь Драко, она прикрыла дверь и заперла ее изнутри. Вырезанный в дереве герб ярко вспыхнул магическим светом.       Драко обводит взглядом кабинет отца, в котором все было как обычно, и оборачивается к матери.       — Зачем мы сюда пришли?              — Нам не совсем сюда, — Нарцисса приобняла Драко за плечи и повела его дальше, к незаметной на первый взгляд двери в глубине кабинета, которая пряталась за массивным книжным шкафом.       Зайдя внутрь, Малфой увидел небольшую темную комнату с широкими застекленными шкафами и стендом в центре. На стенде стояла массивная мраморная чаша, выполненная в форме свернувшегося кольцами дракона, — Омут Памяти, которому было порядка нескольких сотен лет. Изумрудные драконьи глаза смотрели прямо на Драко, и того неожиданно прошибло ледяным ознобом. Содержимое Омута — то ли жидкость, то ли газ, предназначенный для хранения воспоминаний и предотвращения их повреждения, — отливало нежным голубым цветом и словно светилось изнутри, отбрасывая цветные переливающиеся блики на стены, шкафы и драконью голову, увитую острыми спиралеобразными рогами. Из-за этих отблесков скульптура выглядела еще жутче. Оскал, в котором каждый следующий клык был острее предыдущего, приковывал взгляд и пленял душу полузабытым, почти набожным ужасом.       Нарцисса прошла к стенду и, поднявшись по нескольким ступеням, заглянула в Омут. Ее красивое лицо озарило светло-голубым светом.       — Сюда ведь должны скоро прийти авроры?.. — неуверенно спросил Драко, приближаясь к Омуту. Мельком заглянув внутрь чаши, мальчик перевел взгляд на мать.       Нарцисса достала свою волшебную палочку.       — Мы управимся до их прихода.       Она приложила кончик палочки к виску и прикрыла глаза, нахмурив брови. Спустя несколько мучительно долгих мгновений, миссис Малфой едва слышно шепнула: «Легилименс».       Палочка, за кончик которой зацепилась тонкая белая нить, отклонилась в сторону от виска. Нарцисса аккуратно уложила воспоминание в чашу Омута Памяти.       Драко сглотнул сухим горлом, наблюдая, как ярко-белая тонкая лента извивается в глубине сохраняющей жидкости.       — Давай, Драко, — Нарцисса провела ладонью по волосам сына. — Я буду рядом с тобой.       И Малфой, медленно наклонившись вперед и задержав дыхание, погрузился в Омут с головой.

══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════

      Землю сотряс взрыв. Обломки разлетелись в стороны, подняли в воздух клубы пыли и крови.       Сад был выжжен. Мертвые деревья склонились к земле, их листья осыпались на землю, а все до единой ветви были переломаны. От черной, сбитой ногами почвы темными завитками поднимался дым.       Нарцисса сползла по стене и затихла, судорожно сжимая в пальцах палочку. Ее подрагивающие от усталости руки были покрыты царапинами, запекшейся кровью и ожогами. Подолы платья и рукава оказались порваны в лоскуты.       Нарцисса старалась не издавать ни звука, даже дышать потише. Ее загнали в угол в собственном доме — она чувствовала себя лисой, чью нору стремительно разрывали гончие. Люциус послал сообщение Пожирателям, и они должны прибыть на помощь с минуты на минуту, однако люди Ордена Феникса уже проникли в поместье. Нарцисса и Люциус активировали все существующие в нем ловушки, чтобы хотя бы замедлить продвижение противника, однако вечно сдерживать их они были не в силах.       Они были в тупике. Им было больше некуда отступать.       Нарциссе оставалось только одно. Люциус отправился вперед — перехватить орденцев и увести их в сторону, чтобы дать ей время уйти, забрав ребенка.       Драко…       Нарцисса, стиснув зубы, встала на ноги. Крепко сжимая в руках пульсирующую магией палочку, она пошла вперед, в сторону детской, минуя обломки старинной мебели, трещины в полу и стенах, дымящиеся темные пятна, оставшиеся от не достигших цели заклятий. Из-за спины до нее доносились отголоски ожесточенной битвы, свист неизвестных заклинаний, крики и грохот.        Мой милый мальчик…       Нарцисса навалилась всем телом на дверь, стерпев вспышки боли, пронесшиеся вдоль костей. Та со скрипом приоткрылась, и она буквально ввалилась внутрь, едва не упав на пол. Ноги едва держали ее истощенное слишком частым использованием сильной магии тело.       В глубине комнаты стояла колыбель, прикрытая полупрозрачным балдахином. Ткань развевалась на ветру, что проникал в комнату через разбитое окно. Нарцисса бросилась к кроватке, отдернула балдахин.       На нее смотрели большие светло-серые глаза. Драко не плакал; он лежал тихо, смирно, укутанный в белое покрывало. Короткие светлые волосики свалялись в кудряшки и торчали во все стороны, пухлые маленькие щеки налились румянцем.       — Все хорошо, мой милый… — словно в бреду зашептала Нарцисса, поднимая Драко на руки. Те мелко подрагивали от бьющего тело ужаса, похожего на разряды тока. — …тебя никто не тронет, с тобой все будет хорошо… я тебя защищу…       Драко не издал ни звука, продолжая глядеть на мать. В его больших серых глазах не было страха, не было непонимания, не было удивления. Он не плакал, не смеялся и не лепетал, как обычно начинал делать, когда видел родителей.       Нарцисса прижала его одной рукой к груди и бросилась к выходу из комнаты. Второй рукой она удерживала палочку, готовая в любой момент произнести: «Авада Кедавра».       Коридоры сменялись другими коридорами; Нарцисса с каждым поворотом бежала все быстрее и быстрее. Ей нужно было успеть добраться до Зала Предков с Родовым камнем, а оттуда — покинуть поместье по подземным катакомбам, которые выведут ее на поверхность далеко за пределами территории мэнора.       Однако, когда она распахнула очередные высокие двойные двери, ее сердце, как и расцветшие было надежды без проблем выбраться из поместья, рухнули куда-то вниз и разбились вдребезги. Нарцисса остановилась, отклонившись назад и почувствовав, что ноги ее готовы в любой момент безвольно подкоситься.       Судя по всему, Пожиратели уже были здесь. Чтобы добраться до Зала Предков, Нарциссе пришлось вернуться в основную часть поместья, пускай и двигаясь окружными путями, чтобы не приближаться к бойне, развернувшейся где-то в Изумрудной гостиной, достаточно просторной для того, чтобы в ней могло собираться порядка тридцати или сорока человек.       С глухим стуком на пол упало закутанное в темную мантию тело. Покрытая серебряными рисунками маска перекосилась в сторону. Из-под нее вытекли несколько тонких темных струек.       Нарцисса, едва сдержав мучительный стон, отшатнулась назад, крепче прижав к себе Драко. Палочку она наставила на замершую посреди поля битвы длинноволосую фигуру, у ног которой лежало еще несколько мертвых Пожирателей. Нарцисса знала, что Орден Феникса не использует Непростительные заклинания, однако от этого менее мучительной смерть ее сторонников не становилась. «Авада Кедавра» отнимала жизнь мгновенно и безболезненно, ее занесли в список Непростительных только лишь из-за того, что для успешного исполнения этого заклинания требовалось неистовое желание убить. Но Орден Феникса пользовался всем, кроме Непростительных.       У одного из трупов грудь была пропитана кровью и походила на разбитую яичную скорлупу, потому Нарцисса предположила, что ему не повезло поймать Депульсо. У второго отсутствовала ведущая рука — видимо, ее его лишило Диффиндо. Нарцисса подняла взгляд на бойца Ордена Феникса и сглотнула, крепче перехватив палочку.       Уж без боя она не сдастся.       — Да когда же вы все уже кончитесь… — женским голосом раздраженно прошипела фигура, подняв голову и тоже вскинув палочку. Из-под прямых темных прядей на Нарциссу уставились мечущие гневные искры зеленые глаза.       Тотчас миссис Малфой поняла — перед ней стояла Лили Поттер. В комнате царил полумрак, и яркие рыжие волосы женщины потемнели, отчего Нарцисса далеко не сразу ее узнала. Лили была одета в маггловскую одежду, не стесняющую движений и подходящую для боя гораздо больше, чем платье в пол.       Миссис Поттер, судя по всему, тоже признала в представшей перед ней грязной оборванке миссис Малфой — и, удивленно моргнув, замерла. Тонкие губы ее приоткрылись, но с языка не сорвалось ни звука.       Нарцисса отступила еще на шаг и встала так, чтобы любое заклинание, которое она не успеет отразить, попало в нее, а не в Драко. Поудобнее перехватив палочку, она хрипло произнесла:       — Знай: просто так убить нас я тебе не позволю.       Нарцисса была не настолько глупа и безрассудна, чтобы в ее нынешнем состоянии нападать первой. Даже Аваду можно отразить, а Лили стояла от нее на достаточном расстоянии, чтобы успеть среагировать и увернуться. Шанс напасть неожиданно был упущен Нарциссой безвозвратно — из-за того, что она растерялась, увидев тела Пожирателей, когда ворвалась в комнату.       Магическое истощение не оставляло Нарциссе и шанса продержаться в бою с миссис Поттер хоть сколько-нибудь долгое время. Ей оставалось только одно: дождаться, пока грязнокровка нанесет первый удар, и застать ее врасплох на контратаке.       Лили сжала побледневшие губы в тонкую струнку. Она направляла палочку на Нарциссу, но смотрела вовсе не на нее, а на ребенка, которого теперь было едва видно. Нарцисса перехватила Драко покрепче. Тот, кинув взгляд на мать, вновь перевел свои большие серые глазки на Лили — и впервые за все это время издал тихий гукающий звук.       Сердце в груди Нарциссы замерло от страха — ей почему-то все это время казалось, что если Драко не издаст не звука, то его никто не увидит, приняв сверток за что угодно — хоть за какой-нибудь особо важный артефакт, в спешке захваченный с собой в ходе побега, — но никак не за младенца, маленького наследника Малфоев.       Нарцисса предоставила Ордену Феникса прекрасную возможность стереть их род с лица Магической Великобритании.       Глаза защипало, губы задрожали. Сердце Нарциссы билось как сумасшедшее, разгоняя кровь и готовя тело к последнему, предсмертному рывку.       Плевать, что будет с ней. Пусть только Драко останется живым, целым и здоровым. Раз в поместье прибыло подкрепление, Люциус однозначно выживет — пусть даже ему придется для этого собственными зубами перегрызть пару вражеских глоток. Он сам воспитает Драко, и Род Малфоев будет жить.       В груди словно до треска натянуло струну — и это напряжение было ощутимо всем телом. Нарцисса подрагивала, накапливая в палочке остатки магии, и готовилась к бою.       «Мерлин, Моргана, Мордред, Великая Мать, Высшие Силы — кто угодно, пожалуйста, помогите мне…»       Но Лили вдруг опустила палочку и, отведя взгляд, резко сказала:       — Убирайся.       Струна лопнула в груди. Нарцисса замерла, уставившись на Лили, но не проронила ни звука. В голове у нее зазвенело от непонимания.       Лили раздраженно махнула палочкой, указывая на дверной проем в другом конце зала.       — Иди, я сказала!       Воздух хлынул в легкие, и Нарцисса тяжело задышала, не веря в то, что ей это не слышится. Драко завозился в одеяле и тонко, тихо залепетал.       — Я не собираюсь брать это на себя, — голос Лили гневно гремел в комнате. Она не смотрела на Нарциссу, ее пропитанный злобой взгляд был обращен вниз, к трупам Пожирателей на полу. — Если хотят убивать детей и их матерей, то пусть сами этим занимаются!       Она подняла пылающий ядовито-зеленым пламенем взгляд на Нарциссу и рявкнула:       — Уходи! В той части поместья нет наших людей, они все стянулись в центр. Выйди через заднюю дверь и сразу беги в лес — возможно, тебя не заметят.       Нарцисса открыла рот, но, так и не подобрав слова, закрыла его. Робко шагнула в сторону, не рискуя поворачиваться к Поттер спиной и даже боком. Она медленно отступала, продолжая прикрывать Драко собой и держать рыжеволосую женщину на прицеле.       Лили тоже следила за ней, не отрывая глаз, но кончик ее палочки смотрел в пол. Она не собиралась нападать, но понимала, что Нарцисса может атаковать сама, как только зайдет ей за спину.       Миссис Малфой, едва достигнув дверного проема, круто развернулась и бросилась бежать. Ее сердце глухо стучало в груди, сотрясая изнутри грудную клетку. Она ожидала, что вот-вот у нее за спиной раздастся треск летящего проклятия — но этого так и не произошло.       Нарцисса без оглядки неслась в сторону Зала Предков. Под ногами у нее то и дело возникали трупы Пожирателей и членов Ордена Феникса, но каким-то чудом она ни разу не споткнулась и не упала.       Добравшись до нужной потайной двери, Нарцисса прижала ладонь к стене, давая вплетенному в рунический рисунок заклинанию считать ее магию. Каменная кладка разъехалась в стороны, и женщина бросилась вниз по закручивающимся спиралью ступеням. Стена сомкнулась позади нее, отрезая все посторонние звуки.       Зал Предков — широкое, освещенное свечами круглое помещение с куполообразным потолком, покрытым фресками. Пол в нем был выложен каменной плиткой, образующей круговой рисунок, сужающийся к центру. А в самом центре располагался алтарь, из которого буквально рос огромный изумрудно-голубой самоцвет — Родовой камень рода Малфой. Сейчас его густо покрывали черные засохшие дорожки, оставленные несколькими осушенными досуха павлинами, выращенными по специальной технологии так, чтобы их кровь буквально полнилась магией — которая, правда, позволяла им жить всего несколько лет.       Нарцисса широким шагом пересекла зал. Каблуки обуви, соприкасаясь с камнем, издавали глухой стук, гулким эхом разлетающийся по помещению.       Перед ней раскрылась еще одна потайная дверь. Нарцисса шагнула в промозглый холодный коридор, и вокруг нее сомкнулась тьма.       Теперь они были в безопасности.       — Люмос.       И тьма озарилась светом.

══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════

      Враги или союзники? Союзники или друзья?       Такие вопросы ребром стояли уже двенадцать лет назад. Они касались конкретных семей, но, как обычно, не волновали стороны конфликта. В глобальном смысле все они были инструментами и пушечным мясом — независимо от того, к насколько древним и могущественным семьям относились.       Малфои были одной из таких семей. Возраст их рода достигал по меньшей мере нескольких тысяч лет. Правда, у них имелась одна особенность — Малфои не имели Родового Дара.       Паркинсоны владели Алхимией, Ноттам досталась Легилименция, Поттеры путем долгой практики заполучили Артефакторику, а Блэки и вовсе являлись некромантами. Но «Родовой Дар» — на самом деле просто громкое название; по сути, это была просто предрасположенность семьи к определенной деятельности и виду магии. И зарабатывалась эта предрасположенность путем постоянных практик и беспрерывного совершенствования навыков в рамках той деятельности и магической техники, которую выбрала конкретная семья. И что же, раз у Малфоев не было Родового Дара… значит, все те тысячи лет, что существует их Род, они просто жили, ничем конкретным не занимаясь?..       Ох, это далеко не так.       Драко спускается по лестнице и поворачивает по коридору, игнорируя многоголосый гомон работников Министерства, наконец-то дорвавшихся до рабочего кабинета Лорда Малфоя. Пройдя мимо них с минуту назад, он краем глаза заметил фигуру отца. Люциус стоял в стороне, выпрямив спину, сложив руки на груди и высоко подняв голову. От него буквально веяло внутренней силой, непоколебимой и холодной.       Когда-нибудь он станет таким же. Сильным и стойким. Обязательно станет.       Драко приложил руку к каменной кладке, в которой были вырезаны рунические рисунки. Линии коротко вспыхнули, и камни начали разъезжаться в стороны, открывая мальчику лестницу, ведущую в Зал Предков. Драко начал быстро спускаться.       Чем больше ступеней оставалось позади, тем сильнее его окутывал тяжелый магический дух. Воздух в Зале Предков был буквально пропитан сырой магией, отчего все тело покрывалось волнительными мурашками.       Ступив в зал, Драко подошел к мягко светящемуся Родовому камню. Свечи на стенах вспыхнули, являя взору искусные фрески и рельефы, коими были покрыты стены и куполообразный потолок. Искусно вырезанные прямо в камне драконы словно облетали Зал Предков по кругу, создавая своими чешуйчатыми телами и мощными крыльями его стены. Фрески на потолке рассказывали о том, как один из первых Малфоев, найдя драконье яйцо, вырастил вылупившегося из него детеныша и сделал его своим фамильяром, став таким образом первым в истории драконьим наездником.       Этого предка звали Дрогон Малфой. Драко назвали так именно в его честь.       Мальчик медленно опустился на пол и сел в позу лотоса. Он не отрывал взгляда от изображения высокого мужчины с длинными белыми волосами, за спиной которого возвышалась громадина драконьего тела. Дракон склонил увитую толстыми крепкими рогами голову и приоткрыл клыкастую пасть, из которой вырывались тонкие языки пламени. Ядовито-желтые глаза с вертикальным зрачком пристально наблюдали за каждым вошедшим в Зал Предков.       Этот дракон носил имя Валарр. Драко знал имена каждого наездника и каждого дракона из своего рода, однако на этом все — время расцвета Малфоев давно кануло в лету. Драконов забрали у них. Уже порядка пяти сотен лет ни один Малфой не становился драконьим наездником. Малфои давно забыли, что это такое — сидеть на спине могучего существа, изрыгающего огонь и представляющего собой концентрированную силу и ужас. Их враги давно забыли, что это такое — видеть, как на них, размахивая огромными крыльями, несется это создание, готовое, воздав каждому по заслугам его, сжечь их дотла.       Закрыв глаза и положив ладони на колени, Драко глубоко вдохнул и выдохнул.       Путешествие в тысячу миль начинается с первого шага. Ему ни к чему спешить. Для начала следует вернуть пропавшие воспоминания и разобраться с Поттером — а дальше…       Кто знает, может, его не зря назвали в честь первого в истории драконьего наездника?

══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════

      Очередной день клонился к своему окончанию, как и август. До начала сентября оставалось чуть больше одной недели.       Гарри отошел от окна, покусывая палец. Он не получал сообщений от Меркурия с той самой встречи, на которой сделал заказ на установление магической защиты. Тем временем дедлайн начинал потихоньку гореть. Поттер даже не мог занять себя каким-то делом, поскольку все купленные им в Косом переулке и взятые из библиотеки Блэков книги были уже прочитаны. По итогу, от нарастающего нервного напряжения мальчику было не отвлечься и не скрыться.       Петунья наблюдала за ним, настороженно сощурив глаза. Она знала о том, что задумал сделать ее племянник, однако относилась к этому несколько скептически. Миссис Дурсль не была уверена, что Гарри сойдет с рук подобное самоуправство. В ее памяти все еще были свежи те люди, которых она замечала неподалеку от дома. Разве позволят они случиться чему-то подобному?       При этом сама идея магической защиты женщине очень даже нравилась.       — Гарри, — позвала Петунья, приближаясь к Поттеру со спины. — Незачем так переживать, наверняка они прибудут завтра или...       Тут Гарри поднял голову. Зрачки его сузились, и он прошептал:       — Они здесь.       Петунья замерла. Стоило ей осознать сказанное, как ее тело прошибло ледяным ознобом.       Гарри быстро пересек гостиную и вышел в прихожую. Во входную дверь деликатно постучали, и он дернул за ручку, распахивая ее.       На пороге стоял невысокий лысоватый человек, держащий подмышкой плоскую деревянную коробочку. Его жиденькие рыжеватые волосы были аккуратно зачесаны назад. Белый деловой костюм оказался идеально выглажен, а туфли из крокодиловой кожи — старательно натерты до зеркального блеска.       Гарри окинул человека взглядом и сказал:       — Такая себе маскировка, сэр.       «Человек» расплылся в клыкастой улыбке.       — Ну, мистер Блэк, нашей целью было скрыться от глаз волшебников, а не магглов.       — Надеюсь, вы прибыли выполнить заказ? — сощурился Гарри.       — Правильно надеетесь, — скрытый под личиной человека Меркурий улыбнулся еще шире. — Позволите войти? Наши работники уже начали развертывать защитный купол, который не позволит посторонним заинтересоваться этим домом раньше, чем он будет полностью готов к тому, чтобы самостоятельно оберегать своих жильцов.       Гарри отступил в сторону, пропуская Меркурия внутрь.       — День добрый, — безукоризненно вежливо кивнул гоблин застывшей посреди гостиной Петунье, а после снова повернулся к Поттеру. — Я приготовил кольца, мистер Блэк. Как только мы установим магический накопитель и вы наполните его своей магией, они автоматически образуют связь с ним и теми, на ком будут надеты. Вы, как заказчик, получите кольцо Главы — оно позволит вам получать информацию о состоянии дома и членах вашей семьи. При необходимости вы также сможете отследить их местоположение.       Меркурий перехватил руками деревянную коробку, которую до этого держал подмышкой, и раскрыл ее. Гарри взглянул на обернутые бархатом кольца, поблескивающие гладкими боками и изготовленные так, чтобы выглядеть идентично замаскированному кольцу наследника Блэков.       — Защита будет установлена в течение четырех часов, мистер Блэк, — известил Меркурий, с нескрываемым удовольствием глядя на работу своих коллег.       — Что здесь происходит?       Гарри кинул взгляд на застывшего на лестнице Вернона, во все глаза вылупившегося на незнакомого человека, стоящего посреди его гостиной.       — Приступайте, — в итоге просто сказал Поттер, и Меркурий понятливо кивнул, ретируясь обратно на улицу. Коробку с кольцами он оставил на кофейном столике.       Лицо Вернона стало насыщенного свекольного оттенка. Он тяжело зашагал в сторону Гарри. Тот молча развернулся навстречу родственнику, не испытывая перед лицом его гнева ни капли страха.       — Что это ты задумал сделать, маленький ублюдок?! — гневно прорычал Вернон, нависая над Гарри всей своей огромной тушей.       — Вернон... — предостерегающе начала было Петунья, шагнув вперед, но Гарри ее прервал:       — Да так, занимаюсь организацией вашей безопасности. Что, не нужно было себя утруждать?       В ответ на это глаза Вернона налились кровью. Он прошипел, ткнув своим толстым пальцем Гарри в грудь.       — Если бы тебя, мерзкой кровососущей твари, не было бы в этом доме, то..!       — Но я здесь, — вкрадчивым тоном произнес Гарри, сделав плавный шаг вперед. Ладонью он небрежно отвел палец Вернона в сторону, чтобы тот не мешался у него на пути. — И продолжу быть здесь ближайшие лет пять. И потому мне надо обеспечить это место должной защитой, чтобы мои враги не могли сюда сунуться.       Вернон выпрямился. На лице его застыла смесь ужаса и отвращения.       Гарри склонил голову и взглянул на мужчину снизу вверх. В глазах его вспыхнули красные искры.       — Потому не лучше ли тебе, дядюшка, закрыть свой поганый рот и не мешаться у меня под ногами? В конце концов, ты тоже получишь с этого выгоду.       Гарри повернулся, достал из коробки металлическое кольцо и сказал:       — Видит Великая мать, дядюшка, я тебя терпеть не могу. Но из-за того, что ей, — обернувшись, Гарри кивнул в сторону Петуньи, — я обязан всем, чем сейчас располагаю, мне приходится мириться с твоим существованием и обеспечивать тебя защитой на том же уровне, что и ее с Дадли.       Протянув кольцо Вернону, Гарри припечатал:       — Так что просто возьми проклятое кольцо и перестань вставлять мне палки в колеса. В ином случае...       Глаза Поттера сузились.       — ...сам знаешь, что может с тобой случиться.