Set me Free

Рождественское время давно утихло, позади остались выходные. Очередные рабочие недели, которые, безусловно, будут тянуться в два раза дольше, чем праздничные, и, к сожалению, на это никак нельзя повлиять. Единственное, что остаётся делать, это забивать график всё новыми и новыми задачами, измываться над разумом и телом, чтобы по приезде домой рухнуть безвольным грузом на кровать и быстро заснуть. Верно, это самое настоящее бегство от собственных проблем и мыслей, детский подход к своим изъянам, но вправе ли кто-то обвинять или осуждать за это? Все устали, все выжаты, все в этом году не могли прочувствовать хотя бы каплю свободы и спокойствия. Но виноваты ли мы в этом? Рассуждать на подобные темы можно вечность, однако время летит так, словно оно никогда не может дойти до своего финала. Но ведь всем известно, что всему придёт конец. Так в чём толк что-либо делать? Вершить великие дела, стать важным человеком для этого мира, решать чьи-то судьбы, а на деле не понимать смысл собственного существования — звучит до горечи иронично, не так ли? Тем не менее, каждый для чего-то продолжает бороться за своё место в жизни. Кто-то из возвышенных побуждений, а кто-то из-за вселенской обиды на этот несправедливый мир и нескончаемой злости, постепенно затуманивающей разум. Такие люди всегда более целеустремлённые, чем кто-либо, и в конечном итоге добиваются своего, но на выходе чувствуют... опустошение? Прошёл практически месяц с момента, как у Феликса по-новому открылись глаза на этот мир. Целыми днями блуждая по чертогам своего разума, парень старательно выискивал ответ на единственный важный на данный момент вопрос: что делать дальше? Продолжать выдавливать наполовину лживую улыбку перед любимым человеком и друзьями, чтобы они верили, что всё действительно хорошо? А может, добавить к этому эмоциональной экспрессии, дабы уверить, что он такой же, как и прежде? Наивный, добрый, но замкнутый в себе парнишка, который верит любому наслово и живёт в своём идеальном розовом мире. Нет, происходящее вокруг не утопия, и это невозможно скрыть. Сколько бы Феликс не пытался усмирить свой пыл и вернуться к «нормальной, привычной жизни», он всё равно натыкался на нож лицемерия, пронизывающий его горло. Нет смысла притворяться, если в душе уже давно поселился совершенно другой человек. Стало быть, ответ очевиден: нужно менять абсолютно всё. К сожалению, многое зависит не от нас, но это ведь не в силах остановить упрямого и по-идиотски самоуверенного человека. Просто нужен прочный и надёжный «каркас» под ногами, так что придётся поговорить с людьми, открыть им душу и почувствовать из-за этого унижение. Собравшись с силами, Феликс отправил сообщения своим друзьям, прося их приехать. Хенджин в очередной командировке, из-за чего вся квартира в его распоряжении. Объяснившись перед всеми, он заодно наконец избавится от давящей на него пустоты как в помещении, так и в собственном сердце. Чувства бессмысленны — они затуманивают ясный разум, который так ценен. С каждой минутой ожидания напряжение растёт, словно огромная туча, оно надвигается на утомлённого парня, однако тот совершенно не боится получить разряд молнии прямо в лоб. Наоборот, гораздо страшнее было бы познать осуждение от близких людей. Долгожданный стук в дверь, привычное приветствие и предложение в виде воды и закусок ради приличия. И наконец, финальный акт — разговор. Самое простое и самое трудное действие, которое необходимо совершить. Будь коммуникация более распространённым инструментом среди людей, возможно, мир был бы более спокоен. Однако вспомогательный предмет превратился в опасное оружие. Одно неверное слово грозит взрывом. Необходимо сделать глубокий вдох, оставить все переживания, унять бесконечную дрожь в теле и наконец выговорить застрявшие в горле предложения. — Я буду работать на господина Пака. Я уверен в своём решении и хочу, чтобы вы помогли мне с этим. Прошу вас, — последние слова всё же пронизывают глотку, и Феликс чувствует фантомный железный привкус крови во рту. Он окончательно унижен, настолько, что должен просить, вернее даже умолять о помощи. Нервозность даёт о себе знать, постепенно вновь завладевая телом. На это Ли вонзается отросшими ногтями в собственное бедро, царапая сквозь тонкий слой одежды и стараясь привести себя в чувства, сосредоточиться на лицах, полных растерянности. — Ты действительно уверен в этом? — Неверяще переспрашивает Минхо, желая услышать, что это просто неудачная шутка. Этот сломанный жизненными обстоятельствами парень не знает, что его руки по локоть будут испачканы кровью. Он понятия не имеет о том, насколько люди могут быть омерзительными. Он слишком слаб для этого и просто не может стать одним из бесчувственных людей, выполняющих поручения без возможности отступить. "Однажды почувствовав вкус сырого мяса, пёс захочет почувствовать его вновь". Назад дороги уже не будет. — Уверен. Одно слово, которое, словно эффект бабочки, понесёт последствия, изменившие жизни многих людей. Но сейчас не стоит акцентировать внимание на этом. Разговор в тот день продлился достаточное количество времени: не затянулся, но и не был скомкан. В календаре уже сменились даты дважды, и он вновь оказался в университете. Шум от студентов неприятно бьёт по вискам, сверху ложится головная боль от непривычно раннего подъёма, и получается незабываемый напиток всех студентов, гарантирующий состояние ходячего мертвеца. Блуждая вдоль лестниц, всё ещё сомневаясь, Ли оглядывается по сторонам, словно хочет найти какой-то знак судьбы. Но на деле просто зацепиться за незначительную мелочь, на которую можно было бы свалить ответственность и не страдать так сильно при возможном провале. Стук кроссовок по кафелю поглощают масштабы заведения. Всё вокруг словно твердит омеге, насколько он незначителен, но он всячески игнорирует это и притворяется, словно не понимает. Два неуверенных и один слишком громкий стук в дверь, скрип ржавых деталей в креплении дерева, и парень вновь возвращается к самому началу. Тот же кабинет, в котором тот же человек. Хотя нет, Ли просчитался, рядом оказывается новый персонаж, о котором слишком мало было сказано. — Здравствуй. Феликс, верно? — Уточняет мужчина, первым поздоровавшись и переведя внимание от человека, с которым пару минут назад он вёл увлечённую беседу. — Здравствуйте, верно. А вы... — вежливо поклонившись, неуверенно начинает фразу Ли, растерянными глазами озираясь по сторонам и стараясь найти ответ в улыбчивом лице господина Пака. — Какое сложное имя. Но если вы хотите работать среди нас, то придётся его сменить. Как насчёт Ёнбок? У этих имён схожие значения, и они оба достаточно легко запоминаются, — продолжает рассуждать незнакомец. Он, вероятно, важная тёмная лошадка, раз выдвигает такие предложения. Омега не успел обмолвиться о своих планах, как его уже начали считать одним из «своих». Стало быть, так даже легче, но всё-таки: — Простите, что? — Ох, точно, я же забыл представиться. Я Чон, вы, должно быть, забыли меня, но я был на вашем посвящении. Не волнуйтесь, обо всём вы сможете узнать, но поочерёдно. Сперва присаживайтесь, — указывая рукой в сторону свободного кресла, приглашает господин. Дверь за Феликсом тихо закрывается, и он проходит вглубь, словно попадая в лапы дьявола. Чем больше шагов юноша делает, тем больше удостоверяется в неизбежности последствий. Лёгкое волнение окутывает тело, и оно невольно протестует, заставляя ледяной пот крупными каплями стекать по спине, но все эти невербальные сигналы собственного мозга остаются успешно проигнорированными. Каждая эмоция — враг в идеальной маскировке, который просто хочет помешать. Единственный способ стать сильнее — это отключить их. — Вам будет необходимо пройти обучение, поэтому придётся выкраивать приличное количество времени. Сперва вы будете посещать своеобразные ознакомительные лекции, а по окончании университета отправитесь на практику, — всерьёз начинает объяснение мужчина, не замечая, как юноша постепенно вжимается в кресло всё сильнее, стараясь не выдавать своё состояние. — Дорогой, остановись на пару минут. Дальше я всё объясню Ликси, а тебе уже стоит бежать на встречу, — тактично прерывает мужа господин Пак, заметив нервозность омеги, для которого этот поток слов стал абсолютно бессмысленным. Слишком огромный объём неожиданной информации для откровенно волнующегося парня. Автоматически встав и поклонившись альфе, Ли ощущает, как вся напряжённость отпускает, стоит остаться наедине с уже знакомым мужчиной, чей мягкий голос окончательно успокаивает. Весь оставшийся день омега бездумно пишет все лекции, при этом пребывая в своих мыслях. Если сейчас ему не нужно переживать из-за необходимости объяснять Хенджину, куда он будет пропадать вечерами, то в скором времени всё равно придётся. И это не даёт покоя. Парень неосознанно сжимает челюсть до боли в зубах, чувствуя себя словно сидящим на пороховой бочке. — Эй-йоу, как делишки? — От всей души хлопает по спине Джисон, привлекая к себе внимание друга. Ему становится не по себе, когда он замечает, как Феликс сверлит стену взглядом, а вкупе со скрещенными на груди руками омега и вовсе выглядит так, словно в любую секунду накинется на сидящего рядом человека. — Ты какого хуя меня так пугаешь? — Крупно вздрогнувший от испуга Ли не находит в себе сил для цензурного выражения своих эмоций. Пребывая в своих мыслях, парень постепенно тонул, и в момент, когда дно уже казалось совсем близко, его словно вырвали на сушу, из-за чего пульс бешено застучал в висках, а дыхание сбилось. Он в бешенстве из-за очередного стресса, которым добродушно наградил его лучший друг, но также и безумно благодарен, ведь ещё немного, и Ли не смог бы очнуться. Нервно улыбаясь, парень поворачивает голову в сторону рандомно вспомнившего о его существовании Джисона, выжидающе смотря ему в глаза. — Хенджиновского. И не смотри на меня так, это жутко, — настороженно просит Хан, будучи воодушевлённым и испуганным одновременно. Наблюдая за этим, Феликс не мог не показать настоящую улыбку. Хан настолько напоминает зажатого в угол зашуганного хомяка, что с этого нельзя не посмеяться. А омега тем временем пристально наблюдает за тем, как эмоции на лице Ли сменяют друг друга, прощупывая почву. Когда настроение Феликса кажется безопасным, юноша собирается с силами и предлагает абсолютно типичный способ времяпрепровождения, что становится даже неловко. — Ликс, не хочешь прогуляться после пар? В кафешку, может, заглянем, всяких гадостей поедим? — Перечисляет Джисон, параллельно нервно играя с кольцом на пальце, постоянно перекручивая его. — О, шик. Чур потом ко мне смотреть аниме и есть чипсы? Я хочу рифлёные, ничего не знаю, — щелкнув пальцами, тут же соглашается Феликс, сам раздумывая о том, куда бы себя деть, чтобы дурные мысли не лезли в голову, а тут такой повод сам в руки просится. — Заметано, с меня кола, с тебя чипсы. Планы уже построены, а впереди последняя пара. Как вы думаете, кто-то из парней будет хотя бы пытаться прислушиваться к словам преподавателя, который уже сам хочет поскорее домой попасть? Естественно, нет. Единственное, что они делают, так это вновь пишут конспекты, но не из-за присутствующей головы на плечах и понимания необходимости этого материала на практиках, а просто из-за привычки. Дрессировка сработала успешно, и стоит увидеть новый слайд, как все тут же начинают его фотографировать, переписывать и стараться разобрать, в надежде понять хотя бы небольшой процент из всего происходящего, даже если впереди тёмный лес информации, покрытый густым туманом. Но как говорится: "дорогу осилит идущий", так что выбора нет, приходится действовать. Из-за вовлечённости в тему лекции время пролетает незаметно. Феликс успевает поспорить с преподавателем по психологии трижды, убеждая, что его точка зрения единственная правильная. На что не менее упрямый мужчина с пеной у рта приводит аргумент, говоря, что у жалкого учащегося ректальная точка зрения. К концу пары все присутствующие уже думали начать разнимать их, расставляя по разным сторонам аудитории. Никогда не стоит брать тему "равенство полов с точки зрения психологии", когда среди студентов имеются такие люди, как Феликс, иначе этот спор не прекратится никогда. — Ты должен принять тот факт, что с психологической точки зрения нервная система омег слабее, чем у других полов. Они более мнительны, пугливы, со слабым духом. Их может сломить каждый, поэтому просто нельзя допускать омег на важные должности, — продолжает подливать масло в огонь учитель, словно не замечая, что студент перед ним постепенно закипает, готовый накинуться. — С какой радости я должен принимать этот факт? Что в омегах нет, что есть у доминантных полов? Эмоциональной стабильности, может? Разве, согласно статистике, убивает не доминантный пол? Думаю, мне не нужно объяснять, что является одной из причин, почему они убивают, — всё ещё спокойно говорит Феликс, стараясь не наживать себе врагов, но при этом не в силах сдерживать праведный гнев, из-за чего ему приходится низко шептать себе под нос. — Да вы хоть раз видели, как ведут себя альфы или энигмы? У них хрупкое эго. Ведут себя как главари, а стоит одно слово поперёк сказать, как их самооценка трещит по швам. Наблюдающий за всем этим Джисон не знает, смеяться ему или плакать, но единственное, чего ему хочется, так это скорее закрыть уши, чтобы перестать слышать эти бессмысленные споры. Если тратить силы на узколобых людей, так и до постоянных проблем с нервами недалеко. Поэтому незаметно надев наушники, парень открывает ТикТок, бессмысленно листая ленту, просто чтобы отвлечься и досидеть до конца этой чёртовой пары. Но ведь всегда после чёрной полосы следует белая. Негатив, который травит вам жизнь, постепенно растворяется в воздухе, и вы можете вдохнуть полной грудью морозного ветра, который отрезвляет голову и делает разум яснее, чем прежде. Заодно и руки отпадают от таких пируэтов. Стая студентов, похожих на пингвинов из-за длинных пуховиков, покидает университет, постепенно распределяясь по городу, захватывая автобусы и в целом улицы. Иногда, конечно, находятся любители моды даже в такую погоду, но это какие-то чужие челики, которые не прочувствовали вайб обмороженной жопы. Феликс с Джисоном, закутанные в шарфы и спрятанные в капюшоны, дрожат от малейшего дуновения ветерка в свою сторону, проклиная резкую смену погоды. То в декабре тепло, как весной, то в январе холод собачий. И как с этим прикажете жить, господа синоптики? Метеозависимые люди умирают, молясь на обезбол, а другие смертные всячески пытаются понять, насколько тепло или легко стоит одеться. Танцы с бубном в попытке понять, как работает этот мир, обеспечены. Как говорится: холод, голод и покой. Всё, что нужно для излечения студентиков, то, что доктор прописал, с вас пять тысяч. — Феликс, я сейчас этот светофор сожру. Я хочу е-е-е-сть, — ноет, словно капризный ребёнок, Джисон, будто у его друга на спине холодильник, переполненный едой, и он просто жадничает. — Задницу мою поешь. Я тебе говорил, давай такси вызовем, а ты нет, зачем, это дорого сейчас будет, — ворчит мамочка Ли, готовая двинуть назойливой белке в любую секунду. Настоящий жлоб: на сто вон дороже жалко такси вызывать, а по холоду, спотыкаясь на льду, ему не жалко ходить. — Да ну тебя. Я экономлю тебе деньги, а ты меня не ценишь, — обижается Джисон, будучи чувствительным, ибо совсем голоден. Но тут в поле зрения попадается милейшая бабушка, торгующая корндогами, и омега резко превращается в самое нежное и ласковое создание. — Ликси-я, там корндоги есть. — И? — делая вид, что совершенно не понимает намёков, продолжает идти вперёд Феликс, даже не думая поворачивать голову в сторону друга. — Не хочешь мне купить? — включает режим максимального обаяния Джисон, обнимая парня за руку и притормаживая. — Не хочу, — оставаясь без изменений в лице, Феликс продолжает идти, заодно подтягивая за собой Хана, болтающегося на его локте, как обезьянка на ветке. Столько ненависти в этом отказе. Омега давно уже понял, что его любимый друг теперь не тот. Чувствовал всеми фибрами сердца, чтобы потом услышать это вслух. Вся жизнь вдруг становится какой-то тусклой и совершенно неинтересной. Ноги перестают идти, живот расстроенно урчит, и Джисон остаётся посреди дороги, пока Феликс продолжает двигаться вперёд, всё ещё не останавливаясь. Ничего уже не будет как прежде — они слишком сильно изменились. — Ты там долго стоять будешь? Тут рядом кафе с твоими корндогами есть, пойдём, — кричит Ли, словно отчитывая капризного ребёнка, устроившего истерику в магазине. Хотя Феликс и прекрасно понимает, к чему была эта сценка и что дело вовсе не в несчастной сосиске в панировке, это всё равно достаточно забавно и мило выглядит со стороны. Чем-то напоминает разные проверки дружбы в детстве. Как когда вы совсем маленькие весело бегаете по молодой траве на какой-то детской площадке и считаете, что, если прыгнуть по одним и тем же следам, это будет обозначать истинную связь между вами. Так же и Джисон. Увидев новую реакцию Феликса, он тут же перепугался. Но люди не меняются. Меняться могут обстоятельства. Например, мороз на улице, из-за которого намного приятнее будет поесть в теплом помещении, а не в палатках, подставляя обе щеки навстречу ледяному ветру. Парень бездумно следует за другом, даже не читая вывески заведения. Тепло встречает их с распростертыми объятьями, парни с облегчением вдыхают ароматный воздух, уже чувствуя, как желудок начинает урчать. Оставив куртки, Хан наконец поворачивается, чтобы оценить интерьер, и в недоумении поглядывает на Феликса, который с безэмоциональным выражением лица быстро направляется к свободному столику, убегая, пока его за шкирку не утащили обратно на мороз. Злость постепенно переполняет омегу, но он старается дышать ровно. Шустро преодолевая разделяющее их расстояние, Хан в устрашающей манере, коршуном, возвышается над душой, прижигая взглядом, но в итоге всё же садится, не желая устраивать открытый цирк для всех. Сегодня исключительно VIP-персоны, не сочтите за грубость, это не мы, это капитализм. — Ли Феликс, у вас не задница, а печатная машинка? Давно пальцы веером? — С серьёзным лицом говорит омега, из-за чего становится действительно не по себе. Чтобы всеми известная белка вдруг настолько была поглощена гневом, что аж стала чуть ли не дипломатом, это уже слишком. В лесу умерли все звери, бегите за шкурами, вручную сделаем тёплые шубы. Но если быть действительно собранными и разумными людьми, то Феликс чувствует, как ему становится страшнее дышать с каждой секундой. Избегая взгляда, неловко играясь с пальцами собственных рук, Ли обдумывает тысячу вариантов, как стоит ответить. В итоге остаётся лишь сразу использовать козырь в рукаве — прикинуться жертвой обстоятельств. — Но ведь на улице холодно, а других кафе рядом нет, — придумывает жалкое оправдание омега, не продумав всё до конца. — Ты сам прекрасно знаешь, что этот район усеян разными кафе, — не сработало. Острый взгляд следит за каждым нервным тиком, Джисон словно морально душит парня, при этом на вид оставаясь абсолютно спокойным, но на деле стараясь всячески не накинуться на Феликса. — Ты так много для меня сделал, и я что, не могу отблагодарить тебя хорошей говядиной, которую лично пожарю перед тобой? — не сдаётся Феликс, про себя отсчитывая секунды до последующего смирения. Три... Два... — Толку спорить с тобой. Ладно, давай поедим, отметим студенческие годы. Один. Всё пошло идеально по плану. Омега буквально светится от счастья, довольно улыбаясь и мило прося у официантов приличной порции мяса для старта, суп для разогрева и две миски риса, ведь без гарнира никуда. А ведь у них впереди ещё вечер посиделок с чипсами... Но студенческий желудок бездонен, особенно после четырёх пар. Сейчас они по-настоящему будут смаковать изысканные блюда, чтобы затем хрустеть всякими снеками, от которых впоследствии опухнет лицо. Но кого это может волновать, когда впереди настоящий праздник для желудка? Запах жарящегося мяса завораживает и пробуждает дикий аппетит. На вид хрупкие и достаточно худые парни поглощают невообразимые объёмы, издавая звуки истинного наслаждения. Настоящие ценители и гурманы. Или, в случае Джисона, просто любители халявы. Разум боится — рот поглощает. Феликс мастерски жарит мясо с таким серьёзным видом, что становится непозволительно горячо. Дожидаясь полной готовности, парень несколько раз проверяет сочный кусочек и палочками аккуратно кладёт его прямо в тарелку Джисона, подмигивая. — Отжарь меня, как этот кусочек мяса... — неожиданно выдаёт парень после нескольких минут молчаливого удивления, подобрав момент так, что подошедший официант мгновенно краснеет от напряжения. Его руки дрожат, на лице всё ещё лучезарная улыбка, но пылающие пламенем кончики ушей сдают с потрохами. Стоит ему только отвернуться и отойти чуть дальше, как он теряется в приступе беззвучного смеха. Одновременно с ним взрывается заливистый гогот омег, чувствуя, как живот начинает болеть, а из глаз катятся слёзы. Это было настолько рандомно и по-идиотски, что становится до безумия смешно. Отдышавшись, Феликс какое-то время старается вернуть себе горячий вид мачо, спрятав клоуна в лице себя, а затем выдаёт то, что заставит всех омег потечь: — Сделаю всё, что пожелает мой сладкий. Не будь Джисон замужем, он бы давно повелся. И опустим тот факт, что у парня нет мужа, мы всего лишь стратегически мыслим. Банкет продолжается в течение часа, после чего парни решают прогуляться пешком до места жительства Феликса, по пути заглядывая в круглосуточный магазинчик. Ледяной ветер опаляет нагретые щеки и заставляет спрятать ладони глубоко в карман. От холода кожа на немногочисленных открытых участках безудержно сохнет и трескается. Чуть приоткрыв рот, парень чувствует, как уголки губ пронизывает неприятная боль. Кругом кромешная тьма, освещаемая лишь уличными фонарями. Некогда сковывающий страх, мешающий ходить поздней ночью, словно исчез, но на деле использовал отточенное искусство маскировки, превратившись в ощущение дискомфорта. Сейчас они остались вдвоём на безлюдной улице, и Феликс прекрасно осознает, что в случае чего ему необходимо будет защитить друга. Подобные мысли накрывают все собственные эмоции серым покрывалом, превращая человека в накаленный кусок стали, который впоследствии был погружён в леденящую жилы воду. Однако на этот раз судьба остаётся благосклонной к ним, и парни спокойно добираются до подъезда. Оказавшись в тёплой квартире, они первым делом моют руки, после чего Джисон наглым образом убегает в спальню, чтобы стащить одежду у друга. Феликс, естественно зная о коварных и беспалевных планах, готовит диван к вечеру фильмов. Множество подушек и пушистый плед рядом, на случай, если вдруг станет холодно, а также готовый ко всему небольшой столик. Упаковки чипсов аккуратно надрезаны в уголке и горизонтально покоятся на поверхности для удобства, ожидая своего часа. Газировка также заранее вскрыта, чтобы впоследствии не было ярких сюрпризов в виде брызг во все стороны. Но они уже не молоды, чтобы с одними вредностями сидеть, поэтому Феликс достаёт богом забытый термос. Прямо в нём заваривает чай, оставляя на столе вместе с чашками и шоколадкой. Теперь всё точно готово. Пока Ли суетится, чтобы организовать максимальные удобства для досуга, Джисон успевает найти одежду, которую часто берет у парня на ночёвках, и усаживается на диван с пультом в руке. Пока Хан выбирает аниме, Феликс быстро переодевается в пижаму, скоро прибегая обратно. Прячась под одеяло, парни вскрывают пачку с таким восторгом, словно разрезают ленту перед входом в собственный, только что построенный и мегауспешный офис. Разлив по стаканам газировку, парни чокаются и наконец принимаются за просмотр, не забыв прибавить громкость, ведь из-за хруста совершенно ничего не слышно. На большом телевизоре мелькают яркие картинки из неоспоримой классики в виде "Тетради смерти". Пряные снэки приятно раздражают языки количеством специй, сильно газированные напитки издают характерное шипение, и друзья сидят в полумраке, внимательно наблюдая за новыми событиями. Тишина и покой обволакивают комнату. Снаружи громко бушует холодный ветер, от которого парни надёжно спрятались под пушистым пледом. Облокачиваясь друг на друга, вскоре превращаясь в пару слипшихся пельменей, омеги даже не думают лечь более удобным способом, желая немного почувствовать приятные объятия. Делясь теплом, иногда кормя друг друга с рук, парни какое-то время смотрят аниме, после чего чувствуют, что становится как-то слишком скучно. Суеты навести охота, не хватает какого-то молодёжного движа, так что совсем уже скукота. — Скуфляндия, глянь сюда, — довольно улыбаясь, Феликс обращается к другу, который старше на один день. — Давно соску свою выронил? — закатив глаза, ворчит Джисон, всё ещё не обращая на Ли желаемого внимания, продолжая делать вид, что ему безумно интересно смотреть аниме, из которого он уже каждую фразу знает наизусть. — Хочешь чипсинку? — спрашивает омега, дожидаясь, пока Хан наконец повернёт голову, и в этот момент зажимает небольшой кусочек снэка в губах, многозначительно играя бровями. — А вы шалун, Ли Феликс. Страсть вспыхивает в глазах, и Джисон медленно наклоняется к блестящим от остатков сладкой газировки губам. Смотря на прикрытые веки друга, острые черты лица и веснушки, словно отчаянно стараясь зацепиться за что-нибудь, Хан вновь обессиленно сдается, заинтересованно опуская взор вниз. Он действительно хочет его... Секунда — и желаемое оказывается достигнуто. Джисон ловко сгрызает свободный край аппетитного кусочка чипсинки и быстро отодвигается, стараясь не задохнуться в приступе беззвучного смеха и плача одновременно. Смеясь так сильно, что аж слёзы льются из глаз, парень начинает громко кряхтеть, словно дед старый, не замечая, как Феликс тычет в него камерой. — Господь помилуй, ты моей смерти хочешь, — кое-как отдышавшись, возмущается Хан, хотя у самого до сих пор трясётся всё тело. — Живи, дедуль, живи. У меня всего лишь есть компромат на тебя, не стоит так убиваться, — под конец шёпотом добавляет Феликс, специально так, чтобы парень не смог услышать. Было принято оставить вредности и культурно выпить по чашке чая. Но Ли и тут предлагает креативную идею, неожиданно подскакивая и чуть ли не совершая паркур, перепрыгивая через диван. Честно сказать, Джисон мысленно начинает молиться, а то, мало ли. — Феликс, если ты притащишь свою коллекцию дилдо, то я обязательно засуну её тебе во все возможные отверстия, — кричит из гостиной Джисон, совершенно не волнуясь о репутации друга перед соседями. Всё равно они прекрасно слышат все стоны, когда эти голубки совокупляются по ночам, так что их травмированные ушки привыкли. — В другой раз, дорогой. Давай лучше масочки сделаем? — вновь обращается Феликс, но уже с повязками для волос в одной руке и тканевыми масками в другой. Ну настоящий бьюти-салон они сейчас откроют, а на утро все упадут, потому что вряд ли масочки для увлажнения помогут от опухлости после солёного и сладкого. Но не в этом суть. Парни надевают парные повязки, на одной из которых изображены ушки котёнка, а на другой — кролика, и наклеивают холодную, слизкую субстанцию на лицо, сто раз пытаясь понять, где лицевая сторона, и распределяя оставшуюся эссенцию по всему телу. Остаётся только сделать кучу забавных фото и вернуться к просмотру аниме, попивая всё ещё горячий и идеально заваренный чай. Выдыхая аромат бергамота, Феликс с наслаждением делает глоток, чувствуя яркий вкус цитруса на языке и неожиданно ощущая чувство дежавю. Но этот вечер слишком комфортен, поэтому все мысли и в целом мозг тут же отключаются. Впервые за сложную неделю друзья собрались, чтобы отлично отдохнуть, поэтому никто не смеет им помешать развлекаться всю ночь. Хоть эти громкие слова были сказаны, парни, по истечении пятнадцати минут, начали убирать со стола, чтобы потом снять маски, полюбоваться эффектом сияющей кожи и лечь спать, стоило часам пробить полночь. Совместные посиделки — это чудесно, но сон по расписанию. Парни укладываются в спальне по разные стороны кровати и практически моментально засыпают. Словно их тела так долго ждали этого момента, и вот, стоило ему наступить, как они тут же отключаются. Джисон, свернувшись в клубок и закутавшись в одеяло, спокойно наслаждается сновидениями, пока Феликс метается по комнате, ощущая сильный жар своего тела. Перед глазами тьма, мозг понимает, что самочувствие желает оставлять лучшего и стоит скинуть одеяло, но парень не может пошевелить конечностями. Веки дёргаются, словно при нервном тике, грудная клетка чаще вздымается, и постепенно перед глазами начинают формироваться размытые силуэты. В ушах вакуум, через который отчётливо становятся слышны странные звуки, чем-то напоминающие...