Война женихов

Обычно мальчики не интересуются всякими девчачьими причудами: одеждой, цветами, свадьбами. Все эти наполненные котятками мечты в нашем сексистском мире были отданы в распоряжение девочек. Мальчикам в это время позволялось сбивать коленки, играть в войнушки и рвать штаны о заборы. Джеймс Флимонт Поттер и Сириус Орион Блэк были совершенно обычными мальчиками. Может, им позволялось несколько больше, чем всем остальным, но войнушку они предпочитали куда больше, чем разбор гардероба. Мать Сириуса, Вальбурга, была строгой, властной женщиной, воспитывающей сына как подобает наследнику пэрского титула. Как ни странно, она куда больше поощряла его занятия французским и живописью, чем занятия лакроссом, но обычно мягкий отец Сириуса, Орион, настаивал, что мальчишке спорт необходим, дабы было куда выплёскивать энергию. Мама Джеймса, Юфимия, наравне с папой Флимонтом, ни в чём ребёнку не отказывала. Он был их единственным сыном, поэтому всё, чем бы ни хотел заниматься маленький наследник парфюмерной компании, ему тут же предоставлялось. Несмотря на свою полную избалованность, Джеймс отдавал всю свою любовь лакроссу, сбитым коленкам и порванным штанам, совершенно не обращая внимания на цветы, которые домработница ставила у его кровати, или дорогую одежду, которой были увешаны его шкафы. Так что невзирая на толерантные поблажки (которых было куда больше, чем у среднестатистических мальчишек), Джеймс и Сириус совершенно не интересовались «девчачьими причудами». Однако наша история началась как раз-таки с одной из таких «причуд» Это случилось десять лет назад, здесь, в Брайтоне, в Королевском Павильоне. Некогда этот шикарный памятник архитектуры «индо-сарацинского» стиля служил приморской резиденции королей Великобритании. Ныне здесь находится один из самых восхитительных павильонов для бракосочетаний в мире. В тот тёплый майский день здесь праздновали свадьбу Андромеда Блэк и Эдвард Тонкс. Свадьба проходила как положено: было что-то голубое, что-то взятое взаймы. И что-то совершенно чудесное. Джеймсу было одиннадцать лет, когда он вошёл в двери Королевского Павильона с мамой и папой, и его маленькое сердце замерло от восхищения. Сириусу было почти двенадцать, когда он, держа за руку своего любимого дядю Альфарда, увидел кузину Андромеду в великолепном белом платье с кружевным лифом и валунами из мягкой тюли на юбке. Они познакомились в тот же день. В тот же день зародилась их дружба, способная сокрушать и строить миры. В тот же день у каждого из них появилась мечта, о которой они без стеснения друг другу поведали, повязавшись фантазией куда крепче, чем могли себе позволить даже родственные связи. Эту мечту они поведали мне спустя пятнадцать лет, и я уверена, что тот огонь, что блистал в их глазах, когда они делились со мной, горел и в глазах одиннадцатилетних мальчишек, впервые пообещавших друг другу, что когда-нибудь они тоже встретят того единственного человека, который будет с ними и в горе, и в радости. Пообещали друг другу, что их сердца тоже будут петь о любви, поддержке и заботе при одном взгляде на того самого человека. И поклялись, что в момент, когда влюблённым сердцам будет суждено слиться в одно, они тоже отпразднуют свою свадьбу здесь, в дышащем цветами мае в Королевском Павильоне. – Так, помоги мне… – Чтоб ты знал, я считаю, что ты дебил. – Ты просто завидуешь. Ну же, помогай! Джеймс, высунув язык, помог Сириусу заколоть его чёрные волосы голубой заколкой и критически оглядел творение рук своих. Он действительно самую малость завидовал волосам Сириуса: мягким, послушным, ухоженным. Его самого мама как ни старалась стричь или причёсывать – всё без толку. Вечно как с забора упал. И ведь именно из-за волос Сириусу досталась заколка – та самая, что выпала с высокой причёски Андромеды на бархатный ковер, которую Джеймс заметил, а Сириус спёр. Она Джеймсу и самому нравилась – выложенная голубыми камушками змейка, так задорно сейчас сиявшая в смоляных кудрях Сириуса. – Не хочешь надеть платье? – съязвил Джеймс, чтобы скрыть зависть. – Зачем? – удивился Сириус, отворачиваясь от зеркала и прекращая поправлять длинный фрак дяди Альфарда. – Ты же играешь невесту, – резонно заметил Джеймс. Красивые чёрные брови Сириуса нахмурились. – Нет, я играю жениха. Тут пришёл черёд хмуриться Джеймсу. – Нет, это я играю жениха. Если бы они были обычными мальчишками, между ними бы назрела ссора, неизбежно вылившаяся в драку. Хотя, по-хорошему, если бы они были обычными мальчишками, они бы и не стали репетировать свадьбу. Наверное. Джеймс и Сириус тогда не особо задумывались над такими вещами. Да и сейчас, наверное, не задумываются. Сириус легко пожал плечами, отворачиваясь к зеркалу, чтобы поправить нелепо стоящую в петлице белую розу. – Хорошо, тогда мы оба будем женихами. – А как же невеста? – удивился Джеймс. – А зачем она нужна? – Ну… – Джеймс призадумался, принимаясь пощипывать маргаритку из маминого сада в своей петлице. – А кто белое платье надевать будет? Сириус был самым обалденным другом с тех пор, как они встретились, и неизменно доказывал, что в их отношениях царит полное взаимопонимание. – Я надену белый костюм, если тебе полегчает, – снисходительно предложил он, вновь, но теперь уже окончательно, отступая от зеркала. – Нет, ну девчонка-то должна быть, – настаивал Джеймс. Друг вздохнул и взял его под локоть, отводя к тренировочному манекену, который сегодня играл роль регистратора. – Мне и так нормально. И на этом разговор мог быть исчерпан, но Джеймс не был бы собой, если бы не попытался добраться до правды. – Так ты хочешь играть свадьбу не с девчонкой? Сириус повернул к нему голову и в его тёмно-серых глазах мелькнуло уже хорошо знакомое Джеймсу выражение. Страх. В дальнейшем ему потребовалось несколько лет, чтобы распознать причину этого страха – быть непонятым, нелюбимым, осуждаемым. Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, что он сделает всё, чтобы в глазах Сириуса это выражение появлялось как можно реже. – Это плохо? Джеймс взял его под руку, разворачиваясь вместе с другом к манекену. – Если тебе нужен жених, я сыграю твоего жениха. Но потом ты для меня сыграешь невесту, хорошо? Сириус улыбнулся, и ужасная печаль пропала из его взгляда. – Договорились. Из магнитофона Джеймса заиграл свадебный марш и они, красиво (как учил Сириус) выпрямляя спину и вышагивая, двинулись по красному коврику, оставшемуся после кончины собаки Поттеров – Бродяги, – к регистратору. – Да, Ваша честь, я согласен стать мужем этого красавца, – заявил Сириус манекену, не позволяя другу расклеиться: Бродяга умер не так давно, и этот коврик, ставший свадебной дорожкой к алтарю, стал глубоким почтением его памяти. – Это самый счастливый день в моей жизни! – воскликнул Джеймс и тут же поморщился. – Глупо звучит как-то. – И ничего не глупо, – фыркнул Сириус, сжимая его ладонь на своём локте. – Когда у меня будет жених, он будет говорить мне, что я делаю каждый его день счастливым. Джеймс искоса взглянул на друга. Сириус редко выглядел таким одухотворённым и мечтательным, предпочитая язвительность и высокомерие. Но сейчас его серые глаза искрились как серебро. Джеймсу бы самостоятельно эта метафора никогда бы не пришла в голову, но Ремус – их школьный приятель – однажды так сказал, и он запомнил. – Так и будет, дружище, – Сириус ярко улыбнулся, но Джеймс прекрасно помнил, что за ним должок. – Так, полезай в туфли, будем учить танец! – Они же твоей мамы! – в который раз запротестовал Сириус. Перед Юфимией Поттер, благородно забирающей его на выходные, когда родители уезжали по работе, он буквально благоговел. – Скажи спасибо, что не твоей. Сириус немного побурчал, влезая на белые шпильки, но послушно встал в стойку рядом с Джеймсом. – Вот сдалось тебе жениться на девчонке, – застонал он, когда Джеймс в первый раз наступил ему на ногу. – Не обязательно на девчонке, – пожал плечами Джеймс. – Просто так вроде… ну, привычнее, что ли. Думать, что это будет девчонка. – А если будет мальчик? – задумчиво проговорил Сириус, укладывая голову ему на плечо и позволяя медленно покачивать себя. – Ну пусть мальчик, мне-то что? Главное, чтоб любил. – И согласился играть в «Павильоне»! – резко вскинул голову Сириус. Джеймс едва не расхохотался. Они могли бы ещё помериться, кто из них сильнее хочет провести сказочный день в том сказочном месте. Но они, конечно, не будут этого делать. – Сечёшь.