Доля

***

      Утром, когда Лютфи-паша уехал в Топкапы, в зале, где вчера был ужин, посередине помещения стояла ширма. С одной стороны расположилась Шах-султан, одетая в тёмно-синее платье, диадему с сапфирами и чёрный платок. Двери в комнату отворились, и внутрь вошёл Рустем-паша, о котором вчера вёлся разговор. Хорват прошёл вглубь помещения и встал с другой стороны ширмы, так что он мог видеть лишь профиль султанши и то очень плохо. — Госпожа, — Рустем поклонился. — Вы желали поговорить со мной? — Да, Рустем-паша, — Шах сделала паузу, словно ей было неудобно сразу перейти к делу. — Ты очень умный и хитрый человек, Паша. Твои успехи и быстрый взлёт в чинах просто не может не поражать, — даже не видя лица собеседника, султанша чувствовала, как приятно Рустему слышать такие слова от неё — холодной и скупой на комплименты женщины. — Однако я в курсе о твоём покровителе в Совете. — Госпожа, тот пост, который я занимаю, следствие милости государя, — своим хрипучим голосом ответил хорват. — Моя задача лишь соответствовать занимаемой должности, которой я, вполне, доволен. — Вот именно, что вполне — Шах-султан выделила последнее слово. — Но я не поверю, что у тебя нет желания подняться выше, чем Бейлербей Диярбакыра. Вот только, на твоём пути будет очень много препятствий. — Ничто не даётся легко, госпожа, — ехидно ответил Рустем. — Разумеется, с твоей хваткой и связями ты быстро достигнешь поставленной цели, — Шах-султан стала медленно подводить к её делу. — К чему вы клоните, госпожа? — Рустем быстро смекнул, что Шах-султан хочет переманить его на свою сторону, но, не подавая вида, стал задавать наивные вопросы. — Рустем-паша, пора поменять расстановку сил, а для этого нужно что-то делать с лишними фигурами, — султанша сделала акцент на слове «лишними». — Чтобы реализовать задуманное, нужно объединить свои силы. — И у вас наверняка имеется какой-то план, — язвительно заметил Рустем. — Верно, но без твоей помощи его будет трудно реализовать — Я весь во внимании, госпожа, — в голосе Паши слышался неподдельный интерес к тому, что могла придумать Шах-султан. — У каждого человека, будь то простой торговец или видный чиновник, есть определённые слабости, либо секреты, которые он тщательно скрывает. Но, как мы знаем, всё тайное становится явным, особенно во дворце, где даже у стен есть уши, — сестра султана немного помолчала. — Ходят ли какие-то слухи среди Пашей о друг друге? — Госпожа, спешу вас огорчить, но я не привык рыться в чужом белье, а то замараюсь ещё, — сострил Рустем. — Не увиливай, Паша, я прекрасно знаю что вы, мужчины, ещё большие сплетники, чем мы, — сказала султанша. — Говори как есть. — Позвольте, госпожа, но я не осведомлён о чьих-либо тайнах, — Рустем врал. Он знал про всех всё. — Неужели? — воскликнула Шах-султан. — Я не верю что про Великого Визиря нет никаких слухов, неужто им все довольны? — Рустем промолчал. — Послушай, Паша, если ты хочешь иметь надёжного союзника, то тебе стоит поразмышлять и выведать для меня информацию про Великого Визиря, — голос султанши неприятно звякнул.       В этот момент двери залы отворились, и зашла Элиф-хатун, но увидев Шах-султан и Рустема-пашу, она вздрогнула, засуетилась, рассыпалась в извинениях и поспешно вышла. Рустем, улыбнувшись, изогнул бровь. — Тебе стоит пообщаться с этой рабыней, она тебе поможет в нашем общем деле, а может быть и в твоих личных делах, Паша, — Как вам будет угодно, моя госпожа, — Рустем выделил «моя». — Если позволите, то я поеду во дворец, султан хотел меня видеть.       Шах-султан прекрасно понимала, что Рустем в очередной раз соврал, и на самом деле отправиться докладывать об их разговоре Хюррем-султан, но султанше это было даже на руку, ведь это единственный способ заставить Айяса-пашу зашевелиться.       Рустем-паша вышел из залы и столкнулся у дверей с Элиф-хатун, что приветствовала его глубоким поклоном. Хорват осмотрел рабыню с ног до головы и снова изогнул бровь. Он, пока что, лишь смутно догадывался, как эта красивая гречанка может содействовать в сборе информации про Великого Визиря. Покачав головой, Рустем вышел из дворца на улицу. Элиф выпрямилась и зашла в залу. Ширма была убрана, а Шах-султан сидела у окна, рассматривая статуи. — Что ты хотела, Элиф-хатун? — безучастно спросила султанша, не отрываясь от сладостей, что ей принесли. — Простите, госпожа, — гречанка поклонилась. — Я просто хотела узнать, не нужно ли вам чего. — Ты поговорила с Рустемом-пашой? — Шах-султан задумчиво хмыкнула и повернулась лицом к рабыне. — Нет, госпожа, а должна была? — Элиф пугливо подняла глаза на султаншу. Женщина хитро улыбнулась. — Ладно, забудь. Но теперь ты можешь приступить к заданию, — Шах поднялась с дивана и приблизилась к девушке. — Завтра я поеду во дворец, хочу встретиться с Повелителем, ты поедешь со мной. С этого дня от тебя требуется лишь одно — везде следовать за мной, ты поняла меня? — Да, госпожа, — Элиф совершенно не понимала, зачем это было выделено как отдельное задание, раз это и так её обязанность как служанки. — Если будешь исправно служить мне, то в скором времени получишь то, что так горячо желаешь, — губы Шах-султан сложились в таинственную улыбку. — Простите, но я не совсем понимаю, — начала было гречанка, но султанша её перебила. — Я видела, как ты смотрела вчера вечером на Пашу, — Шах-султан положила свои тонкие белые пальцы на плечо девушки. — А я тебе обещала помочь воплотить мечты в реальность, — заметив смятение на лице девушки, султанша довольно хмыкнула. — Ладно, иди в свои покои, я тебя потом позову.

***

      На следующий день Шах-султан с самого утра была собрана и ровно к полудню приехала во дворец. Сняв дорожные плащи в покоях султанши в Топкапы, госпожа со служанкой проследовали по золотому пути, ведущему к покоям Падишаха. Шах-султан остановилась у входа, ожидая, когда стража доложит о ней Повелителю. Как только это произошло, султанша приказала гречанке дожидаться её здесь, а сама вошла в покои Падишаха.       Когда двери за Шах-султан закрылись, Элиф-хатун распрямилась и стала озираться по сторонам. Мраморные стены, незажжённые факелы, в конце коридора балкон, смежный с балконом Повелителя. Девушка просеменила к нему. Отсюда открывался чудесный вид и на сад, и на пролив. Ноябрьское солнце светило неярко и скупо ласкало своими лучами белую кожу гречанки. Элиф зажмурилась и подставила лицо солнцу, ловя последние его тёплые прикосновения, и наслаждаясь такой тихой и спокойной минутой, которая пробуждала в её памяти далёкие воспоминания о родных краях, о невольничьем рынке. Она вспомнила те условия, в которых она жила, как только благодаря своей красоте её переселили на лучших условиях. Как её разлучили с матерью, отправленную служанкой к какому-то вельможе, и братом, сосланного на верфи. От этих мыслей ей стало так тоскливо на душе, дыхание перехватывало, грудь вздымалась, а руки вдруг похолодели. Девушка готова была в любой момент расплакаться. — Хатун, — раздался из-за спины леденящий душу голос.       Элиф вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от неё стоял Мерджан-ага в чёрном полукафтане. Его заострённое лицо с крючковатым носом и сощуренные, словно у хищной птицы, стальные глаза, изучающе смотрели на девушку. Хранитель покоев приблизился к служанке своей госпожи. — Что ты здесь делаешь, хатун? — холодным голосом произнёс Ага. — Разве повелитель позвал тебя? — Нет, Мерджан-ага, я всего лишь жду госпожу, — тоска в груди от воспоминаний сменилась у Элиф на страх перед этим хищным взглядом. — Не ври, хатун, госпожи здесь нет, — голос Аги неприятно звякнул. — Возвращайся в гарем. — Послушай, Ага, — Гречанка совсем растерялась. Её голос вздрогнул. — Я приехала вместе с Шах-султан, я её служанка. Она зашла к Повелителю, а меня оставила дожидаться её здесь. — И поэтому ты пошла на балкон, чтобы подслушивать их разговор? — рот Мерджана-аги искривился в подобии ухмылки. — Хватит мне зубы заговаривать, хатун. Я впервые тебя вижу, а поверь мне, что каждую служанку своей госпожи я знаю в лицо, — хранитель покоев приблизился к девушке, стоявшей спиной к балкону и опиравшейся руками на перила. — Возвращайся в гарем, лгунья, — прошипел евнух. — Никуда я не пойду, у меня приказ от госпожи, — Элиф попыталась сделать свой голос твёрже, но он всё равно задрожал.       Мерджан схватил девушку за предплечье, что было оголено из-за особого кроя платья, и дернул её, чтобы она отцепилась от перил, а затем повёл за собой по коридору. Гречанка стала дёргаться и причитать, причиняя самой себе ещё большую боль от цепкой хватки евнуха. Казалось, что были бы у Мерджана-аги когти вместо пальцев, он продырявил бы ими её кожу — настолько сильно он вцепился в предплечье Элиф, что уже не просто упиралась, а практически волочилась по полу. Однако Ага не обращал внимания, а продолжал вести её за собой. Но не успели они пройти и половины коридора, как стражники поклонились вышедшему из покоев Повелителя Великому Визирю. Он хотел было направиться по короткому пути из дворца, не пересекающимся с гаремом, но странные вопли привлекли его рассеянное внимание, и Паша повернулся в сторону источника звука. Его взгляд упёрся на долговязого евнуха, сжимающего предплечье рабыни, что извивалась, пытаясь высвободиться. — Мерджан-ага, — воскликнул Айяс-паша, недовольно хмурясь и медленно направляясь в сторону слуги. — Что здесь происходит? — Паша Хазрет Лери, — хранитель покоев наклонил голову в знак почтения, — я пытаюсь выпроводить эту наглую девчонку. Она пришла к Повелителю и подслушивала ваши разговоры. — Неправда! — вскрикнула Элиф-хатун, снова предпринимая попытку вырваться. — Как это? А не ты ли мне зубы только что заговаривала, маленькая лгунья, — шикнул на неё евнух. — Паша, это неправда, я пришла вместе с Шах-султан, — не поднимая взгляда, пролепетала гречанка с мольбой в голосе. Элиф ухватилась за крепкие пальцы Мерджана-аги и сделала попытку их разжать. — Замолчи, — хранитель покоев сжал её предплечье сильнее. Девушка застонала от боли. — Мерджан-ага, — Айяс-паша сверкнул своими серо-голубыми глазами и подошёл к евнуху вплотную. — А ну отпусти её! Как ты смеешь клеветать и издеваться над невинной девушкой?! — голос албанца хоть и был всё таким же негромким, но в нём чувствовалось возмущение и строгость. — Но Паша, — Мерджан хотел было что-то сказать, но Великий Визирь бесцеремонно ухватил слугу за руку, вынуждая его освободить гречанку. — Элиф-хатун сказала тебе правду, госпожа у Повелителя, — с надрывом произнёс Айяс, заграждая рабыню собой. — А не знал ты об этом, потому что бродишь непонятно где, вместо того, чтобы исполнять свои прямые обязанности. — Да, но… — Мерджан опять открыл рот, чтобы что-то возразить, однако Великий Визирь поднял перед собой ладонь, призывая его замолчать. — Чтобы больше я не видел тебя рядом с этой девушкой, ты понял меня? — Айяс-паша, хоть и был чуть ниже ростом, чем хранитель покоев, но на этой фразе он выпрямился и поднял голову так, что его глаза были на уровне с глазами Аги. — Слушаюсь, Паша Хазрет Лери, — евнух сложился пополам в поклоне. — А теперь прочь отсюда! — процедил албанец.       Мерджан-ага попятился, а потом, развернувшись, скрылся в смежных с повелителем комнатах. Айяс-паша проводил его долговязую фигуру за поворот с тем выражением лица, какое бывает, когда съешь что-то кислое. В такие моменты у албанца слегка подрагивают ровные брови, образуя две возмущённые морщинки, похожие на два шрама сдерживаемого гнева. — Нечестивый, хоть бы его Шайтан побрал, да простит меня Аллах, — Айяс-паша закатил глаза и покачал головой. Потом он повернулся к рабыне, которая опустила взгляд в пол и потирала предплечье. — Этот скользкий гад сделал тебе больно? — лицо Великого Визиря сменило выражение с гневно-презрительного на сочувствующее. — Пусть только попадётся мне на глаза, — он снова посмотрел в ту сторону, куда ушёл Ага. — Не берите в голову, Паша Хазрет Лери, — Элиф поклонилась и сильнее стала растирать предплечье.       Айяс-паша подошёл вплотную к рабыне и внимательно осмотрел покрасневшую кожу. Элиф испуганно подняла взгляд на Пашу. Она впервые увидела его при дневном свете. Девушка видела каждую чёрту его лица, округлившегося за счёт густой, словно грива у льва, бороды: нос с еле заметной горбинкой, серо-голубые глаза под густыми чёрными ресницами, удивительно ровные изгибы бровей, изредка подрагивавшие, словно от тика, и тонкая линия губ, сокрытая между усами и бородой. Всё этот произошло за одно мгновение. Элиф опустила глаза, а Айяс-паша взглянул на девушку. — Элиф-хатун, — снова этот мягкий полушёпот. — Госпожа будет у Повелителя долго, поэтому, — он сделал небольшую паузу, — я хотел бы поговорить в другом месте, где будет меньше любопытных глаз, — Великий Визирь сделал явный намёк на притаившегося неподалёку Мерджана-агу. — Но это при условии, что это тебя не затруднит. — Что Вы, Паша Хазрет Лери, — воскликнула Элиф –хатун. — Я лишь беспокоюсь, как бы госпожа потом не разгневалась на Вас, ведь Мерджан-ага обязательно ей пожалуется. — Пускай только посмеет, — ровным голосом произнёс Айяс-паша, — и я доложу Повелителю, что он издевался над тобой — девушкой из его гарема, — у албанца не повернулся язык назвать Элиф «рабыней» или «собственностью султана». Элиф улыбнулась на эти слова и, присев в поклоне, приняла приглашение Великого Визиря.— Что ж, тогда я буду ждать тебя на туевой аллее, — Айяс обычным движением руки запахнул свой чёрно-золотой кафтан и, развернувшись, пошёл по коридору направо.

***

      Лютфи-паша сидел в небольшой комнате дворцового писаря, согнувшись над столом со стопкой бумаг. Его изучающий взгляд чёрных глаз был направлен на какое-то заключение Совета, которое он с интересом перечитывал и из-за которого не заметил застывшего в дверях Рустема-пашу. — Визирь Лютфи-паша, — своим обыкновенным язвительным тоном произнёс хорват, кланяясь. — Вы желали меня видеть? — Пожаловал, значит, — муж султанши отложил бумагу в сторону. Обыкновенным движением, в котором сочеталось брезгливое безразличие и попытка сосредоточиться на определённой мысли, Лютфи-паша провел пальцами по длинной чёрной с проседью бороде. — Я в курсе вашего вчерашнего разговора с госпожой. Она дала тебе время подумать. Каково твоё решение? — Паша, я долго думал, — с ухмылкой протянул Рустем. — И решил, что это довольно интересное дело, которое мне предложила госпожа. — Отлично, — Лютфи хитро улыбнулся. — Ты уже успел что-нибудь узнать? — Пока нет, Паша, но я активно этим занимаюсь, — Рустем слегка наклонил голову и изогнул бровь. — Хорошо, буду ждать от тебя новостей, — муж султанши жестом отпустил хорвата, но Рустем не ушёл. Он продолжал стоять около Визиря, переминаясь с ноги на ногу, словно порываясь о чём-то спросить. — Ну что ещё? — не выдержал Лютфи. — Что ты над душой стоишь? Я же отпустил тебя. — Паша, я вот ещё что хотел узнать, — хорват наклонился. — Госпожа попросила меня использовать некую Элиф-хатун, — Рустем нарочно навал девушку неопределённо. — Как она мне может помочь? — Ах, Элиф-хатун, — Лютфи-паша усмехнулся, щуря глаза, перед которыми быстро вспыхнул образ юной гречанки, который невольно запечатлелся в памяти верного супруга. — Эта лань — хитрая уловка госпожи. Тебе стоит понаблюдать за ней, она сейчас во дворце, либо в саду прогуливается, — третий Визирь совета говорил так, словно он знал что-то сокрытое, то, что не видел Рустем.       Лютфи ещё раз усмехнулся и настойчивым жестом отпустил Рустема. То ли из неподдельного интереса, то ли из-за желания поглумиться, но зятю Султана хотелось узнать, как именно хорват разгадает хитрость султанши, и как он будет использовать рабыню. Рустем-паша вышел из комнаты дворцового писаря и, раскланявшись с стоявшими у входа в зал заседаний чиновниками, пошёл дальше по коридору, что вёл в основную часть дворца, минуя гарем. Хорват поднялся к покоям повелителя по золотому пути. Мерджан-ага, услышав гулкий стук подошвы сапог Паши, высунулся из-за поворота, напугав тем самым Рустема, который, тем не менее, сделал над собой усилие, чтобы не подать виду, что он испугался. — Ах, Мерджан-ага, — протянул с фирменной ухмылкой хорват. — Если Вы пришли к Повелителю, то он сейчас занят, — стальные глаза евнуха гвоздями впивались в надменное лицо Паши. — А кто у него сейчас? — поинтересовался Рустем, выглядывая из-за спины Аги. — Шах-султан, — сухо ответил Мерджан-ага, нисколько не меняясь в лице. — А где её служанка? — хорват изогнул бровь. Мерджан сначала молча пилил взглядом Пашу, но потом, словно чувствуя, что Рустем что-то задумал, гадко улыбнулся. — Она ушла вместе с Великим Визирем. — Вот как?! — воскликнул Рустем и расплылся в улыбке, больше похожей на оскал гиены. — И где же она сейчас? — В саду, наверное, Паша.       Рустем потоптался на месте, обдумывая какой-то план а потом кивнул в знак благодарности и, пройдя по коридору, повернул направо.