Градиент

Штаб Ордена Правосудия и Доблести в Бриквелле, два месяца спустя...

   Верхний мир забыл о проблеме, которую сообщила Барбара Локателли. Ордену Правосудия и Доблести, связавшего королевские семьи под одним законом, было велено не лезть в дела Рокфурта. Никто не хотел им заниматься — лишние траты и нервы. Тем более, в верхнем мире немало своих проблем: новый мировой порядок привёл к потребности контролировать и регулировать больших размеров территории, угождать воле монархов, религиозным конфессиям, совершенствовать закон так таковой. Единственная, кого до сих пор беспокоил вопрос тайной организации, это генерал ОПД.    После случившегося инцидента Рокфурт озадачил весь Орден: на территории Германии были найдены рокфурцы со странным артефактом, в чьём предназначении научный центр Ордена пока не разобрался. Люди в чёрной форме оказались довольно агрессивными, из-за чего бойцы ОПД были вынуждены достать оружие.    Произошедшее на днях требует действовать. У генерала появился план, стоило ей вспомнить про единственного рокфуртца в своих рядах, но тогда она сама пойдёт против закона — монархам плевать.    По широкому коридору прытким шагом к кабинету генерала шла невысокая девушка. Она прижимала к груди пачку бумаг, так и наровящихся выскользнуть из хватки. Солдат Ордена застопорилась у нужной ей двери и кивнула стоящей охране, который так просто её не пустил: он потребовал удостоверение, девушка без промедления его показала. Её пустили.    В кабинете генерала находились трое мужчин. Судя по их серьёзным лицам, девушка подумала, что зашла не вовремя. Никто, кроме самого генерала, на неё не отвлёкся: двое мужчин в офицерской форме смотрели на карту, заглядывали в другие документы, а солдат, сидящий на стуле спиной к вошедшей, даже не обернулся. Девушка кивнула генералу и подошла к столу, оставила бумаги и устремилась к выходу. Её вдруг окликнули: — Хлоя, остановись. — Да, генерал О'Килл? — девушка развернулась. — Помнится, один раз ты помогла нам раскрыть дело с убийством барона, ведь так? — генерал посмотрела на стопку бумаг, но не притронулась к ним. — Так точно, генерал. — Нам снова необходима твоя помощь.    Названная Хлоя непонимающе уставилась на присутствующих. Двое мужчин, наконец, отвлеклись от карты и оценивающе посмотрели на светловолосую девушку, будто не восприняли всерьёз ранее сказанное генералом. О'Килл взглянула на солдата и кивнула на Хлою: — Ей путешествие в Рокфурт не помешает. Смышлёная девочка. — Куда?! — Хлоя откровенно ужаснулась. — Там же такие дикари! — Её там разорвут, — буркнул солдат.    Дэбена О'Килл, кажется, проигнорировала слова солдата. Она подняла пачку бумаг и только тогда отвела пристальный взгляд от девицы на бумагу: — Грабителю оказался нужен только этот артефакт... Офицер Бернар, доложите об ситуации Хлое. — Вы всё ещё хотите меня туда отправить? — пискнула девушка, но тут же умолкла под взглядом генерала. — Из Хранилища Ордена был украден нераспознанный артефакт, сгубивший трёх наших учёных. Информации о воре нет, так как он — выходец из Рокфурта. — Мама. — Хлоя побледнела. — Хранилище же хорошо охраняется! — Отчего теперь охранники проверяют каждого, кто здесь находится. Возможно, среди нас завелась крыса, — Бернар покосился на солдата. — Например, такой же рокфурец.    Шрамированный от ожогов солдат, чего не сразу приметила Хлоя, взглянул на офицера Бернара с выраженной неприязнью. Его тёмно-зелёные глаза с суженными зрачками указывали на то, что он является роместом. Ромест со смуглой, сероватой кожей, рокфурец. Он итальянец? Итальянцы вообще бывают в ОПД? Хлоя засомневалась в своих догадках. — Он единственный, кто знаком с грабителем и знает рокфуртские улицы. С ним в нижнем мире будет намного проще, — Дэбена встала из-за стола. — Операция секретная, никому об этом болтать нельзя. Даже упоминать его существование запрещено.    Солдат, наконец, обернулся на Хлою. Тяжёлый взгляд и ожоги на лице напрягли её: он выглядит, как настоящий преступник, имеющий за спиной тёмное прошлое. Или это впечатление такое? — Что от меня требуется? — Хлоя посмотрела на Дэбену, всё ещё чувствуя презрительный взгляд рокфуртца. — Твоим заданием будет выведать всю информацию о Рокфурте: жители, города, строй и организации, которые там есть. Шанс у нас один, частые выходки в нижний мир мы устраивать не можем. Отправляешься совместно с отрядом нового сержанта в качестве детектива. — Кого? — удивился один из офицеров. — Дарио, — генерал позвала неразговорчивого солдата. — Данными мне полномочиями закрепляю за тобой чин Сержанта. Не подведи меня.    Офицеры переглянулись, они оказались недовольны таким раскладом событий: не скрывали своей неприязни по отношению к уроженцу нижнего мира, не питали к нему особых надежд. В их голове устоялся образ преступника-рокфурца, от которого всегда стоит ожидать беду. Хлоя не была ярой приверженкой подобных стереотипов, но упоминания о Рокфурте заставляют её вздрагивать. — Офицер Бернар, следите за отрядом и, — Дэбена села на своё место. — Ваши решения должны быть благоразумны. Однако Вам стоит прислушиваться к Дарио: никто из нас, кроме него, не знает, что там происходит. Но артефакт вернуть вы обязаны. Нельзя нижним отдавать такую мощь. Особенно, если это Яконза. — Тем более, если Яконза уже спокойно разгуливает по поверхности, — добавил Дарио. — Именно, — нахмурилась Дэбена. — Снова слышу про них. Не нравится мне это.    Приказ отдан. Отряд под руководством сержанта и наблюдением офицера спустится в Рокфурт за украденным артефактом, чья мощь не только интересует, но и пугает. Стоило один раз выделиться Хлое, и теперь её тащат на другое задание: незаконное, небезопасное и секретное. В компании мутного итальянца, сурового француза и другими неизвестными ей людьми. Девушка попросту надеется, что всё пройдёт гладко: как никак, подобная вылазка гарантирует ей хорошее жалованье, так ведь? .............................................................

Недалеко от Берлина...

   Белоснежный лес под лучами солнца смотрелся пусто. Здесь почти ничего не было, кругом ни одной живой души. Лишь некоторые снежинки, лениво спускающиеся на землю, как-то украшали морозную картину. Снег трещал под каждым шагом тёплых ботинок, ветер гудел где-то за стволами оголённых деревьев, более — никакого звука.    Вдали, из-за большого сугроба, выглянула дымчатая тушка. Четвероногое животное осматривалось, притиснувшись к снегу, затем встало и побежало прочь. Это был волк, который не спешил так спокойно шествовать по округе: всё вынюхивал, осматривался, только дичь из острой пасти не выпускал. Держал её, как последнюю надежду, страшился потерять. На огромном расстоянии хищник смотрелся совсем крохотным и безопасным. Прицел винтовки позволял видеть его лучше. Нажатие на курок и последующий выстрел. Скулящий волк падает на снег и роняет мясо из пасти. Чёрные птицы разлетелись в стороны. Рыжеволосый юноша опустил винтовку, выдохнув клубок тёплого пара. На его лице промелькнула улыбка, демонстрируя гордость за свою меткость, но она тут же пропала: он увидел незнакомца в чёрном, только вышедшего из-за деревьев. Мальчишка хмыкнул и запрятал оружие, а сам устремился вперёд. Когда он очутился ближе, форму не распознать не удалось. — Это ты пристрелил? Неплохо, — не успел приблизиться юноша, как его заметил чужак с капюшоном. — Ты кто? — прикрикнул ему рыжий. — Да так, проходимец. Услыхал вой, да и пришёл посмотреть, что тут, — ухмыльнулся незнакомец в чёрном. Светящиеся глаза взглянули на юнца. — Досадно, волчица так и не покормит своих детёнышей. — Я не знал, — насупился мальчишка. — Ничего страшного, это природа, — осклабился чужак и медленно пошёл в другую сторону. — У этого есть решение. — Какое? — удивился юноша, но на вопрос не ответили. Он пошёл за ним.    Они подошли к странного вида небольшой пещере, устланной еловыми ветвями и камнями. На шаги людей оттуда высунули свои морды волчата, но, не узнав свою маму, тут же попрятались. Незнакомец подступил к пещере и убрал ветки, что-то ласково приговаривая. Из-за плаща он достал револьвер. — Ты намереваешься убить их? — возмутился юноша и подошёл ближе. — Они же совсем маленькие! — Предлагаешь бросить их умирать? — повернулся чужак. — Долго и мучительно... Пока не заметят другие хищники и не растерзают их, конечно.    Юноша заткнулся, но остался недоволен. Незнакомец хмыкнул и направил пистолет в пещеру. Оттуда донеслись три выстрела. Из пещеры, громко и жалобно, раздался писклявый визг волчат. Всё кончилось быстро — вновь наступила тишина. По спине юноши пробежалась дрожь — и вовсе не от холода. — Последствия бывают жестоки, смотреть на них нужно спокойно, — прокомментировал это незнакомец. — Часто винишь себя за то, что сделал? — Чего? — Ничего, — отрезал чужак. — Просто в этом нет смысла удивляться и оплакивать кого-то или что-то.    Юноша промолчал. Его яркие, изумрудные глаза опасливо поглядвали на чужака, явно подозревая его в чём-то. Мужчина это заметил: — Видишь во мне врага? — Я всё ещё не знаю, кто Вы. — Рудольф Зингер, — заулыбался мужчина и снял с себя капюшон.    Перед юношей предстал белокожий мужчина с чёрными волосами до плеч. Его болотного цвета глаза сияли на солнце, намекая на то, что он — очередной крайгер, чему мальчишка не удивился. Но черты его лица показались смутно знакомыми... — Я Франц, — кивнул юноша. — Вы недалеко живёте?    Вопрос заставил Рудольфа задуматься, он оглянулся по сторонам и предварительно поправил тёплый плащ на плечах. — Относительно, — протянул мужчина, ехидно улыбнувшись. — Ты Гарденберг, верно? — Верно, — вдруг насупился Франц. — И что? — Нет, нисколько. Твои таланты очень даже полезные. — Чего? — Гарденберг напрягся. — Я не говорил Вам. — Ну, чего-чего? Наслышан я о тебе. Окаянный мальчишка, дитя самого дьявола, создание тьмы... И как там ещё? Ужасно звучит, не помню. В прочем, доля правды в этом есть, — усмехнулся Зингер. — Не сторонись, я знаю.    Франц попятился назад. С каждой новой фразой мужчина говорил всё загадочнее, что юноше не нравилось: он не распространялся о том, что так заинтересовало нового знакомого. Гарденберг натолкнулся спиной об кого-то. Развернувшись, он увидел второго мужчину в такой же форме. Краем глаза Франц заметил, как из-за стволов вышло ещё несколько. Руки тут же потянулись к винтовке за спиной, но её сразу же выбили. Рудольф подошёл поближе и рывком потянул рыжего к себе за шкирку: — Твой отец уже всем поперёк горла. Вот он удивится, когда такой же проклятый колдун встанет перед ним.    К лицу Франца придавили ткань. Он постарался стукнуть мужчину, только жидкость начала подозрительно быстро работать — силы сразу начали покидать тело ноши. Последнее, что Франц видел, так это как мужчины в форме резко схватили его, далее — тьма. .............................................................

Около деревни близь Берлина...

   На восходе, средь малиновых деревьев и сверкающих сугробов, встаёт белое солнце. Со стороны деревянных домов были слышны говор и топот. Люди вставали под кукареканье петухов, ещё пребывая в сонном состоянии начали волочиться по делам. В воздухе витала вонь и запах сырого сена, ветер тянул их на окраину деревни, к забытому, заплесневелому фахверковому дому. Когда его покинул последний жилец, за ним никто не следил — забытый, старый, заросший и никому не нужный. Жители деревни побаивались к нему попросту подходить: суеверия окатили этот дом несчастным, что унёс жизни целой, большой семьи. И не зря.    Дом хранил страшную тайну. Знал о ней только тот, кто остался в живых — Вильгельм.    Никто его не заметил, никто не узнал, но немцу это лишь в радость. Будущий монарх пришёл к дому с причудливой кожаной сумкой на плече, надел на себя накидку, чёрные боты и перчатки без пальцев, ведь юноше так было удобнее. Он осмотрелся по сторонам. Перед глазами мелькали тени. Силуэт рослого мужчины подошёл к брёвнам и начал рубить дрова. К нему пришла невысокая тень в облике женщины и протянула нечто вроде кружки. Дровосек выпил и отдал ей, далее поцеловал в лоб и продолжил колоть дрова. Вим всмотрелся: тени повернулись в его сторону. Их красные глаза всколыхнули, а после окончательно пропали. Баумгартен неосознанно сжал кожаную стропу своей сумки.    Единственная загадка для него — почему чувства пропали? Где та обида, страх и гнев, которые заглушить в себе он так долго не мог? Только руки дрожали, дыхание перехватывал мороз, но в голове ничего не было. Вильгельм ещё раз посмотрел на место, где были дрова, и вошёл в дом. Дверца медленно открылась. Скрипучий звук распугал мышей, что-то упало с верхней полки у входа. Вильгельм отдёрнулся от этого нечто, но так и не разобрал, что это. Вим обвёл взглядом фахверк: всё, как раньше. Только в пыли и плесени. Жуткой вони, которую Вим помнил, больше не было. Неужели люди додумались это сделать? Баумгартен прошёл в сторону одинокой комнаты за углом.    Перед глазами знакомая картина. Внутри всё скорчилось от нахлынувшей боли. На кровати лежали останки, накрытые несколькими серыми от грязи полотнами. Через ткань Вильгельм прослеживал тонкие очертания костей, впадины на черепе и рёбрах. Тело лежало также, как и раньше: молча, тихо, как положено мертвецу.    Женщина, погибшая в оковах болезни, никем не является для Вильгельма. Когда его имя было другим и его окружали совершенно другие люди — возможно, но сейчас нет. Голые кости не могут являться матерью этого мальчика, всё человеческое в ней пропало шесть лет назад. Это никто, пустышка, не способная говорить, дышать, зреть или гордиться им.    Но когда-то была. Вильгельм стиснул зубы и отбросил мысли прочь: она больше никто. Прошлой жизни нет, возвращаться смысла тоже нет. Не к кому. Баумгартен достал из сумки навороченное устройство и прицепил к стене.    Прошлого больше нет. — Брысь отсюда, мальчишка! Кому говорю!    Вильгельм обернулся. Перед ним стояла молодая женщина в красном, узорчатом платье. Её смолистого цвета локоны были заплетены в венок, тусклые, уставшие алые глаза зло уставились на юношу, будто он делает что-то незаконное — хотя так оно и есть. Вдруг они оба застыли, будто увидели что-то.    Они были чуть ли не копией друг на друга: Вильгельм прищурился, чтобы удостовериться, что ему не мерещиться. Женщина растерянно посмотрела на кровать, затем на юношу, пока не осмелилась спросить: — Отто?    Вима пробила дрожь. Этим именем его не называли с тех пор, когда он попал под крыло Луизы. Юноша открыто удивлялся, рассматривал, щурился, будто видел перед собой не человека вовсе. Вим медленно начал подступать к женщине, которая не совсем понимала его поведения. Он протянул руку, но тут же дёрнул обратно, испугался.    Женщина слабо улыбнулась и взяла эту руку в свои, тёплые, знакомые, настоящие. — Это я, Имма. Не узнал?    Юноша посмотрел в глаза женщины. — Это не сон? — растерялся Вим. — Конечно нет! Господи, я думала, ты уже. — Имма не сдержалась и резко обняла юношу за плечи. — Как я рада, что хоть ты в порядке. — Я должен был, — прошептал Вим дрожащим голосом и резко запнулся. — Но я жив.    Это было наяву. Его сестра Имма, точно! Она не умирала, она всегда была жива.    Ещё давно, когда Отто был совсем крохой, отец отдал её замуж за зажиточного человека. У этого были причины, в первую очередь — рождение Отто, третьего ребёнка в бедной семье. Это был брак по расчёту, но Имма не сопротивлялась: так было лучше для всех. Но не для неё.    Зато теперь Вильгельм видит её живой и невредимой. Он обнял сестру в ответ, ткнувшись ей в плечо. Она выросла и стала похожа на взрослую даму, в хорошей и тёплой одежде, лицо больше не выглядит исхудалым, ладони стали шероховатыми и тёплыми от ручной работы. Возможно, брак не был ошибкой? — Как твоя жизнь сложилась? — спросила Имма, переступая сквозь сугробы.    Утреннее солнце оказалось для зимы теплее, чем обычно. Вильгельм и Имма шли по малознакомой для жителей деревни тропе, замётанную снегом. Несмотря на увесистые накидки, шли они быстро, радостные от того, что увидели друг друга, прямиком в сторону дома, где жила Имма. — Странно. Даже не знаю, как сказать, — для себя Вим решил, что говорить о Луизе напрямую не стоит. — Меня приютила хорошая женщина. — Ого! Тебе знатно повезло, братец, — Имма улыбнулась и посмотрела вдаль, указывая туда рукой. — Видишь? За деревьями мой дом. Познакомлю с Ахимом, а он...    Имма вдруг остановилась. Вим повернулся, с вопросом уставившись на неё. Настроение сестры заметно переменилось, она будто перехотела идти домой. Имма всё же объяснилась: — Моего мужа сейчас нет дома, но давай договоримся: когда он вернётся, ты не будешь говорить ему, что являешься моим братом.    Вильгельм нахмурился и посмотрел в сторону дома: — Зачем? — Он... — Имма покачала головой и направилась к дому. — В прочем, долго объяснять. Просто пообещай. — Если это так важно для тебя, — Вим пошёл за ней. — Хорошо, обещаю.    Через несколько минут они очутились у двухэтажного, опрятного дома. Не будь Вильгельм в особняке, удивился бы: брак по расчёту принёс Имме не просто зажиточного, а вполне богатого муженька. Загон, сарай, конюшня — всё, как полагается. Пока Вильгельм оглядывался, сестра поспела зайти в дом: — Можешь заходить.    Вим зашёл вслед за Иммой. Внутри было вполне чисто и аккуратно. Всё было недёшево: мебель, очаг, раздельные и хорошо обставленные комнаты. Вильгельм заприметил висящее у двери ружьё удивительного вида. Имма повела брата за собой, преподнеся палец к губам: — Тише, тише...    Они заглянули в комнату, напоминающую спальню. В кровати лежал маленький ребёнок, укутанный тёплым одеялом чуть ли не по самые уши. — Ахим? — шёпотом спросил Вильгельм. — Он самый. — улыбнулась Имма. — Мой сын.    Вильгельм сел на стул рядом с кроватью. Он не отводил взгляд от ребёнка, которому на вид было лет пять. Его чёрные волосы на свету переливались еле заметной синевой, как у всей их семьи. Розоватая кожа и веснушки у Ахима скорее всего были от отца. А что насчёт глаз? Вим хотел взглянуть, узнать, но будить не стал.

Солнце высоко в небе, этот же день...

   Пока Имма была занята домашними делами, Вильгельм согласился посидеть с её ребёнком. Ахим быстро проснулся — он оказался весьма любопытным ребёнком, что было только в радость: Вильгельм легко завлекал его своими штуками и историями. На один такой случай он берёт в руки свою сумку и суёт туда ладонь, для интриги поинтересовавшись у мальчика: — А ты видел когда-нибудь. Бабочек зимой? — Они зимой спят! — Ахим скрестил руки. — Как я их увижу? — Увидишь! — Не увижу! — настаивал младший.    Вильгельм скривил улыбку, пока шарил рукой по сумке. Мальчик подметил это и стал медленно подходить. Вим достал из сумки нечто в стиснутой руке: — Такие бабочки летают когда хотят и где хотят.    Он раскрыл ладонь: на руке сидела бабочка, изготовленная из проволок, необычной ткани и маленьких, стальных деталек. Механическая бабочка плавно махала крыльями, создавая характерный, но очень тихий звук. Такое чудное устройство впечатлило ребёнка, он неспешно сел рядом, словно боялся спугнуть её. Вильгельм самодовольно следил за реакцией ребёнка и погладил бабочку по крыльям, проверяя наличие неисправностей, затем провёл пару раз пальцем по брюху, где находилась шестерня, и тем самым завёл механизм: бабочка стала активнее размахивать крыльями, благодаря чему медленно начала взлетать. — Магия! — сказал Ахим. — Ха, конечно! — Вильгельм прикрыл сумку и сам стал наблюдать за полётом бабочки. — Можешь забирать себе, у меня их много.    Предложение обрадовало мальчика, он радостно улыбнулся и с восхищением продолжил следить за подарком: — Спасибо! Они бы сидели так до тех пор, пока не услышали шум за дверью. Скрип входной двери извещал жильцов о приходе гостей. На коридоре раздавались мужские голоса, и один из них — вялый, монотонный, пьяный. Баумгартен застыл на месте и прислушался к звукам. Гогот и разговоры. Тот, кто привёл пьяницу, поддерживал разговор воспоминаниями и шутками. На момент Виму показалось, что голоса исказились. За дверью что-то упало: возможно, пьяный человек за что-то зацепился. Вильгельм вздрогнул от неожиданности, а ребёнок потерял интерес к бабочке: — Это папа...    Вильгельм перевёл взгляд с ребёнка на дверь: с каждым приближающимся звуком сердце, казалось, начинало биться чаще, а голова от нарастающего напряжения и эмоций кружиться. Шаги стали чётче, в входную дверь вошёл мужчина, а следом за ним его друг. Оранжевые глаза Ахим унаследовал у отца, только в отличии от него он не был таким грозным и пугающим на вид. Муж сестры был выше и шире её раза в два. Вильгельм подумал, что только своими руками он уже может погнуть железо. Муж придерживался дверной рамы и указывал на Ахима рукой, обращаясь к другу: — Вот, какой большой! Три годика и можно на учения отправить!    Вильгельм почувствовал, как в груди всё сжалось от нарастающего чувства тревоги. Он следил за рукой пьяного мужчины, будто чего-то ждал от него. Тень от руки мужчины стала темнее, Баумгартен прикрыл на мгновение глаза, пока виденье не пропало. — А ты ещё, блять, кто такой? Куда жёнушку мою дел? — Вима пьяница не сразу заметил. — Она на заднем дворе, — Вильгельм косо взглянул на мужчину, прикинувшись незаинтересованным. — О! Хозяйственная какая! Ну, хорошо, с тобой разберусь, — мужчина прошёл в комнату и уселся на ближайший стул. — Звать как? — Отто, — фыркнул Вим. — Я не хочу с тобой разговаривать. — Я хочу. Откуда взялся, кем жёнушке моей приходишься? — Другом. — Нет у неё друзей, — засмеялся пьяница и посмотрел на друга. — Друзья у неё, слышал? Они же, чёрт побери, как две капли воды!    Ахим поднял руки к бабочке, которая начинала потихоньку садиться на пол. Как только мальчишка поймал её, то тут же прижал её к груди, взволнованно поглядывая на своего отца. — Вам стоит отоспаться, — буркнул Вильгельм, когда заметил напряжение ребёнка. — Ты мне ещё указывать будешь, малец! — муженёк хотел встать, но друг усадил его обратно. — Я не люблю пьяных, вонючих людей, уйди уже! — сам того не ожидая, рявкнул на мужчину Вильгельм.    Ахим вздрогнул и отвёл взгляд от бабочки. Друг мужчины пристально уставился на юношу, заметно не оценив такую смелость. Муж нахмурил толстые брови, опёрся локтями о колени и стал рассматривать юношу: — В твоём возрасте я уже сирену завалил, та ещё рокфуртская мразота. А ты что? Думаешь, потягаешься со мной? Я в отпуске, заслужил отдохнуть!    О чём говорит мужчина Вильгельм не совсем понял, однако утверждение звучало серьёзно. Баумгартен, не отводя встречного взгляда, пододвинул сумку к себе и процедил: — У меня тоже есть свои сюрпризы. — Отто! — вдруг послышался голос сестры.    В комнату заглянула Имма, предварительно извинившись перед мужчинами за поведение "друга". Муж ещё что-то пробухтел и даже не посмотрел на Имму. Сестра воспользовалась этим, она грозно уставилась на юношу и позвала его рукой к себе. Вильгельм закатил глаза и пошёл за ней, ощутив на затылке пристальный взгляд трезвого взрослого. Имма и Вильгельм отошли на приличное расстояние: старшая взяла накидку юноши и протянула ему: — Я не хочу показаться грубой, но ради твоей же безопасности, тебе стоит уйти. — За это животное тебя выдал наш отец? — вспылил Вим. — Я думал, это порядочный человек, а от него тянет, будто он уже месяцами в запое! Я знаю, о чём говорю, Имма, я... — Он не всегда такой, — повысила голос старшая. — Я не могу ничего поделать, понимаешь? — Ты только что оставила Ахима с этим зверем! Ты видела его друга? Он буквально вылез из ада, — Вим отпрянул от протянутой накидки. — Его по-хорошему нужно отвести к лекарю, он... — Почему ты злишься на меня, будто это я виновата, что живу с ним под одной крышей? — спросила Имма, пока её не перебил визг со стороны детской.    Глаза женщины округлились от ужаса, он тут же рванула в сторону комнаты. Дверь открылась, оттуда вышли двое друга, плачущий ребёнок, целый и невредимый, вышел вслед за ними: — Ну он же хороший, пап! Он бабочку подарил! Не трогай...    Ахим схватился за руку отца, продолжая приговаривать странные вещи. Его отец вырвал руку из хватки, всё ещё держась за плечи друга: — Он куда наглее Рудольфа, я заметил...    Внутри будто упало всё: Вим не знал, почему его трясло. Вильгельм положил руку на сумку, отступив на шаг назад. Фразы, которые бросал Ахим, осознающий весь ужас взгляд Иммы, имя старшего брата, о котором Вильгельм успел забыть — картина сложилась. Вильгельм выполнил обещание не говорить ничего мужу, но он проболтался об этом их ребёнку, Ахиму. Осознание вызвало дрожь. — Причём здесь он? — Вильгельм ещё до конца не понимал, почему ему нельзя говорить о том, что является братом Иммы, однако реакция юноше уже не понравилась. — Таковы правила, юноша, — сказал трезвый друг. — Какие к чёрту правила, ты солгала! — муж рванул к Имме и схватил её за плечо. — Ты сказала, что все, кроме Рудольфа, уже мертвы! Так почему я вижу ещё одного отброса того старика? Почему вышка об этом не знает?! Ты понимаешь хоть, что они сделают?    Пьяница озверел. Он держал жену за плечи и начинал её трясти, пока Имма прикрывалась рукой. Вильгельм заметил, как их силуэты начали темнеть. Рука, лежащая на сумке, потянулась внутрь и что-то взяла. Муж сделал ход: во время своих криков он поднял руку вверх и намеревался ударить жену, н он не успел.    Выстрел. Пуля попала прямо в руку, мужчина начал кричать. Крик отдал в голову и взывал страх. Нужно что-то сделать. Ребёнок взвизгнул от испуга и убежал, Имма застыла от ужаса, прикрыв рот руками. Пьяный кричал от боли, пока не прозвучал финальный выстрел, почти сразу же после первого. Имма завизжала, вжалась в стену за своей спиной и сползла на пол, отводя взгляд от ужасающей картины.    Вильгельм стоял, как вкопанный. Он медленно опустил пистолет, мимолётно поймав взгляд старшей сестры: испуганный, слезливый, осознающий. Казалось, их накрыло куполом: Вим ничего не слышал, только видел сестру, которая, еле слышно, прошептала: "убегай".    Только тогда Баумгартен увидел топор, который летел в его сторону. Вим успел увернуться от удара, топор пролетел над головой. Баумгартен схватил ружьё у стены и выставить вперёд. Оно казалось пустым. Друг уже покойного мужа быстрым движением оказался рядом с Вильгельмом и нанёс удар сбоку. Юноша открыл дверь перед собой, благодаря чему топор врезался в дерево. Вильгельм ещё раз взглянул в сторону сестры, осматривающей мёртвого мужа: — Я не хотел... — и рванул прочь.    На улице Вильгельма схватили, топором сдавили горло и тем самым прижали к себе: — Скользкий, как слизняк, похвально, — чуть ли не рычал на ухо мужчина.    Одна рука юноши скользнула в сумку, пока вторая крепко держала рукоять, чтобы предотвратить нежелательные действия со стороны нападающего. В один миг из-под ног раздаётся шипение, секунда — и их окутал дым. От резкой горечи, попавшей в рот, мужчина расслабил хватку и начал кашлять. Стоило ему дать слабину, как Вильгельм шустро освобождается из хватки и пропадает с зоны видимости. Мужчина попытался замахнуться топором, но задеть юношу у него не получилось. Когда дым рассеялся, вокруг никого не было. — Отто Зингер... — мужчина улыбнулся. — Бежишь прямо в лапы зверя.    Снег замедлял бег, стволы деревьев с высокой скоростью уходили за спину, на горизонте появлялись новые — только тогда, когда холодный воздух стал резать лёгкие, Вильгельм остановился. Баумгартен обнял себя за плечи, пальцами хватаясь за ткань. Он обернулся и крикнул вдаль, задыхаясь от бега: — Я не хотел! Я испугался, правда... — сестры не было рядом, чтобы услышать это. Вильгельм оправдывался перед собой, — Я думал... Я хотел защитить!    Баумгартен замолчал. Оно столкнулся спиной об дерево и сполз по твёрдой каре на землю. Ему повезло родиться белокожим и хорошенько пробежаться, чтобы согреться, но поднимающийся ветер намекал, что вот так, в блузке и жилете, долго в лесу он не протянет. Юноша не отводил взгляда с той стороны, откуда прибежал, только сейчас осознав, что произошло. Мальчишка вытер руками мокрые глаза и твёрдо решил для себя, что он должен вернуться.    На хвосте никого нет. Вильгельм встал с земли, когда успел отдышаться, заглянул в сумку и заметил, что оставил и ружьё, и пистолет там. Когда он успел всё обронить? Юноша выругался про себя и оглянулся: он заметил за сугробами пару капель крови, а дальше на снегу валялся мёртвый волк с выроненным зайцем из пасти. Очевидно, его пристрелили — такой вывод Баумгартен сделал по маленькой дыре у горла псины. По спине прошли мурашки: кто-то просто пристрелил и оставил животное гнить дальше? Юноша обошёл его, но глаз не сводил, будто чуял, что что-то здесь не так — и врезался во что-то мягкое. Вим поднял испуганные глаза и заметил человека в чёрной форме, ранее ему незнакомая. Показалось, он просто взял и появился из воздуха. — Что Вы тут забыли?! — возмущённо спросил Вильгельм, отпрянув назад. — Вот так? Не "извините", ничего? — мужчина скорчил обиженную гримасу. — Я думал, королевские дети, потерявшиеся в лесу, будут повежливее. — Не стоит меня осуждать, — юноша оглянулся. — Лучше скажи, в какую сторону город. Меня здесь вообще быть не должно. — О, Берлин близко, — кивнул мужчина. — Но вас там быть тоже не должно. — Чего? — Вильгельм покосился на мужчину. — Повтори. — Твоя родная деревушка в другой стороне.    Баумгартен нахмурил брови. Он отошёл от мужчины подальше и потянулся в сумку: — Тоже маг? Будешь доказывать мне, откуда я на самом деле, да? Много вас в последнее время развелось! — Я не маг, но твой дружок... — мужчина повернул голову в сторону. — Как всё удобно сложилось. Двух зайцев одним выстрелом. Дитё колдуна и королевская особь, которая ею не является. Рудольфа точно повысят в ранге.    Не успел Вильгельм спросить, как нечто тяжёлое ударило ему по шее. Нависшая темнота и вялость в конечностях — юношу вырубили быстрее, чем он успел сообразить, о чём и о ком идёт речь.