Антитеза

      Свою квартиру Фран всегда считал если не идеальной, то очень к тому близкой. Может, она была маленькой, но находилась в хорошем месте — рядом с центром города, но на одной из тихих улиц, во дворе-колодце. За неудобства считались только детская площадка и несколько неоновых вывесок, которые перекрывали магазин и аптека на первых этажах. А ещё в квартире Франа всегда царила тишина, потому что среди соседей были в основном старики и работяги. Для них с Бельфегором этот вариант казался… Хорошим. Возможностью получить укрытие, пусть и легко раскрываемое, из которого не пришлось бы даже далеко уходить.       Фран надеялся, что для него квартира вновь станет идеальным домом. Что хотя бы там он почувствует отголосок радости от возвращения за стены. Центр был большим, шумным и неоднозначным, но его квартира… Там юноша всегда прятался от проблем. Находил покой, запираясь за двумя замками, завешивая окна и представляя себя где угодно, но не в огромном городе, старательно отвергавшем его большую часть жизни. Не в этот раз.       Едва открыв дверь и услышав скрип, Фран сморщился. Из квартиры дохнуло знакомым запахом — одеколоном Мортелло, но и стиральным порошком, который юноша использовал до изгнания, шампунем и мылом, ароматическими саше для одежды. Фран увидел ровно то, что и ожидал — прихожую, в которой и одному развернуться давалось непросто, сразу переходившую в гостиную, откуда уже можно было пройти в другие комнаты. За год ничего в квартире не изменилось, как не изменилось и в жизни Мортелло. Никто не снял с крючка на стене зелёную куртку, — ту, которую юноша с тоской вспоминал в первые дни в пустоши — не убрал потёртые кроссовки, не сдвинул ни единой книги на книжных полках, обрамлявших экран телевизора. И в этом была главная проблема.       Даже так Фран не ощутил себя дома. Скорее в могиле. Причём в собственной.       Торопливо разувшись, он прошёл в гостиную и остановился у входа на кухню. Как и прежде, дверца дальнего шкафа, где он хранил посуду, оказалась приоткрыта, а на холодильнике яркими пятнами сверкнули магниты. С полки рядом со входом на кухню — одной из трёх, лесенкой уходивших к коридору в спальню — ему улыбнулась фотография бабушки. Рядом с ней лежал её гребень — старинный, оставшийся ещё от предков — и простенький кулон, подарок дедушки, которого Фран никогда не знал, на годовщину их с бабушкой свадьбы. В последний год в Центре юноша проводил у этой полки много времени… Сидел напротив неё прямо на полу, чертя графики и проводя расчеты. Опасался забыть лицо бабушки, как забыл лица родителей.       Сейчас же Фран повёл плечом и шагнул дальше в гостиную. Окинул её взглядом, постаравшись оценить не как комнату его старого дома, а как укрытие. Не получилось. Всё равно пришли воспоминания о том, как он проводил часы здесь, сидя на ворсистом ковре, читая книги, смотря телевизор или просто рассматривая потолок и люстру-фонарик, на бумажных боках которой пятна света создавали причудливые узоры. Здесь было удобнее всего. Бабушка тоже так считала и всегда выбирала именно гостиную для вязания. Иногда Фран садился рядом с ней, сидевшей в кресле у окна, на пол и клал голову ей на колени, чтобы она потрепала его по волосам…       Эти воспоминания вызывали не приятную ностальгию, а такой клубок эмоций, в котором разобраться не получилось бы при всём желании. Фран и не хотел. Чувства всегда были его врагом, и сейчас — в особенности. Но даже так он признал — этот дом больше не был его. Юноша не чувствовал в этих стенах того же уюта и защищённости, что и раньше. Они давили. Сжимали, словно пытаясь вернуть к тому, с чего он начал. Новому Франу здесь было тесно и душно. Новый Фран хотел сбежать от напоминаний о старом себе — бабушкиных стеклянных фигурок на полках между книгами, чертежей на кофейном столике у дивана напротив телевизора, которые Мортелло разве что свернул, но не убрал, фотографий в рамочках на стенах… Всего, чем он когда-то пытался разбавить свою жизнь.       — Ши-ши-ши, а вот эта квартира мне нравится больше, — не согласился с ним Бельфегор, подойдя к Франу и хлопнув по спине так, что тот чуть не ткнулся носом в пол. — Неплохо ты устроился, лягух. Я ожидал болото тебе подстать.       — Бабушка не одобрила бы, разведи я в её квартире бардак, — протянул Фран, постаравшись отогнать мысли, но лишь больше в них окунувшись. — Но я его всё равно разводил. Видно, Мортелло убирался.       — Хоть какая-то польза от их сентиментальности, — хохотнул Потрошитель, бросив рюкзак у дивана в гостиной. — Тут даже есть что почитать. Надо же, лягух, у тебя есть вкус! Или у бабки твоей? Она не явится причитать, как твои крёстные? Предпочел бы сбежать на это время, ши-ши-ши.       — Ну, если тронете вон ту урну, может, она и отомстит вам за пренебрежение, — ответил юноша, невольно замерев, когда Бельфегор принялся осматривать книжную полку над телевизором.       Урна с бабушкиным прахом там смотрелась неуместно. В фильмах такие вещи хранили над каминами и почитали. Камин в Центре могли себе позволить разве что совсем богачи, поэтому Фран постарался проявить уважение хотя бы так. Раньше это казалось уместным. Сейчас же юноше захотелось снять урну и унести её куда-нибудь ещё. Но куда? А было ли такое место в его квартире вообще? Он уже и не помнил…       — Лягушка, ты опять связь с реальностью потерял, — услышал он голос Бельфегора совсем рядом.       Тот и в самом деле отошёл от полки и замер перед ним — уже не такой напряжённый, но всё ещё настороженный. Фран чувствовал на себе его взгляд. Кажется, наставник оценивал его по новой.       — Просто вспоминаю, — признался юноша, направившись вглубь квартиры. — Чувствую себя на кладбище. Не хватает только креста и надгробия имени меня где-нибудь здесь.       — Да тут и фотографий хватит, — поддел его Бельфегор. — Тебе на кой столько? Нравится, когда на тебя смотрят?       — Нравиться смотреть на тех, кого больше не смогу увидеть, — продолжил парад честности Фран. — Но и здесь есть места, где я просто любил сливаться со стенами и делать вид, что меня нет.       Например, в спальне. Дверь туда оставили приоткрытой, поэтому Фран сразу увидел, что за ней находилось. Смог немного выдохнуть. Вот уж где порядка точно никогда не было, так это здесь. Юноша часто оставлял грязную одежду прямо на полу или на стуле у рабочего стола, забывал уносить на кухню тарелки из-под хлопьев и кружки с остатками чая, хаотично наклеивал на стены графики, обрывки текстов, вырезки из конспектов и прочую дрянь, нужную ему для учебы. Сейчас всё это пропало. Либо Мортелло, либо Тамар собрали одежду и убрали её в шкаф, заправили кровать и даже накинули на неё синий плед, — один из последних, что бабушка связала — сняли бумаги и убрали их на полки над рабочим столом. Здесь от Франа осталось мало. На самом деле, разве что сами вещи.       И даже так юноша почувствовал тень прошлого себя в том, как комната выглядела. Он выбирал эти глупые обои — тёмные, как ночное небо, и с россыпью блёклых пятен на них, повторявших звёзды. Он же решил, что рабочий стол должен быть простым, а полки над ним можно повесить и самому, из-за чего они косили. Наконец, он выбирал ковер, который и сейчас лежал у кровати — круглый, синий и с большим колючим ворсом. Как глупо всё это казалось сейчас, после простых видов пустоши, к которым Фран так успел привыкнуть…       — Да у тебя тут и ванна есть! Вот чего тебе моя так по душе пришлась, — как сквозь слой ваты услышал Фран голос Бельфегора из ванной комнаты. — Нихрена себе тут запас химии! Тебе столько на кой, лягушка? Где чистоплотность потерял?       — Ваша удобнее. В ней можно вас побесить после долгого дня, — протянул юноша в ответ, постаравшись вернуть голосу силы и пропустив мимо ушей второй вопрос.       — Ах ты ж, гадость такая, — цокнул Потрошитель языком. — Ши-ши-ши, не надейся даже попадать сюда без проблем. Будешь у меня добиваться права помыться.       — А вы тогда — права поспать не на диване, — ответил Фран, шагнув к платяному шкафу по правую руку от входа.       — Тут две комнаты. Можем даже не пересекаться большую часть дня, — кажется, не без удовольствия подметил Бельфегор.       — Вторая комната не спальня, — разочаровал его Фран. — Там кладовая. Можете устроиться с кучей старого тряпья.       Когда-то там была комната бабушки. Впрочем, и тогда она больше походила на кладовку, потому что после продажи квартиры родителей Франа все оставшиеся от них вещи, не ушедшие в ломбарды, оказались здесь. Комнату внука бабушка забивать не стала, гостиную тоже в основном оставила неизменной, поэтому всё, от кресел, которые мама выбирала специально под их зал, до отцовских альбомов с марками, она оставила у себя. Ну, а когда не стало и бабушки, уже Фран перенёс большую часть её вещей в ту комнату. Убрал ранившие воспоминания, оставив только ту их часть, которую мог и хотел выдержать.       — Ши-ши-ши, лягух, ты себе хуже делаешь, — усмехнулся Бельфегор, тоже из ванны пройдя в спальню. — Выставлю спать на диван и ничего ты мне не сделаешь.       — Как невежливо, семпай, — постарался ответить ему юноша, потянувшись к двери шкафа, но так и не решившись её открыть. — Я нам эту квартиру обеспечил. Иначе спать вам в квартире с Вонголой.       — За это ты получишь от меня еду, ши-ши-ши, — продолжил насмехаться Потрошитель.       Он остановился за его спиной, так близко, что Фран почти ощутил дыхание на своей макушке. Юноша не двинулся, но, признаться, очень захотел податься назад и хотя бы так сбежать от мыслей, не перестававших терзать его разум и будить то, что он, казалось, давно в себе уничтожил. К счастью или к сожалению, Бельфегор на это настроен не был. И, прежде чем юноша успел осуществить шальную идею, сам распахнул дверцы шкафа.       — Лягушка, да у тебя прям набор рождественской ёлки в шкафу, — выдохнул он между смешками, отпихнув Франа и потянувшись к первой попавшейся вещи. Как назло, это оказалась синяя толстовка с яркими лиловыми вставками в виде молний, которые отражали свет. — Ши-ши-ши, а в пустоши казался невзрачным. Вот оно где всё осталось.       — В пустоши такая одежда не к месту, — попытался оправдаться юноша, посмотрев на толстовку не без отвращения. — Да и сейчас предпочту выбросить это всё куда подальше.       — Не-не-не, это ты наденешь, — без тени сомнений заявил Бельфегор, дёрнув уже следующую вещь, на этот раз зелёную кофту, и тогда слишком большую, а теперь и вовсе похожую на мешок. — Хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть в таком.       — Если вам скучно, можете включить телевизор, — протянул Фран, направившись к рабочему столу, чтобы больше не видеть этого кошмара.       — По телевизору в Центре крутят одни тупые телешоу, — отмахнулся от него Бельфегор, продолжив копаться в одежде. — На лягушку в глупых нарядах смотреть будет интереснее.       — Вся эта одежда с меня теперь свалится, — скорее себе ответил юноша, остановившись у рабочего стола и попытавшись найти на полках планшет.       — Вот эта коробка лягушачьего добра точно применение найдёт, ши-ши-ши, — обрадовал его ещё больше Бельфегор, нашедший шкатулку с украшениями.       Фран невольно вспомнил часть её содержимого, лишь услышав, как хлопнула, открывшись, крышка. Когда-то, ещё в школе, он носил чокеры… А в университете добавил к ним кольца и пирсинг. Старые проколы на ушах уже должны были зарасти…       — Хэй, лягух, — снова слишком рядом раздался голос Бельфегора.       Пальцы его ловко смахнули зелёные прядки, открыв ухо. Фран позволил ему это и даже не дрогнул, когда к мочке уха прижалось что-то холодное — по ощущениям, одна из серёжек. На её фоне пальцы Потрошителя показались даже чуть тёплыми. Интересно, что это была за серёжка? Ничего особенного юноша никогда не покупал, так, безделушки, но некоторые из них хорошо на нём смотрелись. Кажется, одну из таких Бельфегор и нашёл, потому что, глянув на замершего Франа и серьгу у его уха, довольно произнёс:       — В чём-то и у тебя был вкус.       — Надо же, вот и похвалы моей внешности пошли. А говорили, наёмники не любят, — поддел его Фран, наконец взглядом найдя планшет и потянувшись к нему. — Хотите увидеть меня в таком — найдите иглу и что-нибудь для обработки. Так уж и быть, я доверяю вам проколоть мне ухо по новой. Прокалывать мне что-то вы умеете отлично.       — Ши-ши-ши, да хоть сейчас, гадость такая, — усмехнулся Потрошитель, достав из кармана клинок и качнув им. — После того, как ещё разок тебе по рёбрам дам. То, что я вожусь с тобой, значит лишь то, что ты мне нужен, не более.       — И другого меня увидеть хотите только поэтому, конечно же, — указал ему на несоответствие юноша.       За это всё же получил. Не по рёбрам, правда, по щеке, но неплохо. Хорошо хоть наставник подумал и не стал портить одежду. Уж слишком Фран не хотел возвращаться к тому изобилию, что висело в шкафу.       — Вот, о чём я и говорю, — протянул юноша, сняв с полки планшет и тыльной стороной ладони утерев кровь с щеки. — Кстати, кто-то мне уже кое-что обещал. Я хочу вкусный ужин к новоселью. И у нас под окнами как раз есть магазин.       — Будешь дальше наглеть, лягушка, и вместо ужина получишь несколько часов боли, — всё ещё шутливо отозвался Бельфегор, отстранившись от него и бросив серёжку на стол.       Она действительно была из тех, что Франу шли — небольшая, в виде крестика, подходившая к одному из чокеров. Когда-то он пытался так выделиться в школе. Теперь — только смахнул серьгу чуть дальше по столу, сделав вид, что не заметил её.       — Предпочту несколько часов секса, — уже в открытую предложил Фран близость, которой ему после видов Центра стало не хватать, кажется, лишь больше. — Даже готов всё же надеть что-то из старой одежды, если у вас такие фетиши.       — В позе к верху задницей я предпочитаю видеть тебя голым как минимум наполовину, — поддержал и этот его намёк Бельфегор.       Кажется, ему действительно нравилась эта квартира. Было чему радоваться — в отличии от той, что они оставили Вонголе, эта казалась удобной и чуть более просторной. Не будь в ней заключено столько воспоминаний, Фран тоже порадовался бы. Но здесь каждый предмет хранил частичку старого его. А раз так, Фран не мог насладиться ни просторной спальней, ни гостиной, в которую не придётся делить с чужими людьми.       Эта квартира была идеальным укрытием. Эта квартира была домом того его, которого Фран не хотел даже вспоминать. Выгода была неоспорима. Юноша постарался сосредоточиться на ней.       И всё равно прошёл к кровати, когда Бельфегор отправился осматриваться дальше, язвя после каждого нового открытия. Не чтобы лечь, а чтобы взять плед. Он всё ещё был мягким. Бабушка отлично вязала. Может, её свитера Франу никогда не шли, но шарфы и пледы он использовал, пока они не затирались. Этот затереться не успел.       Фран поднял его край и прижался к нему щекой. Вдохнул, на мгновение понадеявшись почувствовать знакомый запах — духов, крема для рук, специй. К собственному облегчению, ощутил лишь запах стирального порошка и пыли.       Хорошо, что ему не пришлось возвращаться сюда одному. Хорошо, что Бельфегор тоже был здесь. И совсем уж прекрасно, что он говорил, разрушая тишину и наслоения чувств, которые эта квартира сохранила. Юноша принял это как данность и постарался сосредоточиться на его голосе, а не на мыслях.       А чтобы не оставаться с ними наедине, сам пошёл в магазин. Деньги нашёл в кладовой, под одним из кресел. Это были остатки его последней зарплаты в роли бармена. То ли Мортелло их не нашёл, то ли забирать не стал, но они очень пригодились, когда Фран надел санитарную маску, накинул на голову капюшон и отправился за продуктами. Не то чтобы заначка была большой, но её хватило, чтобы купить сухпайки про запас, а на этот вечер — макароны, сухпаёк, повторявший сливки и сушёные овощи, и даже шоколадку. Тратить деньги стоило умнее, они могли понадобиться позже, но Фран не удержался. Прошлый день был сложным, следующий ничего хорошего не обещал, а потому сегодня ему хотелось вкусно поесть и отдохнуть.       К счастью, сидевшая на кассе продавщица оказалась слишком занята сортировкой товаров недели, поэтому он смог уйти спокойно и даже с остатками денег в кармане. За что получил похвалу:       — Ши-ши-ши, найдём ещё, как их потратить. А намёк на пасту я понял. Так уж и быть, приму его.       — Благодарю, о ваше сумасбродное великодушие, — протянул Фран в ответ, оставив очки и маску на полочке в прихожей. — Специи должны были остаться в настенном шкафчике у раковины. Они староваты, но, думаю, сойду.       — На себе и проверишь, — хохотнул Потрошитель, оттянув ворот очередной кофты.       За то время, что Фран ходил в магазин, он успел опробовать ванну. И явно воспользовался одним из гелей для душа, потому что пахло от него теперь не только мылом, но и хвоей — одним из любимых ароматов Франа. Бельфегор вытирал волосы полотенцем и даже не пытался скрывать глаза, серые, как пустошное небо. Смотрел на Франа открыто, улыбаясь даже задорно, а не маньячно. Юношу от такого вида, признаться, повело. Настолько, что он замер в гостиной, не в силах отвести взгляда от Бельфегора, направившегося на кухню с пакетом. Тот этого не упустил.       — Что, лягух, закоротило? Иди в душ давай, у тебя сегодня насыщенная программа на вечер намечается, ши-ши-ши.       — То-то вы такой довольный, — протянул юноша, с трудом отведя взгляд от полотенца на его шее и широко разведённых плеч. — А от таких видов ещё как закоротить может. Я говорил вам, что люблю запах хвои? Кажется, нет. Теперь знаете. Думаю, мне не стоит говорить, насколько я не захочу вас отпускать?       — Сначала еда, потом разберёмся, — насмешливо бросил ему Бельфегор, зашуршав пакетом. — Предпочту помучать тебя, пока не запросишь, как в отеле.       Но до еды они дошли не скоро. Потому что Фран тоже умел быть настойчивым, когда хотел что-то получить. И, выйдя из ванны, сразу же направился к Потрошителю. Тот едва успел разобрать продукты и начать разбираться с техникой, как Фран прижался к нему со спины, обхватив за пояс и шумно выдохнув на ухо. Наставник напрягся, но на этот раз хотя бы не отпихнул его. По крайней мере, сильно.       — Лягух, сказано — сначала ужин, потом разберёмся, — попытался отогнать он Франа, пихнув его локтем в грудь.       — Сначала это, — продолжил настаивать юноша. — И желательно поскорее. Мне, знаете, немного холодно стоять тут вот так.       Бельфегор не стал оборачиваться. Вместо этого он завёл руку назад и коснулся бока Франа — разгорячённой кожи, шрама от недавнего ожога на ней. Юноша выдохнул чуть громче. Не стал дёргаться, когда Потрошитель отпихнул его уже грубее и повернулся, чтобы увидеть Франа во всей красе — голым, ещё мокрым после душа и готовым к марафону вроде того, что они позволили себе в отеле. Мурашки защекотали кожу, когда Бельфегор усмехнулся и чуть переменившимся голосом выдохнул:       — Гадость такая. Умеешь всё испортить. Ши-ши-ши, сам напросился.       И, не дав Франу ответить очередной остротой, поцеловал его. Запах хвои и Бельфегора окутал юношу, заставив его несдержанно застонать. Как же он, чёрт побери, хотел этого. Забыться в волнах наслаждения, оставить всё позади, но главное — отогнать образ прошлого себя, так и витавший в воздухе этой квартиры. Окончательно напомнить себе, что от прошлого Фран — того, что никогда бы не позволил себе привести в бабушкину квартиру партнёра и заняться с ним сексом — ничего не осталось.       Бельфегор словно почувствовал его настрой, поэтому тянуть не стал — подхватил Франа под бёдра и потащил в гостиную, не переставая целовать. Юноша отвечал ему со всем рвением. Жаждал этого даже больше, чем в ночь перед исчезновением. Поэтому, когда его бросили на диван в гостиной — без особой нежности, стоит признать — только развел ноги и выдохнул:       — Давайте же. Я очень по вам соскучился. Заставьте меня кричать.       — Как будто для этого много нужно, — выдохнул Бельфегор, склонившись над ним.       В тот день много на самом деле не понадобилось. Всего лишь пару резких, хаотичных толчков, от которых подбрасывало бедра и мелкой дрожью колотило тело, и Фран сдался, порадовав наставника первым стоном. Тот шумно выдохнул и схватил его крепче. Стал только грубее, когда Фран оплел его ногами и запрокинул голову, подставив шею. Заставил стонать громче, когда впервые укусил — больно, но тут же коснувшись кожи языком, принеся за грубостью уже ставшую привычной ласку. Фран в ответ забрался ему под кофту, схватил за плечи и впился в них ногтями от очередного резкого толчка, заставившего звёзды сверкать у него перед глазами. Бельфегор зашипел, но не ударил. Спустил и это, и то, что юноша прижался щекой к его макушке, когда он вновь склонился к его шее, чтобы отомстить. Причём второе, наверное, потому, что Фран выдохнул ему на ухо, постаравшись вложить в голос томности, способной перекрыть его надломленность:       — Мне этого мало. Хочу еще.       — Жадная лягушка, — усмехнулся Бельфегор, тут же оставив на шее юноши второй засос, чуть ниже первого. — Будет тебе сегодня всё, что захочешь, если покричишь ещё громче. Что ты умеешь, так это стонать. С ума сводишь похлеще, чем когда язвишь не по делу.       Хорошо, что час был ранний и соседи ещё работали, иначе у них точно возникли бы вопросы. Даже будь они дома, Франа это бы не обеспокоило. Он кричал в голос и не просил — требовал ещё и ещё. Мало, ему было мало. Он хотел больше. Так, чтобы весь мир перестал существовать, растворившись в сплетении их тел, в дыхании, которое они разделяли на двоих, в чувствах, которые не собирались высказывать. Бельфегор давал ему это и даже больше. Трахал так, что диван скрипел, а Фран едва не бился головой о подлокотник и от каждого толчка вздрагивал. Не отпускал его ни на мгновения, не позволял даже головы повернуть, чтобы увидеть напротив книжный шкаф и телевизор, а не пустую стену. Заставлял смотреть на него и только на него — в широко распахнутые глаза цвета пустошных холмов.       — В следующий раз потащу тебя в ванную, — выдохнул Бельфегор, склонившись к уху Франа и укусив. — Поставлю у зеркала и буду трахать, как сейчас. Хочу, чтобы ты тоже видел своё блядское лицо, когда я засаживаю тебе так, что ты аж ноги подкидываешь.       — У меня… Хорошая фантазия, — протянул Фран, вновь царапнув его плечи, на этот раз мягче. — Опишите, и я представлю.       — Описать, говоришь? — усмехнулся Бельфегор, приподнявшись над ним на руках и став двигаться словно бы ещё быстрее, так, что тишину комнаты заполнили хлопки их сталкивавшихся бедер. — Ты краснеешь. Наконец перестаешь быть бледной немочью. Рот не закрываешь и постоянно облизываешь губы, так и напрашиваясь, чтобы тебя укусили посильнее. И, чёрт, как же ты смотришь… Так, что хочется завязать тебе глаза, чтобы никто больше не мог видеть такого их блеска. Чтобы никто даже не подумал, какие они у тебя. Чтобы только я мог видеть их.       Каждое слово, каждую фразу он сопровождал толчком, от которого Франа выгибало. Он старался сдерживаться, чтобы не пропустить ни звука, ни единого вздоха, срывавшегося с губ Бельфегора и отдававшегося дрожью в его теле, утопавшем в волнах наслаждения.       — Тебя не хочется отпускать, когда ты такой, Фран, — продолжил Бельфегор, склонившись над ним ниже. — Хочется ещё и ещё, пока ты не охрипнешь, пока я не увижу тебя распластаным подо мной, задыхающимся от стонов и абсолютно затраханным.       — Я… К этому близок, — в голос застонал Фран, потянувшись к нему.       Поцелуй ему не дали. Бельфегор только отстранился, усмехнулся и потянулся к члену юноши. Ему хватило лишь грубо обхватить его и раз двинуть рукой, чтобы Фран кончил, простонав:       — Бел!       Кажется, и для него это стало последней каплей. Шумно выдохнув, Потрошитель вышел почти до конца и толкнулся особенно сильно, так, что Фран не сдержал всхлипа. На этот раз он не оставил его на пике. Юноша почувствовал жар, разлившийся внутри, и довольно откинулся на диван, позволив себе обмякнуть.       Запах хвои и Бельфегора выместил тот, что витал в этой квартире, казалось, годами — пыли, одиночества, Франа и только его. Чужое тепло отогнало липкий холод квартиры, в которой осталось слишком много прошлого, не очень принимавшего настоящее. Наконец, Бельфегор сам стал воплощением того, что Фран хотел почувствовать — прекрасного нового, от которого не хотелось отворачиваться.       И всё же он попытался отстраниться. Вышел, заставив Франа шумно выдохнуть, и потянулся, чтобы встать… Юноша не позволил. Приподнявшись, он ухватил Бельфегора за плечо не слабее, чем пока царапал его спину, захлёбываясь криками, и выдохнул:       — Не уходи. Останься ещё ненадолго. Мне холодно.       — Здесь с десяток одеял найдётся, — усмехнулся Бельфегор, впрочем, остановившись.       — Не так холодно, — качнул Фран головой. — Иначе. Мне нужен ты.       — Мазохист мелкий, — грубее отозвался Потрошитель. — Что, гордость совсем не просит всё прекратить и перестать терпеть?       — Просит. Иногда, — выдохнул юноша, с трудом сев и потянувшись к нему. — Но если это ты, мне нравится. Ты не особо нежен, хоть мне иногда и хочется получить что-то кроме грубости, но это не имеет значение, пока ты позволяет мне хоть иногда быть рядом. А если уж даришь хоть намёк на снисхождение, я и вовсе готов отказаться от всего. Я знаю что болен, можешь на эту тему не шутить.       — Шутить? Ши-ши-ши, я про тебя только правду говорю, — усмехнулся Бельфегор, отвернувшись. — Холодно, говоришь…       Кажется, он посмотрел на книжные полки. Фран, по крайней мере, перевёл взгляд туда. Взглянул на книги, которые коллекционировала ещё бабушка, на расставленные между ними безделушки и фотографии. Там ещё жил другой Фран. У него была счастливая жизнь — родители, с которыми он праздновал Рождество, бабушка, сидевшая с ним в парке, крёстные, дарившие набор юного археолога на день рождения… Это был его дом. Дом, в котором он властвовал над всем и где не желал видеть нового себя.       Но этого Франа больше не было. Он остался среди пустошных холмов, где не было места центровским нормам, сдерживавшим настоящего его. Сейчас здесь оказались новый Фран и человек, который его создал. Это теперь был их дом, пусть и на время. А раз так, тот Фран мог пойти к чёрту.       Лишь бы ушёл куда-то холод, становившийся лишь сильнее с каждым новым напоминанием о прошлом…       Бельфегор забрал его. Заметив, куда посмотрел Фран, он цокнул языком и снова навалился на него, заставив упасть и едва не стукнуться о подлокотник дивана. Юноша только выдохнул, сосредоточившись на тепле чужого тела рядом, на грубых касаниях, а главное — на шёпоте в самое ухо, от которого волна мурашек снова защекотала спину:       — Не смей туда возвращаться. Ты здесь и ты такой, какой должен быть. Лучше, чем старый ты.       — Когда вы так говорите, я даже могу в это поверить, — шепнул Фран, прикрыв глаза. — Теперь мне тепло. Я обычно до такого не дохожу, но… Спасибо.       — Надо же, ты и так умеешь, — усмехнулся Бельфегор, закинув на него ногу и рукой потянувшись к боку юноши, на котором теперь красовался огромный шрам от ожога. — За это получишь ещё минуты две лягушачьего счастья.       — Когда-нибудь вы признаете, что это приятно и вам тоже нравится, — протянул Фран, перевернувшись лицом к нему. — Но сегодня настаивать не буду. Хватит мне и того, что уже получил.       Ему и в самом деле дали больше, чем он мог желать от Бельфегора. Тот остался с ним не на две минуты, а на полчаса. И даже спросил:       — Ну и к чему всё это было? Ведёшь себя ещё хуже, чем когда тебя пламя жрало.       — Напомню, оно продолжает это делать, — съязвил Фран, решив быть откровеннее. — Поэтому мы и здесь. И, честно сказать, мне не очень… Удобно.       — Ши-ши-ши, это твой дом, — хохотнул Бельфегор, приподнявшись и посмотрев Франу в лицо.       — В том и проблема, — признался юноша, встретив его взгляд. — Это моя квартира. Но я ей, кажется, больше не хозяин.       — Глупая лягушка. А говорил, души у тебя нет, — усмехнулся Потрошитель, грубовато смахнув с его лица прядку зелёных волос. — Квартира это просто квартира. Если тебе в ней не нравится — сделай с этим что-то. Добавь или убери, без разницы. Не хочешь расправляться с прошлым? А какой в нём смысл? Было и было. Теперь не так. Убиваться по тому, что давно уже не правда — глупость тебе подстать.       — Неужели вы никогда не смотрели в прошлое и не думали о случившемся там? — задал вопрос с очевидным ответом Фран. — О том, что там осталось?       За это его схватили за нос и больно дёрнули, даже чуть царапнув ногтями.       — Было бы о чём думать, ши-ши-ши, — рассмеялся Бельфегор, снова завалившись Франу под бок. — Ни разу не жалел о прошлом. К чёрту его. Пусть жарится в Аду со всей моей семейкой.       Как будто мог быть другой ответ. Потрошитель жил днём сегодняшним и только им. Не то чтобы это было нормально. Юноша понимал — несмотря на подчёркнуто-небрежный тон Бельфегор не любил тему прошлого не просто так. Просто это прошлое, очевидно, его не устраивало даже больше, чем Франа.       — Может, вы и правы, — выдохнул юноша, невольно снова покосившись на книжные полки. — В Ад прошлое, если от него нет смысла. Но мне нужно будет время. Потерпите до той поры мою настойчивость?       — Если она будет такой, как сегодня, сам тебе буду поводы задуматься подкидывать, — рассмеялся Потрошитель, прижав Франа к себе, чтобы коснуться его бедра и потянуться ниже, щекотнув кожу холодком.       Вот это предложение юноше понравилось. Только поэтому он всё же отпустил Бельфегора, когда тот пошёл на кухню, кое-как по пути натянув штаны. Ужин всё ещё был у них в планах, и именно им Потрошитель и занялся. Фран же решил не мешать ему. Мало того, что это могло кончиться парочкой пинков, которых ему сегодня не хотелось, так и подсказать что-то особенное он не мог. Зато мог взяться за что-то не менее важное.       Для этого пришлось снова пройти в спальню и взять оставленный там планшет — единственный намёк на технику, который юноша нашёл в развалах вещей. Его пришлось поставить на зарядку, да и за интернет никто не платил, но розетка у дивана в гостиной была, а пароль от сети соседей планшет ещё помнил. Видно, прошлых вторжений они не заметили. А Фран до выхода из Центра любил экономить хотя бы на сети и чередовать месяц на своем вай-фае и месяц на соседском. И к лучшему. Благодаря такой щедрости соседей он всё же смог выйти в сеть.       Раньше он пользовался интернетом, для учебы и просмотра фильмов и чтения книг. Новости никогда не были для Франа частью дневной рутины. Чаще всего о последних событиях он узнавал из сплетен однокурсников или обрывков телепередач. Но сейчас всё это было от него далеко, а в новостях юноша нуждался, как никогда.       Их прорыв не мог не оставить след. Фран не сомневался, что о незваных гостях знали верхушки Центра, но хотелось понять, как они преподнесли штурм горожанам. Это могло помочь предположить, к чему готовиться и как себя вести — чуть свободнее или выходя из убежищ как можно реже.       К счастью, новостные сайты высвечивались сразу при входе в браузер. Фран зашёл на первый попавшийся, решив, что в данном случае выбор не принципиален. К собственному удивлению, ничего не нашёл ни в сегодняшних сводках, ни во вчерашних. Сайт писал о встрече волонтёров, о конференции для преподавателей в университете гуманитарных наук, об открытии новой библиотеки — о чём угодно, но не о нападении. Фран решил, что ему просто не повезло, и зашёл на другой сайт. Но и там нужное не нашёл. И на третьем. И даже на четвертом, посвящённом новостям Корпуса, который нашёл уже сам, а не взял из предложенных.       Слабая надежда шевельнулась в груди юноши забытым уже теплом. Он не позволил ей задержаться и вбил в поисковую строку конкретный запрос — нападение на Центр. Конечно, браузер выдал ему разве что пару сомнительных сайтов и официальный сайт Корпуса Сохранения Порядка. Тогда Фран попробовал иначе — проблемы на пропускных пунктах. По этому запросу даже что-то получил: ссылку на форум жителей района Монт, через который они и заходили на Центр. Там люди весь вчерашний вечер обсуждали странные звуки со стороны пропускного пункта, но человек с ником «Блюститель Порядка» — видно, модератор из Корпуса — старательно убеждал их, что ничего особенного не произошло, просто во время учений несколько новобранцев пошумели с выданным им оружием и были за это наказаны.       А больше Фран ничего и не нашёл, как ни старался. Кажется, Верховный Совет решил не оглашать проблемы. Как Бельфегор и говорил, когда они ещё только обсуждали возможность штурма — выдали людям приятную картинку, а важное утаили.       Признаться, Франа это устроило. Значит, они могли остерегаясь только Корпуса и наёмников вроде клана Белатри. Лучший исход из возможных. Не идеальный. Центр развязал себе руки, не став ничего говорить обычным людям. Без их внимания они могли сделать со шпионами что угодно, в том числе и отправить на опыты с пламенем.       Это Фран и передал Бельфегору, когда тот вернулся в гостиную и выдернул его из интернета самым себе привычным способом — кинув клинок так, чтобы он пролетел в опасной близости от шеи юноши.       — Ши-ши-ши, отлично. Предсказать этих идиотов всё ещё просто, — усмехнулся он, махнув юноше рукой. — Отпразднуем это. Отложи планшет, лягушка, и иди смотреть на шедевр.       Бельфегор действительно постарался. Из скупого набора продуктов получилась отличная паста — пусть с сушёными овощами, соевым мясом из сухпайка и искусственными сливками, однако выглядевшая, как ресторанное блюдо. И такая же на вкус. Фран не был особым ценителем еды, но здесь не упустил возможности сказать так Потрошителем долгожданного:       — А вы на самом деле отлично готовите. Не думали из маньяка стать поваром? У вас бы отлично получилось. Ради таких блюд я был бы готов работать до упаду.       — Ши-ши-ши, на этот раз неплохо вышло, лягух, — усмехнулся Бельфегор, устроившись за столом напротив него и изящно накрутив на вилку немного пасты. — Повар — это слишком мелко. Мои таланты не раскрывает и на половину. Принц умеет многое, не только готовить идеально подходящую для себя еду.       Фран давно уже отвык есть много, но в этот раз даже взял добавки, за что получил ещё пару насмешек от Потрошителя. Это того стоило. Если такую пасту Бельфегор смог приготовить из центровских продуктов, что он мог приготовить из настоящих… Признаться, Франу стало интересно. Не настолько, чтобы лезть на чёрный рынок, но достаточно, чтобы после вояжа в Центр попросить приготовить что-нибудь ещё из пустошных продуктов.       Это был прекрасный праздничный ужин. И окончание его оказалось не менее прекрасным, потому что к пасте Бельфегор решил добавить кое-что еще…       — Это изюм? — не очень уверенно протянул Фран, подхватив из миски что-то в плотном слое шоколада.       — Ага. А вокруг апельсиновые дольки, — довольно поднял голову повыше Бельфегор в ожидании очередной похвалы.       — И всё-таки вы не съели ту вонгольскую подачку, — быстро понял юноша. — Почему? Мне казалось, вы всегда не против вкусного только для себя.       — Решил приберечь на потом, — отмахнулся Бельфегор от его вопроса. — Как видишь, применение нашёл. Давай, пробуй. Восхваляй искусство Принца.       Фран дал ему, что тот просил — закинул в рот изюм в шоколаде и тут же потянулся за следующим, бросив перед этим:       — Не думал даже, что этот шоколад можно сделать вкусным, но, надо же, Принцы-наёмники, кажется, обладают магическими способностями. Не против поделиться ими?       — Даже не пробуй приближаться к кухне, — продолжил шутку Бельфегор, тоже потянувшись к миске. — В лучшем случае она сгорит. В худшем я снова увижу что-то вроде твоих попыток поиздеваться над сухпайками.       У Франа и не было желания спорить. Есть ему нравилось больше, чем готовить. Особенно в компании Бельфегора — довольного донельзя, очевидно наблюдавшего за ним из-под вновь закрывшей глаза чёлки.       Рядом с ним, впрочем, всё казалось лучше. Даже перспективы на будущее.