Антитеза

      Милосердие для Франа запоздало часов на двадцать. Позволило ему провести день, лёжа на полу и глядя в потолок, глотая горечь и кусая губы до крови, лишь бы не показать неспособных спасти чувств. Дало свернуться комком на кровати, зарывшись в одеяло с головой, и так попытаться убежать от реальности, которую не хотелось признавать. Оставило один на один с пятью стадиями принятия неизбежного.       Может, и к лучшему. Потому что к утру, когда по базе разнёсся крик Скуало, Фран взял себя в руки. Хотя, скорее, выплакал горечь и выместил гнев, оставшись с любимой пустотой в душе. С ней он и встретил Бельфегора вновь.       Потрошитель вернулся в Варию с руками в карманах плаща и широкой улыбкой на губах. На то, что он провёл больше двух недель в пустоши, полной культистов, намекали разве что пятна крови на одежде и песок, пеплом осевший на светлых волосах. И далеко не радостный приём Бельфегора не устроил.       Фран благоразумно остался понаблюдать за спором из коридора.       — О чём ты вообще думал?! — закричал Скуало так, что стены приёмной, казалось, затряслись. — Врой, с каких пор ты записался в суицидники, чёрт недобитый?! Ноги свои видел?! Так куда они тебя понесли?! Хоть бы попытался включить то, что у тебя от мозгов осталось и подумать, что делаешь!       — Ши-ши-ши, я прекрасно понимал, что делаю, — ответил ему Бельфегор, качнувшись с пятки на носок и усмехнувшись шире. — Как будто до этого я никогда не сбегал тебе на радость. В этот раз вернулся даже без голов в рюкзаке и мерзких лягушек за спиной.       — Ещё бы ты мне этого дерьма притащил! Уже бы отправился Мельфиоре своим распятым телом устрашать! — только громче рявкнул Скуало, так стукнув по ножнам, что меч в них лязгнул. — Я две недели перед отрядами Вонголы унижался, просил их тебя высматривать! Две! Недели! Какого хера, Бел?!       — Мог этого не делать, — пожал плечами Потрошитель. — Унижаться — только твой выбор. А я прекрасно провёл эти две недели без надоедливых вонголят и тебя, опять решившего побыть мне мамашей.       На мгновение Бельфегор позволил себе сбросить маску небрежности. Показал, что даже две недели охоты не успокоили его до конца. Это была плохая новость для него.       Пламя дождя вспыхнуло на клинке Скуало, когда он вытащил его из ножен. Пока ещё это было предупреждение. Намёк, что он устал терпеть неповиновение. Бельфегор, кажется, только этого и ждал: ножи вмиг оказались в его руках. Он сам показал незажившие ожоги на ладонях. Заставил Скуало скривиться и уже тише выдохнуть:       — Я чертовски устал от твоих выходок, Бел. Проблем и с Мельфиоре хватает. Если ты не заткнёшься и не перестанешь бесить меня, клянусь, я подрежу тебе ноги, чтобы точно никуда не убежал.       — Ши-ши-ши, давно ждал этого, — усмехнулся Бельфегор, отступив на пару шагов назад, на более удобную позицию. Даже Фран заметил, как тяжело он ступал. — Давай же, попробуй. Повесели меня ещё.       Фран понимал — ему не стоило вмешиваться, даже если Скуало злился, а Бельфегор не мог противостоять ему в полную силу. Юноша и так слишком часто портил веселье Потрошителя, чудом было уже то, что его не убили в их последний разговор. Может, так было бы лучше…       Фран всё равно вышел из-за арки и громко, чтобы его точно заметили, протянул:       — С возвращением, Бел-семпай. Вижу, вы неплохо утолили маньяческие наклонности. Надеюсь хоть раз получить нормальные приветствия, а не типичные для вас.       Клинки застучали по стене, когда Фран ушёл в сторону. Ни один его даже не оцарапал, хотя парочка пролетела в опасной близости от бока. Бельфегора это разозлило только больше. Юноша того и добивался. Сегодня он снова, как раньше, должен был стать жертвенной жабой. Лучше так, чем жертвой пламени.       — Ай-яй, Бел-семпай, — шутливо качнул он головой. — Могли бы и постараться, сказать «привет, Фран, соскучился по твоему унылому лицу».       — Сам признал, гадость ходячая, — усмехнулся Бельфегор, впрочем, на самом деле переведя внимание на него. — Ни капли не скучал по тебе. Надеялся, что ты за эти две недели нет-нет, а сдох. От тебя мало чего ожидали, лягушка, но даже этого ты не смог. Поразительная бестолковость.       — Всё для вас, Бел-семпай, — протянул Фран, поравнявшись со Скуало. — Старший офицер Суперби, не опускайтесь до убийства, поберегите силы для Мельфиоре.       — Тебя не спрашивали, мелочь, — шикнул Скуало, впрочем, потушив пламя и опустив меч. — Заткнись и свали.       — Нет уж, я эту жабу очень ждал, ши-ши-ши, — рассмеялся Бельфегор, заставив Франа склонить голову к плечу и похлопать глазами. — У него есть передо мной должок. И я собираюсь выбить его.       — Знаю я про этот должок. Не смей мелкого трогать, он наконец не битый ходит и работает нормально, — скривился Скуало, вновь сжав рукоять меча.       — Я готов ответить на ваших условиях, — перебил его Фран, остановив взгляд на Бельфегоре. — Но если мне удастся дать отпор, вы позволите медикам себя осмотреть и перестанете носиться хоть на пару дней.       Скуало посмотрел на юношу так, словно он взял на себя все грехи человечества. Ещё бы, Фран испортил выволочку. Тут впору было переключиться с одной ходячей проблемы на другую. Но юношу гнев старшего офицера не впечатлил. Он и вовсе забылся, когда Бельфегор рассмеялся и произнёс:       — До чего ты обнаглел, лягух. Я тебя разбаловал. Придётся поставить на место.       — Или мне вас. Вы не в самом лучшем состоянии, как я вижу.       Фран почти физически ощутил искры, затрещавшие в словно бы сгустившемся воздухе. Заметил тень хмурости, скользнувшую по лицу Бельфегора, и то, как тот сжал клинки, изготовившись к бою. Он был ранен, но не обездвижен. Легко мог доказать, что показная смелость перед его мастерством не имела веса. И от этого ощущения угрозы — знакомой, приятной, необходимой — холодная пустота в груди Франа наконец сменилась проблеском тепла.       Бельфегор вернулся. Готов был подарить ему ещё один захватывающий бой, ещё немного внимания, в котором юноша так нуждался. И он не собирался отказываться от этого.       — Врой, совсем оба ёбу дали?! — только больше разозлился Скуало. — Разошлись, живо!       — При всём уважении, старший офицер Суперби, но уйти лучше вам, — ответил Фран, даже не повернув головы. — Этот бой я беру на себя. В случае со мной есть хотя бы шанс, что половина Вонголы не сложится, как карточный домик.       — Зато есть шанс для тебя всё же познакомиться с Богом, и-ши-ши, — рассмеялся Бельфегор, качнув клинками с намёком на то, что мог сделать в любой момент.       — Я уже с ним познакомился. И он очень хочет моей смерти.       Бог ждал Франа во тьме кошмаров. Хотел поглотить, забрать себе тело, выжечь этот мир до конца. Бог Франа стоял перед ним, разведя плечи и подняв голову. Воплощённая грация, суть насилия в лёгком, гибком теле, полном силы даже после боя в Шимон. Этот Бог знал лишь один способ поклонения себе — бой. И Фран собирался дать ему лучшее подношение. Раз уж его судьбу предрешил кто-то свыше, юноша хотел хотя бы детали оставить за собой. Провести дни в восхитительном безумии, воплощение которого от его слов зашлось громким смехом, в котором Франу послышалось одобрение.       Скуало перевёл взгляд с юноши на Бельфегора. Потом обратно. И снова — быстрее. Глаза его широко распахнулись, и в них, кажется, отразилось понимание. Он не закричал, не скривился, даже не отвесил Франу отрезвляющий подзатыльник, которого тот определенно заслуживал. Вместо этого старший офицер Суперби шумно выдохнул и убрал меч в ножны.       — Два психа. Никогда ты ничего хорошего из пустоши не притаскивал, Бел, — закатил он глаза перед тем, как развернуться. — Мелочь, ставлю на тебя, так и знай. Бел, пошёл к черту, гори в Аду и прочие признания моего бесконечного к тебе терпения, тварь такая. Что б Вонгола даже близко об этом не знала, не то заставлю перед Савадой до скончания веков с опущенной головой бегать.       И он ушёл — широким шагом, не убрав ладони с рукояти меча, но спокойно, словно вопрос уже решился. Фран лишь раз глянул ему вслед, а затем вновь отдал всё внимание Бельфегору.       Здесь, сейчас, сегодня только он заслуживал места в его мыслях. Не неотвратимая погибель, не стремительность времени, не осознание беспомощности перед лицом неизбежного… Только Бельфегор, такой же, как и прежде, готовый надрать ему зад за всё хорошее и плохое, что Фран в своей жизни делал.       — Дайте мне полчаса, — неохотно предложил юноша. — Хочу написать завещание и послать прощальные письма. По секрету скажу, все вещи, оставшиеся после Шимон, уйдут вам. Радуетесь?       — Сожгу их вместе с твоим телом, и-ши-ши, — усмехнулся Бельфегор, направившись к коридору, где находились номера.       Фран ожидал подлянки. Внезапного удара под рёбра, подножки, что отправит его на пол… Но вместо этого на его плечо опустилась ладонь. Холодные пальцы стиснули до боли, вжались в ткань рубашки так, словно хотели разорвать её. Фран не дрогнул. Замер, наслаждаясь этой короткой близостью, жестокой, как и сам Бельфегор. Мурашки щекотнули шею, когда Потрошитель чуть склонил голову к его уху и шепнул без тени привычной насмешки:       — Мне надоело, что ты всегда оказываешься рядом, лягушка. Последний шанс отказаться. Развернись, запрись в комнате и сделай вид, что ты — ком пыли.       — Ваше милосердие не знает границ, — в тон ему ответил Фран, не дрогнув ни на миг. — Но я не собираюсь бежать. Вы многому меня научили. Позвольте показать вам это ещё раз.       — Сам решил. Ши-ши-ши, пусть так. Посмотрим, чего ты достиг. Система оценивания не изменилась, лягушка. За каждую ошибку заплатишь кровью.       И, рассмеявшись в последний раз, он ушёл. Фран только прикрыл глаза, наслаждаясь звучанием шелестящего смеха, от которого на душе стало теплее.       Не нужны ему были эти полчаса. Он бы каждую минуту с радостью провёл с Потрошителем. Однако время требовалось Бельфегору. Тот ни за что не признал бы этого, но после пустоши единственное, чего хотелось любому человеку — помыться, поесть и хоть минут десять полежать на кровати, а не на земле. Особенно с такими травмами, с которыми Бельфегор сбежал. Фран сомневался, что ожоги зажили. Опасался даже, что стали хуже. Но одна слабость уже стоила юноше теплых отношений с наставником.       Бельфегор хотел боя? Нуждался в возможности выместить гнев? Фран готов был стать его громоотводом. Сдаваться не собирался. Бельфегор ненавидел слабость, как свою, так и чужую. Пусть посмотрит, чему научил упрямого мальчишку из Центра. Может, хоть это его успокоит.       За полчаса Фран успел приготовиться ко всему, в том числе и к тому, что Бельфегор снова проявит чудеса выдержки и достигнет уровня себя здорового. Даже ждал этого. Бои с Потрошителем всегда помогали ему собраться, а в этом Фран сейчас особенно нуждался. Его жизнь висела на волоске, но юноша хотел поставить её на кон ещё раз. Доказать хотя бы себе, что не потерял возможности решать.       Завтраком ему стала кружка кофе, забытого кем-то из младших офицеров на плите. Фран цедил её все полчаса, глядя в стену и продумывая стратегию. Впервые за уже второй день не думал о пламени, кольцах Ада и собственной судьбе. Это было прекрасно. Как раньше, когда он вернулся в Варию и с жаром принялся доказывать, что его появление там не было ошибкой, что жизнь центровского мальчишки могла стать лучше. Наивные мысли. Прекрасные фантазии.       Бельфегор расщедрился и лично пришёл забрать его. Временем он воспользовался лучше, чем Фран — всё же помылся, переоделся и, кажется, поспал, судя по слабому следу от подушки на щеке. Выглядеть стал определенно лучше. Прямо как до появления Мельфиоре — нахально, надменно, словно в этом мире не было ничего, что могло сбить его с ног. Увидев наставника таким снова, Фран невольно выдохнул. Пусть это была только маска, хорошая игра отличного актера, но Бельфегор всё ещё мог на неё разойтись.       Он не подарил Франу внимания. Не сказал ни слова, только махнул ему рукой.       — Я настолько вас утомил, что вы пришли к тактике молчания? — не сдержал остроты юноша, поднявшись и продемонстрировав закреплённые на поясе ножны. — Неправильно, Бел-семпай, это не помешает мне болтать.       Даже на это Бельфегор не ответил. Усмешка его чуть дрогнула, показав, что он всё услышал и ему не понравилось, но Потрошитель развернулся и пошёл прочь. Проверять, не остался ли Фран позади, не стал. Знал — он пойдёт за ним, как шёл всегда. Не обманулся.       Улица встретила их прохладным ветром и тучами, обещавшими долгожданный дождь. Фран поднял голову к небу, позволив тусклому солнечному свету согреть лицо, и полной грудью набрал пахнущего влагой воздуха. Он обещал Мукуро наслаждаться каждым днём и собирался это обещание исполнить, сколько бы ему ни осталось. Ещё бы Бельфегор позволил это. Но он даже не притормозил, сразу направившись вглубь вонгольских улиц. Держался уверенно, как и подобало Принцу: шагал широко, мягко опускал стопы на асфальт, чтобы ни звука за собой не оставить. Фран мог вечность любоваться таким Бельфегором. Но даже этой радости тот ему дать не пожелал.       — Будешь пялиться, и я выколю тебе глаза перед тем, как заставлю бегать от стилетов, — цокнул он языком, устав от внимания юноши уже минуты через две.       — А разве Принцы не рождены для того, чтобы жалкие поданные вроде мелких лягушек ими любовались? — сострил Фран, так и не отведя взгляд от разведённых плеч и влажных, чуть вившихся светлых волос. — Или на принцев-наёмников это не распространяется?       Юноша понимал, что делал только хуже, но безумно этого хотел. Вновь разозлить Бельфегора, чтобы их бой превратился не просто в изматывание друг друга, а в настоящий танец. Чтобы каждый шаг находил ответ, каждая ошибка казалась последней, а сердце билось в ритме стремительных движений, лёгких выпадов и уворотов на грани удара.       У Франа получалось приблизиться к этому: за остроту Бельфегор наградил его целым ворох клинков. Уворачиваться от них пришлось пригибаясь и уходя то влево, то вправо.       — Любопытные лягушки обычно что-нибудь теряют. В твоём случае — голову, — бросил Бельфегор, не сдержав смешка не к месту.       — Да ладно вам, Бел-семпай. Вы столько раз меня били, что это уже можно назвать нашей формой дружбы, — протянул Фран в ответ, словно и не заметив, как наставник повёл плечом. — А в дружбе предполагается откровенность. Вы вот обо мне много чего знаете. А я о вас — только имя, возраст и половину карты психических расстройств.       — Ши-ши-ши, смертнику и этого хватит, — попытался отмахнуться от него Потрошитель.       — Но я не смертник, — позволил Фран полуправду, от которой на языке снова загорчило. — Несмотря на ваши старания, я надеюсь отпраздновать девятнадцатый день рождения. Но проявлю уважение и предложу кое-что другое. Как насчёт раскрывать мне факты о себе за каждый удачный выпад?       — Ты делаешь только хуже, лягуха, — цокнул языком Бельфегор. — Даёшь поводы раскатать тебя о пол раньше, чем успеешь сделать хоть что-то. Этого и добиваешься?       — Как вы догадались? — не стал лгать Фран.       И всё же заставил наставника рассмеяться не зло, а словно бы даже… Весело. Бельфегор тут же себя одёрнул и бросил в юношу ещё несколько клинков, но тот запомнил: даже после всех совершенных ошибок его шутки ещё могли веселить наставника.       Тренировочный зал Вонголы расположился на стыке шумного центра и тихих ферм. Он, приземистый, но широкий, серая коробка с маленькими окнами на уровне второго этажа, не подходил ни тому, ни другому, но выглядел достаточно крепким, чтобы выдержать в том числе тренировки с пламенем. Внутри офицеров Варии встретил целый отряд вонгольцев — ещё совсем юных, едва ли старше Франа, и наблюдавших за демонстрацией приёмов от мужчины постарше.       — Ши-ши-ши, посмотрите-ка, мусор пытается стать лучше. Как будто это поможет, — выместил раздражение на них Потрошитель. — Разошлись, если не хотите наглядно увидеть, насколько ничтожны.       Тренер попытался протестовать, но, увидев пламя на клинках Бельфегора, дал ученикам приказ уйти. А те только того и ждали. Кажется, о мастерстве Потрошителя в Вонголе знали слишком хорошо.       — Старший офицер Суперби приказывал провести бой потише, — напомнил Фран наставнику, когда тренер тоже направился на выход, постаравшись сохранить достоинство хотя бы степенностью шага.       — Что там приказывал Скуало меня мало волнует, ши-ши-ши, — усмехнулся Бельфегор, не став даже дожидаться, пока вонголец уйдет.       Всполохи пламени на лезвиях клинков стали только сильнее. Фран выдохнуть не успел, а первые ножи полетели в него. И целили уже не в плечи и ноги, а в грудь и лицо. Это была не просто демонстрация силы, но попытка серьезно ранить, если не убить. Часть юноша заблокировал ещё издалека, выставив зыбкие, однако достаточно крепкие иллюзорные стены, а от оставшихся увернулся, скользнув влево.       Как Фран и ожидал, Бельфегор последовал за ним. Но немного иначе, чем прежде. Он не позволил себе подобраться к юноше слишком близко и надолго. Поднырнул к нему справа, заставив дёрнуться, чтобы разорвать контакт, и пошёл дальше, за спину, где и попытался поймать ударом в бок. Не то чтобы тот ожидал этого, но в этот раз преимущество скорости было на его стороне: Фран увернулся, пусть клинок и пролетел совсем близко к пояснице. Бельфегор мог попытаться ударить ещё, но вместо этого отпрыгнул. Всё таки понимал, как на него влияли раны.       — Мне удалось увернуться, — подметил юноша, повернувшись к Бельфегору и замерев в ожидании нового рывка. — Получу ли я за это награду?       — Гадёныш мелкий, — оскалился Потрошитель, исподтишка швырнув клинок Франу в ногу и заставив его подпрыгнуть. — Все лезешь и лезешь, бесишь и бесишь. Того и добиваешься. Зачем тебе это, лягушка? Что моё прошлое изменит для тебя, тварь такая?       — Я буду понимать причины вашего безрассудства, — ответил Фран, окружив себя туманной дымкой в ожидании появления направленного пламени. — И, может, наконец начну приносить пользу даже вашему безумию.       Бельфегор скривился. Всего на мгновение, только для того, чтобы заулыбаться ещё шире, но Фран заметил. Подумал было, что перегнул. Уверился в этом, когда пламя скользнуло по руке Бельфегора и собралось знакомым образом — вновь слишком большим, размахивавшим длинным хвостом. Перестал даже надеяться на ответ, когда наставник заставил его прыгать, нанося удары по ногам. И совсем уж в своих надеждах разочаровался, когда очередной клинок попал — просто потому, что, в отличии от остальных, целил не в икры, а в бедро. От ожога Франа спасла только иллюзия. От Бельфегора, кинувшегося на сбившегося с ритма мальчишку, не помогли и они. Выросшую на его пути стену Потрошитель развеял. Камень, брошенный ему под ноги, перепрыгнул, как будто и не было у него никаких ожогов — легко, приземлившись так же идеально, как и всегда, сразу перейдя в очередное наступление. И только купол не дал Франу не сгореть в яростном пламени. Дымка приняла удар на себя, позволив юноше отпрыгнуть и затеряться в тумане, разлившимся от того места, где он ещё недавно стоял.       — Я снова увернулся, семпай, — указал Фран, размножив голос иллюзорным эхом в попытке запутать наставника. — Похвалите же меня. Разве я не заслужил этого?       — Единственное, чего ты заслужил — удар головой о пол, — шикнул Бельфегор, кажется, заставив пламя крутануть хвостом, чтобы разогнать дымку. — И что же ты хочешь знать, лягушка? Кем я был? Уже, кажется, услышал. Хочешь подтверждения? Ши-ши-ши, да, я был наёмником. Лучшим наёмником сильнейшего наёмнического клана.       Себя он точно не стеснялся. Фран в этом и не сомневался.       — Гордый Принц клана Белатри. Да, мне рассказали, — протянул он, направив на бой с Бельфегором сразу несколько иллюзий. Его копия и мутант насели одновременно, закружив наставника в танце, которого тот так ждал, и позволили Франу вытащить из бедра застрявший там клинок. — Но почему-то вы здесь, а не в Центре. И мне интересно знать, почему. И как это связано с той пародией на вас, что мы видели в Шимон.       — Черт, лягушка, иногда ты всё же говоришь что-то, за что тебя не придушить хочется, — рассмеялся Бельфегор, поймав иллюзию Франа за руку и толкнув прямо на клыки мутанта, которого тут же развеяло пламя. — Пародия… Ши-ши-ши, да, мне нравится, как ты называешь Сиэля. Не услышь я остальных твоих слов, глядишь, закончил бы бой.       — Это было бы слишком скучно, — подметил Фран, направившись влево и сжав покрепче нож. — Так что за история у вас с этим Сиэлем? Давайте, поделитесь, облегчите душу. Я умею хранить тайны.       — Тайны хранить умеют только мертвецы, и-ши-ши, — съязвил Бельфегор, шагнув вглубь тумана и позволив пламени взмах за взмахом растворять его.       Фран направился ему за спину. Продолжил искажать звук, но ничего этим не добился. Бельфегор словно чувствовал, где пряталась жертва, и иллюзии мало мешали ему. Чего и стоило ожидать от ученика Аркобалено тумана. Даже так юноша не собирался сдаваться: когда Бельфегор последовал за ним, он ускорился и выставил на пути наставника несколько ям, впрочем, прекрасно понимая, что они его не остановят.       Фран ожидал, что Потрошитель решит исполнить свои слова и убрать лишний элемент. Но вместо этого тот продолжил говорить, став только насмешливее:       — Ши-ши-ши, у клана Белатри может быть только один наследник. Лучший ребенок главенствующей семьи. Но так уж вышло, что я родился с довеском.       — Или скорее довесок с вами, — поддел его Фран, найдя способ зайти наставнику за спину и примерившись, чтобы не попасть на хвост пламени после первого же рывка. — Он ведь старший, я прав?       — И это Скуало ляпнул. Вот же ублюдок, — усмехнулся Бельфегор, остановившись и, кажется, прислушавшись. — Да, довеску повезло родиться на пять минут раньше. Его ничтожности это не изменило. Расиэль выжил только потому, что родители решили сыграть в игру в стиле клана и воспитать обоих наследников, чтобы отобрать лучшего.       — Обычно в таких семьях убивают младших, разве нет? — продолжил давить Фран, прицелившись в плечо наставника.       — Ши-ши-ши, лучше ты, мразь болотная, не делаешь, — ответил ему остротой Бельфегор. — Так или иначе, нам обоим дали шанс, и я своим воспользовался. Стал лучшим из лучших. Расиэль быстро понял, что ему со мной не тягаться. И, как трусливая псина, сбежал. Устроился под крылышком верхушек из Корпуса. Но беглого наёмника не спасет ни покровительство Центра, ни работа в Корпусе.       Момент был идеальный. Бельфегор подозревал, что Фран кружил рядом, но кажется, не до конца понимал, где. Юноша должен был напасть. В бою следовало думать только о бое — о следующем шаге, выпадах, способных привести к победе… Но Фран подумал о другом — о том, о чём обещал себе думать пореже.       В памяти воскресли дни после изгнания родителей, когда и его собственная судьба оказалась под вопросом. Отец ограбил не людей, а банк. Своровал у государства. Мать же не донесла на него, хотя быстро всё узнала. Думали ли они, что их дело расценят как политическое? Фран сомневался. Иначе они подумали бы о судьбе детей политических преступников.       Центр не считался с отдельными людьми и не видел необходимости сохранять жизнь «гнилых плодов», когда очередь за квотой на рождение ребёнка год от года только росла. Дети политических преступников чаще всего уходили в пустошь вместе с ними. Спасти их могло только вмешательство кого-то, способного о них позаботиться… И специальный тест на лояльность Центру, который позволял и опекуну, и ребёнку избежать проблем с работой и учебой.       Словно почувствовав, что юноша остановился, Бельфегор качнул головой — и наконец понял, куда идти. Пламя закрутило хвостом активнее, уничтожая иллюзию и не считаясь с тем, что где-то в ней мог прятаться человек.       — Мне казалось, стать солдатом Корпуса не так просто, — прикусил губу юноша, попытавшись отмахнуться от мыслей. — Что же, любой проходимец может начать служить Центру? Начинаю жалеть, что пошёл на архитектурное, а не туда.       — Что, лягух, не любишь Корпус? — усмехнулся Потрошитель, подметив неловкость его остроты. — Правильно делаешь. Гнилому миру гнилые стражи. Но за своими они следят тщательно. Просто бойцы клана — лучшие. Даже такие ничтожные, как Сиэль.       Похоже, настолько, чтобы почти сразу допустить их до работы с людьми. Иначе как Расиэль Белатри смог выписать Франу и его бабушке направление на тест на лояльность, который не смог выбить и адвокат, Мортелло?       Юноша плохо запомнил те дни. Для него они слились в бесконечную череду допросов, сидения в коридорах Дворца Правосудия и неопределенности. Не запомнил он и людей, вёдших его дело. Лишь одну фразу Фран сумел вспомнить, и то с трудом: «везучий ты, мальчик в зелёном. Радуйся, что мне такую мелочь выгонять жалко».       Как забавно. Как иронично, что их с Бельфегором встреча, сам факт жизни Франа стали возможны только благодаря его близнецу, нынешнему культисту Мельфиоре. Рассмеяться бы, да ведь не объяснишь, с чего вдруг ему стало так весело.       Тем более, что Бельфегора это не интересовало: он вышел на след и собирался настичь жертву любой ценой. Снова отмахнувшись от мыслей, юноша попытался отвлечь напарника иллюзорной тенью и шумом. Не сработало — пламя кинулось вглубь тумана и развеяло его, не дав хозяину сбиться с намеченного пути. А вот Франу вновь пришлось скрывать шум шагов в попытке ещё раз зайти Потрошителю за спину. И Бельфегора его медлительность не порадовала.       — Ты всё ещё много думаешь, лягушка, — подметил он, и сам замедлившись, словно чтобы поддеть юношу. — Это уже даже не весело. Добился, чего хотел, и думаешь, что можно не стараться? Дай только до тебя добраться, тварь болотная, за всё мне отплатишь.       — Я лишь ищу возможность, Бел-семпай, — ответил ему Фран, сосредоточившись на иллюзиях. — Но всё никак. В бою вы всё ещё чертовски хороши.       — Всё ещё? Всегда! — усмехнулся Бельфегор, легко увернувшись от лезвий, закруживших у самого его лица. — А вот ты как был ничтожеством, так им и остался. Говоришь, многому научился? Ши-ши-ши, не вижу!       — С такой чёлкой трудно что-то увидеть. Дурацкие прически — это у вас семейное? — протянул Фран, наконец отбросив ненужные воспоминания.       Какая разница, что там случилось в прошлом? Там оно и осталось. Фран больше не был мальчиком в зелёной футболке, изнывавшим от тоски в стенах Дворца Правосудия. Он стал бойцом и собирался доказать это. Его цель стояла рядом и ждала, когда же мальчишка вернётся к безрассудному упрямству. Как смел Фран оскорблять его медлительностью? Как смел думать о его близнеце, а не о нём — идеальном, готовом к бою? О, он очень оскорбился бы, узнай о мыслях надоедливой лягушки.       Впрочем, оскорбился и так.       — Говорит мальчишка, у которого на голове не причёска, а гнездо, — огрызнулся Бельфегор, став ещё злее, а вместе с тем и быстрее. Ни одна из нацеленных на него иллюзий не продержалась и минуты. — Давай же, мелочь, хватит играть. Ты драться пришёл, а не прятаться.       — Тут вы правы. Но… Последний вопрос, — выдохнул Фран, наконец сумев зайти к Бельфегору сбоку. — Что стало с вашей пародией? Почему она здесь? Слишком большая небрежность для Принца.       Как юноша и ожидал, Потрошитель остановился. Позволил себе неосторожность, за которую так ругал Франа. Юноша поудобнее перехватил клинок и собрал в остатках тумана отвлекающие иллюзии.       — Ещё бы я знал, как он выжил, — дал ему милость Бельфегор. Может, и в самом деле решил облегчить душу. — Он был мёртв, я уверен. Да на нём живого места не осталось! О, я отыгрался за всё. Единственное, чего я не успел — это забрать его голову. Оставалось лишь мгновение — и это был бы мой триумф! Чёртова стража, проклятые предатели…       Франу тоже требовалось лишь мгновение до триумфа. И он сумел его поймать, когда наставник остановился, повернувшись на шум очередной иллюзии. Пламя отвлеклось на неё. Момента идеальнее и представить было сложно.       Выдохнув, юноша вынырнул из тумана за спиной Потрошителя. Конечно, тот услышал его. Повернулся, выбросив веер клинков. Фран легко скользнул вправо, поднырнув ему под руку. Махнул ножом у самого бока, заставив извернуться, и толкнул на другой клинок, иллюзорный. Но даже так Бельфегор увернулся: нырнул вперёд, ускользнув и от иллюзии, и от второго замаха Франа, целившего ему в лопатку. Ещё попытку удара в спину не допустил, крутанувшись на одной ноге. И даже больше — вновь бросил во Франа собственные клинки. Один застрял у едва успевшего затормозить юноши в плече, второй — чудом пролетел мимо шеи.       На краткий миг они вновь замерли друг перед другом. Фран выдохнул, как ни в чём ни бывало поведя раненным плечом. Бельфегор усмехнулся, переступив с ноги на ногу, выдав, что эти маневры лёгко ему не дались.       — Ши-ши-ши, зубы заговаривать у тебя неплохо выходит, — заулыбался он только шире, шагнув влево.       — Стараюсь, семпай. Надо чем-то добивать недостаток опыта, — протянул Фран, последовав за ним. — А вот вы стали медленнее. Неужели наконец начали со мной считаться?       — Не дождёшься, лягушка. Я лишь пытаюсь дать тебе шанс, — надменно ответил Бельфегор. — Но даже ими ты не пользуешься.       Очередной клинок взлетел вверх. Фран увидел, как свет блеснул на его лезвии и приготовился нырнуть влево. Как и учил Бельфегор, неявно, даже чуть склонив голову направо. Потрошитель не купился.       Он поймал клинок, и тут же рванул в лобовую. Рывком сократил расстояние между ними, не позволив уйти далеко. Снова навязал свои условия, заставив уворачиваться от точных, быстрых ударов — кулаками с зажатыми в них ножами; ногами, целившие в колени, чтобы повалить его; всем телом, чтобы сбить с толку и заставить замедлиться. Фран достойно отразил каждый. Раны мешали Бельфегору, как бы он ни отрицал их существование.       Впрочем, и сам Фран многому научился. Стал внимательнее, умнее, понятливее… Быстрее и сильнее. Достаточно, чтобы вырваться из-под града ударов прыжком влево. Ради этого пришлось позволить ударить себя в спину, добавив к ране на плече ссадину между лопаток. Не будь Фран таким быстрым, а Бельфегор — ранен, юноша бы очень пожалел. Но риск стоил итогов. Потому что Потрошитель сделал ещё шажок вперёд. По инерции, не более, за мгновение перед тем, как повернуться и продолжить натиск…       Фран оказался быстрее. Бельфегор едва успел повернуться, а юноша кинулся на него, навалился всем весом. А чтобы избежать удара в спину, ударил Потрошителя ножом во внутреннюю часть плеча и пихнул в обожённые ноги. Наставник зашипел, попытался отбросить его, всё равно полоснул ножом по второму плечу… Но равновесие удержать не сумел.       Он упал. Всё, что осталось Франу, чтобы его за это не наказали смертью — усесться сверху, придавив Бельфегора собой. Как он когда-то. Эту часть тренировок Фран усвоил отлично. Настолько, что невольно перешёл чёрту, вжав в горло яростно пытавшегося спихнуть его Потрошителя нож.       Сопротивление прекратилось, едва холодное лезвие коснулось кожи. Фран жадно глотнул воздух открытым ртом и так же шумно выдохнул. Чему бы он ни научился, насколько бы ни был ранен Бельфегор, их бои всё ещё становились испытанием. Но в этот раз Фран его прошёл. Достиг того, чего так хотел — победы над силой, направлявшей всю его жизнь в пустоши. От этой мысли сердце забилось быстрее, а уголки губ дёрнулись вверх.       — Я победил, Бел-семпай, — шепнул он, сам подивившись тому, как дрогнул голос.       Было от чего. Кольцо Ада всё ещё работало слабо, а сам юноша слишком проникся моментом. Не только победой, но и тем, как близко Бельфегор оказался — на этот раз не сверху, решая его судьбу, а снизу, шумно дышавший, горячий, наконец неподвижный. А ещё тем, какое выражение приняло его лицо. Словно бы растерянное. Фран скользнул взглядом по растрепавшимся светлым волосам, из-под которых, кажется, снова показались глаза — серые, широко распахнутые, лихорадочно поблёскивавшие. Остановил его на приоткрытых губах. Как бы юноше хотелось… Но этого ему точно не спустили бы.       Или, может, спустили. Потому что, когда Фран завозился, попытавшись понахальнее устроиться на бедрах Бельфегора, он получил ответ. И совсем не такой, какой ожидал. Жар прилил к щекам юноши, когда в ягодицы ему упёрся стоявший член. Фран подумал, что ошибся. Но, когда он поёрзал вновь, Бельфегор скривился и дёрнул ногами.       — Это у вас в штанах очередной клинок или вы всё же рады меня видеть? — не сдержал неловкой остроты Фран, одёрнув руку с ножом и увереннее устроившись на чужих бедрах.       И всё же это было то, о чём он подумал. Невероятно, невозможно, но, кажется, грозного Потрошителя сумела возбудить слишком прыгучая лягушка… Безумная мысль. Реальность, о которой Фран не мог и мечтать.       Жар собрался внизу живота юноши, и скрывать очевидный факт он не стал: гордо поднял голову повыше, вдавил ладонь в грудь наставника, поймав слишком быстрый стук его сердца. Бельфегор дёрнулся, попытался отвернуться, но, кажется, решил такой способ ухода от проблемы недостойным себя. Нет, конечно, ему было свойственно править ситуацией.       Фран не сдержал дрожи, когда ладони Потрошителя легли на его бедра и грубо сжали их. Очередной выдох сбился.       — А сам-то, — рвано усмехнулся Бельфегор, только крепче вжав пальцы в бедра юноши. — Прав был Скуало, ты такой же псих.       — Позволю заметить, что у вас встал первым, — протянул Фран, попытавшись сохранить спокойствие. — И до сих пор упирается мне в задницу. Как насчёт сделать с этим что-нибудь?       А чтобы его предложение стало ещё понятнее, он вновь заёрзал и пошире развел ноги. Безумно, как же это было безумно. Фран не знал, как это делалось. Читал и смотрел в сети, но никогда не пробовал. Доверять в этом вопросе Бельфегору не приходилось — от него нежности и в обычное время не ожидалось, что уж говорить о таких намёках. Всё могло кончиться плохо. Шлюхе Потрошителя путь не ему в постель, а в могилу, юноша всё ещё помнил это предупреждение.       Но Фран хотел. Безумно, до одури, до тёмных пятен перед глазами и боли в груди хотел, чтобы его не оттолкнули. Опрокинули на пол, сдёрнули штаны, взяли прямо здесь. Позволили ещё ненадолго забыть о неотвратимом будущем, утонув в прекрасном настоящем. Он даже позволил бы себе закричать.       Вместо этого Бельфегор со всего размаху хлопнул юношу по бедру, заставив его сморщиться.       — Не здесь, идиот, — цокнул он языком. — Слезай. И, если так уж этого хочешь, подготовься. Не собираюсь возиться с тобой. У тебя два часа, лягушка. Не успеешь — твои проблемы.       И, не дав юноше осознать эти слова, Бельфегор столкнул его с себя и поднялся. Ушёл, ни разу не оглянувшись на распластавшегося на полу Франа. Ещё и дверью хлопнул так, что эхо грохота загудело во всех концах здания. Юноша не шевельнулся. Взгляд его так и остался прикован к потолку, а мысли — сосредоточены на услышанном.       Бельфегор согласился на секс. Не послал к чертям зарвавшегося мальчишку, не избил до потери сознания, чтобы все мысли об этом выбило, а согласился. Уклончиво, без конкретного «да», но как ещё его слова можно было понять? Он даже время на подготовку дал! Хотя, Фран подозревал, скорее себе, чем ему.       Случившееся больше походило на сон. Безумный подарок для безумного мальчишки, в жизни которого творилась сплошная чертовщина. Фран настолько удивился, что даже ударил себя в грудь. Боль кольнула по рёбрам, под ладонью бешено забилось сердце, но он не проснулся. Это была реальность. Правда, которой он так хотел, но которой не ожидал. Отказываться от неё Фран не собирался. Слишком мало у него осталось времени, слишком сомнительной казалась судьба, чтобы отбросить такое предложение, пусть даже сделанное слишком внезапно.       В отель «Вонгола» Фран вернулся один, пытаясь понять, что делать дальше. Технически, юноша понимал, что. На практике — не имел понятия. За время жизни в пустоши он научился принимать внезапное как должное и находить возможности справиться с ним, но одно дело подготовиться к бою, с которым он нет-нет, а сталкивался, и совсем другое — к сексу. Наверное, стоило не отказываться, когда коллега из бара предложил ему разок «сбросить напряжение» после сложной ночной смены… Может, знай Фран, каково это, ощущал бы себя свободнее. А так не мог отделаться от совсем уж неловких мыслей.       К счастью, в отеле юношу никто не встретил. Младшие офицеры разошлись искать развлечений в городе, Скуало, судя по звукам, тоже ушёл, а босс, кажется, спал после шумной ночи. Фран позволил себе короткое:       — Слава всем пустошным высшим силам, — перед тем, как забиться в ванную в своём номере.       Юноше пришлось вспомнить все прочитанные посты, на которые ему никогда не разрешалось смотреть, и хотя бы для себя определить, чего он хотел — малого или большего. И даже так не почувствовал себя готовым, когда дверь номера распахнули пинком и ему пришлось выйти навстречу желанному, но непонятному.       Даже пламя не тревожило юношу так, как Бельфегор в тот момент — вошедший в комнату вальяжным шагом, с высоко поднятой головой. Фран на мгновение подумал бросить что-нибудь вроде «надо же, как мои шутки работают»… А потом присмотрелся и понял, что для Бельфегора решение прийти к нему тоже не было простым. Уж слишком низко опустились его плечи и слишком часто он осматривался, словно пытался зацепиться хоть за что-нибудь, но не за Франа — мокрого после душа, вышедшего к нему нагим и открытым, не скрывавшим ни нескладной фигуры, ни татуировки с нашивкой Варии на плече, ни свежие ссадины, ни шрамы, которыми его тело украсила жизнь в пустоши.       — Я думал, вы не придёте, — выдохнул Фран, поведя плечом и тут же сморщившись.       — И поэтому намылся, — усмехнулся Бельфегор. — Не ври, жаба, ты этого ждал. Радуйся, у тебя получилось обратить на себя внимание Принца.       Фран радовался. Но всё равно дрогнул, когда Бельфегор прошёл к нему. Взглянул на него, как в день знакомства — снизу вверх, вжав голову в плечи. Поддался, когда тонкие пальцы сжались на запястье и дёрнули, заставив сойти с места. Не стал сопротивляться и когда его подвели к кровати и толкнули на неё — без особой нежности, но так, чтобы он сел на скомканное одеяло, а не упал. Выдохнув, Фран постарался расслабиться. А чтобы сомнения перестали гложить изнутри, откинулся на простыни, устроился поудобнее и взглянул на Бельфегора. Словно и вовсе не нервничал. В ответ получил смешок:       — Ши-ши-ши, совсем не надеялся, что я приду. Ни разу.       — То, что я вас не ждал, не значит, что этого не хотел, — признался Фран, поёрзав.       Он сам предложил. И хотел. Не представлял, что такое возможно, но был согласен. И только губы сжались плотнее, когда Бельфегор опустился на кровать — лёгким, стремительным движением, словно готовился к очередному бою — и замер между его разведенных ног. Как будто остановился полюбоваться видом, а не просто дразнился. Это ощущение стало только сильнее, когда пальцы Потрошителя медленно, почти невесомо коснулись часто вздымавшейся груди Франа и скользнули ниже, щекотнув холодком и заставив поджать живот. Бельфегор не позволил ему уйти от касаний и тогда — опустил руку, вжал её в кожу, потянулся ниже уже увереннее, продолжив дарить странную ласку, от которой мурашки закололи спину юноши, а выдох сбился. Фран зажмурился, когда холодная ладонь оказалась до дрожи в ногах близко к паху, к вновь вставшему члену. На миг захотел, чтобы Бельфегор перестал играть. Чтобы просто помог — коснулся члена, сжал его своими чертовски красивыми пальцами и… Фран затолкал эту мысль поглубже, понимая, что ещё немного, и он двинется вслед за ладонью Потрошителя, замершей над внутренней стороной его бедра — в мгновении от касания, в вечности от желаемого.       Это была игра. Просто очередная шутка в стиле Бельфегора. Фран не собирался верить в большее. И даже смог в этом убедиться, когда ладонь вновь быстро скользнула вверх, к его боку, а пальцы вжались в кожу, царапнув ногтями у самых рёбер. И всё же это смущало. Но вместе с тем — безумно возбуждало.       — Давайте вы не будете тянуть. Обычно ваши игры с жертвами веселят, но сейчас ситуация не к этому располагает, — протянул Фран, заёрзав в неловкой попытке ещё демонстративнее показать, насколько ему всего этого хотелось. Как будто стоявший член не говорил о желаниях лучше всего.       — Хреново ты подготовился, лягух, — выдохнул Бельфегор, растянув губы в не очень уверенной улыбке. — Зажимаешься, как девственник.       — Почему как? — состроил удивление Фран.       И тут же отвёл взгляд. Что хуже — свёл ноги, зажавшись лишь больше в ожидании насмешек. Их не последовало. Вместо этого Бельфегор отстранился, словно его и в самом деле удивили слова юноши. Фран всем собой ощутил искреннее непонимание, от которого и без того неловкий момент стал совсем уж невыносимым.       На миг Фран подумал всё же отступить. Дать поблажку себе и спасение Бельфегору, который, похоже, тоже плохо понимал, на что и почему согласился. Но тот быстро взял себя в руки. Цокнув языком, Потрошитель потянулся к карману штанов и вытащил оттуда небольшой пузырёк, судя по виду, с каким-то маслом.       — Значит, не зря я это взял, — постарался сохранить он насмешливый тон, но всё равно чуть сбившись. — Ни в чём на тебя нельзя положиться, лягушка.       — Как будто вы ожидали другого, — выдохнул Фран, глянув на пузырёк в руках Бельфегора.       Кажется, всё же ожидал, потому что скривился очень даже заметно. Неужели на самом деле думал, что у лягушки могли быть партнёры до него? Или что он хотя бы миг думал перед тем, как принять такое предложение? Франу захотелось рассмеяться. Правда, скорее нервно. И желание это стало только сильнее, когда Бельфегор ухватил его за колени и грубо раздвинул ноги вновь. На этот раз движения его не были такими осторожными. Фран постарался не дёргаться, хотя от того, каким жаром отозвались грубоватые касания, захотелось в лучшем случае закрыть лицо. Уж слишком явно то, кажется, выдавало всё, что юноша чувствовал.       — Чёрт, лягух, начинаю подумывать поставить тебя на колени и заставить мне отсосать, — подтвердил эту мысль Бельфегор, вжав ладонь в бедро юноши, чтобы тот не сдвинул ноги вновь. — Останавливает только то, что ты и это едва ли умеешь.       — Мороженное мне всегда нравилось растаявшим, да, — выдохнул Фран, постаравшись вернуть лицу привычное спокойное выражение. — И на минет я не согласен. В этот раз милосердия точно не будет, уйдёте после. Нет уж, не зря же я готовился.       Смешок Бельфегора чуть вернул ему уверенности. Всё же наглость работала безотказно, даже если не была такой уж искренней. Не то чтобы Фран не обошёлся бы рукой, особенно будь это рука Бельфегора, просто… Ему на самом деле хотелось большего. Глупо, наивно, но хотелось дурацкого чувства «полного единения», что описывали в рассказах, которые Фран читал, когда совсем уж не мог сдержать желания.       Бельфегору, наверное, просто хотелось секса. В любом случае, он не ушёл. И даже больше — склонился над Франом, на миг вжавшись в него так, что юноша почувствовал его член сквозь ткань штанов. Да, ему точно хотелось. Надо же. Лягушка всё ещё умела впечатлять.       — Подушку дай, — шикнул Бельфегор, видно, поняв, что выдал себя раньше, чем следовало.       В этот раз Фран на остроту не разошёлся. Нет, он поступил лучше — потянувшись за второй подушкой, лежавшей рядом с головой, он приподнялся, вжавшись в пах Бельфегора сильнее. Наградой ему стало шипение и резкость, с которой Потрошитель забрал подушку. Франа они полностью устроили. Смущение и ставший сильнее жар в животе стоили того, как рвано Бельфегор скользнул рукой ему под поясницу и дёрнул вверх, подпихнув подушку под ягодицы.       Надо же, он и об этом подумал. Фран не переставал удивляться откровениям этого дня. На этом нежность для него, правда, закончилась.       Тихий хлопок пробки пузырька заставил юношу прикусить губу.       Он готовил себя, правда. Как смотрел в некоторых видео, как читал в постах анонимов в чатах… И всё равно не сдержал шумного выдоха, когда сразу два влажных от масла пальца толкнулись в него, растягивая, распирая, скорее причиняя боль, чем даря наслаждение. На этот раз отвлекающей попытки быть мягче юноше не досталось — Бельфегор лишь ухватил его покрепче, чтобы тот не ушёл. Фран хотел съязвить. Но сейчас весь секс зависел от милости партнёра. И злить его не стоило. Он и так не был доволен.       — Лягушка, прежде чем предлагать что-то, думай хоть немного, — шикнул Бельфегор, сжав колено Франа так, что тот невольно дёрнул ногой.       — Я думал, — протянул юноша, едва сдержав шумный выдох, когда пальцы толкнулись глубже. — Удивлён, что вы думаете про меня больше, чем я.       — Идиот, — только злее ответил Потрошитель, разведя пальцы и заставив Франа напряжённо сжать простыни. — Секс — штука обоюдная. Не горю желанием трахать кого-то брыкающегося и орущего на всю Вонголу.       — А лягушку трахнуть уже не против? — поёрничал юноша, прекрасно понимая, что за это будет.       Не ошибся. К двум пальцам добавился третий, а движения руки Бельфегора стали ещё резче. Настолько, что Фран сморщился и дёрнулся в попытке напомнить, что с ним стоило быть осторожнее. Вместо нежности получил хлопок по колену. Пока ещё это был намек на то, что юноше не стоило наглеть. Он расценил его правильно. Выдохнул, постаравшись расслабиться.       Конечно же, не смог. От каждого толчка бёдра его слегка подбрасывало. Как, впрочем, и всё тело, сотрясаемое мелкой дрожью. Не то чтобы Фран испытывал особое наслаждение, скорее неловкость и неудобство. Не так партнёр действовал. Слишком грубо, быстро, не позволяя получить желаемого. Но одна мысль о том, что растягивали его не собственные пальцы, а пальцы Бельфегора — сосредоточенного, словно бы серьёзно задумавшегося — делала жар внизу живота Франа сильнее. Заставляла сжимать простыни до боли в пальцах и жмуриться, чтобы не видеть светлых волос.       Потрошитель мог не стараться. Не думать о Фране, как о человеке, только как о теле, к которому ему так любезно дали полный доступ. Но он постарался. Заметил, что мальчишка лежал, как каменный, и разве что иногда выдыхал чуть громче, и вспомнил о нежности. А кроме того — стал точнее. Фран дрогнул всем телом, когда первый же намёк на снисхождение отозвался слабым наслаждением. С губ невольно сорвалось тихое мычание. Следующему толчку он поддался — попытался поймать движение, ощутить каждое его мгновение, распробовать то чувство, что обожгло изнутри, словно пламя. Бельфегор довольно усмехнулся. Пальцы второй его ладони скользнули по бедру юноши уже нежнее, вновь ближе к паху, к стоявшему члену… Коснись они его сейчас, Фран готов был поклясться, он бы кончил в тот же миг.       — Нет уж, лягушка, сегодня не твой день, — съязвил Бельфегор, легко всё поняв по тому, как юноша нахмурился, как напряглось его тело в ожидании ласки. — Кончишь ты только от моего члена, не раньше.       — Так не тяните, — выдохнул юноша, сам толкнувшись на чужие пальцы. — Как насчёт засадить мне так, чтобы все в отеле услышали, насколько вы хороши?       Усмешка невольно дёрнула уголки его губ вверх. Фраза получилась слишком наглой для такого момента, но она отлично подходила такому ему — подрагивавшему, жадно хватавшему воздух открытым ртом, раскрасневшемуся и наверняка растрёпанному. Она сработала лучше, чем Фран ожидал.       Бельфегор отстранился вновь. Слишком быстро, слишком рано. Юноша сморщился, ощутив пустоту внутри. Ему хотелось больше, ещё больше… Пряжка ремня на штанах Потрошителя бряцнула, когда он расстегнул его и потянул штаны и нижнее белье вниз. Фран опустил взгляд на его член. Шумно сглотнул. Желание стало только сильнее, но мысли сосредоточились совсем не на нём. Наверное, не стоило язвить… Член Бельфегора явно был больше даже трёх пальцев. Как бы этот день всё же не закончился криком, только далеко не наслаждения.       Тревога стала только сильнее, когда Потрошитель плеснул ещё масла между ягодиц юноши, заставив его сжаться и потянуться вверх, подальше от желанного, но непонятного.       — Лягушка, хорош, — огрызнулся Бельфегор, ухватив его за бёдра и приблизившись. — Хочешь такого секса — расслабься и не дёргайся. Или открой рот и скажи сразу, что тебе дрочки хватит, хоть перестану время тратить.       — Хочу. Но довериться не так уж просто, — выдохнул Фран, позволив развести ноги до предела и даже не дёрнувшись, когда Потрошитель направил себя.       Единственное, что он себе позволил — зажмуриться. Попытался так глупо сбежать от смущения, от осознания, и от Бельфегора, нависшего над ним. И всё равно не сдержал тихого вскрика, когда Потрошитель толкнулся — слишком резко, слишком внезапно. Это было больно. Не как ожог пламенем или удар клинком, подготовки всё же хватило, но достаточно, чтобы сморщиться и вновь попытаться дёрнуться вверх. Бельфегор не остановился — схватил его так, что ногти царапнули бёдра, и толкнулся ещё раз, а затем ещё, пока не вошёл полностью, не вжался во Франа всем телом. К тому моменту юноша прикусил губу до того, что ощутил во рту привкус крови, и зажмурился так, что под веками выступила влага.       — Чёрт… — выдохнул Бельфегор, склонившись чуть ниже. — Какой же ты… Идиот. Сам хоть понял, что будет, или с дуру предложил? Гадость ходячая.       — И эту гадость вы сейчас неплохо разложили, — хрипло протянул Фран, постаравшись не напрягаться. — Я не такой глупый, как вам кажется, про секс знаю. К вашему сведению, он должен быть приятным. А мне как-то пока не очень. Я бы даже сказал, скорее больно.       — Ши-ши-ши, сейчас исправим, — усмехнулся Бельфегор.       Он проявил ещё немного снисхождения и толкнулся осторожно — легко, едва-едва, заставив юношу вздрогнуть и отвернуть голову. Боль никуда не делась, но и наслаждение, признаться, тоже. Фран сосредоточился на нём — этом мимолётном чувстве, не позволившем возбуждению исчезнуть. Нашёл его и в следующем движение, уже более размашистом. Постарался довериться и отдаться полностью.       Бельфегор отплатил ему за это сполна. Он сразу взял быстрый темп, но постарался действовать нежнее — уже мягче коснулся бёдер Франа, скользнул выше, щекотнув бока, огладил оставшиеся на них шрамы от его ножей, очертив их границы, словно хотел отметить каждый… Дал ласку, от осознания которой юношу совсем развезло. Настолько, что он почти сразу влился в ритм чужих движений.       Цепляясь за простыни, кусая губы, чтобы не позволить себе совсем уж откровенных стонов, Фран старательно подмахивал движениям Бельфегора. Ловил каждое из них, поддавался навстречу холодным пальцам, пересчитывавшим ребра ли или сжимавшим бёдра до синяков, вертелся и выгибался, когда наслаждение становилось особенно сильно. Не удержался даже от шального желания оплести Потрошителя ногами, чтобы он точно никуда не делся, не сбежал, не оставил его одного в восхитительном водовороте, в котором Фран тонул похлеще, чем в пустошном безумии.       Он не ожидал, что это будет так. Думал о боли, об унижении, о том что его перестанут рассматривать как человека, едва он откроется… Но Бельфегор на самом деле старался. Действовал напористо, как ему и было привычно, но словно бы на самом деле хотел порадовать отдавшегося ему мальчишку. Впрочем, всё равно держался на расстоянии — не позволял себе совсем уж склониться над юношей, потянуться к его приоткрытым губам и наконец поцеловать, как Фран ожидал. Царапал, бил, грубо хватал, но не кусал, несмотря на то, что юноша подставил шею и был совсем не против получить парочку засов, которыми смог бы любоваться после. Не всё сразу. Может, никогда. Фран радовался и тому, что получил.       Шумное дыхание, разделённое на двоих, щекотало его мурашками, словно сквозняк. От каждого толчка, сопровождавшегося хлопком, он жмурился, сосредотачиваясь на ощущениях, и от них сходил с ума лишь больше. Настолько, что простыни под его пальцами чуть ли не трещали, когда Фран вновь и вновь сжимал ладони, силясь сдержать рвущиеся стоны.       Бельфегору это не понравилось. Настолько, что, вновь подхватив юношу под бёдра, он толкнулся так, что того подкинуло, и выдохнул:       — Не смей молчать, Фран Тесси. Я хочу слышать тебя. Хочу знать, насколько тебе крышу сорвало.       — А я хочу, чтобы вы не сдерживались, — протянул Фран в ответ, глотнув словно бы раскалившегося воздуха открытым ртом и облизнув губы. — Давайте же, трахайте меня, как в последний раз. А я, так уж и быть, постараюсь выдержать ваш напор.       Для него это действительно мог быть первый и последний раз. И Фран хотел получить от него всё, о чём мечтал. Сойти с ума так, как никогда прежде.       Бельфегора дважды просить не пришлось. Навалившись на юношу, он взял совсем уж стремительный темп. А чтобы тот перестал наконец мучать простыни, сжал его запястья так, что кости, кажется, захрустели, и вжал их в кровать. Заставил впиться ногтями в собственную кожу, расцарапать её до крови, и наконец застонать в голос от захвативших с головой ощущений: резких толчков, шумного, прерывистого дыхания так рядом, того, как терлась ткань кофты о член, зажатый между двух тел.       В тот момент они оба сошли с ума окончательно и бесповоротно. Бельфегор наконец склонился над юношей и коснулся губами тонкой шеи, чтобы оставить на ней след от укуса. А затем следующий. И ещё один, и ещё, чтобы все и каждый знали, кому принадлежит Фран Тесси. Юноша же отпустил себя: принялся подхлестывать Потрошителя ногами, вертеться на ставших словно бы колючими простынях, позволил крикам звенеть под потолков и наверняка звучать на улице, от которой их отделяли только стены и закрытое ставнями окно. Слишком малая преграда для совместного сумасшествия.       Фран не выдержал первым. Очередной хаотичный толчок заставил его выгнуться, вжавшись грудью в ткань кофты Потрошителя. Дёрнувшись всем телом, он сумел освободить руки и первым делом ухватился за плечи Бельфегора. Наслаждение захлестнуло волной, заставило зайтись очередным криком, от которого, кажется, в ушах зазвенело… А может, зазвенело не от крика, а от оргазма, показавшегося Франу взрывом где-то у него в голове.       Бельфегор продержался не дольше. Шумно выдохнув сквозь стиснутые зубы, он бросил что-то, что Фран совершенно не расслышал, и вышел. Не позволил себе кончить в глупого мальчишку, даже в тот момент попытавшегося удержать его. Фран прикусил губу, сдержав остроту. Ему и так дали больше положенного, не стоило зарываться.       Тем более, что даже после Бельфегор не ушёл. Опустился на кровать рядом с шумно дышавшим Франом и произнёс:       — Лягух, бывай таким почаще. Тебе чертовски идёт лежать подо мной с членом в заднице. Сразу перестаешь унылостью быть.       — А вы приходите почаще. Я против не буду, — выдохнул юноша, повернувшись к нему, но не обнаглев настолько, чтобы ткнуться лбом в словно для того и подставленное плечо.       Потрошитель только усмехнулся. Закинул руки за голову и откинулся на подушку, с которой почти спихнул Франа, словно они не сексом сейчас занялись, а неплохо подрались. Впрочем, их отношения всегда держались на грани боя. Эта их сторона — не исключение. Едва ли Принц, наследник клана наёмников, мог быть другим. Фран от него этого и не ожидал. Наоборот — любовался грацией, силой, решительностью и непостоянством, сносившими ему голову напрочь. И всё же… У его безумия имелась маленькая проблема — собственное нараставшее сумасшествие. Часть которого и сейчас бродила в пустоши, готовясь к удару.       Шальная мысль стала такой же внезапной, как весь этот день. Поддавшись ей, Фран придвинулся к Бельфегору поближе. Поднял голову словно для того, чтобы положить её Потрошителю на грудь. Тот даже не шевельнулся. Поразительное благодушие. Франу оно было нужно, чтобы предложить такую безумную идею.       — Я сожалею о том, что произошло в Шимон, — протянул он, поудобнее устроившись под боком у Бельфегора.       — Неужели? Ши-ши-ши, совсем поплыл? — усмехнулся Потрошитель, позволив ему это и даже, кажется, сам став чуть ближе. — Считай, уже извинился. Обычно я такие извинения не принимаю, но для тебя, так уж и быть, сделаю исключение.       — Правда? А если скажу, что хочу искупить вину иначе? — протянул Фран, едва удержавшись от того, чтобы обнять такого удивительно спокойного наставника. — Как насчёт выследить вашу пародию и отправить её на тот свет?       Он ожидал скорого ответа. Жаркого согласия, подкрепляемого ненавистью. Но вместо этого Бельфегор приподнялся и посмотрел на юношу. Фран ответил на взгляд своим — уверенным, серьёзным и спокойным.       Для себя юноша всё решил. Раз уж времени у него осталось немного, Фран хотел выжать из жизни максимум. Достичь своих желаний у него не было времени, зато он мог помочь кому-то ещё… Тому, кто забрал его спокойную жизнь, а вместе с ней — разум и сердце.       Тепло согрело душу Франа, когда пальцы Бельфегора зарылись в его волосы на макушке, сжали их и оттянули, заставив приподнять голову. Юноша не дрогнул и тогда. Наоборот — позволил себе ещё одну шальную улыбку.       — Больная лягушка. Зачем тогда из Шимон вытаскивал? — скривился Бельфегор, убедившись, что мальчишка говорил серьёзен.       — Тогда ни вы, ни я не были готовы к такому бою, — ответил Фран, наслаждаясь грубыми касаниями. — Но сейчас мы можем продумать план. Дать вам завершить дело. Я помогу. К тому же, этим мы ослабим Мельфиоре.       Последнее волновало юношу меньше всего. Может, пародия на Бельфегора и была сильна, но у пламени в распоряжении имелись бойцы не хуже. Такой удар не мог пошатнуть его поступи. Для этого требовалось что-то большее. Что-то, что собирался сделать Мукуро. Но… И малый удар — тоже дело. Особенно если он мог послужить большему.       Так или иначе, Бельфегору эта идея, кажется, пришлась по душе. Он отпустил Франа, позволив ему устроиться у себя на груди и притихнуть в ожидании ответа. Тот был скор и очевиден:       — Да, чёрт возьми. Наконец ты предложил что-то дельное, лягух. Надерём задницу Расиэлю и культистам заодно!