All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Проблема с попытками найти решение того, что делать с его предстоящей помолвкой, заключалась в том, что всякий раз, когда Сириус думал об этом, у него сжималось сердце, перехватывало горло, и ему становилось очень жарко и очень холодно одновременно. Гораздо проще было вообще не думать об этом, притвориться, что ничего не происходит или что это происходит с кем-то другим. На самом деле, чем больше Сириус пытался представить себе это, тем больше он убеждался, что никогда не женится. Он не мог себе и представить, что однажды захочет провести остаток своих дней взаперти в доме с какой-то девушкой. Так что, хотя Джеймс и объявил мародёрам, что у них новая миссия, они не торопились приступить к действиям. Вместо этого они провели большую часть выходных после его дня рождения, потакая прихотям Сириуса. Они слушали Боуи, исследовали новый потайной ход, ведущий от кладовой для мётел на четвёртом этаже к картине рядом с астрономической башней, и подбрасывали разбрызгивающие чернила перья в сумки ничего не подозревающих учеников. Он знал, что все его друзья осторожничают, обмениваясь обеспокоенными взглядами за его спиной и обращаясь с ним немного мягче, чем обычно. Но Сириус был готов воспользоваться особым отношением, если это означало, что он получит всё, чего хочет, на все выходные. Даже Питер ни разу не пожаловался, хотя в этом деле на него всегда можно было рассчитывать. Кроме того, единственным способом показать своим друзьям, что с ним всё в порядке и что им не нужно ходить вокруг него на цыпочках, было вести себя как обычно. Так что Сириус натянул на лицо улыбку и вовлёк их всех в бурную деятельность, из-за которой в субботу вечером они были слишком измотаны, чтобы обсуждать что-либо, связанное с его семьёй. Он крепко спал, и ему снилось, что он тонет в платиновых волосах. Удача отвернулась от него только воскресным днём. Джеймс был бесконечно терпелив, но Римусу и Питеру начало надоедать делать всё, что скажет Сириус. После обеда он предложил им проверить заклинание отложенного действия на грязевых бомбах (он забыл оставить их в общей комнате Слизерина из-за всего, что произошло), на что Римус застонал: — Знаешь, у меня вообще-то есть домашка. Они лежали в своей комнате в общежитии, а на фоне в тысячный раз играл Ziggy Stardust. Сириус запустил в него носком. — Зубрила. — Придурок. Питер сглотнул, бросив нервный взгляд на Сириуса: — Вообще, мне правда нужно начать писать эссе по травологии… — Аргх, и ты туда же. — Я точно знаю, что ты даже не начинал писать это эссе, — заметил Римус. — Почему бы нам всем не пойти в библиотеку? — Мародёрство ничего не значит для тебя? — драматичным жестом Сириус прикрыл глаза рукой. — Наше благородное предназначение было растоптано академической чушью! — он мог чувствовать, как Римус в другом конце комнаты закатил глаза. — Я помогу тебе, Сириус, — с готовностью сказал Джеймс. — Вы, ребята, можете бежать в библиотеку, если хотите. — Ты уверен? — Да, давай, Пит! По крайней мере, один из нас должен написать это эссе, иначе у кого нам списывать? Вот так они и разделились — Римус и Питер отправились в библиотеку, а Сириус и Джеймс спустились в подземелье, прихватив с собой мантию-невидимку. Оказавшись там, они снова разделились — недостатком заклинания отложенного действия было то, что они не могли гарантировать, что жертва будет поблизости, когда оно сработает, и, если они хотели успеть охватить как можно больше пространства до вечерней тренировки Джеймса по квиддичу, они не могли оставаться вместе. Джеймс предложил, чтобы они просто оставили половину коридоров нетронутыми, но Сириус настоял на том, что даже без мантии-невидимки его хитрости хватит на то, чтобы его не поймали. — Кроме того, — добавил он, — если кто-нибудь увидит, что я ошиваюсь здесь, я могу просто сказать, что пришёл навестить свою очаровательную семью, не так ли? — это прозвучало не так беззаботно, как он того хотел. Слишком много горечи было в слове «семья». Может, это сглазило его, а может, просто везение кончилось. В любом случае, Сириус только закончил прятать свою последнюю грязевую бомбу за факелом и завернул за угол, столкнувшись лицом к лицу ни с кем иным, как с Регулусом Блэком. Мгновение они просто смотрели друг на друга. — Где твои друзья? — А твои где? — Что ты здесь делаешь? — Я бы мог спросить тебя о том же. — Я иду в свою комнату. Очевидно, — фыркнул Регулус. Верно. Регги принадлежал этому месту. Сириус — нет. Он старался не допустить, чтобы это задело его (но всё же, задело). — Итак? Почему ты здесь? — ожидая ответа, Регулус скрестил руки на груди. — Я… пришёл повидаться с тобой, — это было первое оправдание, которое пришло ему в голову. Сириус наблюдал, как меняется лицо его брата: недоброжелательность сменилась удивлением, после — замешательством, и, наконец, чем-то настороженным. «С каких это пор он так на меня смотрит?» — Зачем? — спустя паузу спросил он. — А что, мне нужна причина, чтобы поговорить с моим братом? — ухмыльнулся Сириус, изображая беспечность. Эти слова произвели странный эффект на Регги. Он, казалось, немного поник и сжался: — Я думал, ты злишься на меня, — сказал он, всё ещё несколько настороженно, шаркая ногой по каменным плитам. — Это так, вроде того. Ты тоже злишься, — пожал плечами Сириус. — Да. Вроде того. Снова молчание. Это было невероятно, насколько трудно им было разговаривать друг с другом. Раньше Регги был единственным человеком в мире, с которым он мог поговорить, а теперь, похоже, все их слова пролетали мимо друг друга, никогда не достигая цели. Наконец Сириус заговорил. Его голос был тихим, хотя вокруг не было никого, кто мог бы их услышать: — Почему ты не сказал мне? — произносить это было сродни вырыванию зубов, но Сириус должен был это сделать. Он был рад, что Рег не спросил, о чём идёт речь, потому что он и сам не знал. «Почему ты не рассказал мне о свадьбе? О желании попасть в Слизерин? О шрамах? Почему ты перестал со мной разговаривать?» Регулус улыбнулся слабой, безрадостной улыбкой: — А это что-то изменило бы? Сириус не знал, что на это ответить, так что он ничего не сказал.

***

Джеймсу нужно было идти на тренировку по квиддичу, поэтому Сириус остался один в гостиной. Он снова слушал Боуи, но от этого ему ничуть не становилось легче. It ain’t easy… It ain’t easy… It ain’t easy to get to Heaven When you’re going down… Это не просто… Это не просто… Это не просто, добраться до Небес, Когда ты катишься вниз… В конце концов, он выключил проигрыватель и отправился в библиотеку, чтобы найти своих друзей. Пребывание наедине со своими мыслями делало его слишком уязвимым. Это было похоже на отчаянную попытку удержать дверь закрытой, в то время как кто-то ломится в неё с другой стороны. Но пока вокруг него были люди, которые помогали ему и отвлекали его, он мог с этим справляться. Если же он оставался один, всё, что он сдерживал, грозило выплеснуться наружу. Питер всё ещё сидел в библиотеке, работая над эссе по травологии, но Римус ушёл — спустился в подземелье, чтобы проверить своё зелье. Сириус не хотел оставаться наедине с Питером, потому что он и так был в мрачном настроении, а Пит, как правило, ещё больше действовал ему на нервы, особенно, когда между ними не было никого, кто мог бы стать буфером. Сириус сомневался, что сможет вести себя вежливо — в данный момент его раздражало даже то, как Питер держал перо. Он не мог оставаться в библиотеке, не мог вернуться в подземелье, и в итоге Сириус снова оказался в общей комнате, лежа на полу с книгой в руках и жалея себя. Эта книга была одна из тех, что он привёз из дома, полная отвратительнейших проклятий. Читая каждое из них, он представлял, как использует их против какого-нибудь призрачного врага — иногда это был Снейп, иногда — Мальсибер, его мать, его семья, его брат. Это только ухудшило его настроение, и к тому времени, когда Джеймс вернулся с тренировки, Сириусу ничего не хотелось делать, кроме как хандрить. Джеймс попытался завязать разговор, но он всё ещё был в своей квиддичной мантии, что не улучшало настроение Сириуса. Почувствовав настрой друга, Джеймс в конце концов успокоился, решив, что лучше оставить его хандрить в своё удовольствие. Он устроился на одном из диванов, бросая лопающиеся бобы из «Зонко» в камин и наблюдая, как они превращаются в красочные миниатюрные взрывы. Римус нашёл их в таком состоянии, когда вернулся в гостиную бок о бок с Лили Эванс. — Как оно, Люпин? Бросил нас ради Эванс, да? — спросил Джеймс, ухмыльнувшись и слегка приподняв брови. Сириус нахмурился. С каких это пор он зависает с Эванс? Римус кивнул рыжей девчонке, прежде чем присоединиться к своим друзьям, на что она улыбнулась в ответ и помахала рукой. — Ради зельеварения, — ответил Римус. — Точно. И что, вы с ней теперь друзья? — Вроде того, — пожал плечами Римус. — Она классная. Ненавидит вас двоих. Это привлекло внимание Сириуса, и он оскорблённо выпрямился, когда Джеймс воскликнул: — Чего?! — Но мы же всем нравимся! Мы же такие милые беспредельщики! — А она думает, что вы позёры. Джеймс наигранно ахнул: — Да как она смеет! Нам придётся завоевать её расположение. — Зачем утруждаться, — Сириус перевернулся на спину, возвращаясь к своей книге. — Она дружит с Нюниусом, у неё явно нет вкуса, — честно говоря, ему было всё равно. Но Джеймсу, похоже, нет… — Она правда так сказала? — спросил он. — Она сказала, что ты считаешь себя божьим даром, — забавляясь, ответил Римус. — Это ещё что знач… — Магловское выражение. Это значит, она думает, что ты много о себе возомнил. Джеймс на секунду задумался: — Она так думает? — Ну, — Сириус услышал ухмылку в голосе Римуса, — честно говоря, ты, вроде как, такой и есть. Джеймс рассмеялся, и Римус сел рядом с ним. Он взял пригоршню бобов из «Зонко» и тоже начал запускать их в огонь. Довольно скоро они превратили это в игру, пытаясь выяснить, кто сможет устроить самый большой взрыв, удачно попав в тлеющие угли. Когда у них закончились бобы, Джеймс прочистил горло: — Забыл сказать, — непринуждённо произнёс он. — Сегодня получил сову от папы — он поговорил с Макгонагалл и достал тебе разрешение приехать к нам на Рождество. — Что? Ты серьёзно?! — ошеломлённо спросил Римус. Сириус, нахмурившись, уткнулся в книгу, в которой он перечитывал одно и то же предложение в четвёртый раз. Прямо сейчас ему не хотелось думать о Рождестве. — Да, но он сказал, что вряд ли получится забрать тебя ещё и на лето. Прости. Римус издал какой-то неразборчивый звук, и когда Сириус поднял глаза, тот смотрел на Джеймса так, словно он спас ему жизнь. От этого у Сириуса что-то сжалось в груди. — Теперь жду только тебя, приятель, — Джеймс пнул Сириуса в ногу. — Ты разобрался со своей мамой? Просто скажи, что снова будешь у Петтигрю. — Да плевать, — сказал Сириус, возвращаясь к своей книге. — Я приеду к тебе, ничего им не говоря. В последовавшей за этим паузе он почувствовал, что его друзья забеспокоились. Это только ещё больше его взбесило — он ни за что не собирался поступаться своим достоинством и умолять семью о праве проводить время со своими друзьями. На самом деле, он больше никогда не хотел разговаривать со своей матерью. — Маме это не понравится, — нерешительно произнёс Джеймс. — Тогда не говори ей, — Сириус перевернул страницу, хотя едва ли разобрал хоть одно слово. Он подумал о том, чтобы вернуться и перечитать её позже, если он и правда хотел научиться проклинать кого-то так, чтобы вся его еда была на вкус как жабья слюна. Встревоженность его друзей была явно ощутима с того места, где они сидели над ним; Сириус впился ногтями в переплёт книги. «Я в порядке», — твердил он себе, будто если бы он достаточно сильно сконцентрировался на этой мысли, она могла бы каким-то образом выйти за пределы его тела и воплотиться в реальность.