Наколочки, оп, татуировочки

Миша смотрел как с окна падает утренний свет на растрепанные белесые прядки Андрея, раскиданные по подушке, и дико умилялся. В квартире было чисто, на улице морозно, а на душе спокойно. Тихо сопящий на подушке Князь только усиливал это ощущение. За эту ночь Миша понял кое-что важное о себе: помимо всего прочего, его прет от Андрея, потому что ему по максимуму на него пофиг. Нет, конечно, Миша понимал – надеялся – в глубине души, что Андрей так же прикипел к нему по своему как и Миха, но на диком контрасте с Олей их разность характеров чувствовалась с тройным усилием.  Оля была тотальным контролем. Максимально давящим и все запрещающим. На самом деле, наверное, с Мишей так и надо и по-другому не работает. Но вот Андрей сумел в себе как-то сочетать одновременно и контроль и похуизм, и МихЮрича невероятно с этого таращило. Он смотрел за мерно поднимающейся и опускающейся грудью. Он, кстати говоря впервые видел Андрея настолько раздетым – в футболке и шортах. Почему интересно он никогда не раздевается до конца? Что за проблема кроется за этим? Может какую татуировку стремную скрывает или стесняется наготы? Ну вообще Андрей максимально не тот человек, который будет париться по обоим этим поводам. Миша решил, что как-нибудь обязательно выяснит этот момент, но не сейчас. Сейчас МихЮрич поднял руку и провел пальцами по бровям Андрея. Смешные такие, светлые, куцые. Забавно как они с Андреем отличаются во всем не только психологически, но даже вот так, внешне. Он придвинулся ближе и поцеловал висок, затем нежно коснулся губами дрожащих век, кончика вздернутого носа, уголок губ. – Че слюнявишь меня с утра пораньше? Андрей сонно завозился и повернулся спиной, тут же впрочем плотно прижимаясь к Мишиной груди. МихЮрич зарычал, сгреб пацана в объятия и запустил руку под футболку. Он почувствовал как Андрей слегка напрягся, но в ту же минуту расслабился. – Натрогаться не могу, такой ты вкусный. Князев фыркнул, недовольно ёрзая. – Что за пошлячество, дядь? Вкусной бывает только еда и духи. Не говори так про меня. Я ж не стейк. Да, у Князева недовольства явно раньше него самого просыпаются. Он двинулся и вжался задницей Мише в пах. Каким же он все-таки был… Потрясающим. Даже с утра охуенно пахнет, весь такой мелкий, живой, горячий. Миша зарылся лицом в его волосы на затылке и скользнул рукой на живот, задевая утренний стояк. Ох, молодость. У него давненько так крепко по утрам не было. Андрей тихо выдохнул, выгибая шею. Миша запустил ладонь ему в трусы, крепко сжимая член. – Это что, опять придется тебя трахать? – с улыбкой муркнул Княже. Миша лизнул его в ухо. – Ну, или я тебя. Андрей хрипло рассмеялся. – Не-а, дядь, акция закончилась. Продление платное. Он развернулся все так же с закрытыми глазами и поцеловал Мишу. – У меня зубы не чищены. Князев приоткрыл один глаз, удивленно глядя на него. – Думаешь мне не похуй? – он снова поцеловал его, в этот раз Миша не возникал, – Давай это, расчехляйся, МихЮрич. Ты сегодня сверху. Чет я вчера заебался. Миша правда не понимал какие эмоции испытывать, потому как прямо сейчас его сладко трахал Андрей, поддерживая бедра снизу, но в утреннем свете, на простыни с машинками, и помятым подушкой лицом, выглядел так умилительно прекрасно, что хотелось петь и кричать.  Андрей сосредоточенно сопел и с легкой улыбкой наблюдал как Мишин как обычно мокрый член колышется в свободном полете и шлепает ему по животу. Он иногда старался посильнее подкинуть Мишины бедра, чтобы его стояк сделал круговое пике. – Развлекаешься? Князев поднял глаза на его лицо и совсем по-ребячьи, хитро улыбнулся. – Обожаю, блять, как ты течешь! Он дернул Мишу, заставляя лечь на себя. Сплелись языки, Миха вцепился в светлые волосы, скуля и сгорая от того как пацан быстро вдалбливался в него и кусал нижнюю губу. – У меня ближе к новому году тур, – горячо выдыхая ему в рот, прошептал МихЮрич, – Пять городов. Поехали со мной? Андрей с нажимом провел кончиком языка по его нижней губе. – Хочешь заставить меня слушать твою музыку? Миша был уже в таких отлетах, что глаза полностью не открывались и он смотрел на пацана с поволокой из под темных ресниц. – Хочу, чтобы ты возбуждался, смотря на меня на сцене.  Андрей засмеялся, шлепая его по заднице. – Полосатая рубашка будет? В животе скрутился узел, Князев застонал, толчками дотрахивая и кончая внутрь. Миша подумал о том, что хотел бы почувствовать как он кончит в него без мешающей резинки, как заполнит изнутри. – Будет. Андрей тяжело дышал, приходя в себя. – Я подумаю, – он вышел, снимая презик, завязывая и кидая на пол, – Айда, дядь, давай, – он коротко чмокнул Миху в губы, – Иди сюда. Трахни и кончи мне в рот. МихЮрич будто бы возбудился с новой силой.  Пиздец. После таких слов надо жениться. Андрей трясся в вагоне метро, запахнув свою кожанку по горло и вжавшись в угол сидения. Замерз как собака. Час проехал на автобусе до метро и теперь еще хуй пойми сколько пилить до дома. На улице уже совсем холодно. Пора бы вылезать из этой кожанки, что не греет нихуя. Где-то в шкафу вроде бы висит пухан. Они в прошлом году с Оксаной покупали ему пиздатый. Она писала смски с утра, спрашивала выздоровел ли и звала вечером в кино, посмотреть что-то новое из супергероики. Андрей такое любил, но по правде говоря действительно еще херово себя чувствовал – последствия прогулок в тонкой не греющей кожанке в начале декабря – плюсом ему надо было подумать, потому отказался. По той же причине не позволил Мише себя отвезти домой на своей колымаге.  Подумать. Надо крепко подумать. Андрей всю жизнь избегал близости. Привык так. Никому больше не доверится, не откроет душу. Люди предают и делают больно. Андрей испытал боль однажды. Физическую, но сильнее всего душевную, психологическую. Больше не хочет. В этой модели жизни Оксана была лучшим его решением.  Они вместе уже два года. Умная, нежная, принимающая. Она никогда никого не осуждала, верила в астрологию и эзотерику, и в то, что они с Андреем близки душами больше, чем телами. Условности и традиционные семейные ценности это все мирское. Никто никому на самом деле не принадлежит. Андрей не стремился разубеждать ее в этом. Они были рядом, когда необходимо, но в остальном же не ебали друг другу мозги, а ебали других людей. Андрей прекрасно знал, что у Оксаны есть на постоянке взрослая любовница, которая пару раз возила их троих на море, и парнишка программист, которому Андрей набивал тату на щиколотке с именем Оксаны. Дурак, наверное влюблен в нее. У Андрея же из постоянных никого. Только временные интрижки. Парни и девушки, встреченные в клубе, которые не задают вопросов, которые текут от Княжьей грубости и доминирования. Просят перезвонить, но Андрей сразу же говорит, что не будет. Так же было и с Мишей.  Забавная интрижка со взрослым, важным, кипятящимся дядей. Андрею было так весело.. Да и сейчас весело, только это все куда-то глубже начинает затекать и выходить из под контроля. Андрей не хотел себе признаваться в том, что и сам иногда любуется МихЮричем не только в качестве возбуждающего секси-деда, но и просто так. Он начинает им проникаться. Или уже. Миша рождал в нем такие эмоции.. Очень-очень теплые. Хотелось заботиться. Андрей глянул на свое отражение в грязно-мутном стекле вагона. Нет. Надо на самом деле откинуть все эти мысли. Он же просто развлекается. Миша знает про Оксану, да и Андрей ни разу не говорил о чем-то серьезном, не соглашался ни на одно свидание. Его просто умиляет то как этот важный-грозный дядька, брутальная рок-звезда, который на сцене рвет и мечет и его хочет весь зал, сворачивается послушным котёночком у него под ногами и исправно течет. Все под контролем. Никто ни к кому не привязывается. Все хорошо. Андрей достал телефон из кармана и набрал смс: “В пятницу идем в гей-клуб. Помой задницу, дядь. А.”