Принятие

... Большая тёплая ладонь скользит по талии, перемещается на живот. Внутри всё трепещет от предвкушения, голова запрокидывается назад, неосознанно подставляя шею под поцелуй. Горячее дыхание касается уха, зубы слегка оттягивают мочку. Рука опускается ниже, между охотно раздвигаемых ног, обещая долгожданное освобождение. Ещё чуть-чуть и... Грохот за окном заставляет Лэйн вскинуться и охнуть от боли в занемевших конечностях. Не в первый раз она уснула сидя за столом в очередной попытке заняться своими профессиональными обязанностями. И не в первый раз во сне к ней пришёл персональный змей-искуситель с завораживающей хрипотцой в голосе и пронзительными голубыми глазами. Чёрт, вот влипла. Лэйн морщится, потирает щеку, на которой отпечатался след твёрдого корешка. Скривившись сильнее, встаёт со стула, машет руками в стороны, разгоняя кровь по одервенелым мышцам. Тело бурно протестует, вырванное из плена соблазнительных фантазий. Сколько раз она уже успела себя проклясть за ночь, когда уговорила генерала лечь спать рядом? Он не сделал ничего дурного или неприличного, лишь обнимал, даже во сне не пересекая границ дозволенного. А загвоздка в том, что эта сдержанность теперь и бесит. Разыгравшееся воображение подкидывает сны, иногда такие, что Лэйн просыпается в мокром насквозь белье, а потом полдня боится поднять глаза, чтобы не упасть в обморок от смущения. Да, та судьбоносная ночь всё перевернула. Надёжное крепкое тело, тихое сопение в волосах, утреннее прикосновение к щеке - хочется снова увидеть генерала не закостенелым военным сухарем, а живым человеком. Рядом с ней. Навязчивая мысль овладевает сознанием, не давая эффективно работать. Завоевывает. Сажает на иглу. Этот личный местечковый Апокалипсис начинает здорово отравлять жизнь. Книга лежит на столе, осуждающе шевеля страницей от просачивающегося через ставни сквозняка. Лэйн аккуратно закрывает потрепанный фолиант, прячет под матрас, понимая - толку сегодня точно не будет. Толк вообще едва ли появится, если она не поговорит с Дмитрием, чем быстрее, тем лучше. Пусть он не избегает общения специально, противная профессорша их с Анной совсем загоняла, но легче не становится. Лэйн зябко вздрагивает, натягивая холодные штаны и носки. Зашнуровывает ботинки, закутывается в объёмный кардиган поверх пижамной майки, справедливо рассудив, что в столь поздний час сильно разглядывать её никто не станет, и выходит из комнаты. Ещё не настолько поздно, есть вероятность, что генерал не спит. Коридор уныл и неприветлив, скребущие по дырам в стене ветки добавляют безысходности, от которой хочется пойти и повеситься. Воистину, как раз трупа для полноты картины и не хватает. Лэйн напоминает себе, зачем поперлась сюда на ночь глядя и ускоряет шаг, чтобы от холода не стать тем самым трупом для антуража. Тёмная пасть лестничного пролёта выглядит порталом в преисподнюю. Ступени белеют во мраке, но все равно надо держаться за перила, чтобы не слететь кувырком вниз. Мраморная поверхность под пальцами гладкая и прохладная. Может быть, в давние времена студенты катались с этих ограждений, сталкивались, хохоча, с гуляющими рядом более осторожными товарищами. Сейчас по лестницам гуляет только ветер. На середине спуска внизу улавливаются голоса. Левый ботинок слегка поскрипывает, приходится шагать медленнее и мягче, чтобы не выдать себя. Через несколько ступенек удаётся разобрать слова. - Да мне плевать, Саймон! Если не пополнить припасы немедленно, потом пополнять будет нечем! От того, что мы сидим, засунув голову в песок, толпа заражённых волшебным образом не рассосётся. Голос резкий, отрывистый, похожий на карканье простуженной вороны. Донован. Мужчина отвечает недовольно и, как показалось, немного испуганно. - Я не собираюсь идти агнцем на заклание! Отродий все больше, мы не отобьемся! - Я теряю терпение, Саймон! - повышает голос Донован. - Вас прикрывает десяток бойцов, куда ещё? Так что, зад в горсть и работай. А ты даже не думай возражать. Отряд нужен мне тут. Весь. Не обсуждается. Последние слова явно предназначаются кому-то другому, и этот кто-то отвечает знакомым низким баритоном, от звука которого ноги прирастают к полу, а пульс отбивает чечётку. - Понял, мэм. Хоть затея и рискованная... - Генерал, хватит пререкаться. Ты получил приказ, свободен. И выйди через улицу, часовым не повредит держаться в тонусе. Идите оба с глаз моих. Аудиенция закончена. - Есть. Вдалеке хлопает дверь, наступает тишина. Лэйн продолжает двигаться, стремясь проскочить мимо быстрее. Вдруг повезёт, и удастся перехватить Дмитрия во дворе? Каркающий голос возникает совсем близко, заставляя вздрогнуть: - Какого чёрта эта бутылка опять пуста? Снабженцы хреновы, всё надо делать самой. Прямо за дверями слышен усиливающийся стук металлических набоек. Ходить на каблуках в нынешних реалиях? Донован точно женщина из плоти и крови? Не робот? Цокот ближе. Лэйн осознает - начальница не собирается выходить через заднюю дверь, куда отправила своих подчинённых, а движется прямиком к ней. Девушка застывает в растерянности. Понимает, что попалась, как мышь, упавшая в кувшин. Забежать обратно на второй этаж точно не успеет, скрыться за поворотом коридора - тоже. А объяснять человеку, с которым у них стойкая взаимная неприязнь, что не подслушивала специально, совсем нет желания. После показательного выступления Пилеона с той треклятой ампулой, хорошо, что не выкинули на холод спать под забором. Обострять и без того натянутые отношения будет глупо. Пока Лэйн лихорадочно прокручивает в мозгу варианты, Донован уже близко. Что-то роняет, бормочет за резными деревянными створками. Блестящая латунная ручка медленно опускается. Плечи стальным обручем обхватывает чужая сильная рука. Вторая ловко зажимает рот, практически в ухе звучит моментально узнаваемый шепот: - Ни звука. Лэйн сдаётся на милость генерала, который легко, как тряпичную куклу, тянет её в закуток возле лестницы, заваленный картонными коробками. Тут же пространство заливает тёплый оранжевый свет, выпуская из кабинета Донован. Та, повозившись с ключами, запирает двери и нетвердой походкой удаляется в другую сторону. На вопросительный взгляд Дмитрий качает головой и наклоняется ближе. - Ждём. Она сходит на склад и вернётся пить без свидетелей. Не шевелись. Девушка кивает, приваливается к стене, пытаясь расслабиться. Убедившись, что орать и вырываться она не планирует, генерал убирает руку, упираясь ею в стену возле лица Лэйн. Странная близость, абсурдная ситуация. Они похожи на нашкодивших подростков, прячущихся от строгого учителя. Коробки загораживают обзор, но не слишком плотно, поэтому Дмитрий прижимает Лэйн к стене. Его размеренное дыхание шевелит волосы на макушке, запуская дрожь волнами по коже. Лэйн в который раз завидует самообладанию мужчины, способного сохранять хладнокровие в любых условиях. Сама она подобным похвастаться не может - сердце колотится, как у загнанного зайца, чьи задние лапы уже в пасти догнавшей его лисицы, но не от страха. Приходится обреченно признать, этот момент безвозвратно канул в Лету. Теперь массивная, подавляющая волю, фигура генерала вызывает лишь неодолимое желание к нему прикоснуться. Обнять. Прижаться губами к каждому шраму, ласкать и утешать, заполняя пустоту, которой наверняка с избытком. Даже если завтра их ждет смерть, хотя бы попытаться. Стать его лекарством от безумия этого мира или провалиться в него окончательно. Но вместе. А может, тогда в затопленных катакомбах все-таки что-то произошло? Только отродья подменили не Дмитрия, а саму Лэйн? Иначе с чего вдруг она сходит по нему с ума? Нет. Все банальнее и проще. Даже в изуродованных, вывернутых до парадокса обстоятельствах, по сути они всего лишь мужчина и женщина, которых тянет друг к другу. Человеческая природа всегда возьмёт своё, так уж она устроена. Дмитрию неведом хаос, творящийся в душе его симпатичной подчиненной. Мужчина просто ждёт, свесив свободную руку вдоль тела. От пальто пахнет мокрой шерстью, металлом и оружейным маслом. Расстегнутая на груди рубашка влажная от бесконечного дождя, в распахнутом вороте поблескивают армейские жетоны. Повернутая в сторону голова открывает крепкую шею, в мозгу Лэйн свербит настойчивая мысль прикоснуться к ней губами. Она сумасшедшая. Примирившись с очевидным, девушка слегка подаётся вперед и проводит носом по неожиданно мягкой коже. Глубоко вдыхает, ощущая аромат мыла с легким оттенком лаванды. Эти, такие несвойственные суровому генералу нежные ноты сносят и без того давно непрочно держащуюся крышу. Дмитрий вздрагивает, ощущая как вместо носа к стремительно ускоряющемуся пульсу на сонной артерии прикасаются женские губы. Спрашивает ровным шёпотом, но резкий вдох выдаёт смятение: - Что творишь, лаборант? - То, что не хватило духу сделать той ночью, - тоже шепчет в ответ Лэйн, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться до уха. Генерал поворачивается, царапая щетиной её щеку. Голубые глаза в скудных отблесках освещения отливают мистической звериной бирюзой. Он и есть зверь, одичавший, суровый и опасный, если и знавший тепло, то настолько давно, что успел позабыть. Желание накатывает попеременно то холодными, то горячими волнами, отключая логику и здравый смысл. Лэйн надоели хитросплетения и сложные многоходовки. Хочется, чтобы все было просто. Хоть тут, в забитом хламом углу, прямо под носом у Донован. Звонкие шаги отбивают дробь. Дьявол, легка на помине. Дмитрий снова вжимает Лэйн в стену, практически перекрывая кислород. Она неловко опускается на пятки, дурацкий ботинок издаёт протестующий скрип. Шаги останавливаются. Голос настороженно вопрошает в пустоту: - Кто здесь? Оба задерживают дыхание. От поцелуя отделяют ничтожные миллиметры, опасения быть застуканными и железная выдержка генерала. - Что за идиотские игры? - не унимается Донован. Ей стоит чуть-чуть отойти от своего кабинета, и тайное станет явным. - Мэм, разрешите доложить! - гаркает рядом чужой голос. - Да ты до инфаркта доведешь, Дейл, - ворчит начальница, но уже гораздо спокойнее. - Докладывай. - Один генератор получилось починить, но ветер порвал провода тут... - Погоди. Темно, я ни черта не вижу. Зайди в кабинет и объясни нормально. Ручка двери щелкает, приглушая голоса. Дмитрий реагирует мгновенно. Вцепившись в запястье Лэйн, вытягивает её в коридор и устремляется прочь. Девушка не поспевает за его размашистыми шагами, на ходу удерживая сползающий кардиган, но благоразумно молчит. Лишь на последних ступеньках лестницы решается спросить: - Куда мы идём? - Ко мне, - коротко отвечает генерал, не останавливаясь. До самой комнаты он несётся почти бегом. Вталкивает Лэйн внутрь и защелкивает замок, отсекая их от остального мира. В голосе отчетливо проступает холодная, хорошо контролируемая ярость: - Какого хрена ты торчала под кабинетом? Шпионила? Мало подозрений в свой адрес, специально обостряешь? И что, черт возьми, ты делала потом? Лэйн вскидывает подбородок, с достоинством встречая обжигающий взгляд, давя внутри желание свернуться в клубочек и скулить от страха. Дмитрий опять включает ублюдскую начальственную версию себя, по инерции стараясь напугать, но после совместной ночи в обнимку и всех тех изматывающих снов на грани порнографии, его попытки оказываются тщетны. - Слишком много вопросов, - спокойно произносит девушка, - но ответ один. Я искала тебя. Бушующее голубое пламя гаснет, густые темные брови разъезжаются в стороны от переносицы. - Ну, допустим, нашла. Хочешь поговорить сейчас? - генерал явно не дослужился бы до своих карьерных высот, если бы паршиво разбирался в людях. - Хочу. Но не только говорить. С каких пор её язык стал работать быстрее ума? Где тот равнодушный, сдержанный криптограф, от которого неделями реакции не добьёшься? Дмитрия перемены тоже удивляют. Он пружинисто подходит ближе, широкая спина перекрывает свет настольной лампы. Лэйн вынуждает себя стоять прямо, не отступая. Раз уж заварила эту кашу, надо довести её до конца. - Я не идиот, - бархатистый баритон звучит неожиданно мягко. - Всё вижу. Пойми, привязанности туманят рассудок и убивают. А на мне лежит слишком большая ответственность. - Знаю, - горечь в голосе скрыть не получается. - Ты ценный кадр. Делаешь многое для отряда, Донован, всей миссии. А что делаешь лично для себя, генерал? Уголок плотно сжатого рта едва заметно ползёт вверх, натягивая шрам на верхней губе. - У меня нет такой роскоши. - А пробовал? Ты же не машина, в конце концов, вдруг это не так страшно? Так и не случившаяся улыбка вянет, глаза подергиваются колючей поземкой, вонзая острые иглы в сбросившую свою броню Лэйн. Большой, сильный, нужный, как воздух. Близкий и, в то же время, бесконечно далёкий. - Будешь учить меня жизни, лаборант? Я не должен... Слова бьют наотмашь, оставляя кровоточащие следы. Лучше приклад. Или амитал. Эти воспоминания не рвут сердце настолько, как тёплые ночные объятия и ласковое прикосновение к волосам. Лэйн снова хочет его ненавидеть. Понимает, что не получается. Она перебивает, сжимая дрожащие руки в кулаки за спиной. - Прошу прощения, сэр. Больше не повторится. Находиться с ним в одном помещении невыносимо. Лэйн бросается к двери, напрочь забывая, что не помнит дорогу к своей комнате. Убежать, скрыться, никому не показать подступающих слез. Дура, Господи, какая же она дура... - Остановись. Дмитрий ловит её за локоть, крепко, но бережно, только чтобы задержать. Разворачивает к себе, видит плещущуюся в глазах обиду и злость. Сколько раз он пытался добиться от этого каменного истукана эмоций, но ничего не получалось? Зато сейчас они бурлят, снося последние остатки разума, как крышку с закипающей кастрюли. - Не трогай меня, - разъяренной кошкой шипит Лэйн, замахиваясь. Чувство самосохранения уходит в нокаут, она хочет, чтобы генералу было так же больно, как и ей. Пощечина обещает быть хлесткой и звонкой, но только девушка не осознает, кто перед ней. Дмитрий перехватывает её руку возле своего лица отточенным ловким движением, не давая даже дотронуться. Коротко приказывает: - Отставить. Лэйн дёргается, вырываясь, чёртов генерал не сдвигается ни на миллиметр. Разница в боевом опыте и габаритах слишком сильна. Девушка замирает, сдаваясь. - Ну что ещё? Мне не нужно объяснять дважды, я не умственно отсталая. Привязанность убивает, ты не должен со мной сближаться... - Может дашь договорить? - его тон спокойный, почти просящий. Несвойственный грубоватому солдафону, привыкшему распоряжаться. Лэйн резко остывает, заинтригованная, желание прибить его прямо здесь испаряется. Дмитрий глубоко вздыхает, хрустит шеей и кивает: - Да, всё так. Но я говорю тебе как есть, чтобы ты понимала возможные последствия. Не строила далеко идущих планов и подспудно была готова, что любой из нас каждый день может умереть. Сближаться я действительно с тобой не должен. Но это не значит, что не хочу... Он разжимает пальцы, больше не удерживая. Смотрит прямо и открыто, давая полную свободу: ударить, убежать, послать к такой-то матери. Свободу, которая Лэйн уже не нужна. Она делает шаг вперёд. Медленно тянет руки, обхватывает ладонями лицо мужчины, пьянея от его близости и собственной наглости. Тянется к губам, оставляя на них лёгкий, невесомый поцелуй. Дмитрий отвечает аккуратно, отзеркаливая робкие движения. Не напирает, не доминирует, позволяя изучать себя. Осмелев, Лэйн целует крепче. Чувствует руки на своей спине под толстой тканью кардигана, пальцы скользят вверх, нажимая на выступающие позвонки, как на клавиши пианино. Бельём под майкой Лэйн не озаботилась, но идти на попятную не собирается. Вместо этого она прижимается к мускулистому телу крепче, рвано выдыхает, ощущая животом, что железная у Дмитрия не только выдержка. Фантазия начинает активно подыгрывать, подкидывая в топку разгорающегося возбуждения дровишек из кусков самых пошлых сновидений. Лэйн, все ещё до конца не веря в реальность происходящего, вцепляется в воротник тяжёлого пальто, пытаясь его стащить. Дмитрий усмехается ее нетерпению, в лукаво прищуренных глазах скачут бесы. Он поводит широкими плечами, и пальто соскальзывает куда-то на пол. Лэйн сдирает с себя кардиган, вздрагивает, мгновенно покрываясь мурашками, но замёрзнуть не успевает - генерал снова притягивает её в объятия. Целует жёстче, решительнее, раздвигая губы языком, покоряя и завоевывая, не оставляя шанса на реванш. Лэйн не сопротивляется - ей нравится его сила и мощь, нравится ощущать себя хрупкой и ведомой, есть в этом что-то первобытное, возводящее нарастающую страсть в абсолют. Почему она не додумалась прийти к нему раньше? Столько нервных клеток бы сэкономила... Горячая мужская ладонь ложится на ягодицу, поглаживает, мягко подталкивает, задавая недвусмысленный ритм. Сквозь грохочущий в ушах пульс прорывается звонкий писк рации. - Грег - Дмитрию, прием. У нас тут ЧП, как слышно? Генерал с видимым усилием разрывает поцелуй, бормочет какие-то заковыристые ругательства и, кашлянув, присаживается на корточки. Выуживает из недр кармана пальто ненавистный прибор, нажимает кнопку. Посерьезневшим голосом отвечает: - Дмитрий - Грегу, прием. Слышу тебя. Что на этот раз? - У задних ворот пусто. Часовые исчезли. Следов борьбы нет, заражённых не видно. Приём. - Понял. Вызови нашего крылатого выскочку, пригодится. Буду через пару минут. Отбой. Шипение рации замолкает. Дмитрий поднимает глаза на Лэйн. Она чувствует его тяжёлый взгляд физическим прикосновением, прекрасно осознавая как выглядит со стороны: горящие щеки, припухшие губы, растрепанные волосы и часто вздымающаяся грудь, едва прикрытая тонкой майкой. Генерал выпрямляется в полный рост, нацепив на лицо обычное бесстрастное выражение, и лишь лёгкая хрипотца выдаёт его истинные чувства: - Нужно решить проблему. Могу проводить тебя до спальни. Или, если хочешь... оставайся. Здешняя кровать удобнее. И шире. Лэйн? Девушка моргает, приходя в себя. Трусливая мысль смыться загорается и тухнет, как залитая водой головешка. Лэйн слышит свой чужой, подрагивающий от возбуждения голос: - Иди. Я подожду. Дмитрий кивает, сгребает в охапку пальто и вылетает из комнаты, старательно огибая застывшую столбом девушку, борясь с искушением прикоснуться. Щелкает замок закрывающейся входной двери. Лэйн медленно, как сомнамбула, плетется к кровати, стаскивает с себя штаны с носками и ботинками, садится на мягкий матрас, подперев голову руками. Всё происходящее - безумие. Мосты горят, тушить их нет ни сил, ни желания. Влечение на грани помешательства ставит под удар всё: миссию, перевод Книги, безопасность их самих и всего отряда. Но неужели они не заслужили хоть капельку побыть эгоистами и сделать что-то не для человечества, а для себя? Вещи комом летят в кресло, отрезая пути к отступлению. Лэйн забирается под одеяло, натягивает его до самого подбородка и буравит глазами потолок. Трещины вокруг лампы образуют причудливую сеть, напоминающую паутину. Постельное белье пахнет холодом, свежестью и самую малость - им. Лэйн поворачивается на бок к стене, утыкается носом в уголок пододеяльника, глубоко вдыхает. По телу разливается уже знакомое щекочущее чувство. Предвкушение. Когда последний раз она была близка с мужчиной? В прошлой жизни, той, до катаклизма. Так давно, что смело можно обнулять все ощущения. Дмитрий пробуждает в ней чувства, о которых Лэйн раньше даже не помышляла. Серьезный, опасный мужик, разговаривающий приказами, в присутствии которого хочется вытягиваться в струнку и маршировать строем. Скрытный, дисциплинированный. В прежние времена они бы даже не взглянули друг на друга. Зато сейчас Лэйн нет дела ни до долгих проникновенных взглядов Каина, ни до милых флиртующих улыбочек Грега. Она в своих предпочтениях до обидного быстро определилась. Входная дверь приходит в движение, порыв влажного воздуха приносит лёгкий привкус лаванды. Лэйн прислушивается, крепко зажмурившись и сдерживая неконтролируемую дрожь. Предвкушение... Ремешки кобуры скрипят, лязгают, соприкасаются замками, сменяясь глухим стуком металла о дерево. Легко шелестит рубашка, что-то звякает, наверное, браслет часов. Штаны шуршат монументальнее, сопровождаемые щелчком армейского ремня. Лэйн представляет перед мысленным взором мощную рельефную фигуру и не сдерживает судорожный вздох. - Не спишь? - кажется, Дмитрий улыбается. Он же не слепой, прекрасно видит, какое влияние оказывает. - Нет. Как прошло? - Не так страшно. Просто с дисциплиной стало совсем паршиво. Матрас проминается под его весом, край одеяла поднимается, впуская горячее тело. В затылок Лэйн упирается колючий подбородок, цепляя длинные волосы. От шеи до копчика словно прошивает молнией. Девушка охотно пододвигается ближе, вжимаясь лопатками в широкую твёрдую грудь. Дмитрий судорожно выдыхает, сжимает ладонь на тонкой талии. - Не ёрзай, лаборант. Я же все-таки не киборг. - Да ладно? Иногда я начинаю в этом сомневаться, - не удерживается от шпильки Лэйн, нарочно упираясь ягодицами в его пах. Чувствует в волосах резкий вздох и довольно улыбается. - Ты добилась потрясающих успехов в расшатывании моего душевного равновесия, - признается мужчина. Его рука перемещается под майку, большой палец начинает выписывать круги на ребрах. Лэйн откидывает голову назад, повторяя то, что так изводило её во снах. Кладёт свои пальцы поверх его, направляя выше. Горячий шепот возле уха мгновенно доводит пульсацию между бёдер практически до порога боли. - Ты уверена? - Я думала, мы всё решили полчаса назад, аххх... Мужская ладонь, мозолистая и грубая от физической работы и оружия, сжимает упругое полушарие груди, обводя напрягшийся сосок. Не в силах больше терпеть, Лэйн оборачивается, тут же попадая в плен алчных ищущих губ, моментально завладевающих её ртом. Облегченно выдыхает, наконец-то получая то, чего так давно хотела. - Тебя вообще реально согреть? - вздрагивая, спрашивает Дмитрий, когда холодные женские ладошки начинают гладить его по спине, ласково обводя бугрящиеся шрамы. - У тебя есть все шансы преуспеть в этом нелегком деле, - отрывисто бормочет Лэйн, скользя руками ниже. Если бы у их страсти был физический эквивалент, весь Оксфорд уже полыхал бы к чертям в огне. Одеяло вместе с подушками слетает на пол, когда Лэйн, окончательно одурев от происходящего, толкает Дмитрия на спину и усаживается верхом. К желанию в расширившихся зрачках примешивается любопытство. Он даёт ей зеленый свет, разрешая изучать себя. И Лэйн, дорвавшаяся наконец, до желаемого, ни в чем себе не отказывает: целует колючий подбородок, шею, проводит языком по шрамам, легонько цепляя их зубами, неумолимо сползает вниз, следуя вдоль дорожки тёмных волос, бегущей по плоскому животу и скрывающейся под резинкой белья. Внезапно Дмитрий коротко выдыхает, хватает девушку за плечи и поднимает обратно. - Полегче, лаборант. Я... - Боишься фальстарта, генерал? - делает невинное лицо Лэйн, нарочно двигая бёдрами. Глаза Дмитрия опасно сужаются. Наказание за длинный язык приходит немедленно - мужчина заваливает провокаторшу обратно, подминая под себя, пригвождает её руки к подушке над головой и легко прикусывает ухо, срывая с губ полустон-полувсхлип. Лэйн извивается под ним, безмолвно прося большего, но Дмитрий словно издевается, намеренно оттягивая момент. Надавливает коленом на её ноги, раздвигая их в стороны, и тут же собственнически кладёт ладонь туда, где тяжело бьётся пульс. - И это ты мне рассказываешь про фальстарты? - хмыкает мужчина, погружая пальцы в горячую глубину. Лэйн вскрикивает, выгибаясь от нарочито медленных скольжений, практически скулит: - Я не могу, пожалуйста... Сквозь мутящую разум пелену, Дмитрий избавляет обоих от остатков одежды, нависает сверху. Опирается на предплечье, стараясь не давить, второй рукой обхватывает бедро Лэйн и закидывает себе на талию. Сцепив зубы, медленно погружается в желанное тело. Девушка успевает заметить на лице мужчины непривычно нежное выражение, но не может зацепиться за подсмотренную эмоцию - Дмитрий начинает плавно двигаться. Дождь нещадно лупит по подоконнику, на улице что-то с грохотом падает, но им обоим нет до этого дела. Лэйн стонет в голос, не думая, что на этаже может жить кто-то ещё. Ей плевать. Глубоко внутри разрастается давно потерянное напряжение, искра, усиленно разгорающаяся с того момента, как хмурый мужчина с ледяными голубыми глазами впервые направил на свалившегося невесть откуда непонятного криптографа пистолет. Искра, превратившаяся в бушующий пожар. Один на двоих. Движения становятся более грубыми, резкими. Два тела сплетаются в единое целое, стремясь прийти к единственно возможному финалу. Лэйн прижимается к Дмитрию сильнее, вцепляясь пальцами в плечи, но стараясь не поцарапать. Достаточно с него боли и шрамов. Она будет дарить ему лишь тепло и покой. Освобождение приходит неожиданной лавиной, накрывая Лэйн с головой. Она едва слышит сквозь собственный крик, как Дмитрий хрипло выдыхает ей в шею и в последний момент отстраняется. Перекатывается в сторону, продолжая сжимать девушку в объятиях и пытается выровнять дыхание. Лэйн чувствует себя всеобъемлюще, неописуемо хорошо. Она удобнее устраивается под боком теперь уже своего мужчины и глупо, счастливо улыбается. Дмитрий косится на её лицо и вопросительно выгибает бровь: - Неужто я дожил до момента, когда ты не напоминаешь сосульку? - Возможно, при регулярных повторах, от неё получится избавиться навсегда. От тихого смешка грудная клетка вибрирует под ладонями. - Намёк понял. Только придётся озаботиться специализированными средствами. Лэйн заинтересовано приподнимается: - Да ладно? Кто-то в условиях конца света занимается производством презервативов? Дмитрий шарит рукой по полу, накрывает их упавшим одеялом и снова хмыкает: - Ты удивишься, когда узнаешь, насколько это популярная на базе вещь. - Верю на слово. - Лэйн одаривает Дмитрия улыбкой, устраивает подбородок на его груди и задумчиво спрашивает: - По чему из прошлой жизни ты скучаешь больше всего? Широкие плечи приподнимаются и опускаются. - Не задумывался. Если глобально - то по возможности ошибаться без фатальных последствий. А по мелочи... Не знаю. А ты? - Мне часто не хватает музыки. Книги - хорошо, люблю их всем сердцем, но тишина иногда навевает просто дикую тоску. - Твоё желание легко исполнить, - Дмитрий приподнимается, тянет из-под кровати какой-то ящик и достаёт из него маленький коробок с кнопками. - Что это? - Радиоприемник. В радио смысла, само собой, нет, но функция воспроизведения с накопителя работает. - Ничего себе! Откуда? Они разве ещё остались? - Преимущества высокой должности. Аккумуляторы живые, флэшка вроде тоже, а микросхемы приходилось пару раз перепаивать. Следующий ремонт он скорее всего не переживёт, запчасти найти невероятно сложно. Так что наслаждаемся, пока можем. Дмитрий щелкает маленьким тумблером, в уголке приёмника загорается зелёная лампочка. Уточняет: - Насколько я помню Ротков, языкового барьера у тебя нет? - Нет. - Хорошо. Тогда слушай. Лэйн прижимается щекой к его груди, превращаясь в слух. Раздаётся лёгкий треск, сменяющийся медленными гитарными переборами. "Вы ведите, дороги, В край, где небо не строгое. Там, где небо не строгое, Может, ждут нас давно. С суетою проститься, И с далекими птицами, Мы с далекими птицами Будем петь заодно..." Медитативный, чуть гнусавый голос пробирается под кожу. Дмитрий лежит, закрыв глаза, пальцы постукивают по обнаженному плечу Лэйн, отбивая ритм. Она тоже опускает веки, расслабляясь. Позволяет себе на время забыть про Апокалипсис, Книгу, разлом, Донован с отродьями. Забыть про всё, кроме сформировавшегося уютного мирка, ограниченного одним одеялом. Островка спокойствия, где она дома. Где они дома. "В том краю заповедном, Где печали неведомы, Где печали неведомы, Может, ждут нас давно. Будет солнце искриться, И с далекими птицами, Мы с далекими птицами Будем петь заодно..."