No regrets \\\ Никаких сожалений

      Непонятно куда пропавший Жан бросил его одиноко сидеть в комнате, едва Тэцудзи скрылся из вида. По правильному, из комнаты высовываться было запрещено — приказ Хозяина. Однако Жан, не по обычаю, ослушался. Первые секунды Натаниэль был поражен его поведением и даже рванул до комнаты Рико и Кевина, но и тех не оказалось на месте. В недоумении он вернулся к себе и с беспокойством уселся за рабочий стол. Тревога била со всех сторон, а страх обхватил горло чёрными путами, нещадно душа. Он потянулся и взял первую попавшуюся под руку тетрадь. Надо было на что-то отвлечься. Пусть сейчас и настали долгожданные Рождественские каникулы, домашнее задание никто не отменял.       Он старательно пытался вчитаться в собственноручно написанные слова на другом языке, но мозг не хотел их анализировать и понимать. Живот протяжно заурчал, и от неожиданности он подпрыгнул. Натаниэль прислушался к тишине, затем отвлекся на собственный телефон, обдумывая решение позвонить кому-нибудь из ребят. Потом он вспомнил, что пытался выполнить задание, и вернул внимание тетрадке. Факультет лингвистики, на который его записали Мориямы, совсем не был ему интересен, но был очень полезен. Пусть он и предпочитал точные науки.       Натаниэль, вздохнув и проведя рукой по лицу, поднялся со стула. Желания возиться с учебой не было, да и впереди его ждала целая неделя, в течение которой он мог спокойно выполнить всё заданное. Он потянулся, и благодаря гробовой тишине хруст его коленей и спины прозвучал необычайно отчетливо. Натаниэль незамедлительно тихими шагами приблизился к двери, схватил ручку и собирался было отправиться на поиски ребят, как тут же дверь резко открывается и останавливает его. Рико вваливается в комнату с бегающими глазами и бледным лицом. Натаниэль на мгновение замирает, пытаясь вспомнить хотя бы один раз, когда видел его таким разбитым и напуганным.       — Я сломал, — шепчет Рико.       Натаниэль, нахмурившись, не понимая, что происходит, быстро притягивает Морияму за плечи и притягивает к себе. С такой скоростью, с какой только может двигаться Рико в состоянии шока, они добираются до кровати, и Натаниэль усаживает его.       — Что сломал?       — Его. Я сломал его жизнь! — неожиданно кричит Рико, пугая Натаниэля. Он сталкивается с этим первый раз и не знает, что делать: то ли врача вызывать, то ли сразу наряд скорой.       — Кого?       — Кевина! Я сломал его ведущую руку! — истерично сорванным голосом говорит Рико вместе со словами разрушая мир Натаниэля.       Глаза бегают по парню перед собой. Рико, сгорбившись, уперся локтями в колени и закрыл лицо ладонями, тяжело вздыхая и дрожа всем телом. Он открывает рот, из которого вырывается сдавленный хрип. На место необъяснимой паники приходит злость. Какого хуя произошло? Опомнившись и сдерживая разливающийся в венах гнев, он со всей силы трясет Морияму, пытаясь привести того в чувства.             — Объясни! — рявкает, заставляя Рико посмотреть на него испуганными глазами.       — Комитет сказал, что я сдерживаю потенциал Кевина, а Хозяин пригрозил мне понижением в звании.       Ярость бурлит в жилах. Если из-за глупого подбитого эго и желания угодить семье Рико сломал Кевину руку, Натаниэль, несмотря на привязанность к парню, тут же лично задушит его, наслаждаясь каждым задыхающимся вздохом. Но не успевает он воплотить в реальность задуманное, как тот продолжает.       — А потом Хозяин сказал, что отец обо всем догадался, — всхлипывает Морияма, и ярость, переполняющая Натаниэля, испаряется, а ужасные события и расклад дел с опозданием доходят до разума. Он быстро притягивает Рико к себе, крепко прижимая к груди, а сам чувствует подступающий страх и учащенный пульс, что стучит, как бешеный. — Хозяин ранее предупреждал, что если я не разберусь в своих чертовых чувствах и не запру их под замок, отец узнает, а после… — Рико замолкает, всхлипывая, и мельком трясется, как собака в машине, или это Натаниэль панически трясся. — …просто прикончит его.       — Поэтому ты сломал ему руку? — интересуется он, легкими движениями поглаживая темную макушку. Мама редко, лишь в самые необходимые моменты, могла побаловать его такими нежными касаниями, пока отец не видел. Она усаживала его к себе на колени, обнимая, лаская и шепча заверения, что всё будет хорошо.       — По этим двум причинам, — немного успокоившись, ответил он, не скрывая, что действовал и из желания спасти, и из страха за свою судьбу. Рико убрал ладони от лица, и Натаниэль увидел, как тот стыдливо поджимает губы.       — Мы справимся, — вымученно улыбаясь и уверяя как себя, так и парня, говорит Натаниэль.

***

      Боль была невыносимой. Дышать с каждым мгновением, с каждой пролетевшей секундой становилось всё труднее и труднее. Тело холодило, а рука онемела и стала тяжелым грузом. На несколько долгих ужасающих минут Кевину казалось, что руки попросту нет, что её оторвало и его настиг синдром фантомной конечности. Однако, к его счастью, посмотрев на замотанную в какие-то тряпки конечность, он смог спокойно выдохнуть. Жан помог немного облегчить ситуацию: нашел старые и неприятно пахнущие тряпки, оказал сомнительную первую помощь и убрал кровь с плитки. Кевин мало что запомнил, но он точно знал, что смог сам встать и уйти в комнату.       В груди было пусто. Сердце словно перестало биться. Чувств не осталось совсем. Стало плевать абсолютно на всё. Мысли плыли, земля уходила из-под ног. Голова была слишком тяжелой, а ноги — слишком мягкими. Слез не осталось, как и надежды на счастливое будущее в виде профессионального спортсмена. И, несмотря на свое убитое состояние, он двигался вперед, понимая, что находиться в одном пространстве с Рико больше не может, что продолжать выживать в токсичной среде Воронов во главе с деспотичным тренером у него не было сил. Он шел, шатаясь, пока Жан что-то невнятно лепетал ему в спину.       Короткие отрывки воспоминаний фотоплёнкой проносились перед глазами. Он в комнате, пока Рико где-то ходит. Он спешит, двигается быстро и четко, насколько это возможно с одной рукой, бросает дорожную сумку на пол и кладет в нее самые необходимые вещи и самое драгоценное, что у него есть, — письмо матери. Секундой спустя он уже проходит ворота Гнезда, что так удачно из-за только прошедшего Рождественского банкета не закрыли на несколько замков и не вернули сигнализацию, боясь напугать таким изобилием мер безопасности гостей.       Шоковое и потерянное состояние успешно затмевало боль, не давая ему свалиться на землю и потерять сознание. Каждый шаг давался с неописуемой тяжестью. Сила гравитации придавливала к земле всё сильней, словно пыталась раздавить его в лепешку, а тело слишком быстро наливалось свинцом.       Невзирая на плачевное и явно ужасное состояние, он смог найти гостиничный номер Ваймака, не вызывая лишних подозрений. Хотя косые взгляды, которые он чувствовал на своём теле, неотрывно следили за каждым его шагом. Возможно, такое пристальное внимание к своей скромной персоне он заслужил сомнительным внешним видом (обмотанная в старые тряпки рука явно вызывала у людей множество вопросов), а, возможно, в нём узнали выдающуюся Экси-звезду, в чем он очень сомневается — в нынешнем побитом и уязвимом состоянии трудно было различить в нем спортсмена, а не избитого пьяницу.       С трудом ему удалось поднять невредимую, но отчего-то холодную, отяжелевшую руку и отчаянно, из последних сил постучал в дверь. В относительно короткое время та открылась, удивляя Кевина, и показала крупного мужчину в растянутой черной футболке и спортивных штанах. Лицо Ваймака поначалу было сердитым и недовольным, но по мере того, как чужой взгляд спускался ниже, морщинки разглаживались, а брови поднимались все выше и выше.       — Что, черт возьми, произошло? — переварив увиденную информацию, спросил он, незамедлительно отходя от проема и пропуская его внутрь.       Кевин в благодарность за разрешение войти кивает головой и вваливается в номер. Уже внутри он быстро, насколько позволяет его истощенное тело, доходит до первого попавшегося кресла, безвольным грузом падая в него. Ваймак, приглушенно матерясь, закрывает дверь и появляется в поле зрения.       — В больницу отвезти? — серьезно спрашивает мужчина.       — Нет, — полностью разбито, но не менее уверенно и строго отвечает Кевин и для пущего эффекта машет головой.       — Мне позвонить Тэцудзи?       — Нет, — вновь отрицает Кевин. Ваймак хмурится, останавливая взгляд на руке.       — Тогда чего ты хочешь? — вытаскивая телефон из кармана, интересуется он.       Хороший вопрос решает Кевин. Чего он хочет? Он хочет, чтобы это всё было просто кошмарным сном. Он хочет проснуться и обнаружить, что его рука цела и невредима. Он хочет, чтобы они со свитой сидели за столом и вместе ели не самую вкусную, но всё же еду. Он хочет нормальной жизни, в конце концов.       — Ничего не хочу, — вместо мыслей, словно в пьяном бреду, отвечает Кевин. Ваймак молчит, нервируя его, а после что-то набирает в телефоне.       — Ты же понимаешь, что тебе нужна медицинская помощь? — многозначно посмотрев на руку, говорит мужчина.       — Я не поеду в больницу.       — Эбби наш командный медик, она сможет помочь тебе, — еще раз осмотрев развалившегося парня с явно ненормально выгнутой конечностью, что спрятана за слоем странных тряпок, Ваймак добавляет: — Хоть чем-нибудь.       — Давайте, — спустя минуту раздумий соглашается Кевин и после его слов Ваймак несколько раз что-то нажимает в телефоне.       Не проходит и пяти минут, как женщина в синей пижаме с белыми гусями и с такими же белыми тапочками в форме гусей появляется в номере. В её руках покоилась среднего размера аптечка, а глаза то и дело бегали по нему.       — Я Эбигейл Уинфилд, можно просто Эбби, командный медик Лисов, — говоря это, она резво передвигалась.       Аптечка была поставлена на стол и незамедлительно открыта. Спустя ещё несколько секунд из неё достали самые необходимые: несколько бинтов, спиртовые салфетки, антисептик, несколько препаратов, названия которых Кевин не знал, медицинские перчатки и очки. Последние две вещи в первую очередь оказались на самой женщине.       — С твоего позволения я осмотрю тебя и помогу. Хорошо?       Кевин старательно пытался воспринимать слова женщины и не терять связь с реальностью. Он понимал, что своим молчанием и попытками оценить ситуацию делает только хуже, но было сложно дать разрешение на помощь. С трудом ему удалось сфокусироваться на лице женщины и увидеть, что та смотрела на него темными, но столь добрыми карими глазами. Сглотнув и зажмурившись, Кевин несмело кивнул, позволяя женщине подойти к нему.       — Тебе лучше отвернуться, — посоветовала она.       Кевин соглашается и откидывает голову на спинку кресла, впиваясь глазами в белоснежный потолок. Он не в Гнезде. В Гнезде черные потолки и черные стены. Здесь фиолетовые стены с узором в цветочек. В Гнезде тихо, но страшно. Здесь тихо, но спокойно. Паника все равно не покидает, но тело понемногу расслабляется.       — Кевин, скажи, пожалуйста, твой рост — 185, вес — 77 килограмм, а вторичный пол — альфа? Всё верно? — он не уверен, в первый ли раз Эбби спрашивает его эти вопросы и через какое время он смог сориентироваться на них, но в ответ он старательно пытается кивнуть несколько раз, надеясь, что у него это получилось и что Эбби поняла, что кивок был ответом на все вопросы. — Хорошо. Мне нужно было всё это знать, чтобы высчитать приемлемую для тебя дозу обезболивающего, — ему бы хотелось поблагодарить её за пояснение, но язык не ворочался, и он вновь кивнул.       Шипение непроизвольно вырвалось из его груди, когда острый конец иголки вошел ему в кожу сломанной руки. Последующие действия Эбби проходят словно в тумане. Он чувствовал боль в руке, но одновременно с этим всё происходящее казалось кошмарным сном, в котором он полностью переставал чувствовать конечность. Эти странные ощущения пугали до дрожи в коленях, смешиваясь с холодом и засухой в горле. На какой-то долгий, ужасно долгий период времени он был уверен, что Эбби пришлось отрезать ему руку. От безумного страха он несколько раз порывался встать и убежать, спрятаться, но в такие моменты на помощь приходил Ваймак и уверяет его в том, что всё под контролем. В конечном итоге прошло минут сорок, если Кевин правильно сориентировался во времени, как его рука (он с тяжёлым и уставшим вздохом радуется тому, что та правда на месте) оказывается завернутой в бинты, которые были завязаны позади шеи.       — Как смогла так и помогла, — заключила Эбби, поджав губы.       — Спасибо вам, — кое-как хрипло отозвался Кевин.       Она слабо и расстроенно попыталась натянуть на себя улыбку, но слишком быстро сдалась и вернула лицу напряжённое и переживающее выражение. Эбби сняла с рук окровавленные перчатки, вывернув их наизнанку, чтобы никто не видел крови больше, чем нужно, и выкинула их в мусорку. Затем вымыла руки и открытые участки тела, на которые попали брызги крови, и влажной губкой протерла запачканные места на теле Кевина. В это время Ваймак покинул их, но совсем скоро вернулся с кружкой холодной воды.       — Что случилось? — повторяя интересующий его вопрос, спросил мужчина, вкладывая в здоровую руку Кевина стакан. Он принял его и двумя глотками опустошил. Вода была необыкновенно вкусной и бодрящей. Ответить на заданный вопрос оказалось трудно. Кевин не мог начистоту рассказать всю правду, но и врать, тем более когда ему оказали такую необходимую помощь, не хотелось.       — Морияма, — скрытый, одновременно объясняющий всё и не поясняющий ничего ответ. Это единственное, что мог сказать Кевин, не подставляя Ваймака или самого себя под удар.       — Связано ли это с тем, что комитет за три дня до банкета только и трещал о том, что Рико сдерживает тебя? — спустя пару секунд раздумий в лоб кидает мужчина, слегка прищурившись.       Кевин промолчал. Ваймак и сам все понял.       Тишина, воцарившаяся после вопроса, была задумчивой. Кевин чувствовал вселенскую усталость, которая только усилилась после принятия обезболивающего. Глаза смыкались, мысли куда-то уплывали, но он стоически терпел, оставаясь в сознании. Эбби тихо убирала вещи в аптечку, закрывая её, пока Ваймак смотрел куда-то в стену и, судя по всему, обдумывал саму ситуацию и дальнейшие действия. Кевину думать не хотелось. Ему хотелось только спать. Долго и много.       — Что будешь делать дальше? Вернешься обратно? Если первый заданный вопрос точно так же, как, видимо, и самого Ваймака, интересовал Кевина, то на второй вопрос он знал точный ответ: нет, он не вернется в Гнездо. Эбби, подражая Ваймаку, уставилась на него в ожидании ответа.       — Я не вернусь в Гнездо, — сдавленным голосом ответил он. — И я не знаю, что мне делать, — отчаянно закончил.       С этого проклятого дня у него больше ничего нет. Он потерял всё, и ему некуда податься. Он абсолютно не знает, что делать и как дальше жить. Неизвестно, когда его рука срастется, также как и неизвестно, сможет ли он ей играть после травмы такого масштаба. Черт знает, что с ним сделают Мориямы за такую вольность, и воспримут ли его уход как побег. Вероятнее всего, да. Если он не вернется (а он знает, что не вернется), то побочная, как и главная ветвь клана, может с уверенностью сказать, что он сбежал, и тогда… Кевину кажется, что до 21 года ему не дожить.       Ваймак долго неподвижно стоял на одном месте, и только глаза, в упор глядевшие на него, выдавали в нём человека, а не статую. Противоположно действиям мужчины, Эбби с сочувствием в глазах подошла к нему и протянула руку, от которой Кевин резко отпрянул, уставившись на женщину с паникой и шоком в глазах. Грустная улыбка нарисовалась на её лице. Она явно не раз встречалась с подобными реакциями. Словно в общении с запуганным животным, она держала руку на весу, не двигаясь и не шевелясь, до тех пор, пока Кевин не убедился в том, что та не хочет его ударить. Он уселся обратно, продолжая настороженно поглядывать на неё. Эбби медленно, с осторожностью положила свою ладонь ему на волосы и нежно погладила. Это так сильно поразило Кевина, что он позабыл, как дышать. Пальцы приятно массировали кожу головы, усиливая желание провалиться в непробудный сон.       — Поедешь с нами в Каролину? — через какое-то время напрямую спросил Ваймак, не обращая внимания на безумное удивление Кевина на то, что руки старших могут не только причинять боль.       — Да, — ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и ответить. Как только слова и собственный ответ доходит до его уставшего разума, глаза распахиваются в шоке, но согласие он не забирает. Просто он не ожидал от себя чёткого и достаточно быстрого положительного ответа на столь опасное предложение.       Ваймак посмотрел на него и, не заметив каких-либо внутренних конфликтов, кивнул его решительности. И теперь он наблюдал, как Эбби уходит в свой номер переодеваться, а Ваймак уходит поднимать всю команду и отправляет их к автобусу. Кевин ждал приказ все на том же кресле. Сидел и смотрел в одну точку, пока Ваймак копошился перед ним. Он уедет в Каролину, и что? Что он будет там делать? Если он больше никогда не сможет играть в Экси? Сколько потребуется времени, чтобы Мориямы его убили? Он остановил лихорадочный поток мыслей. Плевать. Хоть куда и хоть что. Главное — подальше от Гнезда. И это единственное, что ему нужно было на данный момент.       — Пошли, — говорит Ваймак, и Кевин повинуется, поднимаясь и следуя за ним.       Они спускаются по лестницам гостиницы, Ваймак останавливается у стойки регистрации, переговаривается с женщиной, после чего подходит к нему и кивает на выход. Кевин отсюда слышит громкие голоса, а стоило двери открыться и им оказаться на улице, то сразу застает толпу ребят. Лисы, мягко говоря, были ужасными. Невоспитанными, грубыми, громкими и другие синонимы. Им было абсолютно плевать на то, что сейчас ночь и многие в гостинице спали, они галдели так, словно ничего неуважительного в этом не было. И только когда, завидев его со своим тренером, они замолкают. Их взгляды были переполнены заинтересованностью, скукой, удивлением и…весельем.       Миньярд.       — О, тренер, где вы откапали такое чудо? — со смехом спрашивает Эндрю.       — Где Эбби? — игнорируя вопрос Миньярда, спрашивает Ваймак.       — Пошла осматривать номера, вдруг кто-то что-то забыл, — ответила Дэн.       Кевин хорошо наслышан о ней. Девушка-капитан, которая по совместительству являлась бетой. В их время на роль капитана команды по Экси предпочтение отдавалось сильному мужчине или женщине-альфе, если таких нет, то мужчине-бете. У Лисов имелся бета-переросток и в принципе безумно сильный мужчина — Мэтт, но отчего-то капитаном до сих пор являлась Дэн, пусть со своими обязанностями она и справлялась неплохо.       — Эй, тренер! Я тут! — размахивая перед Ваймаком рукой, зовет Эндрю       — Не заметил, коротышка, — со вздохом говорит мужчина.       — Это же Кевин Дэй! — громогласный голос Николаса ударил по ушным перепонкам, но никто не обратил внимания на его восхищенные крики.       — Заткнись, — пробормотал сонный Сет Гордон. Или, как его называли другие — травяной ублюдок. Такое обращение Сет заслужил благодаря тому, что ранее употреблял марихуану, и благодаря его отвратительному характеру. Кевин догадывался, что некоторые еще и умудрялись ему позавидовать. Как тут не позавидовать, когда встречаешься с немало известной Элисон Рейнолдс, эталоном красоты. Та, к слову, стояла, оперевшись спиной на автобус, и смотрела на него из-под приспущенных век.       — Ничего страшного, — голос Эндрю вновь привлек его внимание. — Слышал, что с возрастом приходит слепота и глухота. Ну да ладно. Вы так мне и не ответили: птица откуда?       — Сама прилетела.       Именно в этот момент Эбби выходит из гостиницы, виновато улыбаясь. Она быстро пробирается сквозь ребят и открывает водительскую дверь автобуса, после чего открывается дверь и для команды. Ребята заходят, часто оглядываясь на Кевина. Ваймак стоит рядом с ним и пропускает вперед остальных, и лишь Эндрю остается последним стоять с ними.       — Иди в салон, или побежишь за автобусом, — командует Ваймак, и Миньярд повинуется. Ступает на первую ступень, на вторую… И резко разворачивается всем корпусом, лицом к ним.       — Этот, что ли, с нами едет? — Уже без тени юмора спрашивает он.       — Да, — грубым, не терпящим возражений голосом отвечает тренер.       — Нет, — ухмылка растянулась на губах Эндрю. — Птаха, ты заблудилась? Хочешь, я подтолкнуть тебя в нужную сторону?       — Миньярд, внутрь! Обсудим всё потом, — ругается Ваймак.       Эндрю бросает взгляд на тренера, который встречает его непоколебимостью и уверенностью в глазах. Разочарованно выдохнув, Миньярд переводит свой пронзительный взгляд теперь уже на Кевина, вызывая у того мурашки по спине, и, наконец-то, разворачивается, проходя в салон на самые задние места. Кевин, дождавшись, когда Миньярд уйдет от него подальше, повторил его действия, проходя в салон и занимая первые одиночные места под пристальный взгляд остальной команды.       Двери закрываются.       Мотор автобуса плавно замурлыкал.       Его голова падает на стекло. Глаза закрываются.       Он так устал за сегодняшний день.

***

      Надев маску полного безразличия, что так сильно противоречило его безумно бьющемуся сердцу, Натаниэль прошел в комнату. Впервые он побывал здесь в десять лет, вскоре после определения вторичного пола. Именно тут решилась его жалкая судьба.       С каждым годом оно не менялось.       Тот же надежный стол из темного дуба, покрытый лаком и забитый бумагами разной степени важности. Лампа, чтобы не портить зрение, органайзер и множество других вещей, на которые Натаниэль не хотел обращать внимания. Позади стола панорамные затемненные окна, выходящие на поле. С одной стороны стоит книжный шкаф, соединенный с сервизным, в котором стоят бокалы и бутылки с алкоголем. С другой стороны — темно-коричневая дверь, ведущая в дополнительную комнату отдыха.       В центре кабинета находился черный ворсистый ковер круглой формы. Натаниэль старался не думать о том, почему именно черный цвет. По разные стороны ковра стояли такого же цвета кожаные диваны. В целом, интерьер выглядел неуютно и отталкивающе, особенно пугал мертвецкий холод и тишина, которая воцарилась в кабинете. Но эта тишина продлилась недолго. Кенго, который до этого разговаривал с сыном, перевел взгляд на вошедшего. От его черных впалых глаз в жилах стыла кровь.       — Здравствуйте, — заставляет себя говорить Натаниэль и в почтении склоняет голову.       По японским традициям и мафиозному этикету омега должна падать на колени при приветствии почтительного альфы, показывая таким образом свое положение и статус, но Натаниэль никогда в жизни не станет так унижаться. Ни Ичиро, ни Кенго ничего по этому поводу не говорили и не говорят.       — Здравствуй, Натаниэль, — слегка изогнув уголки губ в приветствии, что не сочетается со сталью в чужих глазах, говорит Кенго. — Подумай над предложением мексиканцев, — обращается он к сыну, после чего покидает кабинет.       Натаниэль позволяет себе на мгновение задуматься о плохом самочувствии Мориямы-старшего и о мечте об скорейшей его кончине. Было бы здорово, если бы сегодня он видел его в последний раз. В этом они с Ичиро похожи. Хотя с какой-то стороны Натаниэль должен быть ему благодарен — именно Кенго возжелал видеть Натаниэля как человека, который подарит клану наследника. Если бы не он, то его либо убили, либо же продали другим людям. От мысли о том, что, возможно, ему даже повезло, Натаниэль кривится.       — Привет, — Ичиро манит его пальцем к себе, и Натаниэль неохотно подходит, опираясь бедрами об стол. — Как дела? — задает вопрос так, словно ему интересно. В мыслях Натаниэль лишь закатывает глаза на эту показуху.       — Нормально, — близость нахождения рядом с Ичиро ему чертовски не нравится, а его всезнающий взгляд действует лишь на нервы. — Ближе к делу? — предлагает Натаниэль, понимая, зачем его сюда позвали. Ичиро изгибает губы в ухмылке, пожимая плечами в жесте: «Как хочешь».       — Начинай рассказывать, — теперь уже с приказными нотками бросает Ичиро, откидываясь на спинку кресла. Натаниэль, злобно фыркнув, нахмурил брови и посмотрел в темные глаза.       — Мне нечего рассказывать, — весёлая ухмылка спадает с губ напротив, и Натаниэлю подумалось о том, что стоило бы как можно быстрее набрать дистанцию между ними, достаточную, чтобы его не смогли тронуть.       — Уверен? — переспрашивает Ичиро, но получает утвердительный кивок. — Хорошо. Тогда потрудись объяснить, почему у Кевина, у актива, приносящего немалые деньги, сломана рука?       — Упал неудачно, — ерничает Натаниэль.       Ичиро выдерживает тишину, не обращая внимания на его язвительность, но чужие потемневшие глаза в сумме с исходящей аурой недовольства говорят всё за себя. Нутро Натаниэля сжимается, и он лишь благодаря силе воли не бросается бежать к двери в попытках спастись. Он ненавидит это ощущение загнанного в угол животного. Каждый блядский раз, когда Ичиро недоволен, Натаниэлю невольно становится трудно дышать. Нечто похожее он чувствовал в подвале Балтимора, где над ним возвышался отец и требовал от него невозможного.       — Хорошо, уход Кевина будет расценен как побег, и в скором времени… — От многообещающих слов капля холодного пота прокатилась по спине, и Натаниэль забыл, как дышать. К горлу поступила тошнота, а слова никак не складывались в единое целое.       — Я не… — грубо перебивает он. — Нет. Я не это…       — Тогда говори, что произошло.       Цепкий взгляд зацепился за его лицо, и Натаниэль понимал, что соврать не получится. Ичиро считывает все его жесты и эмоции, анализирует все его поведение, начиная от того, как он зашел, и заканчивая тем, как он действует сейчас. Но и рассказать правду целиком, может быть, опасно. Натаниэль ощущает, как земля уходит из-под ног. Охлаждающая вода сейчас была бы очень кстати.       — КРЭ посчитал, что Рико сдерживает потенциал Кевина, — на одном выдохе тихо произнес Натаниэль, надеясь, что его услышали. Сглотнув, он поднимает глаза, вздрагивая от пронзительного взгляда Ичиро, направленного прямиком на него.       Не время боятся.       Животные чувствуют страх.       — Тэцудзи выставил их на поединок друг против друга. В конечном итоге у Рико сдали нервы, и он сломал ему руку, — с трудом придав лицу пустое и отрешенное выражение, расплывчато продолжил Натаниэль.       Вдаваться в подробности не было необходимости, ведь чем больше деталей он расскажет, тем больше вероятность запутаться в них в будущем. Хотя это и не совсем было ложью: КРЭ действительно так считает, и Рико сломал ведущую руку Кевина, но по большей части из-за желания спасти.       — Он опасен, — подводит итог Ичиро, и он точно не мог не заметить, как вздрогнул Натаниэль. — Его нужно сослать в Корею как можно быстрее, пока он не успел создать еще больше проблем. Его будущий муж им как раз интересуется, — от слов его окутывает страх, и Натаниэль не знает, что делать.       — Он всё еще приносит деньги, — говорит он первое, что приходит в голову. Ичиро цокает.       — Он же их и теряет. Да и с потерей его как актива мы сможем справиться.       — Но… — возражает Натаниэль, на минуту замолкая. — Он достойный игрок и актив, пусть иногда и ведёт себя импульсивно. Его буквально называют королём Экси! — выпаливает Натаниэль. Если и это не причина оставить Рико как можно дольше в США, то у него есть ещё один план, но не самый приятный.       — Это не аргумент, Натаниэль.       — Пожалуйста, — сквозь плотно сжатые зубы очень унизительно просит Натаниэль.       На несколько мгновений становится так тихо, что громкое биение его сердца должно быть слышно. Ичиро замолчал, ухмылка спала с его лица, а глаза задумчиво прищурились. Очень подходящий момент, чтобы напасть на него и свернуть шею. Но даже так Натаниэль понимает, что хоть Ичиро и выглядит задумчиво, далеко в свои мысли он не ушел и с легкостью сможет уйти от атаки. Возможно, не бойся Натаниэль последствий и за своих братьев, то попробовал бы его прикончить. Он уверен, что сможет потягаться с Ичиро на равных. Чего стоит усыпить его бдительность и свернуть шею?       — Заключим сделку? — неожиданно заданный вопрос прерывает весь его поток мыслей. Ичиро вновь смотрит на него всезнающим взглядом. От пристального внимания по спине пробегают мурашки, а тело резко обдает холодом. Натаниэль тихо сглатывает, надеясь, что Ичиро не понял его мыслей, и изгибает бровь в вопросе, намекая прояснить, что за сделка. — Я не отправлю Рико в Корею раньше времени, а Дэю позволю выбирать самому, в какую команду податься, но взамен по окончании этого года ты забеременеешь.       — Что? — по-глупому приоткрыв рот и хлопая ресницами, спрашивает он. Как только слова в голове правильно сложились, а голос, временно пропавший от шока, вернулся, Натаниэль продолжил: — Но мне нужно закончить учебу.       — Закончишь ее заочно, можешь взять академический отпуск,— отмахнулся Ичиро. Его глаза в панике забегали по чужому спокойному лицу. Если он сейчас согласится, то потеряет всё.       Однако…       …терять ему нечего.       По сравнению с отцовским домом Гнездо было не так уж и плохо. В нем небезопасно, но спокойней. Он знает, что благодаря своему рангу (и неприкосновенности) никто, разумеется, кроме Хозяина (и, наверное, ебанутого Вару) не посмеет его ударить, а если и ударит, то в ответку получит кулаком в лицо. С командой он тоже не особо сблизился, а некоторые, наподобие Вару, и вовсе его раздражали, но они для него те, с кем он рос, те, на кого он равнялся и с кого, сам того не желая, брал пример. Тэцудзи жесток и требователен, но делает из них лучших игроков. Он не может не быть ему за это благодарным. Экси стало для него жизнью. И Натаниэль прекрасно знает, что, оказавшись в запертом особняке Мориямы с ребенком под сердцем, сойдет с ума. Он перестанет существовать как личность.       Но отказывать он не станет. Не тогда, когда предоставилась такая возможность, как разрешение Кевину самому строить свою жизнь. И не тогда, когда он знал, что Ичиро при любых обстоятельствах сдерживает свои слова.       В любом случае, сейчас все это не имеет значение.       Сейчас главное отыграть те эмоции, которые ждет от него Ичиро.       Он кривит лицо, закусывает нижнюю губу. Его взгляд становится резче, поза — закрытей.       — Я согласен, — шепчет он.       — У тебя срок до конца года, наиграйся вдоволь, — со слишком доброжелательной улыбкой, не свойственной главе опасной группировки, говорит Ичиро.       На подрагивающих ногах он с гордостью вышел из кабинета. Волнение и страх словно меч пронзили его тело. Руки потряхивало, но он старательно делает глубокий вздох и выдох. Кевин. Кевин больше не вернется в это ужасное место под названием «Гнездо». Кевин восстановится и будет сиять на поле. Кевин осуществит их мечту. Один. Хоть кому-то из их троих должна улыбнуться удача. Он постарается и сделать так, чтобы и Жану было хорошо, чтобы и Жан мог выбрать себе новую команду, но не сейчас, чуть позже.       Выдыхая от сильных и переполняющих эмоций, он собрался с мыслями. Жан, вероятно, не понимает происходящего, и ему нужно всё объяснить. Мысли о возможном скандале в новостях и возникших вопросах уходят на второй план. С этим они смогут справиться. Проблема остается с командой. Они также в неведении, и пропажа Кевина может вызвать бурю негодования.       Ссутулившаяся фигура Жана сидела на кровати. Его глаза неотрывно смотрели в одну невидимую точку. Он даже не шелохнулся и не повернулся на шум открывающейся двери. Натаниэль молча подошёл и сел перед ним на корточки. Медленно взгляд Жана сфокусировался, и Натаниэль заставил себя приподнять уголки губ. Он должен успокоить Жана и заверить его, что всё хорошо.       — Эй, — тихо позвал он. — Ситуация непростая…       — Рико в коме.       Натаниэль почувствовал, как упал, но он до сих пор сидел на корточках. Мир пошатнулся и завертелся с небывалой скоростью. Взгляд Жана был пустым, голос — мертвецки холодным. Собственные слова застряли в горле. Надо заметить, в который раз за этот день.       — Что? — на грани шепота спросил он.       — Он сломал руку…       — Это я знаю, — перебил он, ощущая склизкий страх.       Жан, нахмурив брови, продолжил:        — Хозяин был в ярости. И уход Кевина из Гнезда только подлило масло в огонь. Хозяин ворвался в комнату Рико и… И всё.       Под конец голос Жана стал ломаться. Объяснение ситуации словно вывело его из какого-то транса, и вся серьезность ситуации обрушилась на его плечи. Темные глаза забегали по его лицу, и Натаниэль не знал, какое бы выражение помогло Жану успокоиться, чтобы Жан хотел видеть на его лице: спокойствие, страх, безучастность.       Натаниэль протянул руки и только после кивка Жана положил на его холодные щеки свои ладони. Секундой позже он привстал и соприкоснулся своим лбом с чужим в немой поддержке. Он знал, что в особо трудные эмоциональные потрясения Жану нужно было что-то, чтобы его заземлило, и обычно незначительные прикосновения помогали.       — Все будет хорошо, — всё, что и смог вымолвить Натаниэль.       Послышался всхлип.       Ему бы тоже хотелось верить в собственные слова. Но ничего уже не будет хорошо. По крайней мере, не для него с Рико.

***

      Рико на тренировке не оказалось. Ни на следующий день, ни на другой. Странное и такое ненавистное им чувство беспокойства ни на секунду не отпускало его. Кулаки чесались в желании ударить Тэцудзи, но тот так же бесследно пропал. Из-за этого ему приходилось заглушать агрессию и беспокойство непрекращающимися тренировками, а когда Ямагути запрещал ему тренироваться, говоря, что нагрузка слишком большая, Натаниэль срывался на Воронах.       Увидеть Рико ему не позволяли, пусть тот и лежал в одной из лазаретных комнат Гнезда. Переживания за его состояние сжирали изнутри. На вопросы о состоянии здоровья Натаниэлю также не отвечали, грубо говоря, что это не его дело, а ответную тираду Натаниэля о том, какие они все мудаки, никто не слушал, предпочитая игнорировать. Поэтому Натаниэль приходил в комнату, укутывался в одеяло, позволяя Жану себя обнять, и думал, думал, думал. Несколько раз опасная мысль о том, что Рико мертв, просачивалась в его голову и вызывала часовые тревожные мысли и частые панические атаки.       Остальная часть команды была в худшем неведении. Они не понимали происходящего совсем. Не знали, где их Король и что с ним. Не знали, куда так резко подевался их второй номер и почему нет Хозяина. Некоторые, кто посмелее, подходили и спрашивали их с Жаном, но ответ «не знаем» их только бесил и разочаровывал.       В конечном счёте команда превратилась в размазню. Иногда Натаниэль даже видел, как сокомандники бесцельно бродят по коридорам Гнезда, не находя себе места и не понимая, что происходит. У одного из их запасного опорного полузащитника — Томаса — посередине тренировки началась истерика, переходящая в несуразный бред о том, что им надо быть лучшими, но Хозяина нет, нет свиты в полном составе, и всё в том духе. Натаниэль, если честно, не вслушивался в его полукрики-полувсхлипы, лишь проводил усталым взглядом чужую безвольную фигуру, которую утаскивали врачи, перед этим вколов тому пару уколов успокоительного.       Все Вороны были едины во мнении и понимали лишь одно: им нужно работать усерднее, им нужно больше стараться, им нужно быть на вершине лидерства. Они должны показать Хозяину, что в его отсутствие трудились, не покладая рук. Они должны показать Рико, что достигли большего. Они должны показать Кевину, что отработали технику до идеала. И ни у кого не возникало и мысли, что они могут больше никогда не прийти.       Только под конец Рождественских каникул, после окончания очередной изнурительной тренировки, Ямагути задержал команду, построив их в одну шеренгу посередине поля.       — Неосторожность на лыжах привела Кевина к серьезной травме, — упуская всё, что только можно, из реальной истории, начал Ямагути. — Поэтому он принял непростое решение уйти из Воронов. Понимаю, для нас всех это удар в спину, но нельзя расслабляться, тем более во время игрового сезона. Работает в том же режиме. Вару, теперь ты играешь в связке с Рико. У остальных всё по-прежнему.       После сказанных слов Ямагути отправляет потерянную и разбитую команду спать. Натаниэль поднимает глаза, смотря на растерянные лица ребят. Всесильные и непобедимые Вороны сейчас больше походили на оленят в фарах автомобиля. Информация, выданная без подробностей, вела их в ступор, но каждый осознавал, что их номер два больше не в игре. Каждый чувствовал разное: боль, утрату, пустоту, предательство, веселье.       — Где же сейчас Кевин? — задумчиво протянул Коул, словно подстрекая. — Не знаешь, подстилка?       — Не знаю, — игнорируя выпад в свою сторону, отвечает Натаниэль.       Громкое оханье эхом разнеслось по полю.       — Как же так?! — делано удивляется Вару. — Разве ты не разводил ноги для него по первому зову?       Половина команды на риторический вопрос скривилась и смерила парня злобным и вызывающим на бой взглядом, другая половина рассмеялась и поддакнула ему.       — Это ты любишь всем подсасывать, ублюдок.       — Да ладно, не злись, я же в шутку, — смеется он, подходя ближе. Слишком близко, замечает Натаниэль. Теплое дыхание опаляет ухо. Ебаный Вару ростом почти метр семьдесят пять. — Я, конечно, предпочитаю черноволосых, но, если будешь вести себя тихо и покорно, то могу и тебя немного приласкать, — пошло говорит он прямо в ухо. — Омеги же любят так…       Кулак прилетает ему в живот. Вару сгибается, кряхтение вперемешку со смехом вырывается из его рта. Тот мог легко увернуться, он в этом уверен, но почему-то этого не сделал. Больной мазохист. Натаниэль, не дожидаясь чего-то еще новенького в свой адрес, покидает поле. За ним уходят и некоторые из команды.