Сны Эда Нигмы

*** Освальд с кислой миной окидывал когда-то принадлежащий Нигме лофт. Что удивительно, зелёная вывеска клуба под окнами с его орущей пьянью по утрам и глухо доносящейся музыкой по ночам, никуда не делась. В остальном, квартира представляла собой жалкое зрелище. Кажется, здесь побывали и участники банды Светлячка, и бандиты Фриза. Судя по подгоревшей обивке дивана, испорченным, вздувшимся от влаги, обоям, они устроили тут заварушку. Та мебель, что выжила, была покрыта толстыми слоями пыли. Эд выглядел огорчённым, рассматривая то, в какие развалины превратилось его жилище. - Содом и Гоморра, и куда нам теперь идти, - прошептал он. Освальд по-хозяйски проследовал на кухню, где ловко вскрыл потайной шкафчик и обернулся с радостным выражением на лице. В руках у него была бутылка вина. - Они не нашли твой тайник, Эд. Ножом он откупорил бутылку, сделал пару глотков и пошёл копаться в шкафу. Через минуту на нём красовался зелёный поварской фартук с знаком вопроса, а руки были облачены в латексные перчатки. - У нас много дел. А что, думал, раз у меня прислуга, то я убираться не умею? - заметил он обескураженный взгляд. - Конечно, ты же капризный золотой ребёнок, - не преминул подколоть в ответ Эд. Он наблюдал, как Освальд деловито сгребал с кухонного стола высохшие остатки чьего-то пиршества, прикладывался к бутылке вина и крутил головой в поисках швабры. Вскоре посреди кухни образовалась огромная куча мусора, зато остальные поверхности стали почище. Он покрутил краны на кухне и, каким-то чудесным образом, водопровод оказался подключён. Прихрамывая, Пингвин убежал в ванну, но почти сразу вернулся озадаченным и ещё более деловым. Лицо его, осунувшееся после всех пережитых месяцев изоляции, битвы и треволнений, сейчас казалось совсем юным. На впалых щеках проявился едва уловимый румянец. Этот румянец напомнил Эду о тех временах, когда Пингвин был его гостем и ещё не был другом, и тем более, не был тем, кем он пока что не мог называть его даже у себя в голове. Сейчас перед ним стоял всё-таки совершенно другой Освальд Кобблпот, такого он никогда раньше не видел. Серьёзный взгляд единственного глаза, немного сбившаяся повязка. Надо бы её обновить, подумал Эд. Когда он сделал очередной энергичный глоток из бутылки, под тонкой кожей на шее дёрнулся кадык. Без пудры и макияжа, на носу и щеках, проступали едва заметные точки веснушек. Удивительно редкий феномен - веснушки у брюнетов, залюбовался Эдвард и не смог опустить взгляд. Предмет его размышлений, кажется, не замечал пристального внимания или же тактично делал вид. - Эд, нам понадобится много мусорных мешков. - Труп? - Какая-то часть, - задумчиво почесал за ухом Кобблпот и тут же с омерзением поморщился, забыл, что руки в перчатках уже перепачканы. - Давай, помогай, я уборщицей не нанимался. На тебе спальня и ванная комната, - кинул он в Эда свежей парой перчаток. Нигма, всё-таки решив перестать залипать так очевидно, немедля приступил к уборке. Потом они обязательно поговорят, да, но не сегодня. И может не завтра. Эдвард не был уверен, что до конца разобрался в себе и готов к этому разговору. *** - Пожалуйста, - тихий стон в темноте. - Эдди, Эдди, Эдди, Эдди, - зачастило, захныкало. - Я не могу, не могу, не могу, Эдди. - Освальд? Эдвард усиленно моргал и тёр глаза пальцами, но картинка не приходила. Вокруг было темно, как в аду. Освальду нужна была помощь. Судя по голосу, он страдал от боли, а Нигма страдал с ним в унисон. Но как найти кого-то в темноте, когда даже собственных ног не видишь? - Эдди, - влажным шёпотом обожгло слух. - Освальд, ты где? - Я жду тебя, иди ко мне, иди ко мне, иди ко мне.. мой мальчик. Стоп. Что? Так не говорят, когда больно. Кажется он сходит с ума. Только бы посмотреть, хотя бы одним глазком. Понять, что происходит. Мокрый всхлип, а за ним: - Да, пожалуйста, да, да, да. - Будь моим, будь, будь, будь, Эдди.. Последняя фраза горячим и хриплым осознанием разорвала уши. Что-то подсказывало, что тому, кто его зовёт, нужна не та помощь, о которой Эдвард подумал сначала. Всхлипывания и призывы повторялись - они звучали то тут, то там. Нигма метался, пытаясь ориентироваться на звук, но скоро окончательно запутался и остановился. Голос продолжал стенать и умолять, а темнота раскалилась, будто он и правда оказался в преисподней. Тело, которого он толком не ощущал всё это время, понемногу пробуждалось. Какофония пугающих, но услаждающих слух звуков отзывалась под кожей мурашками, стягивая ощущения в области пониже пупка. За брюшиной горело угольями чувство неразряженного напряжения. То, что называют "бабочками в животе". - Ааах! Громкий крик-полустон точно не был болезненным, сразу за ним за воздух наполнился чужим прерывистым дыханием. У Эдварда свело лёгкие, когда он вспомнил, что это непотребство происходит именно в его голове. Он что, представляет Освальда вот таким? Как грязно. Даже для Эдварда, даже для Загадочника. Они только что снова стали друзьями, а он позволяет себе.. Эти мысли. Захотелось помыть руки, рот, а заодно и черепную коробку изнутри большим куском мыла. - Прости, Освальд, - Эд присел куда-то в темноту и обхватил голову руками. Хотелось выключить тихие вздохи, молящие интонации и пошлое хлюпанье. Что же он творит? - Тш, я рядом, не бойся, - всё затихло. На его плечи легли ладони и невесомо переместились к горлу, нежно помассировали напряжённые мышцы. От одного этого жеста Эдварда всего передёрнуло, натянуло звенящей струной. - Шшш, - услышал он где-то в области затылка шипение и вдох, от которого волоски встали дыбом. Мокрый кончик языка заставил затрястись, проделывая дорожку по шее к уху. Перед тем, как проснуться, он услышал вопрос: - Я притяжение планет, вещей, сердец. Страстей сжигающих бесполое дитя. И не имеет веса - жертва, иль ловец. Вкусив желанное, распалишь лишь меня. Кто я? *** Открыв глаза, он увидел мирно посапывающего Освальда. Пробежался взглядом по мягким теням от подрагивающих ресниц, зелёному блику, оставшемуся в волосах, острому кончику носа, уткнувшемуся в подушку. Так близко, что он еле сдержался, чтобы не пересчитать пальцем веснушки на этом носу. Одна, две, три, шептал он одними губами. Эдвард медленно провёл руками по своему телу поверх одеяла и наткнулся на влагу там, где её точно не должно было быть. Чёрт, снова оно. Он изо всех сил стараясь не скрипеть кроватью, спустил ноги на пол и пошёл умываться, молясь всем богам, что Освальд, когда проснётся, не обратит внимание на позорное свидетельство его влажных снов. - Что думаешь, Эдди? - Загадочник привычно маячил в зеркале и скалился своей ненормальной улыбкой. - Ничего не думаю, - вести разговоры с субличностью не хотелось совершенно. Четыре часа утра не самое приятное время для самоанализа. - Точно-точно? А как же маленькая шалость, которую ты устроил у себя в голове? - Это не я устроил, а ты. Что это вообще было? - Разгадай загадку и узнаешь. Ну, конечно, загадка. Снизойдёт ещё его подсознание до того, чтобы прямо что-то объяснить. Эдвард поморщился, плеснув в лицо холодной водой. Легче не стало. Особенно потому, что при малейшем движении он чувствовал постыдную сырость в собственных пижамных штанах. - Не хочу я ничего разгадывать, - упрямо отказывался от признания Эд. - Тебе только и надо, что надо мной поиздеваться. Дуришь голову ненормальными видениями. Я не сумасшедший. - Глупый ты, Эдди. Мультики создаю не я, а твой разум, - Загадочник взмахнул руками в кожаных перчатках на манер фокусника и испарился. Ну и пусть, подумал Нигма. И пусть фантазирует себе, что хочет. Я то точно знаю, чего хочу и чего не хочу. А сон, что ж, и не такое приснится после длительного стресса, да ещё, если спишь с полуголым человеком в одной кровати.