Глаза, способные вернуть в кошмар

— Я не допускаю тебя до тренировок, — Ваймак встал у входа в раздевалку, не давая Натаниэлю пройти внутрь.       — Почему?       — Посмотри на свои руки и догадайся сам. А ещё я хочу услышать, почему ты пропускаешь занятия в первые дни учёбы.       Веснински с недоумением посмотрел на руки. Всё те же порезы на левой. Всё те же небольшие порезы на ребре правой ладони. Синяки, которые уже почти сошли, оставаясь жёлтыми. Старые шрамы, ожоги, следы уколов. Ничего такого не было. Всё такая же уродливая кожа.       — А что не так?       — Господи, я разговариваю с деревом.       — А на лекцию я только сегодня не пошёл. Вчера был.       — Мне было сказано иначе, — Ваймак отодвинулся в сторону, запуская в раздевалку Мэтта, затем он сразу встал обратно.       — Я вчера был, — повторил Натаниэль.       Юноша напрягся лишь на секунду. Он может говорить правду, может её даже отстаивать, но в чём смысл? Если кто-то не хочет верить, то он не поверит в любом случае. Слова могут быть раздражителем, могут помочь в достижении цели, но ничего не имеет смысла, если человек, которому эти слова говорят, уже всё для себя решил.       — Плевать, — Веснински посмотрел в сторону зала.       Если он не будет тренироваться, то его просто убьют. Не сразу, но убьют. Можно было бы сопротивляться, доказывать что-то, но на это не было сил. Хотелось спать. Хотелось что-то поесть. И хотелось просто исчезнуть.       Что, если он даст себе хотя бы один день? Просто отдохнуть. Никуда не бежать. Не притворяться. Сообщение или звонка ему не было, значит, наверное, этой ночью его не будут трогать. Может, он сможет хоть немного выдохнуть? Парень тихо вздохнул. Его разрывало на две части. Одна понимала, что нельзя позволять себе расслабиться даже на день, другая мечтала хоть немного о передышке.       — Если он не будет тренироваться, то влезет в очередную заварушку, — Кевин подошёл сзади. — И будет только хуже, чем если он сейчас будет на тренировке.       — Я не хочу, чтобы Натаниэль вновь заливал вокруг себя всё кровью. Ему нужно восстановиться.       — Уж лучше здесь, чем где-то в другом месте, — пожал плечами Дэй. — Он ведь псих. С таким проще на поле.       Натаниэль молча посмотрел на Кевина. Его не обижали эти слова. Дэй выполнял просьбу Натаниэля — он делал так, чтобы Веснински тренировался. А каким именно способом, уже не важно. Наверное, это было даже хорошо, что именно так, ведь если у него начнут опускаться руки — люди вокруг не дадут так просто сдаться. И дело будет даже не в поддержке, а из соображения безопасности окружающих людей и сохранения спокойствия. Проще, если все будут считать его опасным психом, когда он без дела.       Ваймак долго смотрел на Кевина, затем на Натаниэля. Он потёр переносицу, будто его замучила головная боль. Хотя, возможно, уже и мучила из-за Веснински.       — Если я увижу, что у тебя вновь идёт кровь — выгоню с поля и не пущу на тренировки, пока всё не заживёт.       Натаниэль кивнул и прошёл внутрь. Он сел на скамейку, наблюдая за Кевином и Эндрю, тенью следующим за ним. Миньярд лениво переодевался, игнорируя и слова Дэя про скорость и опоздания, и взгляд Веснински. Натаниэль с интересом рассматривал мышцы голкипера, которые под его обычной одеждой и не было видно. Не удивительно, что Эндрю с такой лёгкостью отшвыривал мячи. Взгляд зацепился за рукава, которые тот не снимал, а лишь вытащил из-под них ножи, убирая в шкафчик.       — Почему твой взгляд направлен на него? Я явно поинтереснее личность. Да и могу многое для тебя сделать, — Ники встал перед Натаниэлем. — И ты определённо в моём вкусе.       — Зато ты не в моём, — фыркнул Натаниэль, сразу несколько взглядов были направлены на него после этих слов. — И нет никого, кто был бы в моём вкусе, ведь его просто нет.       — Что это значит? — Ники наклонил голову, его взгляд метнулся к Миньярду, который так же смотрел на Веснински. — Мы поспорили на твою ориентацию. Признавайся.       — Значит, все проиграли. Пустая трата и денег, и времени. Мне не нравятся ни девушки, ни парни.       — Такого не может быть, — Хэммик весь надулся, явно ожидая признания для новых сплетен, а так же возможного выигрыша.       — Может.       — Нет, ну как же. Разве тебя ни разу не тянуло к кому-то? Милая девочка в школе? Красивый мальчик в спортивном клубе? Хоть небольшие чувства.       — Чувства — слабость, — отчеканил Натаниэль. — Позволить себе что-то чувствовать — добровольно загнать себя в ловушку привязанности. И это только погубит.       — Так может говорить только тот, кого хоть раз отшивали, — Ники не унимался. — Чувства — это тепло. Это забота. Улыбки.       Тепло? Забота? ХА! Предательство. Боль. Ловушка. Вот, что такое чувство.       Веснински не стал слушать остальной бред, он пошёл в сторону туалета, чтобы переодеться, но замер в метре от Эндрю, взгляд вновь проскользил по рукам Миньярда. В рукавах будет проще скрыть тот факт, если у Натаниэля пойдёт кровь. Скорее всего, скоро придётся скрывать ещё и синяки. Будет много вопросов, если на нём будут постоянные отметины. В Воронах все знали, кем он был, поэтому не приходилось прятать следы после бессонных ночей, но здесь никто не знал.       — Хочу такие же рукава, — Натаниэль наклонил голову.       — Мало сигарет, теперь и их хочешь украсть?       — Ты ходишь в них постоянно, наверняка у тебя несколько пар. Одолжи.       — С чего вдруг?       — Я, кстати, ничего не крал, — напомнил Натаниэль, а когда Эндрю приподнял бровь, явно не соглашаясь с этим высказыванием, он продолжил. — Просто взял. Ты мог их и забрать, если бы захотел. Одолжи рукава, я потом тебе их отдам, когда куплю.       — Хочешь скрыть руки от Ваймака, чтобы он не заметил кровь, — Эндрю взглянул на порезы и шрамы, задерживаясь лишь на секунду на них. — А если я их тебе не дам, то, может, наконец твоя рожа не будет раздражать меня во время тренировки.       — Дай ему уже рукава, — Кевин нетерпеливо топтался на месте, — нам нужен игрок, если он не будет тренироваться, то потянет всю команду вниз.       Миньярд бросил на Дэя один взгляд, в котором читалось сразу всё, что он хотел тому сказать. От «пошёл нахуй» до «молчи в сторонке». Натаниэль на это улыбнулся. Было забавно наблюдать за тем как Эндрю, который не достаёт ростом даже до плеч Кевина, так легко затыкал его. И именно сейчас Веснински впервые понял слова Рико о ручном пёсике. Веснински не смог удержаться от взгляда на Мэтта. Наверное, это было слишком заметно во взгляде, потому что и Мэтт, и Ники, который стоял рядом с ним, прыснули со смеху.       — Да, Нат, наш Эндрю имеет особую харизму, превышающую не только его рост, но и всех здесь присутствующих, — Хэммик засмеялся пуще прежнего, уворачиваясь от бутылки воды, летящей со стороны Аарона.       — Обойдёшься без рукавов, — Эндрю явно не оценил мысли Натаниэля о его росте.       — О, — не сдержался Натаниэль и повторил в утренней интонации Миньярда, — ты что, обиделся? — Веснински улыбнулся лишь больше на хмурый взгляд ореховых глаз, — надулся как ребёнок.       Натаниэль улыбнулся лишь больше. Не то, чтобы он был энергетическим вампиром. Совсем нет. Но… Как же было приятно выводить из себя Эндрю. Вытягивать из него что-то помимо спокойного лица. Нравилось, что можно его чем-то подколоть.       — Слушай, Мэтт, — Веснински повернулся к Бойду, — я не замечал, но всё же хочу узнать кое-что. Ты когда с Эндрю разговариваешь, присаживаешься? Может, наклоняешься?       — О, у нас тут шутник завелся? Спортсмен, студент и комик в придачу — сколько достоинств в одном человеке! Как повезло «Лисам»! Скорей бы уже посмотреть, что ещё он умеет, — Миньярд быстро зашнуровал кроссовки, ускоряясь в переодевании. — Может, устроим конкурс талантов? Чем ещё удивишь?       Ответить бы на немецком, но этот козырь Натаниэль будет держать у себя до последнего. Если сейчас раскрыть это, то он лишится многих слов, что не будут сказаны при нём.       — Потом узнаешь, — махнул рукой юноша. — Если мне будет несложно опуститься на твою высоту, то чем-нибудь и удивлю.       Эндрю явно его обозвал. После такого других слов и не могло быть, но из-за громкого смеха Ники, Натаниэль не смог услышать, как именно его назвал Миньярд. Повторять или говорить ещё что-то Эндрю явно не собирался, поэтому молча поднялся и вышел из раздевалки. Кевин тут же пошёл за ним, а Натаниэль лишь усмехнулся.       — Слушай, как ты хочешь, чтобы мы тебя похоронили? — Ники неловко засмеялся. — Думаю, мы найдём твоё тело в скором времени, если ты вновь станешь так говорить с Эндрю. Нет, это забавно, тут не поспоришь, но… Знаешь, у Эндрю немного тяжело с самоконтролем.       — Спорим в канаве помрёт? — Сэт лишь фыркнул. — Сдохнет там, будто бомжара.       — Помолчал бы. С твоим характером скорее тебя найдут первым в канаве, — отозвался в ответ Ники.       — Педику слово не давали.       Натаниэль моргнул. Затем ещё раз. Лисы… Споры… Хэммик что-то ответил. Мэтт влез в разгорающийся спор. Сейчас перед ним были лишь лисята, которые показывали друг другу клыки. Наверное, именно так всё выглядит в зоопарке. Он никогда там не был, но видел в фильме, ещё когда был маленьким и находился с мамой в каком-то задрипанном мотеле, где стоял скорее ящик, чем телевизор. Этот ящик показывал черно-белые картинки, постоянно выключался, а его экран так мелькал, что ничего нельзя было нормально рассмотреть. Натаниэль смотрел его без звука. Шуметь строго запрещено. Тогда были новости. Он видел только кусками. Из звуков была лишь вода, когда мама мылась с открытой дверью под тонким-тонким ручейком. Ведь вода создавала шум. А шуметь нельзя. Новости закончились и продолжился фильм.       На экране были радостные дети. Им что-то рассказывали, и они радовались лишь больше. Ведь их улыбки были счастьем. И Натаниэль улыбался. Ведь можно было представить, что он вместе с ними. Он тоже в зоопарке. Он так и не понял, что за животное тогда было, ведь экран телевизора мелькал как назло всегда во время того, когда показывали клетку. Но он улыбался. Представляя сначала пантеру. Потом льва. Потом леопарда. Пуму. А потом и целый-целый огромный вольер с кошками и котятами.       Сейчас перед ним были лисята. И между ними было огромное стекло, разделяющее их. Вот только зверушкой за стеклом, вероятнее, был он сам.       — Сэт прав, скорее всего, меня найдут в канаве, — Натаниэль улыбнулся. Все замолчали от его слов.       — Сам и признался, — Сэт завязал кроссовок и пошёл к выходу из раздевалки. — С удовольствием дождусь, когда ты сдохнешь.       — Не обращай внимания на слова этого напыщенно петуха, — Ники с недовольным видом взял перчатку, но тут же кинул её обратно на скамью. — Почему ему нужно всё время сказать что-то такое, что выбешивает?! Самый старший, а ведёт себя так, будто… — Хэммик запнулся, не зная, с чем или кем сравнить Гордона, поэтому лишь раздраженно выдохнул. — Мы ведь команда, должны поддерживать друг друга, а не это…       Натаниэль пожал плечами. Ему не на что было обижаться. Он уже видел себя мертвым. Уже знал, что это должно случиться. Это лишь вопрос времени. Отец найдёт шанс покончить с его ничтожным существованием. Лишь в одном был неправ Сэт. Никто не найдёт его тело… Никто не узнает, что с ним станет. Будет то же самое, что и с мамой, бросившей его. Он исчезнет. Как никто не вспомнил о Мэри Хэтфорд, так никто не вспомнит и о Натаниэле Веснински.       Тренировка проходила довольно легко. Может, из-за хорошего настроения, ведь как приятно было ловить на себе хмурые взгляды Эндрю. Пару раз пришлось увернуться от мячей, летящих в голову, но это было привычным даже с Гнезда. Эндрю, впрочем, потом перестал целиться в Веснински. Скорее всего из-за лени, ведь он просто сел около стены, где располагались ворота, и ничего не делал. На языке вертелись слова о том, что он стал ещё ниже, но Натаниэль сдержался. Даже не посмеялся. В первую минуту. Во вторую он не смог, ведь Ваймак поставил Мэтта в пару к Эндрю. И Мэтту пришлось нагнуться, чтобы что-то сказать Миньярду.       — Он всё же нагибается! — Ники подскочил к Веснински и с задорной улыбкой посмотрел на него.       Вот только Натаниэль никак на него не отреагировал. Таких людей легко игнорировать. Они сразу же сдуваются. Ники может делать попытки вернуть какое-то доверие, но это лишь пустая трата времени. Натаниэль отвернулся, краем глаза он увидел, как быстро упала улыбка Хэммика. Что же, пусть жалеет о своём поступке в клубе. Пусть знает, что именно после этого он сам разрушил любое возможное общение между ними.       Веснински перевёл взгляд на Эндрю, который так и продолжал сидеть, игнорируя Мэтта. А ведь точно так же он игнорирует и Ники. Натаниэль мало разбирался во взаимоотношениях команды в принципе, но что-то из постоянного трёпа Бойда смог понять. Ники был кузеном близнецов и даже брал над ними опеку. Бросил ради них многое и стал работать. Вот только они хоть и защищали его, но почти всё время полностью игнорировали.       Натаниэль тихо вздохнул. Идея накачать его наркотиками определённо принадлежала Эндрю, но с ним он разговаривал. Несправедливо. Но разве к нему кто-то бывал справедливым? Почему, если к нему никто не справедлив, он должен быть таким к другим? Нет уж. Обойдутся.       Веснински отвернулся, замечая, что Ники хотел что-то ещё сказать, но так и не сказал. Натаниэль раздражённо выдохнул. Так и нужно. Пусть мучается. Заслужил. Определённо. И Натаниэль будет наслаждаться его мучениями. Будет припоминать ему эту ошибку.       — Блядь… — Веснински провел рукой по волосам, затем повернулся к Хэммику. Ники тут же удивлённо моргнул и замер. — Спорим, что Мэтту надоест так стоять, и он присядет на корточки?       Натаниэль ухмыльнулся в ответ на радостную улыбку Ники. Это было приятно. Он не понимал почему, ведь это был просто Ники, но от того, что Хэммик так был рад его вниманию, становилось теплее.       Чужой взгляд Веснински почувствовал чуть ли не кожей. Эндрю наблюдал за всем происходящем, но Натаниэля сейчас это мало волновало. Эбби так же себя чувствовала, когда дала ему второй шанс? Когда простила, несмотря на то, что он её порезал. А Ваймак?       Было спокойно. И легко. Юноша приложил руку к груди. Сердце билось быстро-быстро, но не от страха или нагрузки. Команда. С таким же ощущением Ваймак говорил это слово? С лёгкостью? С теплом? Неужели именно так это ощущается? Может, он не был отделён от всех стеклом? А если и был, то только ночами.       Натаниэль повернулся к Эндрю. Почему тот был озадачен? Впрочем, неважно. Может, Миньярд и не поймёт его улыбку, но Веснински улыбнулся. Слегка. Возможно, когда-нибудь он всё же поблагодарит блондинчика за то, что вытащил его из Гнезда. Поблагодарит за эти ощущения.       — Две минуты и продолжаем! — Голос Ваймака раздался недалеко, но Натаниэль не двинулся.       Он заметил во взгляде ореховых глаз понимание. Это было сродни тому, когда человек чувствовал такое же глубокое одиночество. Он понимал чувства и мысли Натаниэля. И оба знали это. Ведь оба были такими. Что ж, если кто-то назовёт Эндрю монстром, то Натаниэлю придётся вмешаться. Не монстром он был, а таким же разбитым человеком, каким был и Веснински. Разбитым, но собравшим себя заново.       Веснински отвёл взгляд первым. В отличие от Эндрю он был монстром. И был очень далёк от того, чтобы собрать себя заново. Невозможно собрать и склеить вазу, если одну часть осколков от неё потеряли, а другую — стёрли в порошок. А то, что он чувствовал сейчас… Наверное, оставшиеся осколочки давали о себе знать.       После тренировки всё тело отказывалось слушаться. Натаниэль доел последний кусочек от шоколадки, что дал ему Мэтт. Он переоделся достаточно быстро, ведь не мог находиться в раздевалке, когда Ники ел сухарики, пахнущие на всё помещение. Даже в кабинке туалета Веснински чувствовал их запах, пока переодевался.       В кармане вместе с телефоном и таблетками лежала купюра. Стоило её взять и купить что-то поесть, как бы противно не было от того, что придётся использовать деньги Дойкона. Продержаться ещё день или два без еды он сможет, но в чём был смысл? Всё равно рано или поздно придётся потратить деньги Дойкона.       — Нат, тебя подкинуть? — Мэтт повернулся к юноше.       — Нет, спасибо.       Натаниэль собрал вещи в сумку и вышел из раздевалки. Он пошёл к выходу с территории университета. Неторопливо и расслабленно. Ни от кого не скрываться. Ни от кого не бежать. И хотя бы сегодня не переживать. Может, завтра или послезавтра он вновь будет разбит до мелких осколков, но сейчас под ногами была земля. Опора, которой он мог поверить.       Когда Натаниэль зашёл в магазин, то невольно растерялся. Сейчас можно было взять всё, что он захочет. Был выбор. Да, конечно, с Мэттом тоже был выбор, когда они вместе ездили в магазины, но там нужно было взять вещи первой необходимости. А сейчас…       Веснински шёл мимо рядов, не понимая, что взять. Слишком много всего. Обычно он брал то, что давали, не имея права не то, что на выбор, даже на хоть какое-то слово. И если хочешь выжить, то привыкаешь к этому.       Сейчас был выбор, но он просто не был к этому готов. В прошлый раз Мэтт хотя бы говорил, что не стоит, а что стоит брать.       Натаниэль увидел такую же шоколадку, какую ему дал Бойд, и сразу её взял. Вот только это не еда и надо искать что-то ещё. Кое-как парень всё же смог выбрать. Он остановился на яблоках и каких-то готовых салатах. Уже у кассы взял себе кофе, чтобы хоть как-то выдерживать пары после бессонных ночей.       Натаниэль наслаждался каждой секундой. А ведь в первые дни, когда ещё жил у Ваймака, он думал, что больше не сможет почувствовать такое. Он думал, что вот-вот умрёт, и такие ощущения будут более недоступны. Да, жизнь была дерьмовой, но ведь это хоть что-то. Так ведь? Это не та комната в Балтиморе. И это не Гнездо.       Наверное, за эти дни в Лисах он столько раз улыбался, сколько не улыбался за… Долгое время.       Веснински замер. Может, стоит понять, хотя бы какое сейчас время. Прохладно. Листья почти опали. Либо конец осени, либо зима. А ведь… Такое же время года было, когда отец нашёл его с мамой. Натаниэль почувствовал, как по коже пробежались мурашки. Как скоро у него день рождения? И решит ли отец сделать ему «подарок»? Нет. Об этом нельзя думать. Эти мысли только загонят в ловушку собственного разума.       Юноша достал из кармана телефон. Ему не приходил ни звонок, ни сообщение, но в горле всё равно встрял ком. Этот телефон был слишком тяжёлым. Нажав на кнопку, он увидел дату и месяц. Двадцать четвёртое ноября. Телефон был убран сразу же обратно. Натаниэль судорожно поправил сумку и пошёл дальше. Больше года… Больше года прошло с того времени, как отец нашёл их. Больше года с того самого дня, когда мама решила оставить Натаниэля наедине с отцом.       Веснински поджал кулаки. Сколько же он был в Балтиморе? Сколько отец издевался над ним?       Ночная прохлада никак не остужала голову, забитую мыслями. Натаниэль старался не думать, старался выкинуть всё из головы. Но не думать о том, что всплывало в голове и вгрызалось в сознание, совсем не получалось.       Закопанный в своих же мыслях он не заметил позади себя человека. Не успел даже никак отреагировать. Человек, прижимая к себе, сразу закрыл ему рукой рот, а в подбородок уткнулся холодный ствол от пистолета, предупреждая заранее любую попытку вырваться или закричать.       Дыхание сбилось сразу. Судорожно дыша, Веснински бегал глазами по пустой улице, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы ему помочь. Но ни людей, ни каких-либо предметов рядом не было. Даже если бы и валялась палка, это ничем бы не помогло, ведь пистолет, приставленный к нему, сразу же отметал любой такой вариант.       Человек потащил его куда-то в сторону. Это явно был крупный мужчина. Но что он хотел? Кто он? Зачем зажал рот, если людей рядом не было? Натаниэль не сопротивлялся. Это было бессмысленно. Отец? Нет, он бы не стал так заморачиваться. Он бы просто приехал за ним или кого-то послал. Дойкон — тоже нет, Натаниэль и так ему принадлежал. Ичиро — то же самое. Юноша пытался унять дрожь. Кто-то из тех, для кого он был шлюхой? Решили забрать и использовать? Похитить, ведь Ичиро не продал? Или кто-то из дружков Дойкона? Может, он решил не писать сообщение? Захотел поиздеваться? Но мужчина не прижимался к нему. Ничего не говорил.       Они прошли пару метров и оказались в небольшом переулке, где была машина. Спиной к ним стоял ещё один мужчина, который разговаривал по телефону. Человек, держащий Веснински, остановился. Было далеко, чтобы услышать разговор неизвестного. Кроме того в ушах настолько громко стучала кровь, что начинала очень сильно болеть голова.       Натаниэль неосознанно сжал зубы, отчего рука на его рту была прижата намного сильнее. Она не доставляла боли, даже не перекрывала нос. Кто бы его не держал — просто не хотел, чтобы Натаниэль говорил или кричал. Даже пистолет утыкался под подбородок не причиняя боли. Веснински заставил себя расслабиться, отчего и пистолет уже прижимали не так сильно, и руку заметно расслабили. Его не сажали в машину. По крайней мере пока. Понять кто его удерживал — не получалось. Слишком темно было и для того, чтобы понять, кто говорит по телефону.       Юноша старался успокоиться. Сейчас он не может ничего сделать, но, вроде, ему не пытались причинить вред. Хотели бы увезти — засунули в салон или багажник. К тому же много раз могли вырубить ударом или вколов какое-нибудь вещество. Даже хлороформ не применяли. Значит, хотели поговорить, либо чтобы Натаниэль знал, кто его собирается похитить. Но это было совсем нелогично.       Веснински вновь напрягся, отчего рука заметно сильнее прижалась к его рту. Мужчина у машины закончил разговор и убрал телефон в карман. Когда он повернулся, и их взгляды встретились, Натаниэль вздрогнул. Он видел глаза, которые так желал увидеть вновь, но при этом забыть навсегда. Глаза, такие же как у его матери. Со рваным выдохом Натаниэль издал звук, похожий на тот, когда бьют в живот. Когда весь воздух покидает тело.       Натаниэля подвели ближе, пистолет уже не был приставлен к нему, но рука всё так же закрывала рот. Стюарт прислонил указательный палец к своим губам, показывая, чтобы Натаниэль молчал, но… Он бы и не смог ничего сказать. Он лишь растерянно наблюдал за тем, как дядя проверяет его через прибор, похожий на тот, какие бывают в аэропортах у охраны.       — Ни жучков, ни прослушки, — Стюарт отдал прибор мужчине, который ранее удерживал юношу. — Прости, что действовал так. Мне нужно было удостовериться, что Натан не узнает о нашей встрече.       Натаниэль ничего не ответил. Даже не двинулся.       — Я рад, что смог с тобой встретиться, — дядя подошёл к Веснински и положил руку ему на плечо. — Ты так вырос. Сколько лет прошло… Так много всего произошло. Я думал, что никогда тебя больше не увижу, но вот ты тут. А, — мужчина запнулся, в глазах его был проблеск надежды, рука слегка дрогнула на плече Натаниэля, — Мэри… Она?..       Натаниэль опустил голову, голос звучал тихо.       — Мертва.       — Это сделал Натан?       — Да, — соврал юноша, сжавшись.       Он не мог сказать правду. Не мог. Парень обнял себя, стараясь успокоиться. Он сгорбился, ведь паника накатила слишком внезапно и сильно.       Он не мог сказать правду.       Просто не мог.       Не мог сказать, что это сделал он.       Не мог сказать, что маму убил он.