Двенадцать теней

      В это утро Витя был так воодушевлён идеей отправить заместителя в школу, что даже встал раньше будильника. Да, всего на пару минут, но приятное чувство бодрости после хорошего сна всё равно не могло не радовать.       Пока мама собиралась на работу, Витя активно делал вид, что собирает сумку. Так-то он действительно её собирал, но делал это куда медленнее своего обычного темпа. Стоило только мамне крикнуть заветную фразу: «Я на работу, до вечера!» и хлопнуть входной дверью, как Витя сразу полез в ящик за колодой. Перебрав карты и отыскав Трефового Короля, он взял листок с призывами и быстро прочёл:       — Когда учёба создаёт беду, Короля Треф на помощь зову.       Всё как в прошлый раз: эхо в комнате, портал, небольшая пауза и появление клона. При взгляде на него складывалось впечатление, будто Витя открыл портал не в карточный мир, а прямиком в СССР, ибо одежда Трефового Короля была… Соответствующей.       Не то, чтобы в ней было что-то особенное: белая рубашка, тёмные брюки, лакированные туфли, всё как надо, всё по дресс-коду, но вот ярко-красный галстук на шее выбивался.       — Приветствую, — спокойно сказал заместитель.       — Привет! — бодро ответил Витя, и тут же замялся. — А-а… Твоё имя?       — Маэлс, — заметив настороженный взгляд призвавшего, Маэлс спросил: — Тебя что-то смущает?       — Да… Твой галстук, — увидев замешательство на лице клона, Витя объяснился: — понимаешь, сейчас просто такие уже не носят.       — О как, — Маэлс неловко взялся пальцами за край алой ткани. — Долго же колоду никто не трогал. Интересно, сколько лет прошло?.. — последнюю фразу он фактически промямлил, отчего Витя её толком не расслышал.       — А?       — Ничего. Сейчас сниму, погоди.       Когда яркий галстук оказался в руках Вити, он убрал его в ящик стола. Маэлс стоял и ждал указаний.       — Пойдём, — Витя взял сумку и повёл клона к выходу.       Схему проводов помощника до школы он уже успел разработать и вёл Маэлса через дворы. Тот заинтересованно рассматривал виды вокруг. Все эти дворы и панельки казались такими знакомыми, но было видно, что дома заметно состарились, а во дворах появилось больше машин. Причём тех марок, которые были Маэлсу не знакомы. Привычных Москвичей и Жигулей почти не осталось. Изучая изменения в городском пейзаже, Маэлс наткнулся взглядом на яркий флаг Советского Союза, который висел на крыше одного из ларьков. Усмехнувшись, Маэлс легонько похлопал Виктора по плечу, указывая взглядом на флаг.       — А ты говорил пионерские галстуки не носят. Ещё скажи, что КПСС больше нет.       Витя посмотрел на флаг, потом на Маэлса и тихо выдохнул. Надо было как-то объяснить анахроническому созданию, что того государства, в котором его создали, больше нет. Но зато в голове начинала понемногу складываться предполагаемая история колоды.       — Как бы тебе объяснить… — Витя неловко почесал висок, пока Маэлс стоял рядом, еле видно улыбаясь. — Советский Союз распался, — Витя задумался, подсчитывая, сколько времени прошло с девяносто первого года. — Двадцать четыре года назад…       — Чт-…?! — Маэлсу не дали времени, чтобы выразить всё своё негодование, ибо Витя оперативно прикрыл ему рот рукой и повёл дальше, дабы не привлекать внимания окружающих.       — Да-да, в декабре девяносто первого его не стало. Теперь вместо Советского Союза есть Союз Независимых Государств.       Маэлс отодвинул руку Вити от своего рта и взволнованно спросил:       — А мы где хотя бы?!       — Спокойно, мы в России, а точнее, в Санкт-Петербурге.       — Где? — Маэлс недоуменно свёл брови к переносице.       — Ну, в бывшем Ленинграде.       — А, — Маэлс приложил руку к сердцу и выдохнул. — Ну хоть так. Я уж думал колода в другой город попала.       Последующие несколько минут, которые они шли до школы, говорил в основном Витя. Маэлс же просто переваривал полученную информацию, пытаясь сосредоточиться.       — Так, на первых страницах дневника есть информация, в каких кабинетах проводятся занятия. Фамилии учителей тоже записаны в начале, поищешь. Так… Вроде всё. Запомнил?       — Да.       — Отлично, тогда вперёд. После шестого урока выйдешь — я тебя встречу. — Проследив за тем, чтобы Маэлс дошёл до ворот школы, Витя с облегчением пошёл домой.       Зайдя в класс, Маэлс быстро направился к нужной парте, не обращая внимание на обстановку в классе. Вынимая из сумки всё необходимое, он никак не мог принять новость о развале Союза, потому что сразу после неё появлялся резонный вопрос: сколько лет он и все остальные помощники сидели в карточном измерении? Как и откуда эта колода попала в руки их нового владельца? В конце концов, что случилось с Создателем?..       Весь этот поток мыслей прервал голос со стороны:       — Доброе утро!       Маэлс обернулся. «Так, голубые глаза, короткие светлые волосы, тёмная юбка, значит это и есть та самая Кристина…» — начал вспоминать он, что ему рассказывал Витя про своих одноклассников.       Кристина, тем временем, рылась в рюкзаке, выискивая пенал и нужную тетрадь.       — Ё-мое, пенал дома забыла, Вить, одолжи ручку, — она глянула на своего товарища. Первое, что бросилось ей в глаза — старые очки в прямоугольной оправе.— О, нифига, с каких пор ты теперь в очках?       Она принялась рассматривать новый аксессуар на лице друга. Тот, немного смутившись, думал, как бы объясниться. Врать Маэлс не любил и не хотел, но сейчас выбора не было.       — Да знаешь… — только он начал свою речь, как тут на край парты подсела Настя. Заправляя за ухо русые пряди, она глянула на открытую тетрадь Вити, а именно на страницу с домашним заданием.       — Ви-ить, а ты домашку сделал? Дай списать, плиз, — попросила она, состроив максимально невинное выражение лица. Витя может быть и одолжил бы ей свою тетрадь, но Маэлс в этом плане был куда более принципиальным.       — Прощу прощения, я медвежью услугу не оказываю, но могу объяснить как это решается.       Настя молча достала из кармана джинс смартфон, включив на нём камеру. Маэлс не знал, что она делает, но когда на камере телефона щёлкнула белая вспышка, было слишком поздно.       — Спасибо за помощь, — фальшиво поблагодарила она, и пошла к себе за парту, предварительно потрепав одноклассника по волосам. Маэлса аж передёрнуло. Поправив причёску, он лишь вполоборота глянул на Настю и уткнулся взглядом в парту.       — Нет, ну эт-… Это непростительная наглость! — шёпотом начал возмущаться Маэлс.       — А ты чего ожидал? Это ж наша местная «королевна», да и к тому же, — Кристина припала ближе и понизила голос. — Что ты собрался объяснять человеку, которому математика нужна только для того, чтобы расходы на алкоголь высчитывать?       — Алкоголь? — Маэлс повернулся в сторону Кристины. Для него спиртное, как способ расслабиться, в принципе было чем-то из разряда «неприемлемо» а тут ещё и дети таким занимаются.       — Ну да, а тебя это… Смущает? — Кристина настороженно сдвинула брови к переносице, нервно улыбаясь. Она Вите постоянно рассказывала о том, как их одноклассница в очередной раз где-то надебоширила в пьяном угаре, а тут он сидит и будто слышит об этом впервые. Маэлс, будто прочитав её мысли, притормозил, пытаясь войти в образ своего владельца.       — Нет, не смущает, но вот при… — он уже хотел задвинуть речь из разряда: «А вот при Союзе» но осёкся из-за громкой трели звонка.       — Что? — переспросила Кристина, но Маэлс отмахнулся.       — Не суть.       В класс спешно зашла учительница и, кинув быстрое: «Доброе утро, дети», как обычно, начала урок в своей спешной манере. Листая страницы учебника, она тихо тараторила себе под нос, что уже середина четверти, а они ничего не успевают по программе.       — Так, записываем: рациональные неравенства и линейные уравнения. Сегодня разберём, а завтра напишем небольшую проверочную.       По классу сразу понеслась волна недовольств и мольб из разряда: «Почему так мало времени на изучение? Мы же ничего не напишем!», но учительница была непреклонна.       — Так, а ну тихо! — вой в классе прервал быстрый стук ручкой по столу, от которого ребята, сидящие на первых партах, заткнули уши. — Всё вы напишите. Вы же умные ребята, а не как… Девятый «Г», прости Господи.       Оскорбление параллельного класса у учительницы математики было не то что нормой — это уже стало негласной традицией каждого урока, и локальной шуткой среди учеников. Она могла по половину урока рассказывать о том, как «Г» или «В» класс завалили очередную лёгкую работу. Но в этот раз, на удивление, всё обошлось, и учительница просто принялась переписывать уравнение из учебника:

4x+x²<0

      — Кто хочет пойти и решить? Тут пока ничего сложного нет, это обычная разминка.       Одного взгляда на этот пример хватило, чтобы Маэлс его решил. Выходить к доске он не собирался, тем более это уже сделал кто-то из одноклассников, поэтому он просто начал быстро записывать решение в тетрадь. Кристина, что до этого наблюдала за доской, перевела взгляд на тетрадь друга и сильно удивилась, когда увидела уже готовое решение.       — О, ты чё, шаришь, как это решать?       — Так это программа седьмого, если не шестого, класса, — ответил Маэлс, подняв на Кристину взгляд. Та молча смотрела на него, всем своим видом говоря, что она всё равно не понимает. — Могу объяснить. Это не сложно.       — Давай, — Кристина подсела ближе.       — Так, ну смотри, — Маэлс поправил очки. — Приравниваем всё уравнение к нулю. Поскольку у нас есть возможность, выносим за скобку X и ещё раз приравниваем получившиеся к нулю. У нас выходит X равный нулю и X равный четырём. Понятно?       — Хм, а дальше?       — А дальше…       — А ну разговорчики за третьей партой прекратили. Витя, что ты там всё своей подруге на ушко нашёптываешь? — после этого вопроса в классе раздалась пара тройка едких смешков.       — Ничего особенного, просто объясняю как решать.       — А ты у нас в учителя заделался? Может тогда выйдешь к доске и объяснишь ребятам, как решить этот пример? — учительница взглядом указала на доску, где уже было написано следующие задание:

x²+x-6<0

      — Ну, могу в принципе.       — Тогда вперёд, — устроившись в кресле, учительница следила за тем, как Витя встал из-за парты и направился к доске.       Взяв мел, Маэлс спокойно принялся решать заданный пример. Не самое сложное уравнение, особенно для девятого класса.       «Так, дискриминант равен двадцати пяти… Корни уравнения минус два и три. Коэффициент равен единице, значит ветви параболы смотрят вверх… По условию нужен промежуток меньше нуля, значит X принадлежит от трёх до минус двух…» — мысленно рассуждал Маэлс, записывая решение на доске. Параболы в классе ещё не проходили, потому что это была только середина первой четверти, но Маэлс не сильно согласовывал решение примера со школьной программой. Какая разница, каким путём решать, если ответ будет один и тот же, правильно? Поэтому через несколько минут на доске уже был изложен весь пример, включая чертёж.       — Стой-стой-стой, — затормозила его учительница, когда поняла, что ученик идёт не по программе. — Мы же ещё не проходили эту тему.       — Ну… Я предпочитаю не идти строго по учебнику. — Глядя на ошарашенное лицо преподавательницы, Маэлс дополнил: — но я могу объяснить это остальным, если вам угодно.       — Не-не-не, не стоит. Садись, я сама объясню. Молодец. Пять.       — Как скажите.       Под удивлённый шёпот одноклассников Маэлс сел на место.       — Обалдеть, — только и смогла выдавить Кристина.       — Вить, — раздался тихий голос одноклассника с соседней парты. — Слушай, а ты на проверочной завтра поможешь?       — Ну, если будет возможность, то постараюсь.       — Спасибо!       В это время учительница начала объяснять новую тему. Маэлс принялся за конспект, иногда дополняя её слова своими ремарками, поскольку она шла довольно поверхностно, не углубляясь в детали. Урок пролетел быстро, по крайней мере для Маэлса, как и урок геометрии. Чертить, конечно, он не очень любил, всё-таки его душа больше тянулась к голым расчётам и вычислениям, но это было явно лучше, чем какой-нибудь гуманитарный предмет, коих в расписании за сегодня было целых три, но они находились во второй половине учебного дня, а пока что впереди была физика.       До урока оставалось несколько минут. Сидя в кабинете, Маэлс никак не мог понять, почему все остальные такие понурые. Физика, конечно, далеко не самый любимый предмет у молодёжи, но не настолько же. Открылась дверь кабинета, учительница зашла какой-то особенно весёлой, чуть ли не пританцовывающей походкой. Положив классный журнал на стол, она жестом приказала всем сесть.       — По-любому к доске вызывать будет, — прошипела Кристина, хмуря брови и отводя взгляд. — Ненавижу.       Маэлс на её слова лишь многозначительно хмыкнул.       «Странно, на вид обычная женщина, чего все так рычат?..» — подумал он, тихо постукивая ручкой по столу.       — Сегодня мы с вами закрепляем пройденный материал и решаем примеры. Первым к доске у нас пойдё-ё-ёт… — учительница медленно повела пальцем вдоль списка. Ученики замерли. Отличники подняли руки, хорошисты затихли, троечники спрятались за учебники, а двоечники перекрестились. — Лебедев.       Маэлс еле вздрогнул.       — Я смотрю тебе сегодня прям везёт, — сочувственно выдохнула Кристина.       Под тихое шептание одноклассников он пошёл к доске. Взяв с учительского стола лист с заданиями, Маэлс мельком пробежался по ним. Стандартные задачки на равноускоренное движение:

Дано:

a=0,5м/с²

V⁰=54 км/ч

V=18км/ч

t=?

      Переписав на доску всё, что было в условии, Маэлс прошёлся глазами по цифрам. Мыслительный процесс пошёл, решение уже было перед глазами, но… Что-то было не так. Маэлс смотрел и понимал, что где-то в задании есть мелкая ошибка. Незначительная деталь, которая ломает его логику. Он сверился с листком, думая, что что-то не дописал, но всё было на месте.       — Ну что, Витя, я смотрю у тебя небольшие проблемы.       — Да, проблема есть, — Маэлс повернулся к ней. — Тут в условии ошибка. — Он слегка постучал зажатым в пальцах мелком по листу.       Класс замер, как и учительница.       — Тут должен быть минус перед ноль целых пять десятых, — Маэлс вновь повернулся к доске и чиркнул мелом возле указанного числа. — Вот так лучше.       Он продолжил писать и спустя полминуты решение было на доске. Всё это время в кабинете стояла идеальная тишина и было слышно только шуршание мела. На лице учительницы читалось нечто среднее между негодованием, обидой и удивлением.       — Садись, — сдавленно сказала она, снимая очки и протирая переносицу. Маэлс пошёл обратно на своё место, чувствуя на себе взгляд остальных. Мельком посмотрев, он увидел в их глазах уважение. Такое чистое, без зависти или пренебрежения. — Продолжаем. Следующим к доске пойдёт Васильев.

***

      Наконец-то, большая перемена. Можно нормально поесть. Ну, нормально — это громко сказано, но обычно после трёх-четырёх уроков есть хотелось адски, так что для голодных детей любая еда была нормальной, а в столовой сегодня давали не абы что, а святую святых среди блюд: куриные котлеты с пюре. Лучшая комбинация на все времена. Сделав глоток тёплого чая, Кристина отставила кружку и глянула на своего товарища.       — Нормально ты её попустил! — восхищалась она.       — Просто исправил ошибку в задании, ничего особенного…       — Да ладно тебе! Унизил эту мымру при всём классе и сидишь, как ни в чём не бывало, капец ты скромный, конечно…       Тут за столом, рядом с Кристиной, будто из воздуха возник Андрей.       — Опа, какие люди. Вить, ну ты, конечно, сегодня раздаёшь. А как Альбертовну уделал — это вообще моё почтение, — он тоже сперва отхлебнул чай, а уже потом принялся за порцию.       — Да на алгебре тоже неплохо математичку опрокинул. Чтоб не расслаблялась.       — Да ладно вам, ребят, так это выставляете, будто я какой-то герой, — Маэлс неловко поправил волосы.       — Смуща-а-ается, — обратилась Кристина к Андрею. Тот продолжил разговор.       — Ну герой, не герой, а физичка, надеюсь, будет меньше выкабениваться, — Андрей и сам не заметил, как смёл всю тарелку и только сейчас обратил внимание на то, что его друг всё это время сидел просто так. Даже чай себе не взял. — Ты чё не ешь?       — Да я не голодный.       Ребята мельком переглянулись, но допытывать его не стали. Тут раздался звонок и троица дружно двинулась на третий этаж в кабинет. Как и говорилось, во второй половине учебного дня были только гуманитарные предметы и первым из них была история.       Особенностью этого урока было то, что учительница, молодая женщина, которой недавно исполнилось двадцать с небольшим, очень не любила вести уроки по какой-то конкретной программе. Её вечно уносило куда-то в дебри. За один урок она могла рассказывать и про семью Романовых, и про первую мировую, и про реформы Петра l. В общем никогда нельзя было угадать, в какую сторону её понесёт в этот раз, но было очевидно, что её любимый период — это стык девятнадцатого и двадцатого века, а так же первая половина двадцатого века. Сейчас она сидела у себя за столом и, по всей видимости, выбирала тему, по которой будет вещать сегодня.       — Ребятки, предлагаю немного отвлечься от революций в Европе и поговорить про Царскую Россию, потому что нам в этом году как-то маловато времени на неё выделили.       Реакция класса была неоднозначной. В основном всем было всё равно. Радовался только один из отличников: Георгий.       — Так, ну молчание знак согласия. Так что сегодня говорим про последние дни жизни Царской семьи в тысяча девятьсот восемнадцатом году…       Подойдя ближе к проектору, учительница кое-как дотянулась кончиком указки до кнопки включения. На старой интерактивной доске высветилась презентация. Она начала свой монолог:       — Как вы знаете, Николай Второй был последним императором Российской Империи и даже был причислен к лику святых в августе двухтысячного года. Но, тем не менее, судьба его трагичная, и сейчас мы с вами разберемся, что послужило причиной такой ужасной смерти.       Маэлс подпёр голову рукой и старался не отвлекаться, но вот что-что, а тема Российской Империи для него была не шибко привлекательной. Его больше интересовали тридцатые-сороковые годы, когда СССР уже был признан всеми остальными, как полноправное государство. Октябрьская революция, безусловно, тема увлекательная и вызывающая неприкрытый интерес, но вот обсуждение быта семьи Романовых… Не вызывало какого-то сильного интереса. В принципе обстановка была непринуждённая и отчасти расслабляющая. В отличии от холодного кабинета физики, со стальными партами и голыми стенами, выкрашенными в пастельно-голубой цвет, кабинет истории был полной противоположностью: все было в тёплых оранжево-желтых тонах. Только старая доска выделялась своим тёмно-зелёным цветом на фоне бежевой стены. Под мелодичный голос учительницы, Маэлс и сам не заметил, как на пару минут выпал из реальности.       — Таким образом, свои последние дни семья провела в Екатеринбурге. Жили они в не очень приятных, почти тюремных условиях, и в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля были растрелянны в полуподвальном помещении в доме Ипатьева.       В этот момент на доске высветилось чёрно-белое фото того самого подвального помещения. Следы от пуль в обоях, грязь и штукатурка на полу. Жуткое зрелище. Учительница вместе с классом посмотрела на фото, но тут же продолжила:       — Что ж, как я и сказала, итог печальный, но закономерный.       Она не успела продолжить, как вдруг на первой парте руку поднял Чумьяков.       — Виктория Сергеевна, прошу прощения, но я не согласен. Всё-таки императорская семья заботилась о народе, как и Николай Второй. Они явно не заслужили такого финала.       Учительница замялась, но ответила.       — Я могу понять твою позицию, но, как говорится, не нам судить. Исторически так сложилось и мы здесь уже ничего изменить не можем.       — Просто эта ситуация — очередное доказательство того, что большевикам всё равно на человеческие жизни.       И в этот момент Маэлс не сдержался:       — Это делалось на благо будущей страны.       Георгий повернулся, пытаясь понять кто осмелился сказать подобное. Он удивленно замер, когда столкнулся взглядом с, как ему казалось, Витей и понял, что это всё-таки были его слова.       — На благо?       — Да. С таким правителем у России не было будущего. Да и о каком беспокойстве о народе может идти речь, когда этот самый народ пахал по шестнадцать часов в день?       — А с коммунистами, которые свой путь начали вот с этого, — Чумьяков указал рукой на доску. — С ними бы будущее было? Там с самого начала отсутствовало понятие гуманности!       — А расстреливать мирных рабочих в тысяча девятьсот пятом — это очень гуманно. Да.       — Да ты …!       — Так, ребята-ребята, успокойтесь! Разборки будете устраивать вне школы, — учительница нервно постучала указкой по столу.       Георгий ещё с долю секунды сверлил Маэлса недовольным взглядом, а потом, тихо бормоча что-то себе под нос, отвернулся. Урок продолжился, как ни в чем не бывало. Лишь под конец, когда до звонка оставалась пара минут, в качестве заключения учительница сказала:       — И спустя несколько десятков лет, в тысяча девятьсот семьдесят шестом году был так же утверждён новый текст гимна СССР, в котором были заменены слова о Сталине. Как говорится: история циклична.       Маэлс на автомате поднял руку.       — Да, Витя?       — Новый текст гимна СССР был утверждён в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году.       Учительница на секунду задумалась.       — Ах да, действительно, ошиблась. В любом случае, гимн нашей страны не всегда менялся по щелчку пальца, так что точно назвать дату мы не можем, тем более ни ты, ни я там не жили.       Маэлс тихо хмыкнул и опустил глаза в парту.       «Ну конечно…» — пронеслась в голове мысль.

***

      На часах пробило без двадцати три. Закончился последний урок. Пролистнув очередную страницу, Витя скучающим взглядом прошелся по строчкам книги. Ему оставалось дочитать несколько глав и роман, который он никак не мог осилить, можно было смело ставить на полку и брать новый. Вспомнив про заместителя, он вздрогнул. Надо было идти забирать его со школы, но именно в этот момент по квартире разнеслась трель звонка.       — Привет, — сказал Витя, открыв дверь и отойдя чуть в сторону, давая Маэлсу пройти. — Ну что, как день прошёл?       — В общем и целом нормально, — начал Маэлс, вешая куртку Вити на вешалку и отдавая ему его сумку. — Но, конечно, у меня есть пара вопросов к вашей учебной системе, ибо некоторые темы явно отстают от программы. Ну, если сравнивать…       Витя слушал Маэлса, попутно думая над тем, как бы так деликатно у него спросить насчёт устройства колоды. Пока что, из всех клонов, Трефовый Король казался самым умным, а значит должен что-то да знать.       — А так всё, в принципе, нормально. По крайней мере за алгебру у тебя сегодня пять.       — О, да? — Витя открыл дневник. — И в самом деле. Спасибо.       — Пожалуйста, — Маэлс подошёл ближе к столу. — Я заберу галстук?       — Да-да, конечно, — ответил Витя, рассматривая оценку в дневнике.       — Так, ну, моя задача на сегодня выполнена, — сказал Маэлс, завязывая галстук перед зеркалом. — Я могу идти?       — Погоди, — вдруг сказал Витя, глянув на него.       — М?       — Можно задать тебе… Пару вопросов? — Витя неловко отвёл глаза.       Маэлс замер, после чего ответил:       — Да, х-хорошо, но что именно тебя интересует?       — Просто я хотел бы знать, как ты… Как вы… — Витя упёрся взглядом в пол, подбирая слова. — Как вы вообще появились? В смысле ты и… Вся остальная колода?..       — О как, — Маэлс слегка приподнял брови, после чего сложил руки за спиной. — Ну смотри: как мы появились — это вопрос, ответ на который знает только создатель, а он…       — А он…? — Витя внимательно наблюдал за всеми движениями Маэлса. Тот вздохнул, подняв голову чуть вверх.       — Не знаю. Я, конечно, в загробную жизнь не верю, но надеюсь, что он варится в котле где-нибудь в аду.       Витя удивлённо уставился на Маэлса. Тот невозмутимо поправил очки.       — Неважно. Но я могу тебе рассказать, что мы из себя представляем.       — Давай!       Маэлс присел на кресло рядом с рабочим столом и начал рассказ:       — Как бы странно это не звучало, но в сути своей каждый из нас — биоробот. Да, с виду мы обычные люди, но это не совсем так. Нам не нужна еда, нам не нужна вода, нам не нужен сон, и прочих человеческих потребностей у нас нет. Да, каждый из нас может устать, но происходит это редко.       — То есть вы можете работать… Круглосуточно?       — Да. Именно так. Мы можем работать круглосуточно и на износ, — Маэлс поправил волосы, думая, что ещё сказать. — Но, тем не менее, мы можем испытывать физическую боль и нас можно ранить. Это, пожалуй, единственное, что помогает нам хоть немного походить на обычного человека. В общем-то всё.       — Понял, — Витя потянулся к записке с заклинаниями. — И да, Маэлс…       — Да?       — Следующим я думаю призвать Бубнового Короля. Можешь, пожалуйста, хотя бы кратенько пересказать ему всё, что я тебе рассказал сегодня?       — Да, конечно.

***

      В карточном мире в это время царило спокойствие, которое нарушали лишь голоса Дамы и Валета Пиковой масти. Карты, играющие в карты — для кого-то шутка, а для кого-то реальность. Увидев, как Вару, из последних четырёх карт кинул трефовую и пиковую пятёрку, Эмма лишь хищно улыбнулась.       — А это тебе на погоны! — с этими словами она разом покрыла обе карты шестёрками и осталась с пустыми руками. Вару раздражённо скрипнул зубами,       — С-сука, — ругнулся он, кидая оставшиеся две карты в колоду. — Как ты это делаешь, ведьма?       Эмма с ухмылкой глянула на уже в который раз проигравшего Вару. Тот закатил глаза.       — Хорош лыбу давить, давай уже!       Эмма начала усиленно потирать руки. Вару напрягся.       — Ты чё делаешь?       — Как что? Выходим на новый уровень.       — Какой ещё новый уровень?! — Вару отстранился.       — Давай-давай, подставляйся. У тебя на лбу уже нет свободного места, так не интересно. — Вару выдохнул, зажмурился, но лицо подставил.       Хлёсткий звук пощёчины разлетелся чуть ли не эхом по всему карточному измерению. Вару тут же схватился за щеку, попутно проверяя, не слетели ли у него очки. Тут же со стороны раздался голос Феликса:       — Эмма, ты ему мозги такими темпами выбьешь!       — Тю! Да было б там, что выбивать! — усмехнулась она, поворачиваясь к Вару. Тот в ответ лишь недовольно прошипел что-то в стиле: «Wer würde sprechen…», потирая зудящую после удара щёку.       В этот момент открылся портал и в карточное измерение вернулся Маэлс. Вид у него был явно озадаченный и отчасти опечаленный.       — Пенсионер, ты чё? — спросил Вару, пока Эмма собирала карты в колоду, чтобы снова их перетасовать. Маэлс снял очки, смотря себе под ноги.       — Ребят, у меня плохая новость… СССР больше нет.       В этот момент повисла тишина. Все переглянулись. Кто-то удивился, кто-то озадаченно смотрел на Маэлса, но все молчали. Тишину нарушил Вару:       — А минусы будут?       Остальные клоны удивлённо глянули на него, в частности Трефовый Король. По его взгляду было видно, что Вару от своих слов не отвертится. Откуда-то со стороны послышался усталый голос Бубновой Дамы:       — О-о-о… Началось, — Рядом с ней сидели Феликс и Амбрелл, которые уже приготовились наблюдать за развернувшейся сценой. Тут за Вару решила вступиться Эмма:       — Поддерживаю. Наконец-то этот режим пал.       — Позвольте? — Маэлс сделал несколько шагов в сторону Эммы. — Мы уже это обсуждали. Ты знаешь про Советский Союз не больше меня, почему ты делаешь вывод, что он был настолько плох?       — Вот именно, что обсуждали! И я говорила, что методы большевиков были жестокими!       — Обоснуй.       — Господство пролетариата. А над кем он будет господствовать? Над таким же пролетариатом? Все равны, но кто-то равнее?       — Да, но ведь это временно. При отмирании государства диктатура пролетариата необходима, — Маэлс смотрел на Эмму, поправляя очки.       — Вот и вся ваша суть! Постоянное господство кого-то над кем-то, — Эмма поднялась, чтобы быть на одном уровне с Трефовым Королём.       В этот момент в диалог резко включился Вару, который до этого молча наблюдал за конфликтом, но всё-таки не выдержал и язвительно кинул:       — Туда этого коммиглиста.       Тут же ему в ответ прозвучало синхронное: «заткнись», после чего Эмма и Маэлс продолжили спор.       — Диктатура пролетариата будет осуществляться в интересах пролетариата, так что за тиранию это не считается. Да и методы, которые предлагаешь ты тоже не совсем гуманны.       — А что я-то?! Я предлагаю дать народу свободу без власти.       — Коммунизм в своей последней стадии тоже представляет свободу без власти. Просто строится он планомерно, в отличии от анархии, которая в моменте вызовет больше насилия.       — Власть человека над человеком — это уже ни черта не равенство! — Эмма сложила руки на груди, выжидая ответа. Сейчас вокруг было особенно тихо, ибо все вокруг замолкли.       — Без контроля равенства никогда не будет и моментальный уход власти — прямой путь к дебошу и хаосу. Поэтому методы, которые применяют анархисты — бред.       Возможно эти слова звучали чересчур радикально и поверхностно, но Маэлс, как человек привыкший к дисциплине, не мог уверовать в порядок без дополнительного контроля.       — А вот и нет. Анархия — это про закон и свободу без власти.       — Коммунизм тоже, только вот…       — Только методы большевиков идут вразрез с человеческой свободой! А анархия про духовный рост человека, где в конечном итоге власть не понадобится. Государство не может дать людям этот духовный рост, потому что люди боятся свободы, которую большевики, к слову, сильно исказили, а так же-…       — А так же анархия — это всё ещё утопия. Коммунизм хотя бы можно построить, а вот анархия, по твоим же словам, должна работать, как самоорганизующаяся система. Стоит ли мне говорить, что самостоятельно общество никогда до этого не дорастёт? Временный контроль необходим, — Маэлс развёл руками, смотря на Эмму свысока.       Николь подползла ближе к Феликсу и припала к уху, тихо спросив:       — Тебе не кажется, что они спорят об одном и том же?       — Ты только при них это не ляпни, а то ещё и нам прилетит, — так же тихо ответил Феликс.       — Да что ты знаешь о духовном росте?! — Эмма сделала несколько шагов, и взяла Маэлса за галстук, уже готовясь пояснить непонятливому коммунисту за свои политические идеалы, но разгорающуюся драку потушил грубый голос Пика, который всё это время пытался хотя бы немного побыть в тишине.       — Эмма, блять, на место!       Пиковая дама отпустила Маэлса, выдохнув сквозь стиснутые зубы, и отошла, напоследок шикнув:       — Большевики — убийцы!       — Анархисты — отребье.       Через несколько минут тяжёлое молчание прервал Феликс, разбавив обстановку вопросом:       — Р-ребят, я, конечно, понимаю, что я немного не вовремя, но… Маэлс, что думаешь насчёт нового владельца?       Маэлс выдохнул и, достав из кармана брюк платок, начал протирать очки.       — Ну, что сказать: Габриель не соврал. Довольно приятный молодой человек, так что Пик, — Маэлс повернулся к Пиковому королю, — ты напрасно переживал.       Пик окинул его недоверчивым взглядом.       — Допустим я поверил, но всё равно…       — Рогач, хорош суетить. Если пенсионер сказал, что новый владелец нормальный, значит это скорее всего так, — недовольно перебил его Вару.       Не только ему надоела эта паранойя Пикового Короля, но остальные масти боялись что-либо предъявить, поэтому молчали. Пик повернулся к Вару.       — Давно ты начал впрягаться за Трефовую масть?       От этих слов Вару почувствовал, как внутри всё сжалось. Если Эмма уже давно привыкла к этой напускной угрозе, которой был насквозь пропитан образ Пика, то Вару каждый раз чувствовал непрятное напряжение, но продолжал стоять на своём.       — Нет, просто эта твоя паранойя уже замонала. Entspinnst.       Пик сложил руки на груди и отвернулся в сторону других клонов. Ему казалось, что все они смотрели на него и он чувствовал, что они согласны с Вару. Неблагодарные.       — Ну знаете ли, в прошлый раз вы тоже все дружно сказали, что Создатель нормальный. А потом мне пришлось это всё разруливать.       — О-ой, — закатила глаза Эмма. — Да кому ты лечишь? Всем и так ясно, что ты в портал прыгнул ради этой белобрысой, — она указала рукой в сторону Хелен. Та лишь робко выдохнула, но противоречить не стала. Пик смотрел на неё с долю секунды, после чего вновь глянул на Эмму.       — Не ради неё, а ради её безопасности! Ради вашей безопасности, раз уж на то пошло.       Тут в диалог вовремя вмешался Данте:       — Ребят, — тихо сказал он, встав рядом с Пиковой мастью. — Я понимаю, у нас у всех есть неприятные воспоминания с момента создания, но Пик, не будь так категоричен. Позволь Виктору проявить себя, как нового владельца.       Взглянув на Данте, Пик опустил руки и сказал лишь короткое:       — Допустим.       В это время со стороны раздался голос Маэлса       — Данте, можно тебя на пару слов?