Revenge loved me

      — Ёнджун, подойти сюда! — позвала госпожа Чхве парня в спальню внука. Бомгю попросил бабушку, чтобы та разрешила Ёнджуну остаться у них на ночь, и сейчас в доме шли активные приготовления ко сну.       — Ба, ну пожалуйста-а! Он меня спас в конце концов, пусть останется! Тем более, он… Он ведь и сам волнуется за меня, да, Ёнджун-и? — скосил глаза младший на Чхве. Последний неуверенно кивнул и улыбнулся женщине, всё это время стоя у дверей. Он ведь намеревался пойти домой после того, как удостоверится, что с Бомгю все в порядке. Не вышло, как оказалось. — Ну бабуль, ты же не отправишь его сейчас? Темно вообще-то…       Ёнджун прыснул, глядя на такого Бомгю. Обиженно надутые губы, нахмурившиеся брови, глаза, буквально светившиеся мольбой — ну ребёнок. Если бы над головой парня появилась шкала умиления, то уровень бы давно превысил норму. Младший продолжал смотреть на бабушку, почти не моргая. Плевать, что глаза уже мечтали о влаге — желание оставить Ёнджуна у себя зашкаливало. Госпожа Чхве улыбнулась, но как-то недоверчиво. Она всё ещё не полностью верила старшему Чхве, но то, как внук просил её об одном одолжении, растопило сердце женщины.       — Хорошо, — вздохнула она. — Но только с условием — ночью долго не сидеть. Тебе нужно отдыхать, Гю. Хорошо?       Бомгю энергично закивал и подлетел к бабушке, обхватывая ее руками с ободранной кожей на локтях.       — Спасибо, бабуль!       Ёнджуну пришлось вновь стянуть кеды и, поблагодарив несколько раз госпожу Чхве, пройти в квартиру.       «И с каких пор ты настолько сближаешься с людьми за жалкие несколько дней?»       — Что тако… — начал было парень и подошёл туда, откуда доносился голос.       — Держи, это постельное и в чём спать. Вы вроде с Бомгю похожей комплектации, но ты скажи, если не подойдёт, ладно? — Чхве кивнул. — Спать вы как будете? Бомгю!       — Что? — выглянул парень из комнаты.       — Как ляжете? На кровати вряд-ли поместитесь, да? Могу матрас принести.       — Да, мы по отдельности… Давайте, я помогу, — поспешил ответить Ёнджун.       — Да? Хорошо, пойдем.       Женщина привела Ёнджуна в кладовую и вытащила из-за шкафа свёрнутый в рулон белый матрас. Направилась к выходу, когда Чхве остановил ее и вежливо (насколько мог) забрал груз.       — Не переживайте, я сам всё постелю, — без конца кивал и смущённо улыбался Ёнджун, пока вокруг металась то госпожа Чхве, то Бомгю с предложениями помощи.       — Ладно, мальчики, разбирайтесь дальше сами, я пойду. Бомгю, угости гостя чем-нибудь, если захочет. Ёнджун-и, чувствуй себя как дома, — улыбнулась бабушка и покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Через минуту в ее спальне погас свет и умолк телевизор. Весь дом погрузился во мрак, освещённым островком осталась только комната младшего.       — Будешь что-нибудь? — Бомгю сидел на кровати, сложив ноги «по-турецки» и крутил в руках розового лисёнка.       — Нет, спасибо.       Ёнджун кинул на матрас пододеяльник, предпочтя не вдевать одеяло в силу теплой погоды, и сел следом, потирая шею от усталости.       — Выглядишь так, будто только марафон пробежал, — сверкнул зубами Бомгю и подошёл к столу, на ходу размышляя, зачем. — Ты любишь аниме?       — Не уверен, — Ёнджун почесал затылок и неопределенно повел плечами. Бомгю выгнул бровь и нахмурился. Старший отметил про себя, что тот даже злится, как ребенок. — Что?       Чхве-младший сел на кресло и придвинулся к столу. Неспеша смахнул с монитора редкую пыль и нажал пару кнопок на системном блоке. Послышалось тихое размеренное жужжание вентилятора. Ёнджун слегка прикрыл веки и лег на спину, вслушиваясь в успокаивающий звук.       — Почему «не уверен»? — подал голос младший.       — Не смотрел, — ответил Ёнджун, всё больше погружаясь в атмосферу. Мысли потихоньку спутывались в тонкую паутину, паутина — в мягкое полотно, закрывающее парня от всего мира. Ёнджун зевнул. — Мне по душе триллеры, детективы… Драмы? — задумчиво выгнул бровь Чхве. Бомгю кивнул и посмотрел на монитор. Ввел пароль, стал искать глазами привычный ярлык браузера. Разноцветная иконка сливалась с радужными аниме-обоями на рабочем столе, однако Бомгю это не мешало. Юноша давно привык к своему месту и менять ничего не хотел. Щёлкнула мышка, высветилось окно поиска.       «И что мне вводить предлагаете?» — вздохнул мысленно парень.       — Может ты хочешь что-нибудь посмотреть? Какой фильм? Сериал? — озвучил Чхве и повернулся к старшему. Тот почти задремал: руки парень положил под голову, одну ногу согнул в колене, другую положил сверху. Услышав голос младшего, Ёнджун задумался.       «Как давно я последний раз смотрел фильмы?»       Бомгю, так и не дождавшись ответа, набрал на клавиатуре простой запрос. «Фильмы, жанр драма, триллер, детектив» выдало множество постеров во всех цветах радуги, начиная «Тревожным вызовом», заканчивая «Женщиной в окне». Парень пролистал несколько описаний, никак не привлекающих внимание. Затем стал зачитывать их вслух.       — «Двенадцатилетний Лукас теряет всю семью в авиакатастрофе и отправляется на воспитание к тёте в небольшой пригород. Казалось бы, дальше все должно идти хорошо — жизнь налаживается, у Лукаса появляются друзья, щенок по кличке Маки, даже любимая. Но никто не мог и предположить, что одно событие выбьет из молодого человека всё желание жить, заставит его отречься от себя прежнего и принять новое имя — Месть», — Бомгю выразительно зачитал очередное описание и повернулся к другу, — Ну как те… тебе?..       Голос юноши дрогнул и растворился в тишине. Ёнджун молча сидел и смотрел в стену напротив с пустым выражением лица, будто у того в глазах стоял белый свет.       — Ты чего? — Бомгю осторожно дотронулся до плеча Чхве и слегка потряс его. Ёнджун вздрогнул и обернулся на младшего. — Эй, все в порядке?       Ёнджун медленно кивнул и потер глаза, словно только что проснулся.       — Ничего, нет, все хорошо… Давай посмотрим этот фильм, — парень растерянно улыбнулся и отодвинул пододеяльник, чтобы освободить место для Бомгю. — Только давай выключим свет?       — Да, как хочешь, — кивнул младший и стал искать сайт для просмотра фильма. Обычно практически все сайты, где было доступно то или иное кино, были платными, поэтому Бомгю искал обходные пути. Искать приходилось долго, но хорошее качество того стоило.       Щёлкнув кнопку воспроизведения, Бомгю подсел к Ёнджуну. Компьютер расположили на полу перед собой, с горем пополам сместив его со всеми проводами со стола, сами же парни улеглись на матрас, подперев головы руками. Свет младший выключил по просьбе друга и уменьшил громкость, чтобы не разбудить давно спящую у себя бабушку.       Какое-то время они просто смотрели фильм. Хорошие кадры сменялись плохими, счастливые эмоции подавлялись грустными. Бомгю в принципе был ранимым человеком, поэтому история Лукаса его сильно затянула. Он будто сам погрузился в мир, который показывали создатели триллера. Он словно стал третьим лицом, неосязаемым и невидимым главным героям. Герою. Ближе к концу драмы режиссеры наконец показали, что случилось с Лукасом в тот день. В день, когда его жизнь перевернулась с ног на голову, и у него больше не осталось желания жизни. Бомгю закрыл рот ладонью, когда молодую девушку, направляющуюся к своему любимому, к Лукасу с работы, оттянули за угол. Тень от фонаря показывала ужасающие кадры насилия, чьи-то мерзие руки навсегда оставили неотмываемые следы на теле жертвы. Надругались, словно голодные животные, желающие игры с жертвой перед ужином. А затем раздался крик. Громкий и режущий душу, он растворился в тишине пригорода, никем не замеченный и никем не услышанный.       Её бросили на съедение рыбам в ближайшую реку. От нее осталась лишь тонкая струйка крови, единственная, кто сопровождал девушку до самой ее могилы.       Бомгю вздрогнул и обернулся к Ёнджуну поделиться реакцией и узнать, как ему фильм. Тот молча смотрел на экран пустым взглядом, точно таким же, как и тогда, при выборе кино на ночь. Он будто не видел всего, что только что происходило прямо у него под носом. Рот приоткрыт, а глаза не моргают. Мокрые глаза. Глаза, полные слез, стекающих по щекам, оставляющих на подушке мокрые пятна.       — Эй, Ёнджун? Что случилось?.. — осторожно тронул Чхве за плечо Бомгю, будто боялся, что он сейчас испарится. Как облако. — Хён, тебе… Тебе плохо? Фильм не понравился? П-прости меня, я не хотел, д-давай…       — Бомгю, — позвал парня Ёнджун и повернулся к нему, глядя своими ярко блестящими от слез глазами в его, блестящие от страха. — Бомгю, успокойся… Ты не виноват, это… Это я… Прости, я не хотел плакать вот так, извини меня, — засуетился парень, вытирая слезы.       Бомгю удивлённо наблюдал за старшим, пока тот в спешке вытирал слезы рукой и бесупешно пытался вытереть слезы с подушки. Слепой котенок. Не иначе. Что с ним могло произойти? Не мог же фильм настолько растрогать такого… Холодного парня? Нет, ведь, правда?       Осознание. Ударило в голову так же резко, как Бомгю мысленно дал себе крепкую затрещину.       «Идиот ты чёртов, он же говорил! Зачем ты включил ему этот фильм, совсем с памятью плохо?! Он же говорил про нее! Чтоб тебя, Чхве Бомгю!»       — Господи, хён, прости, я совсем забыл! Извини меня, пожалуйста, я сейчас же выключу этот уродский фильм, хорошо? Ёнджун, ответь что-нибудь, пожалуйста! — быстро проговорил Бомгю и, с громким стуком щёлкнув по кнопке выключения компьютера, как можно быстрее прижал старшего к себе и обнял. Поглаживая его по голове, снова и снова повторял: «Прости меня, прости. Я правда не хотел напоминать… Не плачь, Ёнджун-хён, я рядом… Все будет хорошо». Младший не знал, правильно ли будет в такой ситуации успокаивать тем, что «он рядом», если по сути Бомгю-то и стал причиной этой ночной истерики. В детстве его успокаивала так бабушка, поэтому парень всю свою сознательную жизнь делал то же самое, видя чьи-то слезы. На автомате, получается.       Ёнджун тем временем тихо начал говорить, изливая всё, что копилось у него в душе годами, наружу:       — Она не просто умерла, Бомгю, ее убили, — уже на этом предложении у младшего остановилось дыхание. — Ее убили, понимаешь? Она не хотела умирать, Бомгю, ее просто лишили жизни! — истерично шептал Ёнджун. — Она хотела, чтобы на следующий день мы пошли в аквапарк… Знак, верно? Ее нашли у реки, в парке… Она ведь не виновата, Бомгю! Не виновата же, верно? Да, Бомгю? — младший закивал, сглатывая уже свои, льющиеся наружу, слезы. — Верно… Да, верно, Бомгю… Это не она виновата, да, точно! Она ведь не знала… Это я виноват, Бомгю! Я мог ее спасти, но даже не попытался не остановить! Я ведь мог сказать ей остаться дома, мог, правда? — Бомгю молчал, все крепче и крепче прижимая парня к себе. Руки уже тряслись, но юноша не выпускал Ёнджуна из объятий. Он держал его, словно маленького ребенка: правой рукой крепко обхватил за спиной, левой придал голову к своему плечу. Лицом прижался к плечу старшего и тоже тихо плакал. Плакал и слушал. Он должен выслушать, чтобы помочь. — Бомгю, ответь хоть что-нибудь! Пожалуйста… — беззвучно заплакал Ёнджун. Его трясло. Нервный срыв застал парня в самый неподходящий момент.       — Ёнджун, т-ты не виноват, — прошептал Бомгю дрожащим голосом. — Правда! Хён, ты ведь тоже не знал, скажи же? Это ведь не ты ее… Ты не виноват, Ёнджун!       — Правда?.. — юноша поднял заплаканное лицо к младшему и улыбнулся. — Ты правда так думаешь?..       — Я не думаю, хён… Я это знаю.       Ёнджун улыбнулся и, закрыв глаза, уткнулся в грудь младшего, тяжело вдыхая воздух. Бомгю продолжал гладить его по спине и голове, но уже в полной тишине.       Спасение. Оно ведь всегда так близко.

***

      — Дорогая, принеси мне ещё соджу, — громкий мужской бас словно гром застал Бахи средь бела дня. Девушка вздрогнула и оторвалась от листа с записями. В спешке сунула смятый в маленький комочек лист в щель в стене, что была закрыта прикроватной тумбочкой и не видна для чужих, не знающих глаз.       — Да-да, иду, м-милый, — как можно более спокойным голосом пролепетала Бахи и, стиснув зубы, пошла на кухню. Она не хотела идти к нему, поэтому делала всё как можно медленней. Дрожащими руками открыла холодильник и достала новую бутылку соджу. Поставила ее на поднос рядом с бокалом и понесла в комнату, где на кресле вальяжно расположился он. Рядом с ним стояла стеклянная пепельница, но окурки все равно летели на ковер, который предстоит постирать девушке этим вечером. Снова. Снова на коленях перед ним.       Бахи улыбнулась мило так, как только могла. Поклонилась и поставила поднос на журнальный столик рядом с пепельницей. Потянулась было к бутылке, чтобы ее открыть, но получила удар по руке.       — Я сам.       Бахи стиснула зубы и тихо извинилась. Он открыл соджу и налил себе полный бокал, затем выкинул крышку на пол и сделал глоток.       — Сядь.       — Ч-что? — не хотела об этом думать не поняла девушка.       — Садись сюда, — ответил он и указал пальцем на пол перед собой. — Мне повторить?       Бахи в спешке села на колени, метаясь взглядом по узору на ковре, не зная, куда себя деть.       «Пожалуйста, только не снова, умоляю… Нет, нет, нет…»       — Завяжи, — прозвучало сверху, и Бахи мысленно выдохнула.       Она кивнула и быстро завязала шнурок на черных лаковых туфлях и тихо спросила:       — Теперь мне можно идти?       — Иди.       Бахи сдержанно его поблагодарила и уже было собиралась выйти из комнаты, когда в голову пришла сумасшедшая мысль.       «Бахи, ты ненормальная! Если хочешь жить — иди к себе и молчи. Дура, нет!»       — Извини, милый, можно… Вопрос? — развернулась в дверях Бахи и уставилась в пол.       — Быстро.       — Когда я… Смогу увидеться с… С братом?       Он поднял на нее глаза, в которых читалось столько гнева, что Бахи сто раз пожалела о том, что вообще умеет говорить. Он яростно ударил кулаком по столешнице, расплескав алкоголь из бокала и процедил:       — Ты в своем уме, мелкая дрянь? Что, живётся хорошо? Скучно стало, да? Ты никогда не увидишь своего братца. Никогда, слышишь? Убирайся отсюда, тупая сучка. Я не в настроении.       Бахи сглотнула ком, подступивший к горлу, кивнула и в спешке удалилась в комнату. Уже закрыв дверь, девушка крепко зажала рот трясущейся ладонью и беззвучно зарыдала, сглатывая слезы. Она обречена. Никто не больше не спасет. Как бы она ни старалась.       Уже через несколько минут Бахи не выдержала и разрыдалась в голос.       «Успокойся, Бахи, прошу, он тебя слышит! Пожалуйста, Бахи, успокойся, умоляю!»       «Заткнись!» — выкрикнули из соседней комнаты, и Бахи вновь зажала лицо ладонями.       — Чёртовы Хюнины, терпеть вас не могу…

***

      Ёнджун проснулся от утренних лучей, нещадно слепивших в глаза. Парень хоть и спал головой почти под столом, однако даже это не спасало от яркого света. Конечно, они ведь забыли вчера закрыть шторы.       Вчера…       Ёнджун вдруг почувствовал на своей груди чью-то руку и оглянулся. Рядом лежал спящий Бомгю. Волосы юноши растрепались по подушке, лицо покраснело то ли от жары, то ли от… Слез? Нет, нет, скорее от жары. Рука юноши расположилась на груди старшего, будто… Бомгю обнимал его вчера?       «Мы что, уснули в обнимку?»       Бред, подумал Ёнджун. Скорее всего, младший просто уснул во время просмотра фильма и так получилось, что во сне закинул руку на старшего.       Да, именно так.       Ёнджун аккуратно убрал руку юноши и поднялся с кровати. Проходя мимо шкафа, старший заметил в зеркале свое отражение и ужаснулся. Лицо опухло после ночной истерики, на щеке отпечатался след от ткани подушки, в волосах будто птицы гнездо свили. Парень быстро схватил полотенце, что дала ему госпожа Чхве накануне, и закрылся в душе.       Холодная вода приятно пробуждала сонное тело. Ёнджун с наслаждением прикрывал глаза, пока стоял под струей воды. Помассировал кожу головы, несколько раз умылся. Вытерся мягким полотенцем и почистил зубы. Тоже выданной щеткой, кстати.       Перед выходом ещё раз глянул в зеркало. Лицо немного освежилось и больше не выглядело таким опухшим, но глаза всё ещё были красными.       «Поздравляю, Ёнджун, ты опять разрыдался перед Бомгю».       Парень открыл дверь и направился на кухню. По пути захватил свой телефон из комнаты, отмечая, что Бомгю в кровати уже нет. На столе обнаружил записку от госпожи Чхве и две пачки рамёна.

«Мальчики, я ушла по делам. Позавтракайте обязательно, Бомгю, угости гостя чем-нибудь, в шкафу полно сладостей. Ёнджун-и, слишком быстро не убегай, а то Бомгю опять весь день в компьютере со своими объявлениями просидит, хорошо?»

      Ёнджун улыбнулся и налил себе воды, не рискнув распоряжаться чем-то на чужой кухне. По-тихому стащил из корзины на столе печеньку и набрал Субина. А то тот опять истерику разведет, что Ёнджуна нет.       — Алло? Спишь что-ли?       — Хён, ты чего так рано? — сонно ответили на том конце.       — Солнце помешало, рано встал. Ты даже не спрашивал, где я, я думал, ты волнуешься, — усмехнулся Чхве и слегка обиженно добавил. — Ты за меня вообще не переживал?       — А что, надо было? Успокоительное я тебе вчера принес, еда, вода тоже есть, — Ёнджун молча ударил себя по лбу. «То есть я мог просто порыться в пакете? И не тратить деньги на эту жалкую коробочку?» Субин продолжил. — А почему я должен волноваться? Ты не дома?       — Нет, я у Бомгю ночевал. И почти весь вчерашний день у него провел.       — Бомгю? Кто такой Бомгю?       — А, точно, ты же не знаешь… Да там познакомились как-то нелепо с ним, а вчера… Долгая история. Ему плохо стало, я помог до дома дойти и посидел с ним сколько-то, — Ёнджун опустил тот момент, что Бомгю был именно тем, кто уже не должен был быть живым. Парень уже тысячу раз пожалел о том, что посмел тронуть такого человека.       И вообще… Почему он вообще кого-то трогает?       Сухён и мама бы…       — А… Понятно тогда… Ладно, валяй, я спать дальше. Домой придёшь — напиши, — оборвал мысль голос Субина.       — Ладно.       Ёнджун бросил трубку и сделал ещё один глоток, когда напротив из неоткуда появился Бомгю и сел на соседний стул.       — Доброе утро, — сонно пробурчал он и потер глаза.       — Доброе, — Ёнджун присосался к стакану, старательно не показывая опухшее лицо парню.       — Это что? Ба оставила? — Бомгю взял в руки записку и быстро пробежался по буквам глазами. — Ты уже поел? — посмотрел он прямо на Ёнджуна.       Тот закашлялся и ответил, продолжая игнорировать зрительный контакт с Бомгю, что не укрылось от последнего:       — Ещё нет. Тебя ждал.       — Мг… Понятно, — Бомгю не стал докапываться до Ёнджуна с вопросами, поэтому просто бросил прямо. — Не прячься, я знаю, что у тебя с лицом. Можешь не объяснять.       В мыслях Бомгю это прозвучало вот так: «Не прячься от меня, пожалуйста. Ничего не говори, я не хочу, чтобы тебе вновь было больно».       Ёнджун удивлённо посмотрел на младшего, точнее, на его спину. Последний уже поднялся со стула и поставил чайник.       — Тебе рамён с сыром или без?       — Без… Спасибо… — ответил Ёнджун и уткнулся в телефон, пряча покрасневшее лицо.       Ели парни в тишине. В воздухе раздавался только тихий звон тарелок и кружек с чаем. Бомгю поставил на стол корзину с конфетами и тарелку с пирожными, взятую из холодильника. Ёнджун взяв шоколадный батончик и откусил большой кусок.       — Любишь шоколад? — задал вопрос Бомгю.       — Да. Только белый не ем.       — Ага…       — Слушай… — вновь подал голос Ёнджун. — Что там у тебя бабушка про объявления писала? Что за объявления?       — А, это, — Бомгю слегка улыбнулся и сунул в рот желейную конфету. — Я работу ищу.       — Так сложно найти? — удивился Чхве.       — Я закончил художественный. Никакие из моих картин мне не нравятся. Самая хорошая — это та, что висит над кроватью. Которую ты нашел, — смущённо добавил Бомгю. — Я же не буду всю жизнь жить с бабушкой. Вот и ищу подработку. В идеале хотелось бы накопить на студию и брать заказы на картины там, портреты… Но это только в моих мечтах. Пока, — вынес вердикт младший.       — А где хотел бы работать? — вдруг насторожился Ёнджун.       Бомгю не придал этому значения и задумался.       — Можно попробовать официантом, кассиром, в крайнем случае уборщиком. В общем там, где образование не нужно, — глаза младшего вдруг загорелись и тот посмотрел на старшего. — А ты знаешь такое место?       — Ну… У моего дома есть круглосуточный, там берут на смену по двенадцать часов за двести пятьдесят тысяч вон и на восемь часов по сто восемьдесят тысяч. Насколько я помню.       — Без образования?       — Без образования.       — Ёнджун-хён, ты — мое спасение! — Бомгю тут же повис на плечах старшего, радостно подпрыгивая на месте, как счастливый щенок.       Спасение. Оно ведь всегда так близко.       Просто мы не хотим его замечать.