Последний звонок

«Один не сможет жить, пока жив другой…» Наконец, всё стало предельно ясно. Гарри посмотрел на часы: у него оставалось всего двенадцать минут до того, как Волдеморт ворвётся в замок. Двенадцать минут до конца его жизни. Гарри вздрогнул, поднимаясь с пола в кабинете директора. Невольно он бросил короткий, почти обвиняющий взгляд на пустой портрет Дамблдора. Если бы он знал, что его жизнь оборвётся в семнадцать, поступал бы он иначе? Возможно, а может, и нет. Но было бы проще, если бы это было известно заранее. Знать, что всё это не имело значения в конце концов. С тяжёлым вздохом Гарри вышел из кабинета и начал спускаться по лестнице в коридор. В замке стояла гнетущая тишина; все были заняты уходом за ранеными или теми, кого уже не спасти. Фред, Колин… Гарри знал, что они погибли. Но сколько ещё таких? Если бы он раньше понял, что последний крестраж находится в нём самом, возможно, смог бы спасти больше людей. Возможно, он смог бы стать настоящим героем… таким, каким всегда был его отец. Гарри почувствовал, как дыхание сбилось, когда он шёл по опустевшему замку, впервые за последние несколько недель думая об отце. Не то чтобы он не беспокоился о нём всё это время — просто у Гарри была миссия, и мысли о том расстоянии, которое он сам выстроил между ними, не принесли бы никакой пользы. Будет ли именно Гермиона той, кто сообщит ему? Возможно, она приведёт с собой Рона перед тем, как они похоронят тело Гарри, чтобы рассказать единственному человеку, который никогда его не подводил, что его единственный сын ушёл? Папа, конечно, не покажет этого, не перед ними, но Гарри знал — его это раздавит. Именно эта мысль больше всего заставляла его сердце биться быстрее, словно оно стремилось продолжить свою работу, продолжить биться ради отца. Несмотря на то, что они не разговаривали с Рождества, Гарри знал, что папа пострадает больше всех. Если бы Гарри знал, что у него так мало времени, возможно, он нашёл бы способ охотиться на крестражи, не создавая эту пропасть между собой и отцом. Тони Старк был гением, настоящим. Может, Гарри был глупцом, полагая, что отец не может ему помочь, что он не сможет обеспечить ему безопасность. Теперь это уже не имело значения. Отец однажды сказал Гарри, что был готов пожертвовать собой ради спасения мира, отправившись в червоточину без надежды вернуться. Это произошло задолго до того, как Гарри узнал о нём, до того, как они сблизились тем летом после его четвёртого курса в Хогвартсе. Гарри вспомнил, как тогда спросил, было ли страшно, и теперь, идя навстречу своей собственной смерти, он снова думал о словах отца. — Страшно? Нет, — ответил отец, его взгляд был устремлён в прошлое, в тот момент, когда он доказал, что Железный Человек — это больше, чем просто костюм. — Мне было грустно. Да, возможно, даже слеза прокралась. Я не хотел умирать — никто на самом деле не хочет умирать, но… Он замолчал, и Гарри сам закончил его мысль: — Но если бы ты этого не сделал, другие бы погибли, — тихо произнёс Гарри, его восхищение отцом стало ещё глубже. — Верно, — отец вернулся к своей фирменной улыбке, хотя она казалась натянутой. Гарри знал, что никогда не забудет, что отец сказал дальше. — Надеть костюм и назвать себя супергероем легко. Гораздо труднее быть им по-настоящему. Это действительно было сложно, и Гарри теперь понимал это лучше, чем когда-либо. Шагать по замку, направляясь прямо в лес, где ему предстояло встретить смерть без боя, было самым трудным, что он когда-либо делал. Он замедлил шаги у Большого зала, бросив последний взгляд на людей, которых собирался спасти. Там, где раньше стоял стол Пуффендуя, собрались Уизли, скорбящие над телом Фреда, оплакивающие свою невосполнимую утрату. Гарри увидел сестёр Патил у стола Гриффиндора, их плач наполнял зал, а Лаванда лежала без движения на полу. Повсюду были раненые и убитые — друзья, одноклассники, преподаватели. Каждый из них был частью этой войны, каждый потерял кого-то. Когда Гарри повернулся, чтобы уйти, напомнив себе, что так много жизней уже потеряно, но ещё больше можно спасти, он увидел их. Ремус и Тонкс. Бок о бок в смерти, их руки касались друг друга, глаза были закрыты… Гарри почувствовал, как что-то внутри него оборвалось, когда он понял, что их новорождённый сын остался без родителей. Он потерял всё. Тедди Люпин потерял отца и мать, а теперь потеряет и своего крёстного. Это осознание, больше всего остального, заставило Гарри выбежать наружу, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха, не пропитанного горем и смертью. Но даже снаружи воздух был тяжёлым — дым, кровь, разорённая земля и ощутимая пульсация оставшейся магии витали вокруг. В замке царила утрата, на полях бушевала война, а в лесу смерть ждала Гарри. Каждый его шаг становился всё тяжелее, каждый вздох был наполнен ценностью. Отец был прав: это было не страшно, это было печально. Гарри замедлил шаг лишь тогда, когда заметил Невилла Долгопупса, помогающего ребёнку, который казался слишком юным, чтобы быть настолько раненым и окровавленным. Если Рон и Гермиона забудут… Невилл знал бы, как поступить. — Невилл, — Гарри сбросил с себя плащ-невидимку, чтобы остановить друга, который вёл ребёнка к замку. Времени не оставалось, нельзя было позволить Волдеморту перенести бой внутрь замка. Слишком многие уже погибли. Невилл остановился, и Гарри быстро объяснил про Нагини, змею, которую нужно уничтожить прежде, чем можно будет победить Волдеморта. — Убить змею? — переспросил Невилл, словно не веря услышанному. — Да, убить, — подтвердил Гарри. Когда на лице Невилла появилась неуверенная улыбка, Гарри приготовился двигаться дальше. — Эй, Гарри, — внезапно окликнул его Невилл и схватил за руку. Он оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что они одни, затем наклонился ближе и прошептал: — Было бы здорово, если бы твой отец был здесь сейчас, правда? Он бы просто взорвал весь лес и уничтожил их всех разом. Гарри почувствовал знакомое тягостное ощущение, но заставил себя слабо улыбнуться и кивнуть. Происхождение Гарри уже давно не было тайной среди членов ОД. Многие из них имели сомнительное удовольствие встретиться с Тони Старком, когда тот однажды нашёл способ сделать свой костюм неуязвимым для магии и ворвался в замок. Это событие вызвало множество вопросов о том, почему маггловский супергерой угрожал взорвать Хогвартс, если Амбридж не снимут с должности. Гарри лишь кратко объяснил своим друзьям суть, дав им достаточно информации, чтобы они не пытались привлечь Железного Человека к борьбе с Волдемортом. Гарри никогда не поставил бы отца между собой и Волдемортом. Джеймс, Лили и Сириус уже занимали это место — и погибли. Гарри скорее сам примет смерть, чем потеряет ещё и отца. Это было эгоистично, в каком-то смысле. Гарри не придётся чувствовать боль от потери отца. Он передаст эту боль ему. Но Гарри был далёк от совершенства. Он мог только стараться делать всё, что в его силах, и пусть всё остальное летит к чёрту. — Вот дерьмо. Отец стоял, испачканный машинным маслом, и Гарри с трудом сдержал гримасу, видя копоть на его лице и обгоревшие брови. Они находились в лаборатории Тони, экспериментируя с сочетанием магии и технологий летом перед пятым курсом Гарри. Отец попросил его протестировать простое заклинание на одном из запасных костюмов, и тот взорвался. Гарри ожидал, что Тони взорвётся в гневе, ведь эти костюмы наверняка стоили безумных денег и были невероятно сложны в создании. И хотя взрыв был не его виной, когда это вообще имело значение в вопросах обвинений? Тони окинул Гарри взглядом. Его обгоревшие брови дрогнули, и Гарри задержал дыхание, готовясь к вспышке гнева. — Ты в порядке, сын? — спросил отец, осматривая Гарри, чтобы убедиться, что тот не пострадал. — Всё хорошо, — ответил Гарри, всё ещё немного задыхаясь. — Извини, я не думал, что так получится, честно. — Теперь мы знаем, — спокойно сказал Тони, пожав плечами, словно это была мелочь. Он спокойно подошёл к обугленному костюму и провёл пальцами по его остаткам, словно пытаясь понять, где была допущена ошибка. — Мы просто делаем всё, что можем, а остальное — ерунда, — произнёс отец, его губы изогнулись в лёгкой улыбке, когда он обернулся на Гарри. — Как думаешь, в следующий раз мы сможем накосячить ещё лучше? Гарри вздрогнул, когда вступил в лес, почти полностью окутанный мраком. Теперь, оказавшись в относительной безопасности, он наконец позволил себе принять своё единственное желание: Гарри мечтал услышать голос отца ещё раз. Его ноги дрожали, но Гарри не осмелился присесть, когда потянулся за телефоном, который не включал уже несколько месяцев. Последний раз, когда он звонил отцу… это не закончилось хорошо. В его памяти всплыл тот момент. Гарри стоял перед разрушенным домом своих родителей на Рождество, рядом с ним была Гермиона, и внезапно его охватило невыносимое желание позвонить отцу. В этот миг разбитых надежд всё, чего Гарри жаждал, — это услышать доказательство того, что где-то в мире есть человек, который его любит. Гермиона тактично отошла в сторону — недалеко, достаточно, чтобы при необходимости они могли защитить друг друга, но всё же дав Гарри иллюзию приватности. Его телефон, работающий на солнечной энергии, был настоящим спасением, ведь даже защищённые от магии устройства не могли заряжаться в стенах Хогвартса. Хотя Гарри почти не пользовался телефоном, он регулярно оставлял его на солнце, чтобы, когда всё закончится, когда мир станет хоть немного безопаснее, он смог бы связаться с отцом. Телефон включился мгновенно, и Гарри, проигнорировав сотни уведомлений о пропущенных звонках, сделал единственный важный звонок — первый за почти пять месяцев молчания. Он не винил бы отца, если бы тот не ответил. Но глубоко внутри знал, что отец поднимет трубку. — Гарри? Сынок? — Тони ответил сразу, с первого гудка, несмотря на разницу во времени, которую Гарри когда-то знал наизусть. Рон всегда находил это забавным, в любое время мог спросить: «Сколько сейчас в Нью-Йорке?» — и Гарри отвечал без запинки. Но последние месяцы его мысли занимали лишь крестражи. Гарри на мгновение закрыл глаза и позволил себе слабо улыбнуться, прежде чем заговорить. — Привет, пап, — его голос дрожал от нахлынувших чувств. Возвращение в Гордикову впадину и всё, что произошло после ухода от отца, тяжело давило на него. — Что случилось? — в голосе Тони зазвучало беспокойство. — Где ты? Молли сказала, что ты не вернулся в Хогвартс, как и Рон с Гермионой. Они с тобой? Это связано с Безносым? Где ты? — Я в безопасности, — тихо ответил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. В каком-то смысле это было правдой. Он открыл глаза и взглянул на разрушенный коттедж перед собой с холодной ясностью. — Я не могу рассказать тебе больше, — добавил он ещё тише, искренне. — Прости. — Гарри, пожалуйста… — Отец говорил почти умоляюще, и это было для него не свойственно. Он никогда не просил, даже когда пытался уговорить Гарри бросить Хогвартс. Тогда это были скорее взятки — машина, новая метла — но не просьбы. — Как только всё станет безопасно, я расскажу тебе, — Гарри сжал холодную металлическую перилу, стараясь подавить ком в горле. — Я скучаю по тебе. В трубке послышался тяжёлый, раздражённый вздох. Гарри понял, что, возможно, не стоило звонить. Возможно, это была ошибк— — Я скучаю по тебе, сынок, — вдруг мягко произнёс Тони. — Скучаю больше всего на свете. Нет, это не было ошибкой. Даже если их разговор вновь закончится ссорой из-за того, что Гарри не позволит отцу вмешаться в его дела, он всё равно должен был позвонить. Но на этот раз они не будут спорить, Гарри твёрдо пообещал себе это, включая телефон, который выдержал почти всё, чтобы сделать один последний звонок. Ещё один разговор с человеком, который любил его больше всех, — и затем он пойдёт навстречу своей судьбе. Гарри глубоко вдохнул, пока линия соединялась, давая себе несколько секунд, чтобы успокоиться. Это будет его последний шанс поговорить с отцом, и он не хотел тратить время на эмоции и слёзы. Отец ответил на первый же гудок — так он всегда делал. — Гарри? — Привет, — ответил Гарри, но его голос прозвучал слишком приглушённо, сдавленно, и он тут же поморщился. Это было не то спокойствие, которого он добивался. Он звучал так, словно его душила боль, и отец сразу это почувствовал. — Не вешай трубку, — сказал отец с тревогой в голосе, не дав Гарри ответить на возможные вопросы. — Что происходит? Я больше не могу выйти на связь ни с кем, и это меня убивает. Я ничего не понимаю и ужасно напуган, слышишь? Я боюсь, что ты влип в какую-то страшную историю и не позволяешь мне тебе помочь. Тони Старк всегда чувствовал, когда что-то было не так, и на этот раз Гарри не смог бы скрыть правду, даже если бы попытался. Они всегда были слишком похожи. — Давай не будем говорить об этом сейчас? — попросил Гарри, осознавая, как неумолимо убегают минуты. — Пап, я просто… я хотел сказать тебе, как сильно люблю тебя, понимаешь? Эти слова насторожили отца ещё больше. — Ты говоришь так, словно уверен, что не выберешься из той передряги, в которую попал, — голос отца стал пронзительно тревожным. — Где ты? Скажи мне, и я помогу, Гарри Старк, немедленно. — Дело не во мне, — солгал Гарри, понимая, что, даже если Гермиона и смогла отключить технологию отслеживания в телефоне (она была уверена в этом, но Гарри знал, что обмануть отца непросто), Тони всё равно не успеет добраться до него вовремя. — Ремус погиб, — сказал Гарри, решив сменить тему, чтобы избежать споров. — У него только что родился сын, пап. Теперь этот малыш остался сиротой. — Чёрт… — отец был близок с Ремусом, но его лучшие отношения сложились с Сириусом — у них было много общего. Тем не менее, Гарри знал, что эта потеря затронет их обоих. — Слушай меня внимательно, сынок, — голос отца стал быстрым и решительным, как будто он чувствовал, что Гарри скоро прервёт связь. — Неважно, что происходит, я могу помочь. Этот твой Безносый ничто по сравнению с тем, через что прошла моя команда. Просто скажи, где ты, и я тут же соберу всех и отправлюсь за тобой, понял? Гарри знал, что так и будет. Знал, что отец сделает всё, что нужно, чтобы помочь. Именно поэтому он ничего не мог ему рассказать. Ничего. Рону и Гермионе придётся объяснить отцу всё — о войне, о крестражах, о том, что Гарри так старательно скрывал. И он знал, что не мог доверить эту задачу никому лучше, чем им. — Ладно, — тихо сказал Гарри, снова солгав. Ему нужно было уходить, но прежде он хотел попросить отца об одном. — Пап, Ремус… он назначил меня крестным для своего сына, Тедди Люпина. Ему всего несколько месяцев. Ты не мог бы… не знаю, дать немного времени его бабушке, Андромеде, а потом связаться с ней? Убедись, что она не нуждается ни в чём для Тедди? Возможно, через неделю всё закончится. Возможно, этого времени хватит, чтобы Невилл убил Нагини, а кто-то — самого Волдеморта. Гарри стало бы легче, если бы он знал, что отец позаботится о его крёстном сыне… его маленьком наследнике, так сказать. Мысль, от которой Гарри едва не улыбнулся, когда представил, как его отец наверняка ворчал бы, услышав эти слова вслух. — Андромеда Тонкс? — переспросил отец, недоумённо. — Ладно, понял. Но… Гарри, ты сможешь позвонить мне через неделю? Напомнишь? Они оба знали, что в этом не было необходимости. Истинная причина просьбы заключалась совсем в другом. — Да, — солгал Гарри, в последний раз обманывая самого важного человека в своей жизни. — Пап, я… я люблю тебя. Думаю, что быть твоим сыном — лучшее, что когда-либо происходило со мной. Это была чистая правда. И в то же время страшная несправедливость — им дали всего лишь три года вместе вместо целой жизни, которая должна была быть. Жизнь была жестока, жестока до крайности. — Гарри… — голос отца на мгновение замер, время ускользало из их рук, и Гарри оставались считанные секунды. Но отец быстро нашёл нужные слова. — Что бы ты там ни делал, мне до смерти не нравится, что ты держишь это в тайне от меня. Не могу выносить, что не вижу тебя, не знаю, где ты и что происходит. Но… я знаю одно: ты — лучшее, что я когда-либо создавал, моё величайшее творение. И я знаю, что ты делаешь то, что считаешь правильным. Я просто хочу иметь возможность потом наказать тебя за это. Гарри тихо рассмеялся над старой шуткой, одной из тех, в которых отец угрожал наказаниями, но никогда не воплощал их в жизнь. — Я люблю тебя, — повторил Гарри, надеясь услышать ответ. — Я люблю тебя, — откликнулся отец. Когда Гарри отключился, он почувствовал, как по щеке скатилась слеза, понимая, что оба они потеряли то, что нельзя вернуть.

***

Пока весь магический мир праздновал победу над Волдемортом, а некоторые семьи в трауре готовились к прощанию с близкими, человек, который положил конец этому кошмару, мчался на метле через ночное небо Нью-Йорка, целеустремлённо направляясь к Башне Старка. Когда пыль битвы осела, а имя Гарри Поттера возгласили как имя победителя Тёмного Лорда, он мгновенно покинул Хогвартс. Никто не пытался его остановить. Рон и Гермиона молча смотрели ему вслед, понимая, куда он направляется. Гарри, не оглядываясь, пробежал через школьные поля, не останавливаясь ни на секунду. Добравшись до Хогсмида, он аппарировал прямо в Лондон. Его следующая цель — Министерство магии, где недавно назначенный временным министром Кингсли Шеклболт только начал привыкать к своей новой должности. — Мне нужен портал, — выдохнул Гарри, едва переводя дыхание после стремительного бега. Работники Министерства, словно тени, окружили его, одни с благоговейным трепетом, другие со слезами на глазах, пытаясь заговорить с ним. Но Гарри, окружённый невидимым щитом, продвигался сквозь толпу к Кингсли, решив получить единственную услугу в обмен на своё детство, разрушенное войной. Кингсли, не задавая лишних вопросов, молча выдал Гарри портал, который был настроен для перемещения в Чикаго, штат Иллинойс. Прямо в Нью-Йорк Гарри не хотел лететь — там всё ещё прятались остатки Пожирателей Смерти, и он не желал рисковать безопасностью своего отца. Приняв крепкие объятия и короткое рукопожатие от министра, Гарри оставил его в недоумении, поспешив в Косой переулок. Магазины всё ещё стояли заколоченные, охраняемые защитными чарами от возможных мародёров. Он стучал в двери магазина квиддичного снаряжения, пока ему не открыли. Его верная «Молния» была уничтожена, а аппарировать в США без столкновения с аврорами было невозможно. Но Гарри знал, что перелёт из Чикаго до Нью-Йорка на метле — задача вполне выполнимая. Он уже проделывал это дважды. Продавец стоял в дверях, ошарашенный и заикающийся, когда Гарри умолял одолжить метлу. — Это чрезвычайная ситуация, — пояснил он, немного стесняясь, а затем добавил: — Я только что убил Волдеморта, и мне нужно убедиться, что с моей семьёй всё в порядке. Гарри пришлось прибегнуть к таким бесстыдным методам, но в этот момент он готов был на всё, лишь бы быстрее вернуться домой. Продавщица разрыдалась и, рассказывая о своей внучке-сквибе, буквально заставила его взять «Молнию 101» бесплатно. Гарри поклялся, что вернётся и оплатит долг, если гоблины когда-нибудь вновь откроют доступ к его сейфу. Женщина сквозь слёзы рассмеялась и пообещала, что убьёт его, если он попытается. Возможно, через несколько дней это даже покажется забавным. Гарри слышал, как она выкрикивала новости о смерти Волдеморта остальным, когда он активировал портал и позволил магии перенести его в Чикаго.

***

Прошло всего пять часов с того момента, как Гарри последний раз разговаривал с отцом по телефону, который он считал прощальным. И вот перед ним возникла Башня Старка — дом. Но самое лучшее — как только величественное здание появилось в поле зрения, над ним взмыла ввысь красно-золотая фигура, стремительно направляясь прямо к Гарри. «К черту всё», — подумал Гарри. Он только что одержал победу над Волдемортом, только что пережил свою собственную смерть. Ему было не до осторожности. Рывком он сорвал с себя мантию-невидимку, горя желанием увидеть отца и дать тому увидеть себя. Если МАКУСА решит вмешаться — пусть идут к МакГонагалл или Кингсли. У него были более важные дела. — ПАПА! — выкрикнул Гарри, едва сдерживая рыдания, когда его отец был уже рядом. Голос дрогнул от волнения, смешанного с облегчением, и едва не сорвался на полуслёзе. — Гарри! — прогремел отец в ответ, направляясь прямо на сына. Гарри пришлось резко дёрнуть ручку метлы, чтобы избежать столкновения. Оба зависли в воздухе — Гарри не сдерживал слёз, его разум помутился от пережитого ужаса и радости. Отец же, хоть и скрытый за железной маской, казался излучающим яркое внутреннее сияние. — Ты готов вернуться домой? — спросил отец, и даже через роботизированный тон Гарри почувствовал тепло и глубокое облегчение в его голосе. Ни одно предложение в мире не звучало для Гарри слаще. — Да, — тихо ответил он, кивнув. — Мне… мне нужно многое тебе рассказать. И хотя Гарри скоро должно было исполниться восемнадцать, уже к вечеру он впервые в жизни был наказан. Но это его ничуть не беспокоило.