Зубы мудрости

Я проснулся на чердаке с пронизывающей болью в боку и холодным кончиком носа МакКормика, прижатым к моей шее.  После того, как я проверил бок, убеждаясь, что на нём не осталось никаких следов нападения ястреба, я попытался стряхнуть его с себя — но мы проснулись почти синхронно, и я затаил дыхание, пока он приходил в сознание.  Первым звуком, что он издал, возвращаясь в материальный мир, было длинный, слюнявый выдох.  —Фу… Как мило, МакКормик. Прямо мне на шею.  —Прости, — пробормотал он. — Кажется, я подхватил простуду.  Кенни сел на футоне и потянулся, протягивая руки к потолку, покрутил плечами. Я подумал о крови на его перьях — о том, как она никак не высыхала. Знак того, что он прячет что-то слишком глубоко за своими голубыми глазами и светлыми волосами. Я сел и ухмыльнулся — боль у меня в боку не утихала; она пританцовывала то снизу слева, то снизу справа, а затем возвращалась обратно влево, придерживаясь пронизывающего, калечащего ритма. На мгновение мне спёрло дыхание, и я откинулся обратно к стене около окна, чтобы пережить нападок боли.  Через окно с нижнего этажа доносилась тихая музыка. Кенни слез с футона, пополз по линии проникающего света и вскоре сложил руки на подоконнике. Я посмотрел вниз, на грязь перед домом, чтобы увидеть, из-за чего он улыбается, но не заметил ничего, кроме света, сочившегося из-под входной двери.  —Я знаю эту песню, — сказал он. — «Sea of Love». Они наверное сейчас танцуют, вот так, плавно, ну, как все старики.  Я закатил глаза. Мелодия была нежной и мягкой; женский голос вокалистки то затихал, то становился громче. Однако он замедлял моё сердцебиение — и я думал, что наконец-то смогу игнорировать боль в боку.  —Лучшее, что есть в Мёрфи… — сказал он, — это то, что тебе не приходится думать, ради чего они до сих пор живут. Ведь это очевидно.  Солнце за горами начинало садиться. Мы поели совсем рано, подремали, пожалуй, час, или около того — хотя, думаю, я чувствовал себя более отдохнувшим, когда ложился спать, чем когда просыпался — а морозный ноябрьский дождь продолжал лить, невзирая на наше отсутствие. Вдалеке, ворóны — вóроны — всё ещё возились в полях.  —О чём задумался? — спросил он, зевая.  —Ни о чём. Наблюдаю за вóронами. Они хоть иногда прекращают страдать хернёй? Кенни снова положил руки на подоконник и устремился взглядом вдаль. Он прищурился, смотря на снующие туда-сюда стайки чернокрылых птиц.  —Это сигнал об опасности, — пробормотал он.  Я поднял одну бровь.  —А?  —Это значит, что в полях есть что-то, чему там не место, — сказал он, не отводя взгляда от бледного зимнего пейзажа.  Несколько минут мы в тишине наблюдали за птицами; я заметил, чем именно их скопление отличалось от того ранее, напоминавшего колонну спиралью — на этот раз они из всех направлений летели в одну точку на северной окраине поля, собираясь у ворот в фермерский домик.  Кенни хотел встать, но я схватил его за толстовку.  —Что ты делаешь? — сердито и торопясь спросил он. — Нам нужно застать их врасплох в сарае…  —Нет времени.  —Нам нужно предупредить Мёрфи…  —Нет времени, — сказал я, глядя на прогрессирующее приближение силуэтов. Они уже, пригнувшись, брели около траншей покачивающихся яблонь впритык к сараю. енни вырвал толстовку из моей хватки.  —Я не собираюсь просто сидеть здесь и смотреть за тем, как их грабят! —МакКормик! — гавкнул я ему. — Я пытаюсь думать, ладно? У нас и шанса будет в драке два-на-два… не с твоей рукой. Нам нужно поймать их внезапно. Глаза его были дикими, он обнажил свои кривые зубы, но с места не сдвинулся.  —Они наверняка думают, что в доме только Мёрфи, — наконец сказал он. — Обычно по праздникам они одни, раз уж их семья редко навещает их.  Я отодвинулся от света, льющегося из окна, и принялся грызть ноготь большого пальца, наблюдая за приближающимися нарушителями. Когда они прошли мимо сарая и оказались у дома, я начал всматриваться и подмечать некоторые детали. С большей вероятностью мужского пола, оба одеты в чёрное, нет видимого оружия. Вероятно, они были оборванцами — надеялись застать стариков врасплох, и либо заработать на краденом, либо найти себе пропитание. Преступность всегда росла в праздники — классический вечный конфликт имущих и неимущих.  —Сейчас, можем мы…? — беспокойно заныл МакКормик рядом со мной. Я посмотрел вниз из окна; те двое разделились — один из них занял место перед зданием, тогда как второй мельтешил сбоку.  —Ладно, — сказал я. — Сейчас.  МакКормик пулей помчался к лестнице, и я поспешил за ним. Он проскользнул в тень под покатой крышей и выскочил обратно с ебаной ржавой лопатой для песка в правой руке, а затем спрыгнул вниз через люк, ведущий на чердак, в точности как ночной урод на смертельно опасной миссии. Я спустился по лестнице как нормальный здоровый человек без запасных хромосом и встретился с ним на втором этаже, стоило ему приземлиться. Бродяги вели себя тихо, но из кухни послышались выстрелы.  Я снова схватил МакКормика за толстовку, когда он дёрнулся, чтобы устремиться вниз по лестнице.  —Подожди, — зашипел я. Если бы мы поймали их в разгаре действия, опасность и шанс разрухи выросли бы для нас всех. Лучшим моментом, чтобы поймать таких уродов было когда они уже думали, что победили. —Что если… — прошептал он, дыша громко и хрипло, нерешительно пытаясь вырваться из моей хватки и посмотрел вниз по крутой лестнице, туда, откуда тёплый свет от дровяной печи застилал первый этаж.  —Они не убьют их, чел, — сказал я. — Они всего лишь падальщики. —Ты этого не знаешь! — прошипел он в ответ, и наконец освободился, спускаясь по лестнице тихими прыжками и подскакиванием. Я следовал за ним так тихо, как мог. МакКормик приземлился на первой этаже в скрученной позе, занеся лопату для песка себе за спину, снова чёртову алебарду, или что-то в этом роде, сконцентрировавшись взглядом на звуках, доносившихся из кухни. Я застыл за его плечом.  —…много еды для только двоих, — послышался незнакомый голос. Раздалось несколько лязгов и ударов, словно они шарили по кухонным шкафчикам и стучали тарелками на столе. — Мне казалось, ты сказал, что они одни…  —У них нет детей… — послышался голос второго подхалима.  —Как жаль, что вы не знали обо мне. Лопата для песка достигала черепа первого парня с жутким лязгом и тот повалился вниз словно камень. МакКормик повернулся ко второму бандиту, тело его издало звук трепета окровавленных крыльев, крылья, что создала юность, прожитая в кошмаре, глаза его были как два дробовика — и человек в маске рванул вперёд.  —Я поймаю его, — сказал я, толкнув своего друга и следуя за парнем, выбегая наружу.  Как бы мне ни хотелось остаться и, сука, погреться в лучах свирепости своего лучшего друга, посмотреть, как он уложит двоих парней синей изолентой и лопатой для песка да поздравить себя с тем, что вернул кусочек его души из Нижнего Мира — у меня было нехорошие предчувствие насчёт этих двоих, и я решил сыграть свою роль в этой авантюре. Парень был идиотом. Он убегал от меня по той же самой дорожке, по которой он со своим партнёром добрался до владений, вероятно пытаясь добраться до своего транспортного средства, желая сбежать — поэтому я выбрал другой маршрут, обогнув амбар с другой стороны и направился к северным воротам по диагональной борозде. Хоккей на льду заключался в упаковке всей своей энергии в пяти- или семиминутные рывки — мне было приятно хоть раз заняться подобным без тридцати фунтов экипировки. На льду мы были медведями — очень опасными на коротких дистанциях, но вероятно готовившимися выдохнуться к концу первого тайма.  Я выбежал из борозды у ворот как раз в тот момент, когда парень перепрыгивал через овраг обратно на дорогу.  Я не поспевал за ним.  —Витман! Он развернулся, замер.  Идиот. Я перепрыгнул через овраг и повалил его наземь с помощью приёма из регби, которому меня научил Стэн. Он заключался в том, чтобы напасть снизу и поймать своего оппонента за колени — можно и за оба, и за только одно — затем заставить его лишиться равновесия и упасть. Он ударился головой о гравий первым. Я поставил ногу ему на грудь и стянул лыжную маску.  —Так вот чем ты занимаешься на каникулах, — сказал я. — М-да, иногда чувство голода настолько сильное, что и я иду шмонать стариков. Постой-ка… ах нет, я так не делаю. А всё потому, что я не Я поставил ногу ему на грудь и стянул лыжную маску.  —Капитан… — задыхался Витман под моим коленом, давящем на его диафрагму. —Я… —Ты счастливчик по сравнению с твоим дружком, знаешь ли. Однако, я думаю, что МакКормик был бы пиздец как рад выбить всё дерьмо и из тебя, если бы я позвал его за собой. Ты видел как он управлялся с  лопатой для песка, чел? Ебать, да если тебя это не возбудило… — я рассмеялся серым облакам и посильнее надавил на его рёбра. — Это был твой брат, Витман? Это был Ласка? — спросил я, переключая своё внимание обратно на тощую псину под собой. — Конечно же это был он… это семейный бизнес, не так ли? Но в этот раз вы выбрали неподходящую ферму, суки. Я устал от его бульканья, и я приподнял колено, позволяя ему вымолвить пару слов. —Ты собираешься… позвонить копам? —Я мог бы… что ж, МакКормик наверняка уже позвонил. А у тебя и так достаточно судимостей, чтобы отсидеть в колонии для несовершеннолетних, я прав? Тебе это ничего хорошего не сулит, пёс. —Пожалуйста… —Не умоляй меня, — выплюнул я. — В тебе есть хоть капля гордости? Я не позвоню в полицию. Я попрошу об одолжении. Его зрачки забегали, комично изображая ужас. У меня была идея. 

***

—Ты не видел, куда он направился?  —Не-а… я думал, что он побежит по той же дорожке, по которой он сюда попал, но когда я добрался до ворот… ни следа.  —Ох, что ж, — сказал Кенни, стуча пальцами по рулю. — Хотя бы одного поймали. И Мёрфи в порядке… немного напуганы; но их всего лишь связали. Ты был прав; это была лишь пара падальщиков. —Чел, — начал я, снова смеясь. — Ты тому парню чуть мозги не вышиб. Он вообще просыпался до того, как мы ушли? —Нет… — сказал он, смущённо улыбаясь на одну сторону. — Я не знаю, что на меня нашло. Я знал. Он опять был почти целым — будто бы мы сложили вместе 700 кусочков пазла из 1000 и картина наконец-то начала проясняться. Я почти не чувствовал боли в боку; это было очень важно.  —Йо, мне надо забрать младшую сестру… отвезти её домой. Я, э-э, я высажу тебя у твоего дома? Я ответил на вопрос, оставшийся за кулисами.  —Хочешь зайти ко мне попозже? —Ага, — фыркнул он, улыбаясь, зубы его напоминали остроконечные бриллианты. — Ага. Но… Мой папа наверняка возьмёт грузовик.  —Я за тобой заеду.  —Хорошо. Эй, э-э… спасибо.  —За что. «За то, что жопу разорвал чтобы спасти твою душу?», — подумал я. — «Или за то, что изначально искалечил её?» —За то, что провёл время со мной сегодня.