Волшебная сказка

Летнее солнце припекало голову, воздух был упоен запахом нежной лаванды, пшеничные колосья щекотали ладони. Эмма бежала по цветочному полю, позволяя теплому ветру ласкать разогретую зноем кожу. Ей было хорошо. Лазурное небо сияло высоко-высоко, и на душе было так легко-легко, как будто после долгих, изматывающих странствий Эмма вернулась наконец-то домой. Это было не географическое место, но состояние ее духа, ее причал, ее убежище и основа. Здесь она была спокойна и счастлива. Здесь точно знала, в чем смысл ее существования на земле. Она все понимала и осознавала, но ей не хватало слов, чтобы выразить все, что она чувствовала в этот момент, да и не нужны были слова. Все определения и понятия становились пусты и не имели смысла, поскольку выражали лишь малую, очень ограниченную, часть того, что было в них вложено. Эмма просто радовалась хорошему дню, собирала цветы лаванды и вплетала их в длинные светлые волосы. И ни о чем не беспокоилась. Она проснулась от того, что на грудь ей легла белая пушистая кошка. «Белоснежка» – прочитала Эмма надпись на ошейнике, погладив кошку по шелковистой шерсти. Мальчик сопел на лежанке и дергал лапками, как будто бежал куда-то и на кого-то охотился. – Эмма, просыпайся, у нас много дел на сегодня, – позвала Регина, постучав в дверь. Эмма нехотя потянулась, торопливо записала свой сон в гримуар, скатилась с кровати и, нацепив на ноги мягкие домашние туфли, потопала умываться. Вернувшись из ванной, которая так кстати оказалась рядом с комнатой, она сделала легкую зарядку и переоделась в простое платье с длинным рукавом, висевшее на дверце платяного шкафа. В столовой уже был готов завтрак – тыквенная каша и какой-то травяной чай, который на вкус оказался редкостной дрянью, но, чтобы не обижать хозяйку, Эмма выпила его и даже почти не скривилась. В голове нехорошо загудело. Но вскоре все прошло. – Нам нужно провести обряд, – сказала Регина, покормив кошек и пса нарубленными кусками мяса. – Дать собаке нормальное имя и принять ее в дом. – А почему для собаки нужно проводить специальный обряд, а для меня нет? – с набитым ртом спросила Эмма. – Ты тоже пройдешь инициацию. Позже. Когда будешь готова. Все-таки для животных обряды попроще, чем для людей. “Я попала в дурдом”, – мелькнуло в голове Эммы. Вслух она, конечно, ничего не сказала. *** Регина повела Эмму в огромную оранжерею, где их сразу окутало влажной духотой тропических лесов, слух наполнился упоительными трелями певчих птиц и журчанием искусственных водопадов. Зеленые растения, будто приветствуя гостей, тянули к ним крупные, сочные, слегка трепещущие на ветру листья. Дивные цветы невероятных оттенков и форм наполняли подвижный воздух головокружительным, пряным ароматом, оседающим сладковатой горечью на языке. Повсюду порхали бабочки и крохотные радужные птички, время от времени садясь на расставленные блюдца с кусочками апельсинов и яблок. Эмма подняла голову и за тесными кронами высоких пальм, папоротников, кипарисов и чего-то еще почти не видела стеклянного потолка, увитого гибкими лианами и извилистыми побегами плюща. Во все стороны расходились целые аллеи цветущих и одновременно плодоносящих фруктовых и ягодных деревьев: яблони, персики, апельсины, вишни, виноград разных сортов и прочее, прочее, прочее. В саду расцветали растения из самых разных климатических зон. Подснежники, ландыши, розы, подсолнухи, ромашки, пионы, орхидеи и еще множество других цветов, названий большинства из которых Эмма даже не знала, а возможно, они вообще были выдуманными и в природе их попросту не существовало. – Ого, да тут настоящая цветочная Нарния! – восхищенно воскликнула Эмма, вешая куртку на одну из ветвей дерева. – Да, только твой пес чуть не уничтожил мне тут все, – недовольно сказала Регина и показала разрушения. Перевернутые горшки и кашпо, раскопанные овощные грядки, подрытые корни деревьев, комья земли, раскиданные под ногами, сломанные стебли и цветы растений. Как будто в этом маленьком уютном мирке случилась локальная катастрофа, последствия которой теперь придется убирать Эмме. Она тяжело вздохнула. – Хорошо. Я все приберу. Регина достала из шкафа, спрятанного в стволе могучего дуба, метлу, совок, садовые перчатки, мешок с грунтовой смесью, но самое интересное – она достала два странных ножа с черными рукоятками. – Это называется атам, – объяснила Регина, поймав удивленный взгляд Эммы. – Этим ты будешь подрезать растения. Вот послушай мой первый урок. Сад – живой организм, и нам следует заботиться о нем регулярно и тщательно, иначе он засохнет или зарастет сорняками, и придется потратить гораздо больше времени и сил на его восстановление. Это можно сравнить с тем, как ты заботишься о своем физическом (Регина мельком пробежалась оценивающим взглядом по заметному рельефу мышц подтянутого тела Эммы) и психическом здоровье. Хотя я немного сомневаюсь насчет последнего. Эмма пропустила колкость мимо ушей, она уже поняла, что Регина просто не может сказать что-то без едкого и злого комментария, как будто она запрещала себе относиться к другим людям просто по-доброму. Зато, когда Регина заговорила о своих растениях, она преобразилась. Взгляд ее засиял чистым светом, и речь полилась медовая и упоительная. Она подробно описывала каждый цветок, называя его чуть ли не по личному имени, рассказывала, как за ним нужно ухаживать, сколько света и воды ему необходимо. Она была похожа на чокнутую мамочку, которая всем рассказывает, какой ее ребенок лапочка и молодец, и показывает бесконечные альбомы с его фотографиями. Будто в голове Регины сосуществовали две личности: заботливая мать и злая мачеха. И каждая из них по-своему привлекала и одновременно отталкивала Эмму. Но она с видом прилежной школьницы записывала каждое слово Регины в гримуар. – Ты поймешь, что хорошо сделала свою работу, когда сад запоет, – подытожила Регина свою лекцию. – Что? – непонимающе вскинула брови Эмма. – Природа умеет петь, если ты не знала, – сказала Регина. – Прислушайся. Сейчас его песня похожа на усталый стон. Эмма усилием воли подавила в себе желание расхохотаться и изобразила самую высокую степень сосредоточенности, напрягая слух. Но, разумеется, никакого пения не услышала. – Нет. Я ничего не слышу, – скептически бросила она. – Потому что ты пытаешься услышать ушами, а не сердцем, – объяснила Регина. – А вы, стало быть, слушаете сердцем? – спросила Эмма. – Да. Я слушаю сердцем, – Регина приложила ладонь к груди. – Надо же! – делано удивилась Эмма. – Не думала, что оно у вас есть. Регина помрачнела. Даже в саду, казалось, все пришло в какое-то гневное волнение и стало вдруг темнее, будто деревья сомкнули ветви и предупреждающе зашелестели листьями. Птицы затихли. По траве прошелся порыв ураганного ветра. Эмма тут же пожалела о своей шутке, которая уже перестала казаться ей остроумной, но сказанного слова не вернешь. – Смешно, – даже не улыбнувшись, жестко сказала Регина. – Довольна? – Не очень, – опустила глаза Эмма. – Простите. – Думай иногда, что и кому ты говоришь. Повисла напряженная пауза. Регина испытующе смотрела на Эмму, а потом, прокрутив атам между пальцами и будто решив что-то про себя, вздохнула и вернулась к растениям. Эмма тоже поспешила заняться чем-нибудь, чтобы не думать о сказанной сгоряча глупости. Заклацали садовые ножницы, застучали лопатки, заскрипел в руках Регины атам, лезвие которого без видимых усилий срезало любые лишние отростки, с которыми не справлялись другие инструменты. Разделив сад на две части, Регина и Эмма пытались вернуть первозданный прекрасный вид этим райским кущам. Регина закончила со своей частью раньше и, поднявшись с земли, направилась к выходу из оранжереи: – Я пойду готовиться к обряду наречения, – сказала она. – Когда здесь закончишь, выходи и иди по тропинке, как раз и выйдешь к бане, там мы тебя и будем ждать. Она ушла, оставив Эмму в одиночестве. Работа в саду действительно успокаивала и умиротворяла, и вскоре Эмма вошла в особый медитативный ритм, в котором было слышно, как стучит сердце, как шелестит трава, отзываясь на ласковые прикосновения теплого ветерка. Как с цветов с тихим звоном капает роса. Как утробно гудят деревья, и если приложить ладонь к их шершавой коре, можно почувствовать вибрацию, идущую из-под земли сквозь пространство и время. Может, эту музыку имела в виду Регина? А может, это Эмма просто устала, и в голову лезла всякая метафизическая чушь. После усердной работы все тело ее ныло и было липким от пота, ей бы не помешало искупаться. Она вышла из оранжереи и попала во двор, похожий на маленькую ферму, в которой было тепло и солнечно, хоть по другую сторону забора раскинулась суровая зима. Эмма побежала по тропе и вскоре вышла к бане, где на крыльце, как и обещала, ее ждала Регина, сидя в плетеном кресле. На ее коленях уютно устроился Мальчик, а вокруг расположились кошки и ревниво наблюдали за новым питомцем. – Как вас любят зверюшки, – улыбнулась Эмма, вытирая влагу с разгоряченного лба. – Потому что знают, я не причиню им вреда, – Регина погладила щенка по вихрастой голове. Сняла с его шеи покупной кожаный ошейник и убрала его в поясной холщовый мешочек – Я работаю с энергией природы, и животные, как часть этой самой природы, чувствуют мою силу и доверяют мне. Когда-нибудь ты тоже этому научишься. – Но ведь люди – тоже природа, но их вы почему-то ненавидите и скрываетесь от них, – заметила Эмма. – Я не то чтобы прямо ненавижу… – вздохнула Регина. – Но ты права. Люди – тоже природа. Только многие, если не все, забывают об этом и так сопротивляются своей истинной сущности, что упускают из виду то, что могло бы принести им пользу из чистого упрямства, из желания доказать себе, что они не те, кем являются на самом деле. Но это долгий разговор. У нас еще будет время все это обсудить. Пойдем. Эмма повесила куртку на крючок в стене и вошла вслед за Региной в растопленную баню, от деревянных стен которой исходило красноватое теплое свечение, как от тлеющих углей. В центре на полу был прочерчен золой ровный круг. Регина взяла пса на руки и зашла в круг, притянув Эмму к себе. Кошки расселись рядом, сверкая разноцветными глазами. – Скажи мне, друг человека, какое твое истинное имя? – спросила Регина, приблизив щенка к себе. – Гав, – ответил пес, лизнув ее щеку. – О! – Регина тепло улыбнулась. – Он сказал, что его зовут Генри. Почему-то я так и думала. Эмма, мягко говоря, была удивлена поведением чокнутой на вид Регины, но решила с ней все же не спорить. Генри так Генри. Лишь бы пес был хорошим и ему было хорошо. Регина подняла щенка на вытянутых руках, как бы показывая его кошкам и всему миру, и стала читать заговор: – Ты пришел в наш дом безымянный, мы принимаем тебя в нашем круге, нашем доме, нашей семье, нашей жизни. Прими же и ты свое новое имя – Генри. Пусть боги благословят тебя. Здесь ты найдешь любовь, тепло и защиту. Дай же и ты нам свою любовь – даруй исцеление и поддержку, – она обернулась к Эмме. – Скажи, что ты обещаешь сделать для Генри? – Я обещаю любить его, заботиться о нем и играть с ним. – А я обещаю не причинять ему вреда и защищать от всего, что ему может угрожать, точно так же, как он, будет защищать наш дом. Потом Регина спела тягучую мантру и три раза окунула пса в деревянную бадью с водой. Щенку это очень понравилось, он радостно фыркал, разбрызгивая воду во все стороны. Закончив с обрядом, Регина достала специально подготовленный серебряный ошейник и ручное долото, села на лавку и стала умело выбивать на жетоне имя Генри. Пока она это делала, Эмма осматривала баню, и взгляд ее выхватил на полке среди пучков душистых странную обтекаемую фигурку из гладкого светлого дерева. Приглядевшись, она поняла, что это был фаллос с маленькими крылышками. Она смущенно хихикнула, взяв его в руки: – Что это? – спросила она, крутя фигурку в пальцах. Регина оторвалась от своего занятия и взглянула на Эмму, хмурясь. – Это называется лингам, символ мужской силы и плодородия. – Зачем он вам? – А ты не знаешь? – озадаченно спросила Регина, склонив голову к плечу. – Я просто не думала, что вам… что тебе нужны такие штуки.. – Эмма считала себя довольно продвинутой и дерзкой, но все равно почему-то густо покраснела, как малолетняя невинная девочка. – Говоришь так, как будто ты девственница, – покачала головой Регина и продолжила выбивать имя на жетоне. – Ну… да. Так получилось, – Эмме было как-то странно в таком признаваться. Как будто ей было стыдно за это и она начала оправдываться. – Я пробовала один раз. Недавно. Это было скорее смешно и неловко, чем как-то еще. Растерянный парень тыкался в меня своими потными причиндалами, но у него ничего не получилось… и, знаешь, это совсем не так романтично, как пишут в любовных книжках. А еще – я видела много раз, как пьяные, сальные парочки прижимаются друг к другу влажными, трясущимися телами, пошло кряхтят и похабно причмокивают. Это противно. Я думаю, что секс несколько переоценен. И вообще – я решила остаться девственницей, даже хотела стать монашкой, – с вызовом заявила она. – И что тебя остановило? – Регина нацепила готовый ошейник на шею Генри и выпустила его вместе с кошками во двор. – В монастыре скучно, – вздохнула Эмма. – Там все эти правила, регламенты, распорядок дня. Пресная еда. Я сбежала оттуда через пару недель. К тому же… во мне нет достаточной веры в Бога, для меня все это пустые фантазии, чтобы как-то оправдать убогость своего существования. – Ого, довольно смелые высказывания, – Регина смотрела на Эмму с насмешливым любопытством. – Ну да. А чего мне бояться? Что Бог накажет меня за инакомыслие? Смешно, – Эмма махнула рукой. – Только, если ты останешься девственницей – как же ты станешь матерью? – вкрадчиво спросила Регина. – Честно говоря – я совсем не хочу становиться матерью, – ответила Эмма. – Ребенок – это слишком большая ответственность для меня, а я хочу жить беззаботно и легко, делать то, что мне нравится. – Но, Эмма, ведь это ведь твое природное женское предназначение… – с каким-то заученным участием обратилась к ней Регина. – Я не думаю, что моя жизнь потеряет смысл без этого «предназначения». – твердо сказала Эмма. – Да и потом – что-то я не слышу топота маленьких ножек в твоем доме, ну, кроме кошек, конечно же, так что не тебе говорить мне о женском предназначении… Регина нахмурилась и поджала губы, будто эти слова задели ее за живое. Эмма напряглась, хотела что-то сказать, но Регина опередила ее: – Из-за несчастного случая у меня не может быть детей, – сдержанно пояснила она. – Но это не значит, что я избегаю своего предназначения. Мы не должны противиться Ей. – Кому «ей»? – недоуменно спросила Эмма. – Богине, Природе, Вселенной, Судьбе… – стала перечислять Регина. – В зависимости от того, во что ты веришь. – Я верю только в себя, – Эмма горделиво приподняла подбородок. – И мне не нужны знаки свыше и какие-то таинственные силы, чтобы определить свою жизнь. – Верь во что хочешь! – бросила Регина. – Когда придет время, ты сама все увидишь и поймешь. – Вот я терпеть не могу, когда со мной говорят загадками и напутствиями, – пробубнила Эмма. Регина ничего ей не ответила, оставив одну в бане, а сама ушла на кухню готовить обед.