Жестокая реальность

      «Что я здесь делаю? Что это за место?» Вокруг меня беспросветная тьма, и, хотя я вижу свои руки, словно их освещает какой-то источник, света нет. Пытаюсь кричать, бежать, мечусь из стороны в сторону, но всё напрасно — сколько бы я ни двигалась, остаюсь на том же месте. Кажется, прошло уже несколько часов. Вдруг мои глаза ослепляет резкая голубая вспышка, и прямо передо мной появляется мальчик моего возраста. Лет десяти. Его короткие тёмные волосы взъерошены, словно после сна. Зелёные глаза, и… и шрам в виде молнии на лбу — точно такой же, как у меня. Он в пижаме, губы шевелятся, что-то говорит, но слов я не слышу.       Бросаюсь к нему, и он делает шаг навстречу.       — Кто ты? — его голос, наконец, долетает до меня, словно издалека.       — А ты кто?       Мы бежим друг к другу, но в последний миг, перед тем как коснуться, я просыпаюсь.

***

      Я снова оказалась в этом странном месте. Чёрная, живая тьма, которая окружает меня со всех сторон, но на этот раз мне не страшно. Время растворяется, я не чувствую его течения. Но вдруг вспышка! Резкий, голубой свет обрушивается на меня. И там, среди этой вечной темноты, я вижу его.       Мальчик с зелёными глазами и шрамом на лбу. На этот раз он выглядит немного потрёпанным, словно только что вернулся из схватки. Но он здесь! Я кидаюсь к нему, однако чем быстрее бегу, тем больше он отдаляется. Он тоже бежит ко мне, протягивает руки, но расстояние между нами не сокращается. Мы оба стремимся друг к другу, но внезапно нас обоих начинает засасывать в глубокую черноту. Новая голубая вспышка на мгновение ослепляет меня, и я оказываюсь лежащей на холодном полу. В нескольких метрах от меня, в пелене голубоватого света, лежит мальчик.       Я начинаю ползти к нему, почти дотягиваюсь, когда вдруг меня останавливает невидимая стена. Положив ладонь на эту преграду, я вижу, как от неё расходятся голубые волны. Он тоже кладёт руку на ту же точку с другой стороны. Я вижу, как он что-то кричит, но, как и в прошлый раз, не слышу его.       Поняв, что я его не слышу, он тоже прикасается к стене, наши руки почти соприкасаются. Но это так и остаётся лишь касанием через невидимую преграду. Я чувствую, как меня снова вытягивает из этого тёмного мира, и, осознав, что скоро проснусь, улыбаюсь ему напоследок и машу рукой.

***

      Прошёл год с того странного сна. Сегодня мне исполнилось двенадцать, и мои приёмные родители вновь устроили в честь этого пышный праздник, собрав в доме друзей, инвесторов, бизнес-партнёров. Они, конечно, привели и своих детей, но мне с ними совсем неинтересно. Они ведут себя глупо и слишком заносчиво. Я часто чувствую себя одинокой, но меня спасает Оскар — мой четырнадцатилетний друг. Он единственный, кто не даёт мне сойти с ума от всего того, чем так щедро нагружают меня приёмные родители. Мы дружим, а раз он — сын бизнес-партнёра моего отца, нам разрешено общаться. Оскар всегда рядом, поддерживает, помогает пережить трудные моменты, в том числе утрату Морганы, моей верной чёрной бестии.

***

      Спустя год я снова оказываюсь здесь. Чернота окружает меня, но я больше не пытаюсь кричать или бегать. Просто сижу, зная, что это всё бесполезно. Проходит время, но я его не ощущаю. Наконец, меня озаряет голубая вспышка, как в тот раз. Встаю и вижу, как появляется прозрачная стена с голубым сиянием, а за ней снова тот самый мальчик. За этот год он немного изменился, но его зелёные глаза я ни с чем не спутаю. Его глаза такие же, как у меня.       Подойдя к стене, я кладу на неё ладонь, и он делает то же самое с другой стороны. Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Этот миг кажется бесконечным. Затем, спустя минуту, я начинаю пробуждаться.

***

      Он мёртв.       Оскар погиб, спасая меня. Этот день стал для меня вечностью — седьмое марта запечатлелось в моей памяти, как выжженный на сердце шрам. Прошла неделя, и вот я стою по колено в ледяной реке, шагая всё глубже. Одежда промокает насквозь, тянет вниз, холод сковывает тело, но я продолжаю идти. В какой-то момент сознание начинает плыть, и, когда перед глазами темнеет, меня окутывает странное спокойствие. Вот оно, долгожданное освобождение.       И снова я оказываюсь в этом странном месте. Тьма обволакивает меня со всех сторон, но мне не до того. Мальчику, что появился передо мной, как и мне, около тринадцати. С прошлого раза он стал чуть выше, смотрит пристально, будто пытается что-то понять. Я молча смотрю на него, затем отворачиваюсь и иду прочь, слыша за спиной его голос, отчаянный и полный недоумения. Ирония судьбы: когда мне хотелось услышать его, задать тысячу вопросов, он молчал. А теперь, когда я хочу оказаться одна, он не умолкает.       — Кто ты? Куда ты уходишь? Не оставляй меня! Ответь мне, я ничего не понимаю!       Но и я ничего не понимаю в том, что здесь происходит.       Очнулась я в больничной палате. На руке — капельница, рядом пищит аппарат, доносящийся до слуха с каким-то удушающе монотонным звуком. Сестра сказала, что я была без сознания два дня — меня нашла на берегу реки случайная пара, в обмокших одеждах, с синеватым лицом. Вернувшись из больницы, я будто вернулась в ад. Надеялась на освобождение, но обрела лишь боль, и теперь моя жизнь стала ещё тяжелее и бесконечно одинокой.       Прошло два месяца после смерти Оскара. Мне исполнилось четырнадцать. Всё это время меня преследовали сны о зеленоглазом мальчике, что приходил ко мне ночами. Но в них что-то изменилось: теперь помимо него я видела события, которые происходили наяву. Всё, что появлялось в этих снах, неумолимо сбывалось. Однажды я увидела, как наша домработница разбивает посуду и её тут же увольняют, а на следующий день это случилось в точности до мельчайших деталей. И так продолжалось каждую ночь.       Но самым страшным стал сон, который мне приснился 31 июня.       Я видела мужчину, бегущего по лестнице на второй этаж. Он столкнулся с высоким человеком в длинном плаще, чей силуэт словно размывался в темноте. Незнакомец поднял руку с белой палочкой, из которой вырвалась ярко-зелёная вспышка, ударив мужчину в грудь. И его тело, лишённое жизни, рухнуло на пол.       Тёмный человек переступил через него и шагнул в комнату, где стояла женщина с маленькой девочкой на руках. На кроватке рядом сидел мальчик, его взгляд был напряжённым, но в нём не было слёз — лишь молчаливый ужас. Мужчина поднял палочку и, не задумываясь, произнёс два страшных слова:       — Авада Кедавра.       Вспышка окрасила комнату, а детский плач оборвался. Я проснулась в дрожи, ещё долго не в силах прийти в себя, стараясь стереть этот кошмар из памяти, но он запечатлелся в сознании так, как будто был частью моей собственной жизни.       С тех пор мои сны становились всё более странными, почти волшебными. Я летала на метле, ловила в воздухе золотой мяч, а незнакомое, волшебное место из этих грёз становилось всё более реальным. Однажды, потерявшись в мыслях о случившемся, я нашла неожиданного собеседника, который оказался для меня, наверное, лучшим утешением.       Это было в парке. Я сидела под старым, раскидистым деревом, которое всегда укрывало меня тенью. Обычно я проводила здесь время, рисуя или читая, и этот день не был исключением. Но, усевшись у корней, я заметила записку, зажатую под камнем. Взяла её и, разгладив листок, начала читать.       «Мне одиноко, хотя вокруг так много друзей. Слишком много чувств, которые не знаешь, как выплеснуть. Не знаю, что делать. Мама советовала написать о том, что меня гложет, и оставить записку в людном месте, мол, так её прочтёт кто-то, кто сможет мне помочь. Может, это глупо, но если ты читаешь это, надеюсь, ты не смеёшься надо мной.»       Записка была подписана просто: «Незнакомец».       Слова были трогательны. Я вдруг почувствовала, что понимаю его. Не зная почему, я была уверена, что это писал мальчик, и решила ответить. Сняв со своего блокнота листок, я написала:       «Привет, Незнакомец.       Не волнуйся, я не смеюсь над тобой, более того — я тебя понимаю. Однажды я была в похожей ситуации, и поверь, мне бы тогда тоже не помешала поддержка. Недавно я потеряла близкого друга, и всё ещё не могу привыкнуть к этому. Но я продолжаю жить, как бы сложно ни было. Может, сможем помочь друг другу? Расскажи, что тебя мучает. Иногда легче открыть душу совершенно чужому человеку.»       В конце я нарисовала небольшой смайлик, сложила листок и оставила под тем же камнем.       Начало июля, а странные сны и видения так и не отпускают меня. Каждую ночь я вижусь с тем самым мальчиком с зелёными глазами и в круглых очках. Мы молча играем в гляделки, без возможности услышать друг друга. Но недавно что-то изменилось, и в одном из снов он наконец заговорил.       — Да вы меня достали! — закричала я в пустоту, с отчаянием пнув воздух. — Да как так можно? Почему я снова здесь?!       — Постой, — послышался голос позади меня, заставивший меня замереть. — Я слышу тебя.       И вдруг мир начал таять передо мной, я почувствовала, как меня словно затягивает в другой, совершенно реальный мир.       — Я просыпаюсь! — успела выкрикнуть я, ощущая, как сны ускользают. — Давай встретимся! Четвёртого июля, в три дня, возле самого большого дерева в главном парке Лондона! Я буду там, я буду тебя ждать!       На этом всё оборвалось, и я проснулась, затаив дыхание и с надеждой. Конечно, я понятия не имела, откуда у меня уверенность, что он тоже живёт в Лондоне, но… почему-то чувствовала: он придёт.       И вот четвёртое июля. Я сижу под старым деревом в парке, разложив блокнот на коленях, но мысли не отпускают меня ни на секунду. Что за глупость? Наивно было думать, что кто-то из сна появится в реальной жизни. Сильно нажав на карандаш, я отчаянно начала стирать рисунок.       — Ну и дурочка я! Как могла поверить, что он действительно существует! Да что со мной вообще?! Психушку по мне давно плачет, если я назначаю встречи в парке с воображаемым мальчишкой из сна! — произнесла я вслух, даже не заботясь о том, что меня могут услышать.       — Если ты сошла с ума, то я тоже, раз поверил, что девчонка из моих снов может оказаться настоящей.       Я подскочила, едва удержав блокнот в руках. Прямо передо мной стоял он — тот самый мальчик. Зеленоглазый, растрепанный, даже странно похожий на меня. Мы одновременно попытались заговорить, а затем смолкли, недоумевая от странности всего происходящего. Но разговор как-то начался сам собой, и через несколько минут я окончательно запуталась. Парень, который представился Гарри, сказал, что моя безумная мысль — что мы можем быть не просто братом и сестрой, а настоящими близнецами — не кажется ему нелепой.       И, словно срывая с себя последние сомнения, я внезапно задаю вопрос, который, казалось, так долго прятала.       — Гарри, скажи мне… ты — волшебник?       Его улыбка погасла. Он посмотрел на меня с таким неприкрытым изумлением, что я сразу поняла: это правда.