декабрь и декаданс

день с самого утра встретил непонятной тревогой, заставившей распахнуть глаза. десять утра? он никогда не встаёт так рано. что снилось? не помнит, но что-то очень плохое. угроза чёрная, подползает ближе и ближе с каждым мгновением, дышать всё тяжелее становится, и ноги, прилипшие к полу ледяному, не могут и шагу сделать. кир полностью беспомощен перед нависшей угрозой, и не спасёт его внезапно проплывший лучик света, ведь в этом мире осталась лишь тьма. ...и в родном тоже тьма, несмотря на то, что штор на окнах нет. не постирал ещё? ложь! висят и сохнут на балконе, идеально чистые и приятно пахнущие. нужно будет только силы найти, чтобы повесить потом и подарить вновь комнате приятный полумрак. лето уже скоро, верно? всего через несколько месяцев, и придут они так же скоро, как пройдут сегодняшний и завтрашний дни, потонувшие в ожидании встречи с серёжей. нет, не приелась эта одержимость: всё ещё мерзкими казались мысли об объятиях, желание глупо улыбаться от каждого сообщения и тяжёлое, словно гиря, нежелание делать что-то без серёжи. не совместно с ним, нет, но именно это общение, переписки и разговоры вдохновляли на действия так, что, по ощущениям, смысл существования возвращался. и вроде даже не так всё хуево, жизнь идёт полным ходом, сердце пылает, окутанное любовью, и расцветает ярко-розовый кустарник... у кустарника этого отношения с природой отвратительные: так и норовит ветер выдрать его с корнями, веткой прибить случайной, тучи – затопить или наоборот выморить засухой, но бутоны вопреки всему распускаются, пускай и с заметными дефектами. и кир двигается, живёт подобно ему, не забывая ни на секунду о том, какой он на самом деле неполноценный. вот всегда было такое, что глядишь на людей – а у них в глазах жизнь горит, и сразу думаешь про себя, мол, а что со мной не так? почему я тоже не могу так же активно участвовать везде, почему у меня друзей мало, почему кому-то больше чем мне везёт? а ответ прост настолько, что даже кир, будучи ребёнком маленьким, это прекрасно понял и усвоил: значит, ты не рождён для счастья. твой единственный путь – жить так, без пользы для общества и для себя, разлагаться мирно на диване дома, на стуле в баре, в подворотне случайной, потому что без минутного удовольствия в виде алкоголя, сигарет и наркотиков не выдержать. и даже с ними, крепко сжимая фантомную руку, в итоге подойдёшь к краю настолько близко, что закончишься. исчезнешь. умрёшь. единственный путь для гнили – смерть. – ...блять. – давно до слёз не доводили собственные бредовые мысли. солёные капли крошечные, их всего ничего, но этого с добавкой хватает для понимания, что всё, приехал. куда – неясно: темно и ничего не видно. хочется позвонить маме. хочется поговорить с ней, выслушать тонну кажущихся издёвкой нежных слов, чтобы потом получить что-то кажущееся действительно мягким и произнесенным от чистого сердца, и слушать ещё полчаса после кратко выдавленного "спасибо" рассказы про всех вокруг и ничего про неё саму. хорошая женщина была. самая первая из тех, кому курседов навредил своей проблемой, чьё будущее стёр с листа качественным ластиком, словно его никогда и не существовало. отвратительный сын. акума я щяс с максом гулять пойду..)) qq..0_о отчего-то сообщение серёжи теплом не веет. лишь иголки ледяные разносятся по венам, царапают изнутри, провоцируют кровотечение и заставляют почти кричать от адской, исходящей от сердца боли. в самое нутро попал стрелой. очень невовремя. вы Класс) никакой, блять, не класс. соврал, получается? зачем так написал, если чувства совершенно противоположные? «нет, не иди, серёж. я не хочу отпускать тебя гулять со своим племянником» – ещё, блять, лучше! прям так и напиши, кир, если хочешь остаться без единственного недо-друга, к которому, по совместительству, питаешь сильные чувства. неправильно. мерзко. весь день не находит себе места на балконе. сигареты из рук не выпускает вообще, несмотря на то, в горле адски першит. а что, запить? тепло в квартире сразу размораживает едкий негатив, сковавший все внутренние органы своими цепями. так хоть не ощущается это богом забытое чувство – ревность. никак не выразить, лишь пальцами замерзшими пробежаться по клавиатуре, на простые буквы выместить свою злость, но ответить при этом что-то максимально доброжелательно-отстраненное на очередной кружок с рассказом о том, чем они вообще сейчас занимаются. противно и мерзко, но не от развлечений подростков, а от себя. что за хуйню к серёже он испытывает? влюблённость? и насколько же она сильна, раз заставляет ревновать к собственному племяннику? сам ведь познакомил их, чтобы бедолаге больше не было одиноко, чтобы он нашёл друзей и, возможно, своё счастье, укрытие от жестокой реальности в лице учёбы и родителей-алкашей. имея возможность вернуться в прошлое, изменил бы кир своё решение? сделал бы себя единственным другом ребёнка, полного отчаяния, из простого лишь желания погладить свои чувства по головам, словно псов, и позволить им полакомиться близостью? нет, не изменил. и сейчас стоит перестать страдать и убиваться: никому от этого лучше не станет, а здоровью – тем более. если заболеет, то встречу с серёжей во вторник придётся отменить. неприятно. не хочется. только поэтому промерзшее тело возвращается наконец в тепло помещения, босые ноги быстро топают до дивана, что выглядит сейчас удобнее и уютнее любой кровати, а руки зарываются в одеяло, пытаясь унять тряску. ещё холодно, но уютно. телевизор на фоне бубнит. хочется спать – естественная реакция организма на низкую температуру, для терпимости к которой не хватает энергии. ладно. зарыться глубже, отключить мозг, согреться и не заболеть. погрустил и хватит, нечего себя закапывать. к тому же, ничего страшного ещё не произошло. всё, происходящее в голове – лишь идиотские придумки, существующие лишь для того, чтобы загнать себя поглубже в море дерьма, в котором плавает, по ощущениям, всю жизнь. вот такие мысли уже согревают, и делают это лучше, чем одеяло. хорошо, приятно, и самое главное – не тревожно. вы Рад, что круто проводишь время) дни летят, одинаковые и скучные, и кир ждёт. встреча с серёжей всё ближе, а возможность заполучить как подарок чужие объятия и взгляд наивный, щенячий такой, казалась ещё более желанной с каждым мгновением. хочется этой прогулкой напитаться на всю оставшуюся жизнь, может, повторить пару раз, и диван потом пролеживать в экстазе, вспоминая, как может быть. в каком месте гладили тёплые руки, как гладили, в какую часть тела упиралось чужое горячее дыхание, взгляд зелёный, всегда внимательный, но от этого не менее игривый. ах, серёжа... хочется знать всё о том, что ему интересно. хочется иметь достаточно денег, чтобы дарить достоиные подарки. хочется банально быть вместе всегда, в радости и горе, поддерживать и окутывать обожанием. лишь это ощущает в полной мере так, будто хлестнули как следует по голове, когда стоит напротив парня, едва ли до плеча его достающего. тот улыбается счастливо, довольно так, словно и правда рад. словно ждал встречи так же, как ждал её кир. на прогулке хорошо. как приветствие – легкое полуобъятие с хлопком по плечу, больше братское, товарищеское, но всё равно приятно. рассказы вновь о несправедливых учителях, тяжёлых контрольных и родителях, спаливших сигареты. интересно. курседова с пола вырывает желание участвовать в диалоге: он спокойно развивает тему, улыбается и шутит. абсолютно раскован и чист перед ребёнком, который по его же вине не понимает и не ценит то, как тяжело такое даётся. во всяком случае, серёжа не отвернулся, когда кир был закрыт и молчалив, не послал нахуй, когда прорезались первые намёки на психологические болячки, выражающиеся через занижение себя. воистину святой человек, тот, кому можно доверить сердце без страха. кир не будет. ему нельзя любить серёжу. – макс, кстати, пиздец крутой. мы много хуйни поделали в воскресенье. – курседов улыбчиво кивает. ревность внутри заперта в клетке с прочнейшими прутьями, что и зверь какой волшебный сломать не способен. – но с тобой мне интереснее. земля из под ног вырвана беспощадно, и вот, он лежит, а серёжа протягивает ему свою руку. схватись – проиграл, вот и все правила этой игры. но он наивен, смотрит на взрослого своими светлыми глазами и видит в нём отца, например, доброго и понимающего, а кир никакой не отец. разумеется, любовь кого угодно из него слепит, хоть слугу покорного, это уже по характеру смотреть, но сам он не воспринимает акумова иначе, чем в романтическом плане. хочется обнимать, целовать, думается даже, что будь они одного возраста – всё бы получилось, но увы, кир старше. намного старше. опять же, ничего не выйдет, но мечтать то ему не запрещает никто, разве что ещё живая доля адекватности в голове. – да? и почему? – правда интересно услышать, пускай ответы он, скорее всего, уже знает. – ну, типа, я писал уже, что ты меня слушаешь и тебе интересно. ты ещё заботливее и внимательнее. – зелёные глазки красиво блестят искренностью. так и хочется в них искупаться. – не люблю компаниями гулять вообще, как-то некомфортно. макс с кентами не расстаётся, а у тебя, ну, не обижайся, друзей кроме меня нет. – а на что обижаться-то? ты правду сказал. – ладно, всё, давай не будем грустить. – хлопок по плечу вновь товарищеский, как объятия те, но такой тёплый и понимающий, что вышибает и тела абсолютно любой негатив. и вот, вновь подскочило желание сделать что-то радикальное, поменяться к лучшему, пока крылья эти не слетели одним днём и вновь не погрузили жизнь в сущий кошмар. – как там... похуй, сколько друзей, главное, чтобы крутые были? во-о-от... я же для тебя хороший друг? – ...ахуенный. на улице холодно. серёжа красными пальцами машет ему из окошка и сверкает красными щеками, пока из него же кривляется, а потом исчезает окончательно: значит, и киру уже пора домой. ветер из стороны в сторону шатает, морозит, но совсем не холодно: он согрет мыслями, согрет сегодняшней встречей, шутками, разговорами, тактильностью случайной и неслучайной совершенно. дома возится с чаем: настроение хорошее. печенье какое-то завалявшееся откапывает, две чайные ложки сахара – вкусно, сладко, приятно. даже изделие кондитерское не затвердело, вопреки ожиданиям, лишь немного утратило вкусовые качества. акума кир телефон привычно вибрирует, и курседов тянется за ним, чтобы ответить. акума кир это пизд ец0_о.. меня тут родаки короче блять просто можно я к тебе.. вы Я сейчас отправлю адрес Тебя встретить? акума не я тут уже где то близко шатаюсь наверн что произошло? что заставило написать так внезапно с подобной просьбой? волнительно. в каком состоянии серёжа сейчас вообще? побит или его просто выгнали? надеется на второе, пускай и стоило молиться в целом на то, чтобы всё у бедного мальчика с его семьёй было хорошо. это, всё же, поважнее будет. и вот он на пороге стоит, целый и невредимый, правда, очень замерзший. и кир, как человек максимально культурный и порядочный, сразу вешает лёгкую курточку на крючок, мысленно ругается на отстутствие шапки, дожидается, пока акумов снимет обувь, и только тогда аккуратно обнимает. – что случилось? – да выгнали меня нахуй, сказали, чтобы я пиздовал к тому, с кем шлялся вместо того, чтобы домашку делать. вот я и припиздовал. – серёжа аккуратно отстраняется, и чужая слабая улыбка сердце трогает. в который раз? – и что ты, тут остаёшься на ночь? я даже не знаю, где тебе постелить. и еды у меня нет, ну, печенье осталось с макаронами. ты вообще голодный? – излишнее волнение выдаёт голос дрожащий и сотня вопросов, но серёжа кажется совершенно не обеспокоенным этим. он мягкий, чуть грустный и апатичный, двигается медленно и устало (тепло квартиры ещё не успело замерзшие конечности отогреть), и одним лишь своим взглядом заставляет заткнуться. – пойдём покурим? на улице буран настоящий, поэтому ограничиваются стоянием на холодном балконе за закрытым окном. киру пришлось настоять, чтобы серёжа куртку и шапку его надел, оправдываясь, мол, от болезни нежелательной спасет. бредовая причина: разве сам факт курения не травит, не заставляет организм бороться со своеобразной заразой? – они постоянно говорят, что я ничтожество. это заебывает, прикинь, каждый день слышать одно и то же. – серёжа начинает говорить первый, и о, новая объединяющая тема: им обоим с самого детства день за днём твердили одинаковые вещи. – моя мать тоже часто одно и то же говорила. знаешь, не скажу, что плохой была, но я вообще не понимал, стебется она надо мной или серьёзно жалеет. – сигаретный дым выдыхает куда-то в сторону. – а говорила, что вот, доучишься и иди работай, потому что такого как ты никуда больше не возьмут. – такого как ты? блять. проебался. лучше выражения подбирать надо! кир мнется перед ответом недолго: врать он не будет, но недоговаривать ему не помешает ничего. даже если что-то всплывёт, вряд-ли он окажется виноватым, лишь выложит абсолютно всё так, как есть. просто зачем сейчас пугать ребёнка совершенно ненужной для него информацией? – я тоже не слишком хорошо учился. четвёрки, конечно, были, но чаще тройки и двойки. хорошо хоть семью создать не желала и никого ко мне не пристраивала. – о, кстати, я когда тебя увидел впервые, подумал, что у тебя жена и дети есть. – да? – ага. странно вообще, что нет. – пепел на пол капает, но плевать. тысячу раз тухнет в полете. – у тебя черты лица красивые, и сам ты, ну, неплох. кир уже не маленький мальчик, с подобных комплиментов далеко его не уносит (или он пытается так думать), поэтому реагирует лишь сдержанной улыбкой и словами совершенно для самого себя неожиданными. – как-то по-пидорски звучит. – а ты что-то против них имеешь? – явное насторожение в чужом голосе. серёжа правда думает, что курседову в его состоянии есть дело до того, кто и с кем спит? – да нет, просто отметил. – хорошо, просто мне это, ну... – секундная заминка уже со стороны серёжи тратится на затяжку. кир невольно замечает несильную дрожь, пробежавшую по самым кончикам его пальцев. – ...мальчики тоже нравятся. – круто. диалог был переведён в иное русло, но неловкость в себе кир унять так и не смог, несмотря на количество выкуренных сигарет. что это вообще было? как тема про родителей резко свернула на то, что он усиленно скрыть пытается? простое совпадение. расслабься и жди.