Один за раз

      Тихо стукнула створка, и в дверь проскользнул незаметный слуга. Он нашёл взглядом Стального и поспешил к нему, протягивая серый свёрток:       — Господин Пард велел передать.       — Я же говорил, что он большой молодец! — хмыкнул Фолг, расправив потёртые кожаные штаны.       Нет, дети у цветочка всё-таки были весьма смышлёными — в отца. И заботливыми: они подумали о приличиях и душевном равновесии присутствовавших здесь дам.       Весёлая ромашка мелькнула перед глазами в последний раз и скрылась под штанами. Фредерик взглядом указал Куртиссу и Конраду на великосветскую банду и практически отконвоировал их к указанному месту, захватив мимоходом большое кресло. Откровенно красуясь, Стальной одной рукой поставил явно тяжёлое кресло напротив императорской кушетки и бесцеремонно подтолкнул к нему Нипа. И к чему эта демонстрация? Ну да, старший Фолг обладал редкостной силой и мощью… для его возраста. И что? У принца этот факт вызывал лишь желание запрячь бугаёв типа Хоника и его отца в плуг, чтоб они поля пахали, а не выделывались перед приличными людьми! Куртисс из упрямства остался стоять рядом с любовником, свысока глядя на Фолга, который опять плюхнулся на пол у ног Дэйвэна. Цветочек неохотно опустился на мягкое сидение и хмуро взглянул на светозарнейшего:       — И чем вас порадовать?       Нет, цветочек, конечно, родственник Дэйвэнов, но стоило ли нарываться лишний раз при разговоре с венценосной особой? Вот даже Ниповы сыновья, глянув на мрачного родителя, резко засобирались на выход:       — Пойду навещу голубятню: вдруг что новое прислали? — невинно пояснил Пард, а близнец его с энтузиазмом поддержал: — Я тебя провожу.       Господин Фруктик, наоборот, даже не смотрел на Нипа, когда, бесцеремонно зевая, пояснил высокородному обществу:       — Я на боковую. И надеюсь, в этот раз мне дадут поспать больше пары часов. Финтик, Фредька, вы со мной?       — Конечно! — вскочил сидевший рядом с ним помощник, а за ним молча поднялся и вырвиглазно раскрашенный шкаф.       О, так приятель принцессы тоже принимал участие в выставке? Странно, что они шкафа-душителя не разрисовали. А Суслик хотел. Зря он от этой идеи отказался.       Когда три Фредерика вслед за сыновьями цветочка скрылись за дверью, слово неожиданно взял князь:       — Курт, я хотел выразить вам благодарность.       А-а, его недоубиенная светлость насмешничать изволят. Понятно. Глянув на Дэйвэна, который продолжал безмятежно улыбаться, Куртисс с подчёркнутой почтительностью поклонился Готрэну, ровным тоном ответив:       — Не стоит благодарности. Обращайтесь в любое время: я всегда готов застрелить одного-двух правителей Готрона.       Оставшаяся молодёжь изо всех сил давила улыбки и сдерживала хихиканье… но принц прекрасно всё видел. Вот только князь обезоруживающе мягко возразил:       — Куртисс, я абсолютно искренне. Простите великодушно, что сложившиеся обстоятельства вынудили нас слегка…       — Использовать меня, — любезно подсказал принц и, вспомнив кое-что важное, поправился: — Использовать нас обоих.       — Но впечатляющий результат того стоил, — сладко улыбнулся Гиб. — Камбо Ротари, благородный наследник знатного рода, муж незаконнорожденной внучки Энрико, оказался не прекрасным претендентом на трон, а подлецом, устроившим заговор против друга Лунного императора и едва не развязавшим войну с соседним государством. А его светлость Меожи Готрэн — на самом деле был не марионеткой Стального Фолга, а благословенным служителем готронского народа, который по зову долга вернулся к своим обязанностям даже с того света.       Куртисс внезапно сообразил:       — Так сами вы не могли убить этого крысёныша! И даже арестовать? Был риск гражданской войны?       — Ну не войны, но на подавление «народных волнений» пришлось бы потратить силы и время, — вздохнул князь, а Гиб кровожадно добавил:       — Очень уж зажирели северяне на контрабанде, да и Ротари много чего наобещал знатным сообщникам… Но ничего, сейчас мы с них жирок-то снимем.       — Отправите бойцов из Долины на север? — догадался принц, удостоившись насмешливой похвалы Стального:       — Какой смышлёный Курлык…       — Куртисс, а не Курлык!       Цветочек успокаивающе коснулся руки принца и задумчиво предположил:       — Подозреваю, что пара отрядов уже на севере.       — Наш дорогой Конрад не менее смышлён, — заметил Дэйвэн.       Поймав взгляд Нипа, Куртисс даже удивился: неужели славное имя «Конрад», прекрасно ему подходившее, бесило цветочка так же сильно, как дебильный «Курлык» — Куртисса? Цветочку действительно больше нравилось странное прозвище «Пухнявый»? Или короткое «Пух», которым звали его эти грубые амбалы?       — А то! Мой мальчик! — с гордостью хмыкнул Стальной, хлопнув Нипа по коленке, и мечтательно продолжил: — Ох, как развлекутся мои ребятки на севере… Они ж там появились одновременно с первыми птицами, принёсшими вести об итогах заговора. Как же северяне… восхитились нашей оперативностью!       — Примерно так же, как обрадовались конфискации имущества заговорщиков, — хищная ухмылка Гиба была копией отцовской. Удивительно, такое изящное лицо — и такой варварски-грубый оскал.       — А говорят ещё, что кигги недисциплинированы и непунктуальны, — покачал головой Куртисс, демонстративно осуждая клеветников, — но ваши войска прибыли на север так своевременно! Как здорово, что вы заранее знали о покушении и ко всему подготовились! — восхитился он, стараясь, чтобы восторг в его голосе звучал как можно более фальшиво и укоризненно. Принц встретил ехидный взгляд Гиба и елейно уточнил: — Кстати, насколько заранее вы обо всём знали?       — Мы знали далеко не обо всём, — поспешил князь на выручку своему помощнику.       — А например о том, кто заговорщики, а кто настоящий аллилакец? — продолжал настойчиво любопытствовать Куртисс.       — Ну как сказать — знали… — задумчиво произнёс Гиб. — Я, конечно, верю своему брату, но разве мог я доложить владыке Готрона, что Хони из десятка подозреваемых выбрал одного настоящего аллилакца, проведя лишь внешний анализ… определённых частей тела?       Очевидно, все присутствующие прекрасно знали исследовательские наклонности Похонника, потому что нервного хихика не сдержал даже отрешённый Дэйвэн. Благо, Гиб не стал упоминать, что в случае с Куртиссом анализ Хоника был особо глубоким и неоднократным. Хотя, судя по выражениям лиц окружающих, возникало такое подозрение, что они были в курсе его особо близких отношений Похонником.       — Курт, вы лучше владели аллилакским языком, чем ваши конкуренты, — честно признал князь. — Но вы вполне могли оказаться заморским убийцей, нанятым заговорщиками. А ваши соперники могли быть аллилакцами, грохнувшими заговорщиков, ненамеренно перешедших им дорогу. Вдруг это была месть за оскорблённую честь по какому-нибудь красивому аллилакскому обычаю?       — И вам такие аллилакцы не показались странными? — скептично поинтересовался Куртисс, но Гиб ласково его успокоил:       — Ваши соотечественники у нас никогда не считались… образцами благоразумия.       — Как и кигги в Аллилаке, — вернул ему вежливую улыбку принц. — У нас даже отдельная служба есть для сопровождения групп кигги за пределы порта.       — Следить, чтобы гости города не убивали местных?       Да как Гиб мог их сравнивать?! Ещё и с такой понимающей ухмылкой. Куртисс всего одного-то и убил! Потому что был вынужден! И князь не считается — вон он живой и здоровый. А заговорщик-слуга из помойной бочки вообще ни при чём — то был несчастный случай.       — Ваши за мной как-то не особо внимательно следили, — ровным тоном сообщил принц несомненный факт. — Поэтому вы решили вообще меня не охранять? Или вы тогда разрешили мне выезжать из Готра, потому что уже знали, что я не заговорщик?       — Не совсем, — уклончиво мурлыкнул Гиб.       — А почему?       — Потому что приехал Таэр и поведал нам о гениальном плане Парда.       Куртисс молча смотрел на Гиба, всем своим видом выражая усиленное внимание. Тот обменялся быстрыми взглядами с отцом и императором и таки соизволил пояснить подробнее:       — Северяне почему-то очень хотели убить подозрительно везучего фонтанщика. И Пуха заодно. Пард даже отдельную операцию провёл с «неожиданным» узнаванием старого знакомца и убедил заговорщиков, что у него есть надёжные способы давления на Пуха. А тут князь так вовремя подпустил этого фонтанщика ближе и вроде начал доверять, хотя все знали, что изначально вы вызывали серьёзные подозрения — многие видели, как вас водили под конвоем. Бедный Пард упарился намекать, пока кого-то из заговорщиков наконец не посетила светлая мысль использовать вас для покушения. Чтобы после прикончить князеубийцу со спокойной совестью и всенародным одобрением.       — То есть нас похитили и пытали с вашей подачи? — ледяным тоном уточнил принц, на что Гиб невинно улыбнулся:       — Похищением Пард доказал свои связи во дворце. Которых у заговорщиков заметно поубавилось после удачной охоты моих ребят. И вашей охоты — относительно удачной.       — А почему «относительно»? Что с ней было не так? — вынырнул из своей возвышенной отрешённости Дэйвэн.       — Курт выкинул моего несчастного подданного из окна, — ехидно пояснил князь, — запытал ветками до смерти и засунул его труп в бочку с помоями.       — А Пух ему в этом благородно посодействовал, — не преминул отметить Гиб.       Тут уже и Ночка отвлеклась от своей просветлённой задумчивости:       — Какое интересное совместное времяпрепровождение!       — А ты как думала? — хмыкнул старший Фолг. — Общие увлечения — залог долгих и здоровых отношений!       Куртисс, обиженный и возмущённый до глубины души… наездами на цветочка, конечно, не сдержал восхищения:       — Какое поразительное чудо, что увлечения совпали и у светозарнейшего Лунного императора с его наёмником! Не зря знаменитый Стальной Фолг так быстро переключился с женщин на мужчину… как только узнал о его положении: император, владелец благодатных земель, которые так своевременно пригодились варварам-кигги с тонущих островов. Конечно, это гораздо выгоднее женских персей.       Рука Дэйвэна словно невзначай легла на раскрашенное плечо хранителя. А что такое? У Лунного императора такой нервный хранитель? Так пусть держит его на коротком поводке! И в наморднике. Цветочек, словно прочитав мысли, тихо хмыкнул и успокаивающе коснулся руки Куртисса, но этот милый жест искренней поддержки заметил шкаф-душитель и заухмылялся самым гадким образом. Он что, ревнует бывшего любовника? Но этот троглодит сам променял цветочка на другую! Ничего, принц великодушно восхитился и Диком:       — Отрадно видеть и то, как самый воспитанный сын Стального так хочет походить на батю, что, наоборот, переключился с мужчины на девушку. И как предусмотрительно он ещё в детстве затребовал себе одно из самых ценных сокровищ Долины! Случайно, конечно же.       Нип, кусая губы — от обиды на родственничков, видимо, — потянул Куртисса за порванный рукав к себе на кресло, но принца было уже не остановить — он повернулся к Гибу и князю:       — Насколько я знаю, удачная охота ваших ребят почему-то очень быстро стала такой же «относительной», как моя. У заговорщиков уже был свой человек в тюрьме — всё благодаря вашему мудрому хранителю, — Куртисс уважительно кивнул рыжему амбалу с расчёской. — Представляете, северяне заранее подкупили тюремщика: хотели добраться до фонтанщика, которого — по словам достойного Чугуна — держали в нижних камерах. Поэтому когда в тюрьму спрятали уже настоящих заговорщиков, предатель был наготове — с отравой на подносах.       И уже почти успокоившись, Куртисс с лёгким укором посмотрел на неприлично развеселившегося Дэйвэна:       — А если говорить откровенно, когда вы узнали, что я принц Аллилака? И как?       — Курлык, неприлично задавать императорам такие вопросы, — угрожающе пророкотал Стальной.       На помощь поспешил и его сынок, мило и невинно улыбаясь:       — Мы же не спрашиваем, когда и как вы узнали, что Юнка, — Гиб кивнул на Ночку, — принцесса Долины. И многие другие вещи, известные далеко не всем.       Куртисс промолчал, невозмутимо глядя на князя и его помощника: они что-то проведали о его даре? Или Гиба вела киггская интуиция, но точно он ничего не знал? Или император с хранителем успели поделиться с ними своими подозрениями?       — Курт, каким же приятно скромным вы были, когда притворялись обычным фонтанщиком, — с умилением вздохнул князь, а старший Фолг поддакнул:       — Но когда перестал изображать приличного человека, тут всё принцевое наружу и повылазило — всем отвесил любезностей!       И ничего не всем! Ночке и Найтэ Куртисс слова не сказал. Хотя хотел. Но юная принцесса не виновата, что наивно влюбилась в юную копию своего главного воспитателя, а жену Гиба он и сам вполне понимал. Да ещё девочки порой бывают такими чувствительными… а также обидчивыми и мстительными. Как и пара наглых амбалов. А у Стального вообще какие-то беспочвенные предубеждения против принцев! Теперь понятно, кто внушил цветочку глупые мысли о монарших родственниках.       — У Курта иногда срывает планку, когда задевают его гонор… или Пуха, — с ненатуральной заботой и лаской заступился за принца Гиб. — Когда он рядом с Пухом, у него совершенно отключаются мозги — как у курлыкающих голубей, может, видели?       — Зато Курт даже в таком состоянии очень дипломатичный, — мягко заметил князь. — Не зря его брат к нам направил.       — Избавиться, наверное, хотел от такого дипломата, — задумчиво предположил Дик.       Как слаженно они все вместе накинулись на Куртисса! Только рыжики молчали, нанося расчёсками последние штрихи на обсидиановое роскошество. И девушки, конечно, тихо хихикали, многозначительно переглядывались, но в беседу не вступали. Любовались представлением!       — Ничего страшного, — в серебряном голосе Дэйвэна звенели безмятежность, умиротворение… и явственный приказ закончить перепалку. — Скоро Куртисс привыкнет к присутствию нашего милого Конрада. И всё поймёт: он очень смышлёный.       Храни боги Лунного императора! Восхвалённый принц обвёл самодовольным взглядом оппонентов, которые отводили глаза, дабы не пойти против слов светозарнейшего. Князь даже шепнул что-то Чугуну, отсылая с каким-то неведомым поручением. Это была полная и безоговорочная победа Куртисса! Принц ободряюще взглянул на Нипа… и понял, что тот едва не кривится: болезненно, раздражённо, с опаской… Но что ему не понравилось? Чего цветочек испугался?       Расчёсанный князь величественно поднялся со своей кушетки, не потревожив идеального порядка обсидианово-чёрной глади, и мягко произнёс:       — Пришла пора обещанных подарков.       — Щеночки! — радостно подскочила Ночка… и озадаченно притормозила: — Но ваша светлость, вы же говорили про карантин?       — Тао, сказал, что можно, — успокоил её князь и в ответ получил от принцессы уже гораздо более возмущённое:       — Я тоже это говорила! Почему мне ты отказал, а папуле — нет?!       — Ваша светлость, вы толкаете меня на нарушение клятвы моему сюзерену ради его дочери? — улыбнулся Готрэн и добавил уже ехиднее: — Подозреваю, это чьё-то пагубное влияние?       Куртисс прищурился, но вступать в полемику не стал: не хотел идти против воли императора. А ещё заметил, как принцесса сверкнула глазами и набрала воздуха в грудь… Но к сожалению, насладиться зрелищем не получилось. Очень не вовремя створки дверей распахнулись, впуская целую процессию: Чугуна и четверых слуг. Одного из них Куртисс помнил: это был псарь, ухаживавший за щенками в карантинном загончике. Слуги низко поклонились высокородному обществу, заодно спуская на пол юных ахаргов.       — Какие миленькие! — восторженно вздохнула Ночка и совсем не царственно рванула к предметам своего восхищения.       Дик последовал за ней как самый преданный щеночек. Жена Гиба, не удержавшись, тоже поднялась и направилась к собакам — гораздо более спокойной и величественной походкой. Её, к немалому удивлению Куртисса, обогнал сам Лунный император: он был столь неравнодушен к собакам? Видимо, именно так — судя по тёплому понимающему взгляду князя, направленному на его сюзерена. Чугунский близнец отложил расчёску и последовал за князем — от щенков его защищать собрался, что ли? Или наоборот?       Проводив взглядом любителей собак, Гиб повернулся к принцу:       — Курт, вы позволите мне присутствовать рядом, когда будете писать объяснительную… весточку вашим родственникам? Может, я смогу помочь вам прояснить некоторые нюансы. Или сформулировать выводы.       Ах, значит, Гиб хочет, чтобы Куртисс написал письмо брату и дяде под его надзором… если не под диктовку.       — Сынок, какой ты добрый! — восхитился старший Фолг. — Всегда готов помочь и поддержать ближнего своего. А у нас тоже есть помощники для Курлыка.       Вот только этого хама рядом не хватало! Принц вежливо, но непреклонно возразил:       — Даже если ваши помощники достаточно сообразительны, чтобы запомнить, что меня зовут не Курлык, а Куртисс, я всё же вынужден отказаться от вашего щедрого предложения. Думаю, вместе с Пухом и Гибом мы всё сформулируем правильно. Вы же им доверяете?       — Ой, она меня лизнула! — донёсся до них восторженный писк принцессы. — А какие у неё глазки красивые: тёмные, как спелые вишенки!       — Доверяю, конечно, — ухмыльнулся Стальной. — Но они же не повезут твоё письмо. С нами из Долины приехали двое аллилакцев, которые возвращают на родину вещи предыдущего посла. Они могли бы захватить с собой письмо, но если ты больше доверяешь обычной почте…       — Папулечка, а можно, эта будет моя? Я назову её Вишенкой!       — Разумеется, если она выбрала тебя своей хозяйкой…       — А если ты сразу вцепился в самого мелкого, то всё равно считается, что это он тебя выбрал?       Надо же, принцесса не стеснялась поддевать даже любимого папулечку. Куртисс кинул внимательный взгляд на оппонента: Стальной удивительно качественно удерживал непрошибаемо-кирпичную морду, но морщинки у глаз выдавали его веселье.       — Я всего лишь хотел лучше его разглядеть… — Принцу показалось, или в тихом голосе светозарнейшего прозвучало смущение? — Просто он похож…       — На Фреев? Ну да, что-то такое есть. И глазки карие.       Фреев? В Долине не один такой Фолг, что ли? Ужасы какие… По размышлении Куртисс соизволил сообщить ближайшему к нему кареглазому ужасу:       — Я поговорю с моими соотечественниками и после этого решу, как буду отправлять письмо.       — Конечно, — ласково согласился Стальной.       — Окончательный выбор за щенками, — строго вступился император за животин. — Если мой выберет, например, Дика, я спорить не стану.       — Это если он сможет отогнать крепыша, который жуёт Дику штанину, — скептически заметила принцесса. — Дик, а у твоего глазки светлее: давай назовём его в пару к моей — по-ягодному? Крыжовничек, например? Тебе нравится? Точно? Пусть будет Крыжиком, да?       Куртисс даже позлорадствовал: похоже, в отношениях принцесса предпочитала решать всё сама, а своему партнёру отводила роль мебели: молчаливой и поддерживающей. А душитель даже не угукнул, только кивал. Так ему и надо!       Принц повернулся к Гибу:       — Письмо моему венценосному брату придётся начать с объяснения, почему наш человек не встретил нас в Тулуме. — Куртисс остро взглянул на Стального: — Мне почему-то кажется, что к этому причастны кигги.       — Восхищаюсь твоей интуицией! — вот вообще нисколько не смутившись, заухмылялся старший Фолг, а средний скромно пояснил:       — Видите ли, Курт, с вашим агентом произошёл несчастный случай. Он так подозрительно ждал вас в порту, что с ним захотели связаться заговорщики. Но мы первыми… пригласили его на беседу. Во время разговора наш человек немножко перестарался, и у вашего агента случился сердечный приступ. Ну вы же понимаете, со всяким может случиться, а тем более человек немолодой — почти полсотни лет уже…       Цветочек под рукой принца нервно дёрнулся и скукожился сильнее. Больно ему, бедняге? Или он всё ещё переживает за чувствительную натуру своего приёмного папаши? Стальной же обратил суровый взор на Гиба, который изо всех сил невинно улыбался. А Куртисс в очередной раз пожалел о своей фразе: он бы и слова не сказал о возрасте, если б заранее знал, что брутальный военачальник Лунного императора относится к этому вопросу как молодящаяся цаца.       — Ваш агент сейчас в лечебнице Тулума, — мягко продолжал Гиб, — обеспечен лучшим лечением и присмотром. Наши люди заботятся, чтобы он ни в чём не нуждался.       — После того, как по их вине он там и очутился, — холодно уточнил Куртисс. Подумать только, если б не какой-то несдержанный гадёныш, агент встретил бы посольство из Аллилака в порту и они б наладили взаимодействие с людьми князя ещё до выезда из Тулума! Их наверняка обеспечили бы охраной, и столько бед удалось бы предотвратить. Солан остался бы жив… — Мне это не кажется несчастным случаем. Почему-то. Я бы очень хотел пообщаться с вашим перестаравшимся коллегой.       — Наш человек просто думал, что имеет дело с наркоторговцем, косящим под аллилакского неадеквата, — вступилось за гада его начальство. — Чуть позже именно он нашел в лесу целую лабораторию: правда, сначала ошибочно решил, что там дрянь какую варили, а оказалось — северян под аллилакцев красили.       — Чем? — невольно заинтересовался принц. Очень натуральный цвет получился — не хотелось бы, чтобы по Аллилаку начали гулять крашеные подделки.       — Да какой-то вонючей гадостью, — отмахнулся Гиб. — Состав мы скоро узнаем: этого алхимика уже арестовали.       Значит, мысль о меднокожих шпионах пришла в голову не только Куртиссу. Готронцы вполне могут начать претворять её в жизнь. И что, до этого зельевара уже никак не добраться? Принц осторожно уточнил:       — Арестовали? Просто за создание краски?       — Нет, — внимательно посмотрел Гиб. — За махинации со страховкой.       — А это случайно не тот козёл со сдохшей вьючной клячей, который ехал в караване Дрына? — внезапно припомнил Куртисс. — Значит, свои вонючие краски он не спрятал в лесу, а привёз в ту лесную лабораторию? Следовательно, он был в сговоре с теми, кто заранее готовился убить моих товарищей и перекраситься под них — я требую передачи этого алхимика в Аллилак.       — А он хорош! — одобрительно хмыкнул Стальной, глянув на Гиба, но тот мягко возразил:       — Этот человек замешан в покушении на князя, поэтому он надолго зарезервирован службами Готрона.       — Но наказание за участие в убийстве аллилакцев…       — С ним хотели пообщаться Фруктик и Суслик. Вместе, — весомо сообщил Гиб. — Это само по себе тяжёлое наказание. И для козла это только начало.       — Тогда отдайте мне того, кто довёл до сердечного приступа нашего агента, — упрямо потребовал Куртисс. Он самолично придушит этого гадёныша, из-за которого всё пошло наперекосяк. Конечно, после убийства главного заговорщика принц чувствовал себя и Солана уже как-то… отомщёнными, но не уступать же этим самоуверенным Фолгам!       — Может, простите его? Не сто́ит ворошить прошлое, — Гиб словно в смущении отвёл глаза… Да ладно? Но при этом он продолжал подозрительно ехидно ухмыляться. Как и Стальной. В чём подвох?       — А у этой глазки светлее и ярче, красненькие… Ай! Кусается!       Коротким взглядом убедившись, что покусанность принцессы не столь критична, Куртисс твёрдо посмотрел на Гиба:       — Я всё же настаиваю на необходимости личного общения с этим… человеком.       — Ну давай пообщаемся, — мрачно буркнул цветочек под его рукой.       Эм… в смысле? Принц перевёл на него изумлённый взор. Он имел в виду?.. Это что, получается, цветочек довёл аллилакского агента до сердечного приступа?! Под его взглядом Нип аж лицом потемнел и отвернулся, хмуро проворчав:       — Он хотя бы на ветки спиной не налетел и живой остался.       Бедный цветочек аж с лица спал, и аура покрылась мраком… Из-за чего он так расстроился? Куртисс забеспокоился:       — Что случилось?       — Он не кололся. Корабль, который он ждал, уже практически пришвартовался. Я решил надавить сильнее. Я переоценил его стойкость, — как-то слишком официально доложился Нип — голосом ровным, но чувствовалась в нём какая-то непонятная потерянность, печаль и даже безнадёга. Принц встревоженно уточнил, с недоумением глядя на кудрявый затылок:       — Нет, там, видимо, всё-таки несчастный случай был. Я имел в виду, что случилось с тобой?       Цветочек, так и не обернувшись, молчал, и объяснения великодушно взял на себя Гиб:       — Пух думает, что светозарнейший не зря назвал вас смышлёным, Курт, — мягко улыбнулся он. — Возможно, сейчас вы присмотрелись к нашему милому Пуху и всё про него поняли.       — А ещё ты увидел и оценил, какие у Пуха замечательные родственники, — в тон поддакнул Стальной.       То есть они осознают, что для любящих родственников ведут себя ужасно? Так зачем?.. Они специально хотят, чтобы Куртисс из-за них расстался с Нипом?       — Так он же не виноват, что вы такие, — невозмутимо отметил принц и ободряюще погладил цветочка по плечу. Куртисса гораздо больше беспокоило то, на что намекал Гиб: кажется, цветочек опасался, что его бросят, узнав о его профессиональных деяниях? Бред, конечно, но с другой стороны, у Нипа в голове было столько разных загонов… Поэтому специально для него принц произнёс вслух: — Всё остальное про него я понял ещё при первой нашей встрече. И он ни в чём не обманул моих ожиданий, а в некоторых аспектах оказался намного лучше, чем я думал.       Выражение лица обернувшегося цветочка с лихвой компенсировало Куртиссу события последних дней. Какой же он всё-таки милый! Это красивое личико хотелось обхватить ладонями и не отпускать. И целовать, бесконечно целовать эти удивлённо приоткрытые губы, пусть сейчас разбитые и пересохшие, эти золотые глаза с расширившимися зрачками под густыми ресницами, этот славный носик с едва заметно дрожащими ноздрями, хотя и чуть неровный, со следами давних переломов, но невыразимо очаровательный. Главное не думать о молочно-белой заднице и длинных ногах, иначе принцев шатёр будет вспоминать не только Стальной, но и Гиб. А возможно, ещё и несколько любителей собак.       — Ваф… — некстати раздалось под ногой Куртисса, и он торопливо отодвинулся подальше от одного из щенков: вот только ещё одного полива сапог ему и не хватало!       Но щенок, не обращая на него внимания, подобрался к Стальному и начал внимательно изучать его штанину. Вот правильно: описай лучше его, этому хаму нужно притушить искромётность глупых шуточек.       — Похоже, все свой выбор сделали, — пророкотал душитель из другого конца комнаты.       — Фрей, твоя самая вредная, — кисло сообщила им принцесса, оторвавшись от возни со своей Вишенкой. Она что, была недовольна, что стервозная покусительница выбрала хозяина себе под стать? — Назовём её Клюквой!       — Ничего ты в клюквах не понимаешь, — конечно, не удержался от гадости Стальной и посмотрел на щенка, примерявшегося зубами к его штанине: — Клюква — полезная и вкусная, да?       — Ваф? — от определения «вкусная» и плотоядного оскала Фолга кусачая мелочь явно слегка растерялась.       — Сокращённо — Ква, — ехидно постановил её свежеобретённый хозяин, и несчастное животное было вынуждено согласиться…       — Кваф.       …под возмущение принцессы:       — Ну Фре-ей! Императорского харга не могут звать Квой!       — А четвёртый? — умело перевёл стрелки Стальной. — Он в честь какой невредной ягоды? Самой колючей, наверное?       — Шиповник? — ухмыльнулся Дик, и щенок, вылизывавший щёки императора, радостно тявкнул в подтверждение.       Монаршая семья задумчиво и не особо довольно посмотрела на своих хранителей: видно, сама идея не пришлась Дэйвэнам по душе, но возражать они почему-то не стали — псы императора взяли большинством. Старший Фолг глянул на упрямые попытки Квы вгрызться в толстую кожу его потёртой штанины и посочувствовал непонятно кому:       — Долинские платьишки жевать легче.       На что Гиб ехидно заметил:       — Мне почему-то кажется, что скоро и ты облачишься в мантию. Вслед за Диком.       Цветочек под рукой Куртисса язвительно хмыкнул:       — Вряд ли. Светоч почти двадцать лет пытается одеть Фреда в платье, но ему так и не удалось…       Стальной похлопал Нипа по красивой коленке, видимо, в благодарность за поддержку, которой был совершенно недостоин, и перевёл взгляд на Гиба:       — А ты откуда знаешь? Даже Пух не в курсе.       Цветочек захлебнулся воздухом, его взгляд залило такое безграничное изумление… Ну всё, хватит! Куртисс решительно поднялся с подлокотника кресла:       — Конраду плохо — я отведу его спать. Если вы не забыли, ему нужен покой — ребра лечить.       — Настоятельно рекомендую не тратить время на установку палаточного городка, — приторно оскалился Стальной, — а сразу идти спать.       Вот же злопамятная зараза! Невозмутимо делая вид, что он абсолютно не понял намёка, принц осторожно потянул вялого цветочка из кресла. Надо будет его ещё горячим чаем напоить. И Кыая попросить, чтобы он зашёл осмотреть Нипа и что-нибудь лечебное выписал. И пустой бутылёк на всякий случай показать — может, княжеский лекарь быстро опознает, чем пичкали цветочка заговорщики…       Вырвавшись за дверь и дождавшись закрытия створок, Куртисс и Нип практически одновременно шумно выдохнули и, переглянувшись, неловко улыбнулись. Принц аккуратно приобнял своего ныне официального любовника за плечи и, повинуясь слабому кивку, повёл его… куда-то. В кровать. Спать.       — Наедине я буду звать тебя цветочком, — напомнил Куртисс. — А на людях как лучше? Конрад, кажется, тебе не по душе, а Пух не нравится мне — эта кличка не достойна такой выдающейся личности, как ты.       — Ты хочешь называть меня Конрадом? Тебе нравится это имя? — покосился на него цветочек, и принц честно признался:       — Мне кажется, оно тебе идёт: такое же красивое, радующее и обманчиво кроткое, как ты. Конечно, не такое крутое, как моё, но если захочешь, буду называть тебя Куртиссом.       — Боги, ты такой придурок… — Невольная улыбка словно взор Небесного отца осветила лицо Нипа. Какой же он красивый… И внезапно погрустневший. — Но я ещё больший придурок. Да ты уже понял…       — Ты о том, что был влюблён в своего приёмного отца? — без обиняков спросил Куртисс. — Ну что, бывает. А ты действительно пытался отбить его у императора?       — Я боялся… боюсь его потерять… — Цветочек выдыхал слова с таким трудом…       Принц надеялся, что это больше от боли в сломанных рёбрах, а не из-за душевных мук. Но похоже, его надежды были немножко тщетными. Куртисс ободряюще сжал пальцами нипово плечо и мягко успокоил:       — Ты его не потеряешь. Он вложил в тебя столько себя — он уже в твоей голове. И в душе. Я, честно говоря, в ужасе, именно потому что вижу: этот… он — неотъемлемая часть тебя.       — Ты правда так думаешь? — Цветочек аж остановился, напряжённо вглядываясь в лицо принца. Тот кивнул:       — Не сомневайся. У тебя уже есть свой собственный Стальной Фолг — в тебе. В переносном, конечно, смысле, потому что в прямом — в тебе буду только я. Но как у его воспитанника у тебя его повадки, мышление и стальные… нервы. И тяга к личному принцу-фантазёру со сказочными заёбами.       — Курт, я… — Нип горько рассмеялся, зажмурившись. — Курт… Ты такой… Ты правда всё знал?       — Мы ещё три дня назад говорили о твоей влюблённости, — невозмутимо отмахнулся Куртисс и настойчиво потянул цветочка вперёд. — Ты же не думал, что смог меня обмануть? Мне казалось, тогда ты сам себе признался, что твоя любовь фанатична, а значит, ты можешь её переосмыслить, а я — тебя от неё излечить. Для этого и существуют прекрасные принцы — тебе со мной очень повезло.