Один за раз

      Скрипнули петли. У дальней стены высветился прямоугольник двери, в который втолкнули кого-то скрюченного и едва стоящего на ногах. Куртисс, преодолевая боль, рванул вперёд и под металлический грохот захлопнувшейся створки буквально по наитию подхватил в темноте чужое тело. Приятно горячее и живое тело — особенно по сравнению с промозглым холодом и сыростью камеры.       — Нип, это ты? — принц взволнованно ощупывал кудрявую голову и выдохнул с облегчением, услышав в ответ шипение:       — Курт? Я это, я. Только живот не трогай…       — Ты цел? Я отказался с ними даже разговаривать, если они убьют или покалечат тебя…       — Забавно… Я тоже сказал, что ничего не буду делать, пока не увижу, что ты жив.       — Я жив. И относительно цел, — Куртисс приобнял Нипа и осторожно повёл его в наименее сырой угол камеры, где он ранее сгрёб найденное гнилое тряпьё на небольшое возвышение на полу. — Во всяком случае, меня не били по голове и рукам: видно, собираются выводить в свет.       — Меня тоже. Рёбра не сломали?       — Нет, били по почкам, печени, паху…       — И потрясающей заднице, угу, — хмыкнул Нип. — Яйца целы?       — Ох, цветочек, даже сейчас ты заботишься о нашем будущем, — усмехнулся принц, опустившись на импровизированную лежанку, и мягко потянул любовника себе на колени. — Вроде целы. А у тебя что с рёбрами и яйцами?       — Рёбра, надеюсь, не сломаны, но пара трещин точно есть. Яйца опухли, и почки аж до спины болят. Так что бегун из меня сейчас херовый.       Куртисс скрипнул зубами:       — Твари! Я им руки поотрываю и в глотки запихаю — до самой задницы… — Он пошарил ладонью у лежанки: — Вот, держи камень. Холодный. Приложи к яйцам. Это я из стены наковырял.       — Какая щедрость… А для этих тварей непременно придумаем что-нибудь поинтересней, — согласился Нип и, понизив голос, прошептал: — Уверен, что мы здесь одни?       — В камере? Если не считать крыс и каких-то мокриц, то одни. Я здесь всё ощупал: стены каменные, никаких окошек или труб. Продухи над дверью и вон в том углу, но узкие — даже руку не просунуть.       — А темно, потому что мы под землёй или ещё ночь?       — Кажется, уже утро. Ощущение, что меня пинали весь вечер и ночь — хоть и с перерывами. А сейчас отправились заниматься дневными делами.       — Что ты им сказал про тебя и меня?       — Правду, — патетически провозгласил Куртисс и хмыкнул: — Я простой фонтанщик, просто очень удачливый: чудом уцелел при покушении на Солана и сам не понял, как спасся от убийц во дворце. Ты — мой верный слуга, которого приставил ко мне князь, чтобы помогать и контролировать. Слуга с потрясающей задницей, перед которой я не устоял и практически силой затащил тебя в постель.       — Отлично, — пробормотал Нип, ёрзая и удобнее устраиваясь в объятиях любовника. — Я даже жаловался, что ты потрахиваешь меня, но до оргазма не доводишь и подарочки не даришь.       — Какой я плохой господин! — ужаснулся принц.       — Не, ну сейчас-то исправился — камень подарил.       — Угу, я теперь щедрый… А что ещё ты про меня рассказал? Кроме того, что я был жадным и озабоченным.       — Ну, за время нашего общения твой верный слуга узнал, что ты дворянин — образованный и головастый, но нищий и поэтому очень пронырливый. Ищешь богатых аристократок и пытаешься к ним клеиться.       Куртисс промолчал. И порадовался, что цветочек в темноте не видит выражения его лица.       — И вообще по жизни ты любишь приврать, поэтому князь с помощником тебе не особо доверяют, — негромко продолжил Нип. — Соглядатая к тебе поэтому и приставили, что ты мутный какой-то. О чём вчера в полдень ты говорил с Гибом, я совсем не слышал. Ещё спрашивали насчёт денег — я сказал, что ты ради них пойдёшь на многое…       — А про тебя? — не выдержав, перевёл тему принц. — Меня про тебя спрашивали.       — Конечно. Но я вроде не интересую их так, как ты. Мне и вопросов особо не задавали… тому лысому мудаку просто нравилось меня бить. Но на всякий случай я рассказал им свою легенду про перевод из дворца Долины, где я сильно накосячил. Раз уж эта легенда с тобой не пригодилась.       Куртисс, сочувственно погладил цветочка по плечу и задумчиво уточнил:       — Тебе не показалось, что они как-то торопятся?       — Торопятся, — уверенно подтвердил Нип. — Весь дворец гудит о том, что завтра будет официальное открытие Сусликовой выставки. По слухам даже князь собирается её посетить. Думаю, эти уроды хотят устроить там совсем не художественную заваруху. Типа заранее отомстить за намечающийся позор.       — Какой позор? — заинтересовался Куртисс и припомнил недавний обмер репликами Гиба с Сусликом: — Что-то связанное с портретами?       — А с чем же ещё? Вроде как полгода назад этот ху… дожник проехался с княжескими аудиторами по землям северян, но втихушку, как один из охранников. По возвращении объявил, что та поездка так его вдохновила, что в благодарность он решил написать портреты всех аристократов и прочих помещиков, кого он видел. А видел он многих. И вот недавно он заявил, что всё дописал и собирается устроить большую выставку.       — Вот скотина! — Принц представил себе примерный вид портретов и реакцию невольных натурщиков. — Он хочет от них денег?       — Это да, но что хуже — выставки он обычно устраивает в художественной галерее Гиба, а вход там со второй недели становится бесплатным. Гиб же добрый: искусство должно принадлежать народу! А передачей портретов покупателям Суслик пригрозил заняться только через полгода, когда все вволю ими насладятся.       — Эти северяне — они вроде не особо любят князя?       — Мягко сказано, — проворчал цветочек. — Север меньше всего пострадал от войны и итиланского правления, набрал хороший жирок на торговле и контрабанде — и по неофициальным результатам проверки князь собрался подстричь этих овечек.       — А они настолько против, что затеяли заговор, — понимающе кивнул Куртисс, заодно потёршись носом о короткие кудряшки на затылке.       — Суслик ткнул палкой в осиное гнездо, — уныло согласился Нип.       — А мог он сделать это специально? — осторожно поинтересовался принц. — Например, по согласованию с Гибом и князем.       Цветочек помолчал, видимо обдумывая это предположение, а после вздохнул:       — Насколько я знаю, они собирались сделать это позже — после того, как к ним прислали бы подкрепление из Долины. Стальной уже начал готовить пару тысяч бойцов, но к зимнему походу — не сейчас.       — Ну да, говорят, что Долина летом бойцов наоборот — у себя собирает, — припомнил слухи Куртисс и ненароком поинтересовался: — Зачем, кстати?       — С урожаем сражаться, — мрачно буркнул цветочек.       А чего это он так резко посмурнел? Даже отодвинулся немного… и так неудачно надавил на бедро, что принц поморщился и, подхватив любовника под зад, потянул его ближе к себе. И почувствовал ладонями скользкую, вязкую влагу.       — Что это? — Куртисс поднёс пальцы к носу, принюхиваясь… и внезапно понял.       Нип тоже это понял и застыл — оцепенело, безнадёжно, даже не дыша. Принц вытер руку о штанину и, обняв цветочка, осторожно прижал к себе. Потёрся носом о затылок и тихо спросил:       — Они тебя насиловали?       Нип продолжил молчать, но Куртисс терпеливо ждал ответа и наконец услышал обречённое:       — Поначалу. Потом я сам… чтоб совсем сильно не порвали.       Ох, теперь понятно, почему цветочек от него отодвигается: из-за Куртисса на Нипа свалилось столько проблем… Принц виновато опустил голову и уткнулся лицом в изгиб между шеей и плечом, туда, где цветочек ещё пах самим собой, напоминая о предыдущей ночи — страстной, горячей, душевной, когда они были только вдвоём. Куртисс совсем не хотел, чтобы из-за него страдали другие, но по факту это он притащил Солана в проклятый Готрон, а теперь в руки убийц попал и Нип.       — Прости, цветочек… Я не должен был тебя в это втягивать, — вздохнул Куртисс.       — Да ладно, не парься: не в первый раз мне жопу рвут, — как-то даже вызывающе бросил Нип, но принц повёл рукой вверх, нежно накрыв горячие сухие губы тыльной стороной ладони, и тихо пообещал:       — Я сделаю всё, чтобы ты выбрался из этой передряги живым и по возможности целым. А они будут долго умирать. Я засуну им в задницы их собственные руки и ноги. Но ты ни в чём не виноват и позабудешь про них.       — Ты не понял? Я сам им подставился!       — Они тебя вынудили. Я бы поступил так же. Больше не думай об этом, лучше вспоминай тех, с кем ты был добровольно: их же больше… — Услышав какой-то сдавленный, надрывный смешок, Куртисс опешил и неуверенно повторил: — Их же… у тебя было больше?       — Нет, — зло фыркнул Нип.       — Погоди. Я, Хоник, Гиб, шкаф-душитель…       — У тебя других тем не нашлось?! — вызверился Нип и раздражённо рванулся из его объятий, но Куртисс держал крепко.       Благо, цветочек немного взбодрился и перестал заниматься самоуничижением.       — Мой хороший, я, конечно, заметил некоторые странности, — аккуратно произнёс принц и попытался вглядеться в ауру Нипа, — но неужели у тебя было только четверо любовников, с кем ты добровольно?..       — Четыре с половиной! — ядовито выплюнул тот.       — С половиной? — не понял Куртисс. — Инвалид, что ли?       — Какой же ты придурок! — едва не застонал цветочек, на что принц ретиво закивал, потираясь носом о шею:       — Редкостный! Даже уникальный. А это была хорошая половина? Верхняя или нижняя?       — Идиот… — После долгой паузы Нип тихо пояснил: — Мы и раздеться не успели. Я хотел отсосать для начала, но даже штаны ему не расстегнул… потому что он делал… не то, говорил не так, пихнул в меня пальцы… Он не думал обо мне, а я… думал не о нём. Не смог я. И сбежал.       — Это даже за половину не считается, — утешил его Куртисс. — Так что четыре с куцым хвостиком. Но зато девочки за таким красавчиком, наверное, просто толпами ходили… может, даже за попку щипали.       — Тогда пять — с куцым хвостиком, — мрачно хмыкнул цветочек. — И у неё был такой темперамент — вы с Хоником просто отдыхаете.       Нип умел удивлять. Несмотря на некоторый шок, принц таки продемонстрировал выдающиеся математические способности:       — У тебя была всего одна женщина?! А почему темперамент был? Она?..       — Моя жена умерла, — медленно, словно силой выталкивая из себя слова, произнёс цветочек. — В родах — вместе с моим сыном. У меня на руках и по моей вине.       Куртисс сглотнул. У него были свои плохие воспоминания об одних родах, а эти короткие рубленые фразы опять взбаламутили и подняли осадок в душе на поверхность. Солан говорил абсолютно так же, когда…       — Что ты сделал? — невольно понизив голос, прошептал Куртисс.       Нип так и сидел, застыв и словно погрузившись в прошлое. Казалось, он не слышал вопроса, но после долгой паузы, неожиданно для аллилакца, он заторможенно ответил:       — Не обратил нужного внимания на её состояние. Не подумал о её взбалмошности и излишней самоуверенности. Не знал, что делать, когда всё пошло… неправильно, — Куртисса захлестнуло волной воспоминаний, когда Нип начал судорожно глотать воздух. — Я не успел привезти её к нашему врачу, а другого я вовремя не нашёл.       — Не повезло. Такое случается, — выдохнул Куртисс чугунно-тяжёлые слова, понимая, что не в силах удержать их в себе. — У моего друга… было так же. Я успел привезти к ним врача, и то… в какой-то миг я готов был убить её… его жену, чтобы она не мучилась так…       — И не мучила его? — практически с уверенностью произнёс Нип. — Для тебя Солан был не просто другом?       Как он узнал?!! Куртисс непременно ляпнул бы что-нибудь, о чём сильно пожалел бы после, если б не тихие слова, полные понимания и бьющей наотмашь правды:       — Очень тяжело рядом с теми, кто считает тебя просто другом.       Принц мягко ткнулся лбом в кудрявый затылок:       — Смотрю, ты хорошо это знаешь.       — Так же, как и вы, мой господин.       Мой господин. Эти слова напомнили об их положении. И правда, тему лучше поменять. Хорошо, хоть кто-то в их паре думает о реальности. На чём они остановились?       — Значит, северяне устроили заговор раньше и ударили на опережение, когда Стальной ещё не отправил князю своих воинов, — прикинул Куртисс. Перспективы рисовались невесёлые. — Эти уроды вроде поверили, что нас с тобой вместе держит только страх перед князем и Гибом. Поэтому для обретения счастья в жизни — и самой жизни — мне настоятельно предложили убить князя. Ну и Гиба, если под руку подвернётся.       — А мне предложили тебе в этом помочь, — вздохнул цветочек.       — Ты можешь как-то сообщить в Долину? Может, ты должен отмечаться раз в день или ещё как?       — Будь я на свободе, я бы сообщил, — мрачно отозвался Нип. — Но этот канал можно использовать только в экстренном случае. Если бы я раз в день туда наведывался, его б легко отследили. А так есть возможность спокойно отлучаться хоть на неделю.       — А через неделю?       — Меня начнёт искать Гиб, чтоб выдать люлей.       — Нам это не подходит. Тебе надо было меня слушаться и бежать, пока была возможность, — назидательно прошептал Куртисс. — Ну вот зачем ты остался?       Нип промолчал. Принц обнял любовника крепче, стараясь не давить сильно на рёбра и поясницу.       — Эти люди очень опасны и легко убивают всех, кто попадётся им на пути, — серьёзно напомнил Куртисс. — Я не хотел, чтобы им попался ты.       — Я заметил. Ты всегда такой невозмутимый, морда тяпкой… Даже перед князем, даже когда Дик тебя душил… но вчера у тебя в глазах такой страх был…       Не за себя. Цветочек оказался настолько деликатным, что не произнёс это вслух. Или он всё же опасался подслушивания? Или ему вообще говорить трудно — вон, как болезненно вздыхает. Или…       — Сначала я подумал, что тебя эти уроды напугали, — тихо и, кажется, с неохотой произнёс Нип, — и решил остаться: вдвоём разобраться с ними проще.       К сожалению, при близком общении выяснилось, что заговорщики — гораздо более серьёзные люди, чем принцу изначально показалось. То, как умело они проникли в покои Куртисса, взяли его с Нипом в оборот, вывели из дворца, пытливо допросили — с пристрастием и опытными мастерами заплечных дел, — не могло и сравниться с деликатными беседами с князем и его помощниками.       — Я один разобрался бы с ними с тем же успехом, — честно успокоил цветочка Куртисс. — Почему ты захотел мне помочь?       Ему очень хотелось, чтобы Нип признался. Раз уж у них наступило время откровений. Принц уже практически в любви признался несколько раз, а цветочек только носом крутил недовольно — ещё со вчерашнего дня, после разговора с Гибом. Как будто Куртисс предложил уехать в Аллилак не мелкому агенту, а местной королеве. И в бордель там рекомендовал устроиться.       — Ты теперь знаешь, как у меня по жизни хреново с сексом, — мрачно буркнул Нип. — Не хотел его терять.       — Поэтому полез в руки насильникам?       Пауза была впечатляюще долгой и угрюмой. Но киггская упёртость столкнулась с аллилакской — ничем ей не уступающей:       — Цветочек, не молчи. И не придумывай отмазки: я вижу, когда ты говоришь неправду. Зачем ты во всё это полез?       — За тобой. Мне нравится твой запах.       Как же принц кайфовал, слушая скупые тихие фразы! Если напрячь фантазию, в них можно было найти столько приятного и милого! Но хотелось бы более конкретного, потому что когда-то Куртисса уже попрекали слишком развитым воображением.       — Мне тоже, — промурлыкал ему принц на ухо, такое горячее — наверное, от стыда… Цветочек так мило стеснялся! — Ну а если серьёзно? Зачем тебе ради запаха рисковать жизнью? Ответь честно на один вопрос, а я тебя за это поцелую — один раз.       — Один — за раз? — тоже вспомнив первую их ночь, тихо хмыкнул Нип.       — Один за раз, — довольно подтвердил Куртисс, чувствуя, как светлеет от воспоминаний аура цветочка.       — Один… — медленно повторил тот — и вдруг его прорвало горячим тоскливым шёпотом: — Не хочу быть один! С тобой, здесь, хоть какой-то смысл. Я прожил жизнь, но никому не нужен: ни сыновьям, ни бывшим любовникам, только на службе… А когда голова перестанет соображать — и с неё попросят.       — У тебя есть сыновья?! — Нет, Куртисс, конечно, понимал, что Нип — взрослый мужчина, у которого была жена… но в смысле — сыновья?!! — Сколько?!       — Двое, — неохотно буркнул цветочек. — Кошечка умерла не в первых родах. Но они уже взрослые мужчины, пару лет как бойцы клана, у них своя жизнь… Я бы не хотел об этом говорить.       Куртисс намёк понял и, аккуратно повернув к себе лицо любовника, поцеловал сухие горячие губы. А затем лоб. Походу у цветочка жар. Жёстко его отделали.       — Хороший мой, служба — это же не всё: в жизни ведь столько замечательного, — убеждающе начал он, но Нип отрицательно замотал головой, вырываясь из ладоней:       — Всё, что могло, уже со мной случилось. Что мне осталось? Одинокая старость и могила. Лучше умереть раньше, но хоть не зря.       Правильно Похонник беспокоился из-за кризиса среднего возраста: цветочка реально им пришибло — и очень сильно. Хорошо хоть, Нип уже понял, что Куртисс — самый подходящий для него смысл жизни. Но печальные мысли нужно как-то изгонять из этой светлой кудрявой головы.       — Правду говорят, что долгий недотрах очень вреден для здоровья — и для тела, и для мозгов, — задумчиво произнёс принц. — Когда мы выберемся из этой передряги, затащу тебя в постель и буду трахать минимум неделю. Конечно же, после того, как подлечим попку. Клянусь, ты обо всём позабудешь и сможешь думать только о моём члене.       — И потрясающей заднице, — хмыкнул Нип с неестественной бодростью. — Потренируюсь думать о них на очередном допросе. Я уверен, в следующий раз нас будут пытать одновременно. Надо прикинуть, как мы будем тянуть время.       — Ещё надо придумать кодовые фразы на разные случаи, — поддержал Куртисс и, вспомнив киггские повадки, невинно добавил: — Или жесты.       — Непохожие на стандартные жесты кигги, — тут же обломал его коварный цветочек, — чтоб никто не засёк. А лучше — вообще непохожие на жесты. Нам не поздоровится, если кто-то поймёт, что мы условными знаками обмениваемся вместо того, чтобы бояться и раскалываться под пытками.       — Думаешь, на заговорщиков работает кто-то из кигги? — Куртисс даже удивился: но не тому, что продажные варвары могли служить кому угодно, лишь бы им платили, а тому, что Нип спокойно признал вслух, что среди его соотечественников могут быть предатели.       — Несколько северных семей с давних пор нанимают кигги себе на службу, — вздохнув, пояснил тот. — Эти умники ещё до итилано-готронской войны заключили договоры с парой киггских кланов и благодаря этому их владения не разграбили: кигги не сражаются с другими кигги по приказу нанимателей. А чтобы не возникло конфликта интересов, северяне тогда быстренько Итилан признали победителем, Джерри — королём и откупились от всех большими взятками. Очень большими. И конечно, удачно поучаствовали в убийстве Энрико Безумного.       — То есть, по-твоему, готронского императора убили готронцы? — на всякий случай уточнил Куртисс.       — Угу, прирезали его собственные офицеры. И наперегонки побежали подписывать капитуляцию.       Какая интересная версия. Что умиляло: Нип искренне в неё верил. Но ничего, не всем дано знать правду…       — А у нас, в Аллилаке, каких только слухов не ходило — вплоть до мистики и откровенного бреда. Последнее, как мне кажется, заслуга беженцев: готронцы, как я заметил, любят чушь всякую выдумывать… А кигги, которых обычно хлебом не корми — дай побахвалиться, от этой темы подозрительно аккуратно уходили и только туману нагоняли.       — Наши для чужеземцев без оплаты даже враньё зажмотят, — согласно хмыкнул Нип.       — А если ваши и правда на северян работают, может, они помочь тебе смогут? — пришла принцу в голову внезапная идея. — Кигги же не сражаются друг с другом?       — Ну, бить-убивать меня никто из кигги лично не будет, — задумчиво, но как-то не особо уверенно пробормотал цветочек, — если только не встречу кого из старых врагов… те совсем отбитые ублюдки. Но решать мои проблемы тоже никто не будет: просто уйдут заниматься другими делами и доносить Гибу на своих нанимателей не станут. Разве что в случае серьёзной угрозы всем кланам кигги.       — А может, они окажут тебе услугу за дополнительную плату? Если им намекнуть, что у них и их нанимателей проблем не будет.       — Соврать?       — Ввести в заблуждение. — Принц послушал хмурое молчание и не стал упорствовать, возвращаясь к теме, по которой они уже достигли консенсуса: — Тогда на допросе продолжаем говорить правду и настаивать, что моё появление в обществе без тебя вызовет у Гиба серьёзные подозрения.       Куртисс пригладил упрямые цветочковы кудри и положил ладонь на горячий лоб — Нип аж замурлыкал от удовольствия, прижимаясь теснее. Принц, греясь всем телом о любовника, вздохнул:       — Ты знаешь, что у тебя жар?       — Я догадывался. Ты непривычно — но приятно — прохладный. Мне нравится.       — Давай попробуем на этом сыграть? Изобразишь умирающего — вдруг они найдут тебе доктора? Но в холодной камере точно не оставят.       — Не хочу тебя оставлять, — тихо возразил цветочек.       — До выставки они меня точно не убьют: я им нужен. А у болезного тебя, может, получится как-то сбежать или отправить весточку Гибу. Всё больше шансов, чем здесь. Но просто так на рожон не лезь! Изображай умирающего как можно натуральнее: даже если подходящего случая не представится, то хотя бы отдохнёшь в тепле.       — Я подумаю.