Один за раз

      — Прогулка с красивым мужчиной при луне — это так романтично. Как хорошо, что мы избавились от третьего лишнего и остались наедине… Я прямо дрожу от волнения — и весь теку из-за тебя, — пытался ворковать Куртисс, стуча зубами, но Нип никак не реагировал.       А принца аж распирало: после утренних приключений он всё же познакомился с принцессой, вечером спасся от покушения, при этом взял языка, узнал у него немножко интересного и успешно спрятал труп. Его накрывал нервный мандраж и возбуждённое веселье: как удачно всё сложилось! А ещё сегодня он впервые за долгое время будет вести во время секса! Ох, он душу наизнанку вывернет ехидному цветочку! Куртисс и так был неплохим любовником, но ещё и от Похонника научился новому и хорошему — ему просто не терпелось применить знания на практике. Он станет лучшим любовником Нипа за всю его жизнь, тот будет просто вынужден это признать!       Правда, Цветочек взял себя в руки и ныне предпочитал отмалчиваться; он лишь попросил снять рубаху после того, как вернулся с ведром тёплой воды. А мог бы ледяной из колодца или кипятка притащить… Когда принц восхитился его добротой и ответственностью, Нип только коротко поблагодарил и начал отстирывать кровавые пятна. Принц наскоро вымыл руки и лицо, протер мокрыми ладонями штаны и сапоги и понадеялся, что вид у него достаточно приличный, чтобы к нему не прицепилась охрана. Он натянул влажную рубаху и поторопил Нипа: очень хотелось побыстрее оказаться у себя в комнатах. Их усилия оказались не напрасными: охрана пропустила их без вопросов, хоть и окинула двоих полуночников странными взглядами.       — Ты правда приказал приготовить для меня горячую ванну? — вновь уточнил Куртисс, следуя за своим помощником извилистым путём. Тот явно выбирал самые непопулярные места дворца, чтобы их видело как можно меньше народа.       — Да, господин, — холодно ответил Нип: прямой вопрос он не мог проигнорировать.       — И ужин с вином тоже нас ждут?       — Да, господин.       — Не могу поверить своему счастью! Ты такой заботливый и милый. Потрёшь мне спинку?       Нип молчал, играя желваками, и Куртисс надавил:       — Твой господин приказывает тебе помочь.       — Да, господин, — наконец сухо ответил тот.       — Я же говорил, что ты милашка, — довольно посмотрел на него аллилакец. — Кстати, сколько тебе лет?       — Сорок, господин, — хмуро посмотрел на него Нип, и Куртисс мгновенно понял:       — Врёшь.       — Нет. Мне за сорок.       — Правда, — изумился принц. — А точнее?       — Сорок два, — буркнул тот.       — Враньё же, — даже улыбнувшись, Куртисс укоризненно поцокал языком.       Нип покосился на него с досадливым недоумением:       — Сорок три.       — Правда, — Куртисс реально был удивлён. — Ты очень молодо выглядишь для своего возраста — особенно для кигги. Полукровка?       — Да, господин, — цветочек опустил взгляд, старательно скрывая злость и тревогу.       — Опять враньё? Сколько в тебе крови кигги — не половина, больше?       — Три четверти.       — А ещё четверть? — полюбопытствовал принц.       — Не знаю, — выдохнул Нип, но когда Куртисс вновь осуждающе поцокал языком, был вынужден признаться: — Несколько лет назад… кое-кто сказал, что мой дед — долинец.       — Это объясняет твою внешнюю молодость. А кто сказал-то? Родители? Или та самая бабка?       — Нет, родных я не помню. Я был мал, когда они умерли.       — Не во всём, но врёшь, — осуждающе покачал головой Куртисс, и Нип не выдержал:       — Как вы это определяете?       — Просто вижу и слышу, — пожал плечами принц. Не будет же он открывать готронскому соглядатаю тайну королевской семьи Аллилака. — Ты интересный, мне нравится за тобой наблюдать.       Нип одарил его мрачным взглядом:       — Его светлость предпочёл бы, чтобы вы занялись чем-нибудь более полезным. Господин.       Миновав двери, охраняемые парой тоскующих кигги, они прошли в знакомый закуток-коридорчик на десяток дверей и Куртисс радостно устремился к своей.       — О-о! Благословение Небесного Отца на твою голову!       Из-за того что уборная в его апартаментах была небольшой, бадью с горячей водой и пару вёдер оставили в просторной передней комнате. Куртисс прямо с порога начал сдирать с себя липшую к телу влажную рубаху. Нип хоть и отжимал её старательно, но из-за лёгкого ветерка на улице и сквознячка во дворцовых коридорах принц слегка подмёрз. Скинув сапоги и штаны, Куртисс торопливо коснулся рукой парящей воды. О да! Температура в самый раз, чтобы не обжечься, но хорошенько согреться. Он отшвырнул быстро снятое бельё и шагнул в бадью.       — Какое блаженство! — даже застонал принц.       Чудесное тепло вместе с волной дрожи устремилось от ступней и икр вверх. Куртисс медленно, наслаждаясь каждым мигом, опустился в бадью, предвкушая прекраснейшее продолжение вечера. Главное, сейчас он натянет эту вредную заразу… Цветочек после нескольких лет отношений с Похонником явно не был невинной фиалкой — с ним можно было творить всё, что хотелось: от простого траха до самых смелых экспериментов. В голове мелькало столько заманчивых идей, но возбуждение даже от мыслей накатывало так сильно, что было понятно: на долгие экзотичные изыски его сегодня точно не хватит.       Повернувшись к Нипу, он успел заметить насмешливую улыбку и взгляд, устремлённый на поднимающийся куртиссов член. Ну да, принц предвкушал целых три удовольствия: ванну, ужин и цветочкову задницу. Член даже дёрнулся с надеждой под ниповым взглядом, но у того почему-то, кроме насмешки, не наблюдалось ничего приличного: ни капли ответного вожделения, ни толики уважения к господину. Цветочек даже не восхитился фигурой и особо потрясающей задницей Куртисса — вот же зараза!       Принц доброжелательно поинтересовался, омывая жаждущий член:       — Поведай, слуга мой, что тебя так развеселило?       Заслышав подозрительные нотки в голосе Куртисса, Нип насторожился и добавил в голос подобострастия — издевательски фальшивого на вкус принца:       — Просто радуюсь, господин мой, видя, как мало вам нужно для счастья. Позвольте вас оставить, чтобы не мешать вашему блаженству…       В смысле — оставить? Он что?.. Да он… провоцировал?!       — Ох, цветочек, нарываешься же! — восхитился Куртисс, обрадовавшись неожиданной реакции. Поразительно, но Нип таки умудрился удивить принца, который вроде как прекрасно видел его ауру. Такое новое и свежее ощущение! — Раздевайся, чтобы одежду не намочить, и иди сюда. Видишь, какая у меня интимная проблема? — Он огладил налитой член. — Но не волнуйся: я не забыл, что ты мне с этим поможешь.       Куртисс всё более жадно разглядывал оголяющееся тело: поджарый живот, жилистый торс, сухощавые руки с заметными, но далеко не такими большими мышцами, как у большинства здоровых кигги. Под штанами обнаружилось подтверждение слов Похонника: ниже пояса, под чёткой линией загара кожа оказалась намного более светлой. Аллилакца особенно очаровало то, что волос на теле Нипа было гораздо меньше, чем у остальных кигги — лишь кудрявый светлый пух в интересных местах. Видимо, заслуга дедовой крови — знатоки говорили, что у долинцев ниже шеи волосы особо и не росли. Стройные длинные ноги хотелось немедленно закинуть себе на плечи и развести шире, чтобы любоваться нежно-розовым членом, который вскоре непременно нальётся возбуждением… Ещё сильнее хотелось попросить Нипа повернуться, чтобы увидеть наконец своими глазами расхваленную молочную задницу, но Куртисс лишь глубоко вдохнул, сдерживая себя. Хотя замеченные мельком очертания обещали просто изумительное зрелище. Цветочек и так подходил к нему не особо торопясь, с напускным безразличием, преодолевая внутреннюю опаску и неожиданно яркое для его возраста и положения смущение.       Куртисс почти бессознательно поднялся на ноги: так хотелось поймать и схватить обещанную, но всё ещё не принадлежащую ему добычу — настороженную и чуткую как опасливый лесной олень. Нип это специально?.. Не в силах сдержать восхищения, принц тихо выдохнул:       — Ты вправду… потрясающий, — он медленно протянул руку и осторожно зарылся пальцами в золотистые кудри.       Крепко стиснув светлые локоны, Куртисс торжествующе выдохнул: всё, не уйдёт! Под тяжестью его ладони Нип опустился на колени и после недолгой заминки решился: опёрся одной рукой на бортик деревянной бадьи, а второй потянулся к налитому члену. Его хватка — уверенная, но аккуратная — Куртиссу поначалу очень понравилась, но вот издевательски неторопливые движения…       — Цветочек, — принц за волосы потянул его голову к своему паху, — открой рот и смотри на меня.       Золотые глаза — знак благословения Небесного Отца — глянули снизу, казалось, в самую душу, и тем большим контрастом прозвучали слова:       — Могли бы справиться без меня: проблема у вас не особо и большая.       — По сравнению с Хоником? — невозмутимо укусил в ответ Куртисс и засунул пальцы второй руки в рот своего помощника, задумчиво добавив: — С проблемой излишней болтовни он справлялся легко и просто.       Ласково огладив горячий мягкий язык, влажные дёсны, ровные зубы с чуть выступающими острыми клычками, принц потянул его челюсть вниз, открывая рот Нипа шире, и неспешно загнал в него жаждущий член. Цветочек наконец перестал вредничать и занялся делом: чуть скованно, но сосал он вполне умело и даже с заметным желанием. Куртисс, крепче сжав пальцами его волосы, начал толкаться быстрее и жёстче, глубоко в горло, полагая, что после похонникова бревна его член не доставит Нипу сильного дискомфорта. Он понимал, что сам долго не продержится: внезапная покорность вредного цветочка, его горячий умелый рот, влажный юркий язык и при этом — мятежный взгляд золотых глаз… Куртисса резко накрыло оргазмом — неожиданно стремительно и сильно, — и он едва устоял на ослабевших ногах, протяжно выдохнув:       — Ох, цветочек…       Нип, чуть поколебавшись, сглотнул и задумчиво провёл языком по распухшим блестящим губам, слизывая белёсый потёк в уголке рта… Тут у Куртисса коленки и подогнулись — он со вздохом осел обратно в бадью. Поймав насмешливый победный взгляд цветочка, принц не удержался и бесстрастно уточнил:       — А где обещанный ужин?       Прищурившись, он с удивлением наблюдал, как вспыхнувшие было яркие всполохи обиды, не разгоревшись во что-то большее, покрылись словно пеплом унылым серым смирением. Нип молча поднялся и прошёл дальше, в гостиную, а Куртисс залип взглядом на действительно потрясающей заднице! Соблазнительные половинки цвета топлёного молока, гладкие, нежные на вид и невероятно аппетитные — принц только слюну сглотнул. Цветочек очень в тему вернулся с подносом, на котором стояли блюда с тонко нарезанной ветчиной и ломтиками поджаренного хлеба. Чуть придя в себя, Куртисс с изумлением осознал, что Нип не просто подумал, что его примитивно использовали для снятия сексуального напряжения, — он это покорно принял, а в душе ещё и согласился, что ждать большего ему не стоило. Но почему?! С ним так уже поступали?.. Но это же… неправильно.       — Ты куда? — наконец сообразил подать голос принц, когда Нип вновь собрался в гостиную.       — За вином, — спокойно отозвался тот, но Куртисс покачал головой:       — Иди сюда. Дай мне, — он указал взглядом на ветчину.       Нип равнодушно опустился рядом и протянул ему тарелку. Куртисс пальцами аккуратно свернул розовый ломтик, а другой рукой легонько коснулся лица опешившего цветочка, нежно огладил скулу, щёку, челюсть… Коснулся нижней губы и чуть нажал. Нип безропотно открыл рот — скорее даже от удивления — и тут же ему на язык лёг свернутый ломтик ветчины.       — Я тоже хочу, — намекнул принц, указывая взглядом на тарелку, — а руки заняты.       Цветочек сунул мясо в рот и ему — со взглядом всё ещё чуть ошеломленным, но наполняющимся несмелой надеждой. Куртисс всосал аппетитно пахнущие пальцы и постарался их качественно облизать, невзирая даже на немного мешавшуюся ветчину. Но во избежание нечаянных укусов пришлось всё же чуть отвлечься: быстро прожевать и проглотить копчёное мясо, а затем вновь вернуться к недолизанным пальцам. Благо, после минета голову Куртисса уже не туманило возбуждение… так сильно, как некоторое время назад.       После пальцев настала очередь распухших, ещё более аппетитных губ. Нип послушно впустил его язык и даже чуть всосал, обмениваясь взаимным вкусом ветчины. В животе цветочка голодно заурчало — Куртисс не смог сдержаться и невольно фыркнул, но тут же сунул тому в рот кусок побольше. Привстал в своей бадье и потянул Нипа к себе. Тот с откровенным удовольствием ступил в горячую воду и в благодарность предложил партнёру ещё ветчины на ломтике поджаренного хлеба. Куртисс подношение благодушно принял, а сам скользнул кончиками пальцев по манящему изгибу спины и наконец стиснул ладонями вожделенные молочные половинки — нежные и упругие.       Процесс становился невероятно приятным: они всё смелее гладили друг друга, уже даже откровенно лапали, попутно опустошая поднос с едой. Откуда-то взялась намыленная мочалка — они по очереди тёрли друг друга во всех привлекательных местах. Только вот намокшие чёрные волосы липли к ним обоим как-то неудачно — принц то и дело шипел, когда отдельные прядки путались между пальцев или зажимались телами… Нип, поняв, что от облапывания его задницы Куртисса не оторвёт даже риск остаться лысым, собрал его длинные волосы в хвост, торопливо завязал каким-то шнурком и перекинул ему за спину. Гладить кожу, покрытую скользкой пеной стало ещё удобнее и интереснее…       Вода в бадье плескалась, грозя перелиться через край: они прижимались друг к другу всё теснее, опускаясь глубже в горячую воду. Последний кусочек ветчины Куртисс настойчиво сунул в рот цветочку, а сам зарылся лицом в золотистые кудри, вдыхая запах вспотевшей кожи, и всосал в рот мягкую мочку аккуратного уха. Он с нажимом провёл пальцем меж ниповых ягодиц — тот глухо охнул и едва не подавился. Да и у принца дыхание перехватило, когда палец с неожиданной лёгкостью скользнул внутрь.       — Отец Небесный! — изумлённо выдохнул аллилакец. — Ты и правда подготовился?!       — Ты сам сказал! — возмущённо вспыхнул Нип пятнами румянца, пробившегося даже сквозь загар, но тут же смешался: — Сказали… Вы сами сказали, господин.       — Забей, — промурлыкал Куртисс ему на ухо, надавливая и погружая палец всё глубже. — Когда мы наедине, зови меня Куртом. Ты замечательно сделал, что подготовился… Ты такой молодец…       Он добавил второй палец, и цветочек сдавленно заскулил, подаваясь на руку и стремясь нанизаться сильнее. Бедняга был дико голодным во всех смыслах!       — Как давно у тебя никого не было? — спросил принц, проворачивая пальцы в горячей дырке и растягивая её всё настойчивей.       — Несколько… лет, — кусая губы, прерывисто проскулил Нип, едва держась на ногах и цепляясь за партнёра, чтобы не упасть.       Лет?! Теперь ясно, почему цветочку так сильно сносило крышу. Непонятно только, почему так же сильно уносило и самого Куртисса — даже после недавнего минета. Стебелёк у цветочка стоял прямо на загляденье… но первый раз за несколько лет требовал особых церемоний.       Куртисс торопливо схватил ковш, висевший на бортике, и зачерпывая чистую воду из ведра, наскоро сполоснул их обоих.       — Смазку принёс?       Без пальцев в заднице Нип соображал всё же лучше. Осознав вопрос, он мотнул головой, прогоняя возбуждённую пелену из взгляда, и кивнул в сторону гостиной:       — На столе…       А принц внезапно понял, что изнемогающий от вожделения цветочек нравился ему гораздо больше, и, засосав его жадным поцелуем, вновь загнал пальцы глубоко внутрь. Не дожидаясь, когда у Нипа окончательно ослабнут ноги, Куртисс накинул на него полотенце и настойчиво потянул в гостиную. Там они задержались ненадолго: добрели, едва не спотыкаясь, до стола, где принц сунул цветочку маленькую бутылочку, а сам схватил большую, с вином, и потащил Нипа в спальню.       Торопливо поставив вино на столик, Куртисс отнял смазку и мягко толкнул партнёра к кровати, а сам начал спешно откручивать крышечку. Вновь бросив взгляд на Нипа, принц едва сам не ослаб ногами: тот встал коленками на край кровати, опустился грудью на постель и раздвинул светлые ягодицы контрастно загорелыми пальцами. Куртисс плеснул в ладонь масла и хрипло приказал:       — Нет. Ляг на спину.       Цветочек послушно и быстро перевернулся, бросив на партнёра затуманенный, но всё же чуть удивлённый взгляд. Очевидно, у него не просто долго не было секса — ещё дольше у него не было нормального секса. Когда Нип согнул ноги в коленях и призывно их развёл, Куртисс не выдержал: торопливо упал сверху, вновь впиваясь поцелуем в распухшие губы, и вдавил скользкие пальцы в жадную дырку. От четырёх пальцев цветочек аж зашипел… и обречённо обмяк. Но принц не собирался загонять в него ладонь. Он просто провернул пальцы, распределяя смазку, вытащил их и наконец заменил своим членом.       Нип на мгновение напрягся, но через миг вновь расслабился — со сладким и чуть болезненным стоном от проникновения на всю длину. Бёдра шлёпнули о бёдра, пошло чавкнула смазка, и принц понял, что ему неотвратимо сносит голову: от затуманенного голодного взгляда, сдавленных стонов, тугой горячей глубины и блаженного скольжения в нежной шелковистой плоти… Выступившие рёбра ходили ходуном от рваных вздохов; порозовевший член Нипа приподнимался и обратно падал на поджарый, судорожно подрагивавший живот; на коже выступила испарина, которая смешивалась с капающим с Куртисса потом…       Погружение смуглого члена в светлую, возбуждённо покрасневшую дырочку выглядело просто умопомрачительно. Куртисс, как мечталось ранее, закинул стройные ноги себе на плечи, приподнимая бёдра партнёра чуть выше, и нашёл очень удачный угол проникновения, от которого цветочек ахнул в голос и спешно заткнул рот предплечьем. С наслаждением слушая сдавленное мычание, которое становилось всё жалобнее и громче, принц невольно ускорил движения. Нип напряжённо задрожал — и с хриплым стоном судорожно сжал его в себе. Даже без рук! Да-а, цветочек должен надолго запомнить эту ночь… Залипнув взглядом на белёсых каплях на загорелом животе, Куртисс ушёл в отрыв! Он вдалбливался в податливое горячее нутро всё быстрее и жёстче — и наконец блаженно кончил следом, отстав совсем ненадолго…       Подвинув ногу Нипа, Куртисс без сил повалился на постель рядом. Ему было хорошо. А ещё лучше — оттого что и цветочку с ним было очевидно хорошо: тот кончил, не прикасаясь к члену. Нип вяло пошарил рукой вокруг, нащупал на краю кровати влажное полотенце, которое они чудом не потеряли по дороге в спальню, и, приподняв ногу, медленно и осторожно начал протирать у себя между ягодиц. Такая чистоплотность импонировала, но у Куртисса аж горячая волна прошла по животу вниз, когда он осознал, от последствий чего избавляется его партнёр. Желание увидеть собственными глазами перевесило даже сильную усталость — принц сполз вниз, отнимая ценное полотенце:       — Позволь помочь…       — Ты мне сегодня уже напомогал! — нервно прошипел Нип, пытаясь прикрыться.       Но Куртисс непреклонно отвёл его руки, открывая взору порозовевший и распухший анус, и восхищённо выдохнул:       — У тебя даже разъёбанная дырка потрясающе краси… Ох, бля!       Принц поначалу опешил, словив в лицо ступнёй, но тут же понял, что удар был не особо сильным — больше предупреждающим.       — Ещё раз услышу про что-то «потрясающее» — придушу! — тихо прорычал цветочек — раздражённо и… судя по ауре, всё же чуть смущённо.       Куртисс не особо любил разговоры после секса, но этого любовника ему очень нравилось слушать. Хотелось, чтобы Нип продолжал и дальше вредничать, огрызаться, пытаться сжать ноги…       — Ты очень милый, — искренне признал принц и, бесшабашно отбросив осторожность, полез обратно. Преодолев сопротивление, он ласково развёл молочные ягодицы в стороны и весомо добавил: — Особенно здесь. Реально, самый красивый за всю мою жизнь.       — А ты самый двинутый! — прикрыв глаза ладонью, выдохнул цветочек.       Куртисс начал аккуратно протирать влажной тканью розовеющую кожу, но не удержался и надавил пальцами на припухлые края, раскрывая и выпуская наружу полупрозрачные капли. Ох, это ведь он, Куртисс, залил своей спермой эту потрясающую… великолепную и возбуждающую задницу!       — А ещё я самый оригинальный и лучший любовник в твоей жизни, — дополнил принц. — Согласись, у тебя ещё ни с кем не было ни такой прелюдии под луной с романтичным избавлением от трупа, ни такого горячего купания с ужином, ни такого охуенного секса. Тут даже Хоник отдыхает.       Нип промолчал. Куртисс обхватил ладонью его полувозбуждённый член и уязвлённо потребовал:       — Признай, что тебе ещё ни с кем не было так хорошо! Смотри, опять встаёт — на меня. Ты же чувствуешь? Скажи правду.       — Правда от меня дорого стóит, — упрямо посмотрел на принца мятежный и очень-очень возбуждающий цветочек.       — И насколько дорого? Если думаешь, что ради нескольких слов я буду задницу лизать… — Куртисс сделал многозначительную паузу и вкрадчиво протянул: — Тебе, может, и буду.       Нип судорожно сглотнул и вновь заполыхал румянцем сквозь загар:       — Нет. Позволь мне… сверху.       Можно было и догадаться… Вряд ли Похонник или тот шкаф подпускали его к своим задницам. Гиб — тоже сомнительно, слишком он серьёзно относился к киггским загонам и придурям насчёт секса. Заинтересовавшись, Куртисс полюбопытствовал:       — А сверху ты когда последний раз был? — И не удержался от шпильки: — Тоже несколько лет назад?       Ненадолго задумавшись, цветочек посчитал:       — Двадцать.       — Экспериментировал по молодости с мальчиками? — не удержал улыбки принц, представив юного невинного Нипа на тропе сексуальных познаний.       — С девочкой.       Эм-м, что?..       — А с мальчиками ты сверху был?       — Нет, — не опустив напряжённого взгляда, признался Нип.       — Почему?!       — Не хотелось.       Куртисс во все глаза уставился на собеседника, пытаясь осознать его слова и понять… Но это была абсолютная, вопиющая, леденящая душу истина!       — Последние двадцать лет ты в монастыре жил, что ли?! — ужаснулся принц. А что ещё можно было предположить? — Или в каком-то подобном месте, где вокруг только страшные уроды? Или в закрытом заведении для бойцов-кигги, где воспитывались сыновья Стального Фолга? Иначе как они тебя?..       — Нет, — торопливо помотал головой Нип и, чуть задумавшись, поправился: — Не совсем…       — Цветочек, ты же не простой слуга? Ты сотрудник какой-то особой службы, и тебя готовили в каком-то специальном месте, — отбросив условности, попытался разобраться Куртисс. — Правильно?       Принц смотрел выжидающе, надеясь, что Нип не скатится к глупому и бессмысленному отнекиванию. Цветочек же сам проверил и убедился, что «господин» насквозь видел все его попытки соврать. Но Нип вновь промолчал. Почему? Видимо, Куртисс чего-то не понимал. В том числе и того, как мог такой красавчик служить соглядатаем и не использовать внешность для соблазнения? Даже придирчивый и избалованный аллилакский принц легко и вполне добровольно пал жертвой его потрясающей задницы… Или сыновья Стального Фолга, пользуясь своим положением, забронировали Нипа исключительно для себя? Почему тогда его отдали в помощники первой попавшейся непонятной личности в лице Куртисса? Может, князь решил дать волю бедняге и освободить от Фолговского гнёта?       Но почему сам цветочек двадцать лет не хотел никого натянуть?.. Ох!!! Куртисса словно кипятком ошпарило: его-то Нип захотел! Если принц будет у цветочка первым пассивным партнёром, для того сегодняшняя ночь точно станет лучшей во всей жизни! А Куртиссу и самому хотелось продолжения разврата с Нипом: ещё неизвестно, сколько раз аллилакца попробуют убить завтра и сможет ли он этого избежать. Правда, в третий раз за вечер принц будет кончать достаточно долго — успеет партнера не только удовлетворить, но, возможно, и заебать до мозолей… В этом свете предложение Нипа выглядело особо привлекательно: цветочек кончит в любом случае, а на Куртисса потратит столько сил… А если не доведёт до оргазма, сам будет виноват — останется должным.       — Цветочек, ты же понимаешь, насколько драгоценна моя задница? — вкрадчиво промурлыкал Куртисс, начиная торг. — Но я разок её подставлю, если ты честно ответишь на вопрос.       Выражение лица Нипа практически полностью окупило для Куртисса все старания. Но цветочку об этом знать совсем не нужно…       — Один ответ — за один раз сверху? — недоверчиво повторил тот.       — Один — за раз, — кивнул принц, искренне любуясь изумлением и голодным вожделением, разгоравшимися в золотых глазах. — Если тебя не смутит, что я промывал задницу сутки назад.       — Не смутит, — хрипло прошептал Нип и, вцепившись в предплечья, жадно потянул Куртисса к себе. Тот как-то вдруг неожиданно понял, что, похоже, разбудил в цветочке похотливое алчущее чудовище и, более не теряя ни мгновения, быстро спросил:       — Из какой ты службы и на кого работаешь?       Нип немного помолчал, очевидно напряжённо размышляя, но всё же решился и, наваливаясь на принца сверху, рвано выдохнул на ухо:       — Тайная служба… Долины…       — Смазка! Используй смазку!