Один за раз

— Этих меднолицых… я видел… в первый раз, — отчаянно хрипел готронец. — Других не видел? — раздражённо шипел Куртисс, сильнее тыча вилкой в нужную точку на шее. — А-а! Нет!.. Только двоих! — Приказы отдавали они? — Нет! Старший камердинер… господин Пзойни… я же говорил… Со стороны дорожки донёсся подозрительный шорох. Куртисс до предела напряг усталые глаза и наконец уловил отблеск знакомо разноцветной ауры. Выдохнув, он вернулся к допросу: — Что говорили эти двое меднолицых? Кто у них главный? — Не знаю!.. Не слышал… Я простой слуга… — из последних сил прохрипела жертва. — И на дело тебя взяли, только потому что ты с севера, — хмыкнул принц. — Да!.. Я земляк… дальний родственник… господина Пзойни… — На кого он работает? — Не знаю!.. Пощадите… Хватит, умоляю! — Парень, ты с земляками собирался убить меня! — зло напомнил Куртисс. — Простите… Я не хотел! Это господин Пзойни!.. Я обязан ему… местом во дворце… Готронец внезапно дернулся и захрипел совсем уж страшно. Обдав Куртисса фонтаном крови, хлынувшей из горла, он обмяк в неласковых руках. Принц проверил пульс на шее и, не обнаружив биения, устало отполз на шаг от бездыханного тела, досадливо бросив в сторону дорожки: — Потрясающе искусный подбор слуг! Один топает как стадо коров, другой умирает во время допроса, не сказав ничего внятного. И тут же словил в ответ от своего помощника не менее усталое и раздражённое: — Под стать гостям, которые убивают этих слуг. Куртисс вспомнил, что он-то предыдущей ночью хотя бы неплохо выспался, прежде чем отправиться на неудачную разведку, а вот Нип, судя по его виду у кухонных ворот, всю прошлую ночь провёл в дороге и уже явно больше суток обходился без сна. — Он неудачно упал, — буркнул Куртисс, переворачивая тело жертвы — из спины несчастного готронца торчал обломанный сук. — А гости удачно крадут вилки и невинно пытают ими, — не сдавался Нип. — И вместо дверей пользуются окнами. — И поэтому таких гостей используют как приманку? — хмуро буркнул принц и, уловив недоумение цветочка, пояснил: — На меня, как на наживку, пытались поймать поддельных аллилакцев и их сообщников во дворце. Ты знал, что за нами наблюдала охрана — не просто так? Они даже словили кого-то. Нип не промолвил ни слова, но подошёл ближе. Принц вгляделся в его ауру и хмыкнул: — Не молчи так многозначительно — ни хрена ты не знал. Добрейший господин Гиб использовал нас обоих втёмную. Надеюсь, его добыча оказалась удачнее, чем моя. Цветочек наклонился и бестрепетно положил пальцы на окровавленную шею готронца, под челюстью. — Надо спрятать труп, — тяжело вздохнул он, убедившись в несомненной смерти куртиссовой жертвы. — Чтобы добрейшего господина Гиба не расстраивать. — Ещё сильнее, — ехидно поддакнул принц. — Ведь ты уже не справился с его поручением проводить меня. — Пусть я ещё не проводил вас, но непременно провожу, — мрачно сообщил Нип, и в голосе его послышалась даже угроза. — Прослежу, чтоб вы не угробили ещё кого из слуг. — После того, как спрячем труп, — настойчиво напомнил Куртисс. — Угу. И вас от крови отмоем… — отрешённо произнёс цветочек, явно задумавшись, как всё это провернуть. Принц бессознательно потёр липкие пальцы, любуясь новоиспечённым подельником, который, не устраивая истерик и возмущений, хладнокровно размышлял, как скрыть следы куртиссова преступления. — Спасибо, — искренне и неожиданно даже для себя произнёс принц. — Я же ваш помощник, — после паузы ровно ответил Нип, маскируя неожиданное смущение напускной язвительностью. — Отдайте вилку и берите вашу добычу за руки. Куртисс со вздохом попрощался с единственным своим оружием. Только он его добыл на внезапном пикнике, как в этот же день им пришлось расстаться — знакомство продлилось недолго… Но разве мог принц отказать столь милому цветочку в таком пустяке? Спрятав опасное орудие в сапог, Нип повернулся к преступному подельнику спиной и взялся за ноги трупа. Одновременно с ним поднимая тело, Куртисс пропыхтел: — Куда мы его? Они тяжеловесно потопали к гравийной дорожке, и цветочек так же напряжённо выдохнул: — В бочку с помоями. Благо, вы утащили его не так далеко от кухни. — Хотел подальше, но не смог. Тяжёлый, гад. — Повезло, угу. Если сможем аккуратно перетащить его через забор, есть шанс, что нас никто не спалит. — Как быстро его могут обнаружить? — Бочки начинают вывозить незадолго до рассвета, когда ещё темно. Запихнём его в ближайшую, которую грузят первой. Может, не будут особо приглядываться. Если нам повезёт, свиньи сожрут его прежде, чем что-то заметят. — Цветочек, ты такой добрый… Куртисс прикусил язык: он не собирался это говорить, но определение, мысленно данное златокудрому очаровашке ещё утром, практически вырвалось само. — С вами по доброте я и не сравнюсь, — после неловкого молчания чуть растерянно куснул в ответ Нип. Но всё же не выдержал: — Почему цветочек? — Ну Хоник назвал же вас прекрасным цветником, — удачно припомнил и перевёл стрелки Куртисс, отметив, как нервно дрогнул собеседник. — Я с ним согласен. Ты, господин Гиб и его княжеская светлость — очень красивые и умные мужчины, это большая редкость, а вы ещё и в одной комнате были. — Как и вы, — тихо возразил Нип. — Меня приволокли из кутузки с грязным мешком на голове — я точно не считаюсь, — хмыкнул принц в спину своему помощнику. — Князь брюнет, а мне нравятся блондины. Гиб любит женщин, а меня так даже пугает иногда. Так что это ты — самый прекрасный цветочек. После тяжёлого молчания Нип холодно произнёс: — Вы признали мой ум, но всё же пытаетесь примитивно соблазнить? Хотя вы тоже вроде не дурак и понимаете, что я помог бы вам и без этого. Куртисс вгляделся в мелькание смущённых, недоуменных и встревоженных переливов в разноцветной ауре и даже фыркнул: — Не веришь, что ты красавчик? Очень зря. Разве любовники не делали тебе комплименты? Тот же Хоник пел дифирамбы твоей заднице. — Вашей тоже! — с неожиданной злостью огрызнулся Нип. — Он всем такие дифирамбы поёт, по сто раз за ночь. Похоже, он разбередил душевные раны цветочка: тот прекрасно понимал, каким всеебучим потаскуном был предмет его обожания. Но как прекрасно, пусть и не до конца понятно полыхала в ночи его аура — услада для глаз! Куртисс миролюбиво повинился: — Ладно, прости, не будем про Похонника… хотя его комплименты по большей части искренны. Но разве Гиб не хвалил твой ум и красоту… когда вы были вместе? — принц безошибочно ткнул в самое болезненное место — и разноцветная аура вспыхнула яростным светом лесного пожара! — О чём вы? — голос Нипа прозвучал вполне ровно. Просто изумительно, какой самоконтроль! — Если намекаете, что я и господин Гиб… вместе, вы ошибаетесь. — Ну да, уже не вместе, — легко согласился Куртисс. — Сейчас и слепому видно, как господин Гиб донимает тебя. Сильно ты его тогда задел. Изменил с Хоником? — Вы… ошибаетесь, — повторно выдавил Нип ломким от холода, но всё ещё ровным голосом. — Не с Хоником? — искренне удивился принц. — Неужели с тем дуболомом, который охраняет Фруктика? Который просто Фредерик. Вы друг на друга бросали такие красноречивые взгляды… Но вот он точно не способен придумать изысканный комплимент. Как вообще можно было променять утончённого господина Гиба на такую образину? Ох, как полыхала аура цветочка! Он ещё и остановился, уткнувшись в тёмную стену… — Ты восхитительно красив! — восторженно выдохнул принц, не в силах оторвать глаз. Нип, отшвырнув ноги трупа, разъярённым кошаком взлетел на стену и злобно прошипел: — Дайте его сюда! — Кого? Нашего спутника? — с ехидным смешком уточнил Куртисс, подтягивая тело за руки вверх. — Или кого-то из сыновей Стального Фолга, чтобы ты им что-то высказал? Кстати, откуда у тебя такая избирательность? Взбешённый цветочек буквально одним движением перекинул тело через стену и спрыгнул вниз. Когда Куртисс перебрался следом в вонючий закуток, Нип в одиночку уже почти упихал тело в большую бочку. — Позволь помочь, — учтиво произнёс принц и, согнув торчавшую наружу ногу трупа, аккуратно затолкал её в бочку. Нип полоснул его лютым взглядом и, сдерживаясь изо всех сил, процедил: — Утрамбуйте его плотнее. Или сверху из других бочек долейте. А я воды принесу — смоем с вас всё лишнее.