Один за раз

      — Глядя на вас, Курт, я всё лучше понимаю аллилакскую аллегорию «как уж на сковороде», — Гиб мило улыбнулся и поднёс к губам чашку чая, но тут же скривился: — Нип, я просил пол-ложки, а не полчашки!       — Простите, господин, — виновато выдохнул цветочек, смиренно забрал забракованный чай и налил придире ещё одну чашечку. В пятый раз. Хотя принц лично видел, что в четвёртую чашку кудряш насыпал ровно пол-ложки сахара.       Куртисс поднёс пустеющую чашку к губам и сделал крохотный глоток, пытаясь выгадать время и найти в себе силы сконцентрироваться. Интенсивный допрос измотал его сильнее, чем недавняя ночь на дереве. Тогда он просто ждал рассвета и терзался тяжёлыми мыслями, а сейчас его подробно расспрашивала явно сработанная пара профессионалов, придираясь к каждой мелочи и пытаясь поймать на несостыковках. И если бы они играли стандартные роли «добрый-и-злой», аллилакцу было бы легче понять происходящее, но эта пара, казалось, просто поставила себе цель вывернуть его наизнанку. Вот только принц не мог позволить себе проколоться: хватало и того, что произошло раньше.       Гиб и так периодически ехидно напоминал о том, что «из двоих Куртэсов нужно верить только тому, который без документов», о «друге Соланэже, который в конце концов неожиданно оказался послом», о том, «что истинный фонтанщик начинает утро с лазанья по деревьям и прогулок по крышам на рассвете». Куртисс очень внимательно следил за каждым свои словом и пристально изучал ауры князя и его помощника, чтобы сразу же уловить любые изменения их настроения.       Всё же Гиб был удивительным человеком. Вот уже полтора часа он со всей возможной язвительностью измывался над аллилакцем и кудрявым цветочком заодно, но внутренне он идеально держал себя в руках: его аура оставалась такой же ровной и светлой. Столь же безмятежной оставалась и аура князя, который своими каверзными вопросами за это время практически выжал Куртисса досуха. А вот у кудрявого Нипа дела обстояли гораздо хуже: аура его постепенно слабела, перегорая мертвенно-сизыми язычками тяжёлой вины. Загнав гонор, продемонстрированный у кухонных ворот, куда-то глубоко внутрь, Нип изображал вышколенного слугу, услужливо наливая им троим чаю и покорно снося все придирки.       Рыжие телохранители, застывшие подле князя, наблюдали за происходящим с лёгким недоумением: кажется, они не понимали причин, по которым Гиб так сильно гнобил кудряша. Неужели близнецы не в курсе, что эти двое были любовниками? Но подавленное состояние Нипа рыжики профессионально для себя отметили и внимательно следили за обстановкой, готовые к возможному срыву понурого цветочка.       — Простите, я не особо разбираюсь в политике. И вообще стараюсь в неё не лезть, насколько это возможно, — в ответ на требовательный взгляд князя искренне вздохнул Куртисс. — Я просто был рад, когда всё закончилось и новый король начал наводить порядок.       — Интересный взгляд на гражданскую войну, которая не так давно бушевала у вас на родине, — спокойно отметил князь.       — Обычный взгляд. Обывательский, ваша светлость, — виновато пожал плечами аллилакец и протянул опустевшую чашку Нипу: — Будьте любезны…       Печальный цветочек аккуратно налил чаю и вопросительно указал взглядом на стоявший набор сливочников, сахарниц и прочего:       — Господин изволит?..       — Нет, благодарю, — отрицательно качнул головой принц. — Чай и так очень вкусный.       — И поэтому вы предпочитаете греть в нём губы вместо разговора с нами, — с ехидным пониманием покивал Гиб.       Куртисс взял с блюда с пирожными самое большое, попробовал кусочек и устало улыбнулся неугомонному насмешнику:       — Это приятнее, чем кусать других.       Гиб только набрал воздуха в грудь, чтобы выдать очередную ёмкую колкость, но его отвлёк князь, обратившийся к аллилакцу:       — Почему же вы, так избегая политики, занимаетесь фонтанами именно в королевском дворце?       — Вода везде течёт одинаково. Не сочтите мои слова за наглость, ваша светлость, но фонтаны работают по одному принципу во всех странах и при любых правителях, — Куртисс вежливо склонил голову. — А во дворце разнообразнее поломки и больше плата.       Гиб не упустил возможности язвительно прокомментировать:       — Вы корыстны и предпочитаете сложные случаи? Это заметно, Курт, что простых путей вы не ищете.       — Сложные случаи интереснее, — мягко улыбнулся ему принц. Но как же тяжело общаться с некоторыми из этих интересных…       — Надеюсь, наш случай для вас окажется именно таким, — вежливо кивнул князь, и Куртисс посмотрел на него с надеждой:       — Ваша светлость, меня допустят к фонтанам?       Принц от этой пробирающей до нутра беседы уже готов был сбежать хоть в пасть к волкам! Но предпочёл бы — к месту поломки труб или забившимся форсункам фонтана.       — Конечно, ведь их всё же надо починить, — философски молвил готронский владыка, и аллилакец, чувствуя облегчение, встал и низко поклонился:       — Благодарю за доверие! Я оправдаю его и приложу все свои усилия…       — Но не обессудьте: время посещения мы вам ограничим, — невозмутимо продолжил князь, — чтобы вы не столкнулись с другим Куртэсом, если он внезапно выздоровеет.       — Не волнуйтесь, Курт, — ехидно заулыбался Гиб, глядя на его застывшее лицо, — мы предоставим вам помощника, который будет следить за временем.       — И не только за временем, — с пониманием отозвался принц и вновь вежливо поклонился князю, который решил приставить к подозрительному гостю соглядатая. Что ж, его вполне можно понять.       — Не только, — кивнул Гиб. — Он постарается помочь вам в любом вопросе… Нип, у меня чай остыл! Ты что, не видишь?!       Тут не только Куртисс заметил необоснованность придирок к цветочку — уже и князь посмотрел на своего помощника в некоторой задумчивости. Нип же терпел все нападки с тихой покорностью. Видимо, цветочек был очень сильно виноват перед Гибом. А тот, взглядом буквально размазав несчастного слугу, вернулся к аллилакцу:       — Думаю, вашим помощником будет человек добрый, отзывчивый и, возможно, уже вам знакомый. Говорят, вы хорошо подружились с Осотом?       Куртисс едва удержал невозмутимое выражение на лице. Вот надзор Осота он ни понять, ни принять не мог. Тупой солдафон, который наплевав на субординацию и чужие приказы, будет бить его днём и насиловать ночью… Кудрявого Нипа так вообще передёрнуло при упоминании Осота, аура его стала темнее: видимо, его дружба с охранником была ещё более «хорошей», чем у самого Куртисса. То, как дрогнул цветочек, не укрылось от Гиба, хищно следившего за бывшим любовником:       — Ты почти пролил чай на меня! Считаешь, именно так следует прислуживать на княжеском завтраке? Чтобы иноземный гость запомнил, какие криворукие слуги у его светлости?       Глядя, как кудряш бледнеет и никнет от ядовитых слов, князь мягко произнёс:       — Я думаю дать Нипу возможность… проявить себя.       — Ну нет! — взвился его помощник. — Почему вдруг Нип?! Он может та́к себя проявить!..       — Вот и посмотрим, — окончательно утвердился в своём решении князь. — А ты, Гиб, пожалуй, возьми сегодня выходной.       Помощник пристально посмотрел на своего повелителя. После интенсивного обмена взглядами Гиб, сдаваясь, буркнул:       — Я возьму несколько дней… позже. Постараюсь к этому времени со всем разобраться.       — В лекарском крыле, кажется, были проблемы. Займись сегодня ими, хорошо? — ласково улыбнулся готронский владыка. Его помощник, стиснув зубы так, что желваки заиграли, молча кивнул. Князь перевёл взор на аллилакца: — А вас устраивает этот кандидат? Если нет, подберём другого.       Куртисс удержал маску невозмутимости на лице, в глубине души поражаясь и восхищаясь готронским владыкой. Тот и показал подчинённому, слегка попутавшему берега, кто здесь главный. И отнёсся с вниманием к сомнениям Гиба по поводу Нипа, переложив решение на Куртисса. И даже защитил своего слугу от нападок, заняв его официальным поручением. Только вот князь с помощником не знали, что принц не собирался отказываться от плывущего ему в руки уникального шанса заполучить в слуги бывшего любовника Гиба.       Понятно, что Нип не был простым лакеем. Да и не приставили бы к подозрительному аллилакцу тупого солдафона типа Осота. Вот только неизвестно, кого другого подобрал в соглядатаи раздражённый Гиб. А Нип был Куртиссу уже знаком и ауру его принц мог читать удивительно легко. Такое случалось с редкими людьми, достаточно близкими по духу, так что Куртисс был уверен, что легко найдёт со своим «помощником» общий язык. И непременно отомстит за утреннюю подставу.       — Благодарю, ваша светлость, Нип меня вполне устраивает, — вежливо кивнул аллилакец, демонстративно повинуясь княжеской воле.       — Он, конечно, не симпатичный псарь, но с радостью поможет вам с любыми проблемами — даже с самыми интимными, — не удержался от последнего ядовитого плевка Гиб.       Так вот в чём дело! Куртисс замер, опознавая чёрно-алый всплеск его ауры. У этих двоих были долгие интимные отношения, но Нип Гибу изменил! Видимо, с Похонником? И очевидно, не из-за шантажа или каких других веских причин, а по своей воле, иначе Гиба это не задело бы так сильно. Принц, конечно, не мог понять, как можно было променять утончённого умного Гиба на бесцеремонного всеебучего Похонника, но вкусы, как говорится, у всех разные…       Аллилакец окинул печального Нипа внимательным взглядом. Что ж он так? На вид — цветочек златокудрый, а гадости успел сделать всем: Куртисса подставил, Гибу — изменил… Осота лесом послал. И Похоннику, видимо, надоел. Принц словно наяву услышал голос похотливого амбала, предлагающего перепихнуться без обязательств… а нет, не «словно».       — Да они рады будут меня видеть, точно вам говорю! — в распахнувшуюся дверь вальяжно вошёл Похонник, будто не замечая повисших у него на плечах дюжих кигги из княжеской охраны. Узрев собравшуюся в комнате компанию, амбал восхищённо ахнул и умилённо проворковал: — Какой прекрасный цветник! Прям хочется взять каждого и… нарисовать! Если б я рисовать умел.       Гибова аура полыхнула раздражением, но он всё же повёл рукой, отпуская всю охрану, которую фактически привёз на себе его брат. Князь чуть поджал губы, сверкнув жёлтыми искрами неприязни, но формально кивнул в ответ на поклон Похотника. Два рыжих амбала напряглись и придвинулись ближе к хранимому телу. Ауру Нипа ещё сильнее залила серая тоска.       — И что тебя сюда принесло? — Вопрос Гиба был полон истинно братской любви и заботы.       — Соскучился! — широко улыбнулся Похонник и обвёл всех взглядом. — Мелкий, ты молодец! Видно, что сегодня нормально выспался — ядом аж фонтанируешь. Межечка, твоя светлость прекрасно выглядит — хвост всё длиннее и прекраснее. Хотя на таких рыжих красавцев и у меня хвост растёт… Может, вы передумали и всё-таки возьмёте меня к себе четвёртым — хвост твой обиходить?       Близнецы посуровели, видимо, готовясь любой ценой отстаивать неприкосновенность не только княжеской, но и своих задниц.       — Не передумали, — бесстрастно сообщил князь. — Если на этом всё, я попрошу проводить тебя к выходу.       — Не всё, конечно, — возмутился Похонник. Подойдя к их столику, он погладил Куртисса по спине и, приобняв Нипа за плечи, поинтересовался у него: — Эти злыдни тут Курлыка не обижают?       Цветочек в некотором замешательстве бросил вопросительный взгляд на Гиба, но амбал взял его лицо за подбородок и настойчиво повернул обратно к себе:       — Ясно, что обижают. Ты сам как? Дик говорил, что хандришь из-за этого… кризиса среднего возраста.       — Фонтан! — яростно прошипел Гиб — и Похонник резко закрыл рот. Его брат уже гораздо более спокойным тоном пояснил: — Проводи Курта к фонтану.       — И его помощника Нипа, — ледяным тоном дополнил князь. — А сам иди готовься к отъезду: караван скоро уходит.       — Без меня не уйдут, — легкомысленно отмахнулся амбал, но его брат и князь сверкнули на него такими лютыми взглядами, что тот, мигом обхватив Куртисса и Нипа за плечи, стремительно потянул их к двери. — Рад был повидаться перед отъездом!       Скоренько протащив их мимо набыченной охраны, Похонник увлёк добычу в безлюдный коридорчик.       — Такие милашки, да в одном месте, — мечтательно вздохнул он. — Но Гиб с Межиком какие-то напряжённые сегодня: проблемы у них, наверное. Зато мне достались два красавчика с самыми потрясными задницами! — Руки Похонника сползли с плеч спутников и сжались на восхваляемых выпуклостях.       Куртисс легко простил бывшему любовнику эту вольность: так был рад неожиданному спасению от затянувшегося допроса. Поникший Нип, казалось, вообще не обратил на это внимания. Принц прищурился, посмотрев на своих спутников, и удовлетворённо кивнул: как он и думал, их ауры переплетались — и достаточно тесно. Получается, отношения у Похонника с Нипом были не одноразовыми, а достаточно протяжёнными по времени — год-другой минимум. Надо же, какой цветочек: и с интеллектуалом Гибом долго был, и непостоянного блядуна смог серьёзно заинтересовать…       — Сладкие мои, — вдруг загорелся амбал, — пока у меня время есть, может, покувыркаемся втроём? Я за ночь так наебался — вы даже сможете почпокать друг друга! А я полюбуюсь.       — Простите, господин, — сделав шаг назад, отрицательно и очень решительно качнул головой Нип — к немалому удивлению Куртисса, ведь цветочка снедала отчётливо видимая сердечная тоска.       Принц вновь прищурился: серебристое сияние разума надёжно контролировало поступки Нипа. Несмотря на душевную боль, тот мыслил рационально и не хотел возвращаться к прошлым отношениям — даже ради отменного удовольствия в постели. Такое отношение к несчастной любви не могло не вызывать уважения. Похонник по-своему оценил молчание Куртисса и его взгляды на Нипа:       — А ты согласен, мой черногривый жеребчик? Осталось только уломать этого упрямого барашка, но он того стоит: такая белая попка, прям молочная… Твой член в ней будет смотреться потрясающе!       Принц с трудом отогнал сладостное видение и как можно более невозмутимо произнёс:       — Это ты сейчас так говоришь. А на деле просто отымеешь обоих.       — Как ты мог такое обо мне подумать? — столь искренне заржал Похонник, что даже Нип отвлёкся от хандры и покосился на них с проснувшимся интересом. — Давайте проверим: ты вставишь Нипу, а я тебе!       — Лучше проводи нас к фонтану, — позволил себе лёгкую улыбку Куртисс, вспоминая лица Гиба и князя.       Принц и подумать не мог, начиная общение с «простым главой караванной охраны», что тот умеет так сильно доставать первых лиц Готрона. Причём без каких-либо значимых для него последствий. Хотя будь они в Аллилаке, казнить развратника он тоже не стал бы. И никому другому б не позволил: Похонник всё же был один такой уникум. Куртисс аккуратно снял с задницы здоровенную лапу амбала и отошёл чуть в сторону.       — Милашки мои, Гиб сегодня лютовал? — сочувственно вздохнул обломанный Похонник. Видимо, он тоже вспомнил свирепые взгляды брата и князя. — Я когда утром Кыая на работу проводил, Найтэ там встретил. Поболтали с ней чуток. Это она сегодня Гиба порадовала… — заметив непонимание в глазах Куртисса, он пояснил: — Жена его. Сказала, что скоро её родственники заедут в Готр по делам и их навестят. — Амбал повернулся к Нипу: — Ты ж знаешь, как его любят тесть с тёщей.       Нип ровно кивнул, но в тёмной ауре возле сердца колыхнулись розово-жёлтые язычки сочувствия и… неприязни? Принц в очередной раз удивился, как легко у него получалось видеть и читать разноцветную ауру цветочка.       Тем временем Похонник вывел их во дворцовый парк и запетлял по дорожкам. Любители утреннего променада, встретившиеся им, при виде амбала делились на две категории: или резко сворачивали в сторону, хоть в непролазные кусты, лишь бы не пересекаться, или устремлялись навстречу с велеречивыми приветствиями. От вторых Похонник отделывался с отменным профессионализмом, видимо, не теряя надежды завалить Куртисса и Нипа.       Наконец они подошли к широкой цветочной арке, за которой в гуще зелени слышалось тихое журчание, увлечённые голоса, металлический скрежет и постукивание. Дорогу им преградили появившиеся словно из ниоткуда два огромных шкафообразных кигги, размерами и внешностью весьма схожими с Похонником. Тот вежливо им кивнул и указал на своих спутников:       — Мастер по фонтанам, выписанный князем из Аллилака, и его местный слуга. — Похонник посмотрел на принца: — Курлык, ты не боись: вас сейчас обыщут, но лапать за жопки не будут. Хотя я бы не удержался…       Шкафы кинули одинаково суровые взгляды на своего сородича, а затем — на нервно дёрнувшихся гостей, которые возмущённо повернулись к Похоннику, синхронно потирая ягодицы.       — Вот и не удержался, — пояснил тот, не особо натурально изображая раскаяние. — У вас же невыносимо потрясные жопки! Без них я буду так страдать… А мне уже пора, напоследок хоть порадуюсь, — Похонник коротко обнял спутников, вновь подхватив ладонями под задницы и даже чуть приподняв, а затем по киггской традиции пожал руки двум охранникам, похлопав по плечам, и стремительно пошагал обратно, провожаемый разнокалиберными взглядами.       Шкафообразные кигги молча подошли к Куртиссу и Нипу, тщательно, но вполне благопристойно обоих ощупали и лишь под конец обыска грозно предупредили:       — Господина руками не трогать и подходить к нему, только если он сам позовёт.       Принц слегка озадачился: это ж какого «господина» они так охраняют? Он ожидал немного другого…       Суровые шкафчики проводили визитёров к группе людей, возившихся у фонтана и в большом открытом люке снаружи возле бортика. Трое парней и две девушки — сердце Куртисса забилось от волнения быстрее.       — Господин, к вам посетитель, — низко пророкотал один из шкафов, и из люка вынырнул мелковатый для кигги парень, испачканный смазкой. — Мастер по фонтанам, которого светлейший князь выписал из Аллилака.       Испачканный парень окончательно вылез наружу и визитёру явно обрадовался:       — Вы-то нам и нужны! Фредерик Фолг, — представился он, внимательно глядя янтарными глазами, но руки не подал — может, потому что она была в грязной смазке едва не по локоть, а может, посторонним нельзя было его трогать по какой-то другой причине…       Куртисс поначалу даже оторопел от неожиданного имени, но быстро сообразил:       — Вы сын Стального Фолга?       Парень, при ближайшем рассмотрении оказавшийся явно старше, чем привиделось на первый взгляд, молча кивнул, уже отвлёкшись на кривой патрубок, который притащили ему девушки. Следующим представился парень, очень похожий внешне на суровых шкафчиков, но перемазанный в чём-то чёрном ещё покруче предыдущего:       — Фредерик. Не Фолг, но его родственник.       Глядя на недоуменное лицо Куртисса с ухмылкой представился и третий испачканный в смазке парень:       — Фредерик. Не родственник, но назван в его честь.       Видимо, чтобы окончательно добить офигевающего гостя, один из шкафов протянул чистую — в отличие от остальных Фредериков — руку:       — Фредерик. Сын.       Ну, тут ни малейших сомнений: рожа как у Похотника, только более топорная, светлый хвост как у Гиба и жёлтые глаза как у измазанного сына. Но четвёртый Фредерик подряд?.. Подозревая, что над ним издеваются, Куртисс посмотрел на второго шкафа:       — Вы тоже Фредерик?       — Пат.       — В смысле — ничья? Я угадал частично? Вы Фредерик, но не Фолг? Или наоборот? — вежливо, но с неудержимым ехидством уточнил Куртисс.       — В смысле Патрик, — невозмутимо пояснил суровый шкаф. — Кроме меня, не Фредерики у нас Ночка и Луня. — Две юных девушки-ровесницы, статная блондинка и хрупкая брюнетка, заулыбались и помахали ручками. А Пат ещё вспомнил: — И Суслик. Он Конрад.       — Суслик? Я его не видел, — насторожился Куртисс, быстро оглядываясь. Насколько он помнил по знакомым ему кигги: чем более милыми и невинными были их прозвища, тем более двинутыми на голову были они сами. Знавал он одного Суслика… Но среди ближайших деревьев и кустов никого не было.       Шкаф Патрик пожал плечами, подтверждая возникшие подозрения:       — Повезло.       — Мастер, как к вам обращаться? — повернулся к аллилакцу мелкий Фредерик.       — Курлык, — хором подсказали ему два шкафа, заглушив куртиссово: «Куртэс Лоэр ан Лык».       Большое спасибо Похотнику за фантазию и длинный язык. Вся команда ремонтников воззрилась на Куртисса в некотором недоумении, по их лицам расплывались недоверчивые улыбки.       — Вас правда так зовут? — прозвенел мелодичный голос хрупкой брюнетки, и, глядя в её округлившиеся от удивления, большие прозрачно-серые глаза, принц сдался:       — Курт — можете звать так.       — Курт, у нас на этой форсунке давление не держится, — поднял самый животрепещущий вопрос мелкий Фредерик. — Кажется, где-то подтравливает. Но мы уже и трубу поменяли, и сочленения, и продували форсунку — не помогло.       Хвала Небесному Отцу, после плотного общения с аллилакским мастером Куртисс сразу понял суть проблемы и даже примерно представлял, с какого конца её решать.       — Вы когда форсунку продували, как её доставали?       — Мы пробовали отдельно выкрутить, но на середине резьбы что-то пошло не так. Мы побоялись её сломать и прямо вот этот блок целиком вынули.       — У нас с Фредькой чуть пупки не развязались, пока мы его вытаскивали, — хмыкнул Фредерик, который не родственник.       — А вы его руками вытаскивали, что ли? — изумился Куртисс. — Он же тяжёлый!       — Просто ужас, какой тяжеленный, — с ухмылками закивали ремонтники. — Мы даже Фреда с Патом припрягли помогать.       — У нас к этим блокам без подъёмных талей не суются, — покачал головой аллилакец. Воистину говорят: сила есть, ума не надо. — Вы молодцы, что форсунку до конца откручивать не стали. Там в процессе откручивания один нюанс есть…       Мелкий Фредерик с готовностью полез в фонтан:       — Что вам пачкаться? А я уже грязный и мокрый.       Видимо, очень уж сильно он хотел узнать этот нюанс. Но Куртисс в принципе был и не против: ему самому это действо удалось с пятого раза, и он не был уверен, что сейчас сможет повторить прошлый успех. Старательно изобразив недовольство на лице, Куртисс сделал вид, что поддался на хитрость:       — В нашей работе сложно не испачкаться и остаться сухим, но давайте попробуем. Там на резьбе защита стоит, чтоб при разбалтывании не откручивалось… — А также, по словам аллилакского мастера, чтобы разные самоучки не отбирали хлеб у цеховых мастеров. — На третьем-четвёртом обороте, за пол-оборота до застревания надо потянуть чуть вверх и выступившим шипом в пазик попасть. Да, вот прям пальцем нащупайте, тяните и дальше откручивайте. — Куртисс полюбовался радостной физиономией руководителя ремонтников, а ещё больше — улыбками девушек. Он кивнул на форсунку в руках мелкого Фредерика: — Нужно проверить на наличие трещин. Если что, лудильщик во дворце имеется?       Дружно склонившись над деталью, они начали внимательно её осматривать — впятером, потому что Куртисс пристально разглядывал маленькую брюнетку.