Один за раз

      Куртисс проводил неприязненным взглядом последнего из семерых псевдоаллилакцев, которые наконец откланялись и свалили из роскошно обставленного предбанника. Гиб поправил простыню на бёдрах и вышел за ними. Почувствовав движение Похонника рядом, Куртисс последовал его примеру и оторвался от смотрового глазка. Кигги схватил его за руку и взволнованно потащил из скромной комнатки, откуда они вели наблюдение за самозванцами, смутно знакомыми переходами. Похоже, они возвращались в тот предбанничек, где впервые беседовали с Гибом.       На этот раз у двери стояла пара кигги, которые кивнули на быстрый жест Похонника и молча пропустили их обоих обратно. У заново накрытого столика стоял Гиб и с откровенным наслаждением пил квас из кувшина. Он кинул взгляд на торопливо ввалившегося в предбанник брата с Куртиссом на буксире и спросил с зажёгшейся в глазах надеждой:       — Вы заметили что-то важное?       — Да! Я раньше думал, что мне кажется, но увидев голым… — Похонник отпустил любовника, оставив его возле столика, и метнулся к шкафчику, стоявшему в углу, возмущаясь: — Ты жуть как похудел! От задницы одни кости остались…       Гиб закатил глаза:       — Ты кроме задниц вообще что-нибудь замечаешь?       — Шея напряжена, плечи поджатые… — Похонник достал с полки бутылку с маслом и передразнил: — Ты кроме работы вообще о чём-нибудь думаешь? Ложись, хоть разомну тебя немного.       Гиб с неловкостью покосился на Куртисса, но Похонник просто схватил брата, как куклу разложил на широкой лавке и сдёрнул простыню с его бёдер. И тот устало вздохнул, сдаваясь. Расслабившись под сильными руками, Гиб повернулся к аллилакцу и лёг щекой на заботливо подсунутую братом простынку:       — Курт, фонтан ваших идей иссяк? Цвет кожи у них не изменился, щенки сейчас на карантине в их покоях, фонтанщик болеет — расспросить его не получилось.       Внутренне раздосадованный тем, что его идеи Гиб не счёл достаточными доказательствами даже в совокупности, Куртисс присел на соседнюю лавку. Хотя ему казалось, что он подкинул княжескому помощнику пару отличных мыслей, пока они ждали самозванцев. Князь Готрона вообще-то официально пригласил из Аллилака мастера по фонтанам — и Куртисс, готовясь к миссии, за неделю прошёл курс молодого фонтанщика. Конечно, он не помнил наизусть всё, что пытался запихнуть ему в голову увлечённый техник, но по сравнению с любым обывателем Куртисс вполне мог показать себя реальным специалистом. А ещё в ту ночь он видел, что самозванцы не очень хорошо обращались со щенками — был шанс, что тявкающая мелочь вообще могла не дожить до Готра.       — Очевидно, что болезнь, из-за которой мой полный тёзка не смог посетить баню, такая же поддельная, как и он сам, — вежливо начал Куртисс. — Возможно, он плохо прокрасился.       — Прям очевидно? — поморщился Гиб от сильных движений брата, увлечённо разминавшего ему шею. — С тех семерых никакая краска в парилке не стекала. Остальные пятеро вполне могли плохо себя почувствовать после долгой дороги.       — Возможно, — невозмутимо кивнул принц, — если они, например, покрылись сыпью после краски. Или если этой краски на них вообще не хватило.       — Ваше упрямство впечатляет, Курт, — хмыкнул Гиб, — но не убеждает.       — В любом случае, заболел он очень своевременно. Но если бы вы сейчас спросили его о работе каскадов дворцовых фонтанов, он не смог бы вам ничего рассказать. За пару дней даже из моих книг и записей он не узнал бы достаточно.       — А вы знаете достаточно?       Аллилакский принц внимательно посмотрел на собеседника. Возможно, ехидство в его словах просто почудилось или оно было связано с мощным братским массажем, от которого Гиб даже чуть слышно постанывал. Куртисс уверенно встретил пронзительный взгляд собеседника и честно ответил:       — Уж побольше многих. И точно больше, чем моя подделка.       — Хорошо, вам предоставят фонтан и шанс проявить себя, — улыбнулся княжеский помощник, казалось, с затаённой насмешкой.       Куртисс кивнул с демонстративной благодарностью и постарался отогнать от себя мысли, что собеседник каким-то образом умудряется видеть его насквозь. Надо соблюдать спокойствие — и внешнее, и внутреннее, иначе Гиб почувствует его волнение. Куртисс уже заметил, как легко княжеский помощник считывал эмоции не только по поведению, а даже по голосу. Но кигги просто не могли знать, кто такой Куртисс на самом деле. Даже в Аллилаке об этом знали только брат, дядя и Солан. Конечно, нелюдимый техник после затребованных с него лекций по фонтанам тоже мог догадаться, но дядя поручился за его верность и пообещал на всякий случай за ним приглядывать.       — Вы сами заметили, как напрягся лжепосол из-за вопросов о фонтанщике, — настойчиво напомнил Куртисс. — Из-за болезни подчинённого так не волнуются.       — А может, у посла с фонтанщиком более близкие отношения? — Похонник, усердно разминавший брату плечи и до того не особо участвовавший в их разговоре, вдруг лукаво подмигнул — и аллилакец поймал себя на том, что невольно закатил глаза. Как и Гиб.       — Вопросы о здоровье собак им тоже не понравились, — самым невозмутимым тоном постарался продолжить принц. — Это подозрительно в любом случае, в каких бы отношениях они ни были. Самозванцы не хотят отдавать их на карантин вашим людям, потому что щенки, если они вообще живы, провели с ними не месяц в пути, а всего два дня. Через несколько дней собаки и не отличат тех самозванцев от местных псарей, а может, вообще не узнают.       — А вас щенки точно узнают? — задумчиво поинтересовался Гиб, и Куртисс чуть смутился:       — Узнать-то узнают, но особой любви я от них не жду. Этот месяц с ними возились мои спутники, а я… не люблю собак, — со вздохом признался он.       Братья посмотрели на него с одинаковым возмущением, словно он признался в одном из самых страшных преступлений.       — У меня в детстве произошла неприятная история, — сконфуженно пояснил Куртисс, чувствуя непривычное желание оправдаться. Он поймал внимательный взгляд Похонника и вздохнул: братья как-то очень легко умудрялись разводить его на весьма неприятную искренность. Принц не говорил о том происшествии ни с кем, даже с Соланом. — У одного моего родственника, который не очень хорошо относился к моей… ко мне, была собака. Помнишь, ты спрашивал о шрамах на бедре? Они после неё остались.       Кигги кивнули ему уже с пониманием, и Куртисс с некоторым удивлением осознал, что испытывает облегчение — непривычное и какое-то иррациональное. Ему, видимо, даже подсознательно было важно, чтобы эти двое в нём не разочаровались. Но как бы ему ни нравилось общаться с двумя братьями, какой бы чистой и светлой ни была их аура, он не имел права довериться им.       Похонник тем временем неторопливо и добротно разминал большими сильными ладонями худощавое тело Гиба. Тот безвольно растёкся по лавке и периодически даже прикрывал глаза под едва слышное бурчание брата про отощалость и голодание. Взгляд Куртисса невольно зацепился за крупные пальцы, усердно массировавшие ягодицы Гиба. Похонник даже заставил того чуть раздвинуть ноги, проходясь ладонями от копчика аж до промежности. А Гиб просто лежал и наслаждался — расслабленно и безбоязненно. Это был, наверное, единственный человек, кого совершенно не напрягали руки Похотника на заднице. Очевидно, Гиб был абсолютно уверен, что сильные пальцы, покрытые скользким маслом, не надавят между ягодиц, проникая глубже, и что массаж не перерастёт в нечто большее…       Куртисс зажмурился и чуть качнул головой, отгоняя возбуждающие фантазии. Будет лучше, если княжеский помощник не заметит, что непонятная личность, которую он допрашивает, смотрит на его задницу с откровенным вожделением и не прочь отыметь… Надо срочно переводить тему.       — В любом случае, Солана — настоящего посла — среди них не было, — твёрдо произнёс принц. — А тот самозванец, который представляется его именем, лицом пусть достаточно симпатичен, но не особо похож на аллилакца. Даже по мнению вашего брата.       Гиб обернулся и кинул на Похонника очередной укоризненный взгляд. Очевидно, ему не нравилось, как легко тот выдавал при Куртиссе информацию, связанную с аллилакцами. Амбал под взыскательными взорами пожал плечами:       — Да я лицо Солана особо не запомнил. Вот задница милая была… и волосы длинные. Но я сильно не приглядывался: видно было, что он по бабам.       Гиб вновь закатил глаза — и Куртисс как никогда разделял его чувства. Но движимый долгом княжеский помощник прекрасно держал себя в руках. С похвальным терпением он уточнил:       — А этот по бабам? Задница его?       — Этот по бабам, — уверенно кивнул Похонник. — Задница… ничего так, но не особо милая. И остальные задницы вообще какие-то… не совсем аллилакские, они даже больше готронские. Если на цвет не смотреть.       — Вы выдвигаете серьёзнейшие обвинения, строя доказательства на задницах? — горестно вздохнул Гиб. — И вот с такими людьми мне приходится работать… А ты потом удивляешься, почему я от вас худею.       — Если лжепосол по бабам, значит у него не могло быть близких отношений с моей подделкой, — мстительно напомнил Куртисс. — И становится очевидно, что его волнение связано с боязнью разоблачения.       Гиб кинул на него непонятный взгляд и вновь хмыкнул:       — Такой упёртый…       — Под стать, — коротко ответил Похонник, и братья почти одновременно отвернулись, похоже, скрывая ехидные ухмылки.       Что они имели в виду? Что Куртисс такой же упрямый, как Похонник, что ли? Хотя сам Куртисс не назвал бы громилу глобально упёртым и целеустремлённым прям во всех аспектах. Если только в каких-то особых вопросах. А вот, например, в постельных делах тот, как истинный Похотник, облизывавший взглядами все более-менее симпатичные задницы, явно отличался любовью к разнообразию.       А вообще, интересная деталь: братья понимали друг друга с полуслова, как очень близкие люди. И они явно весьма доверяли друг другу. Если один из них знал, чем занимался второй в детстве, и если второй не врал насчёт того, что редко общается с родственниками, значит, они с Гибом как минимум выросли вместе. Может, амбал звал брата «мелким» не только из-за размеров?       — Хоник, а из вас двоих ты старший? — приторно ласково и проникновенно поинтересовался Куртисс.       Гиб уже открыл рот, но чуть задержался, очевидно формулируя осторожный ответ, и поэтому не успел опередить брата, легко ляпнувшего:       — Ну да.       — Тебе реально нужен фонтанщик! — сверкнул глазами княжеский помощник. — Чтоб фонтан заткнуть!       Куртисс мило улыбнулся и ему тоже:       — А вы, говорят, второй сын Стального Фолга?       — Который с удовольствием заткнул бы лишние говорильни, — очень вежливым тоном ответил ему Гиб, и проглянувшая в его голосе угроза прошлась прохладным ветерком по спине. Он повернулся к брату и очень выразительно подытожил: — Молодец!       — Да ладно, по нам и так видно, — легкомысленно отмахнулся Похонник, но с предусмотрительностью, достойной уважения, прижал заботливо массируемые ноги к лавке. — Курт хороший, я ручаюсь.       Гиб для порядка свирепо подрыгал пятками, но под ласковыми тяжёлыми руками брата его движения постепенно опять стали всё более расслабленными и ленивыми. В конце концов он сурово буркнул:       — Хорошего человека Курлыком не назовут.       — Так я же не со зла, — вкрадчиво промурлыкал Похонник и подмигнул любовнику. — Просто имя… очень красивое. Не такое обалденное, как задница, но всё же.       — Как же ты достал со своими задницами, — с тоской вздохнул Гиб. — И Курта наверняка тоже достал. А он ведь проделал такой путь не для того, чтобы задницей здесь крутить.       Под трагическим и возмущённым взглядами братьев аллилакец торопливо закивал — ну с очень убедительным видом. И вдохновлённый Гиб наивно продолжил попытки усовестить своего похотливого родственничка:       — Курт — фонтанных дел мастер, его князь специально пригласил для проверки дворцовых каскадов. Он столько учился, чтобы стать специалистом, столько сил и времени потратил… а ты видишь в нём только задницу.       Куртисс продолжил кивать, отгоняя унылые мысли, что в этом вопросе скорее был прав старший брат… Хотя то, что его легенду уже приняли на веру и наконец спокойно признали фонтанщиком, конечно, не могло не радовать.       — Но она же красивая! — вознегодовал Похонник и перешёл к мстительному массажу пяток — Гиб аж замычал сдавленно и ткнулся лбом в свою простынку. Громила менторским тоном продолжил: — Красота — это радость мира, мы должны её беречь.       Гиб приподнял голову и покосился на брата с опаской:       — Тебя тоже по голове двинули? Или наш художник в углу зажал и покусал? Или каким путём это передаётся?       — Никто меня в углах не зажимал, — обиженно пророкотал Похонник.       А Куртисс даже представить себе побоялся того, кто смог бы зажать в углу этого громилу. Что же за художники у них?       — Так почему только задница? Почему ты, как похотливое животное, не видишь в Курте целеустремлённого и умного человека, настоящего специалиста по фонтанам? Его же князь к нам пригласил ради этих знаний — аж из другой страны, — печально воззвал Гиб к совести брата, но тот обиделся окончательно:       — Всё я вижу, но у меня, в отличие от князя, всё фонтанирует нормально. Это у вас каскады текут неправильно.       Гиб закатил глаза — в который уже раз. А Куртисс с некоторым недоумением наблюдал за всё усиливавшимися наездами младшего брата на старшего. Он даже попытался незаметно себя понюхать: вдруг он плохо смыл с себя запах секса с Похонником, а Гиб это унюхал и поэтому начал так раздражаться?       — У князя тоже всё нормально, — сурово вступился за своего правителя Гиб и перевёл взгляд на аллилакца: — А каскады Курт починит. Сколько это примерно будет стоить?       О, княжеский помощник решил начать проверку знаний подозреваемого, не доходя до фонтана? Куртисс спокойно кивнул:       — Как и было прописано в наших документах: сотня золотых монет за проверку, оценку повреждений и починку обычных неисправностей на месте. И как договаривались в более ранней переписке: если возникнут сложности, то ещё сотня-полторы монет за оборудование из Аллилака и вызов мастеров, специализирующихся на нестандартных поломках.       — А вы можете и не справиться? — разочарованно протянул Гиб. — Князь хотел порадовать свою юную невесту, а вместо этого нам придётся ждать другого мастера?       — Я справлюсь с самыми распространёнными проблемами, — заверил его Куртисс. — Обычно этого хватает. Но если обнаружится что-то специфическое, я вызову нужного мастера. У нас их несколько — я вызову того, который разбирается поломках определённого типа.       — Но к нам прибыли именно вы, потому что у вас, несмотря на молодость, очень большой опыт? — обеспокоенно уточнил княжеский помощник, и принц поспешил рассеять его тревоги:       — Опыт у меня весьма богатый. Аллилак не зря называют страной фонтанов — их множество в наших городах и отдельных поместьях. Я занимаюсь фонтанами почти с детства.       Угу, юный принц обычно запускал в них кораблики, когда удавалось улизнуть от гувернёров.       — С детства? Действительно, долгая практика. А сколько вам сейчас?       Куртисс посмотрел на Гиба самым честным взглядом и выдал версию, которую они обсуждали с братом и дядей ещё дома, искренне пытаясь поверить, что если он чувствует себя на три года младше, то это и есть истина. Право, официальный возраст — это такой пустяк. Подумаешь, плюс-минус пару лет. Зато никому в голову не придёт сравнивать и тем более ассоциировать его с четвёртым принцем Аллилака, родившимся тридцать шесть лет назад.       — Мне тридцать три, и первый раз я залез в фонтан ровно тридцать лет назад, — стараясь улыбаться как можно более мило, негромко рассмеялся Куртисс.       Но тут Похонник, внезапно отвлёкшись от щиколоток и икр брата, удивлённо уставился на любовника:       — Ты мой ровесник?! Да ладно? Я думал, ты старше — года на три минимум.       Принц постарался продемонстрировать во взгляде, брошенном на любовника, как можно большую обиду — по-мужски сдержанную, но выразительно горькую и незаслуженную. Ну вот какого хрена, а? Вроде дуб дубом, но как ляпнет… так сразу в цель попадает. Хотя удивляться следовало именно Куртиссу, потому что этот мощный, солидный, внушительный мужичара был моложе него! Нет, понятно, что у Стального Фолга к его пятидесяти были сыновья возрастом за тридцать и меньше, но тут-то был повсеместно зрелый и матёрый Похотник!       — Ну если я выгляжу таким старым… — аллилакец оставил фразу висеть в воздухе. Не только чтобы вызвать чувство вины у Похонника, но и потому что заметил на редкость ехидный взгляд Гиба — и на всякий случай поостерёгся продолжать тему. Но тот причины своей насмешки вслух не выдал и предпочёл вернуться к волнующей его теме:       — А у вас есть опыт работы с достаточно важными заказчиками? Занимались ли вы фонтанами, например, в королевском дворце?       — В последние годы я работал именно во дворце нашего короля, да присмотрит за ним Небесный Отец! — важно кивнул Куртисс и выражением лица постарался как можно более явно показать: «Именно поэтому к вам в Готрон послали самого лучшего меня!»       Угу, месяц назад он даже пару раз починил фонтан в королевской комнате отдыха… правда, перед этим сломал его же четыре раза. Но зато в фонтанной теории он очень подкован — прямо по уши.       — О, вы, наверное, часто видели короля и членов королевской семьи? — Гиб явно был впечатлён и даже приятно удивлён. — Может, даже общались?       — Мы стараемся провести проверки и устранить поломки до того, как королева с инфантами выйдут на прогулку, — чинно пояснил Куртисс, — чтобы они могли без помех любоваться красотой и рисунком струй, сверкающих под взглядом Небесного Отца. Пару раз королева даже одаривала покорного слугу, — он чуть поклонился, — словами благодарности.       Угу, после практически прямой просьбы-приказа его венценосного брата, всё пытавшегося сблизить родственников. Но после трагических событий, предшествовавших её свадьбе, королева упорно и непоколебимо видела в Куртиссе лишь угрозу своим детям. И он её отчасти понимал.       — А король?       — Король слишком занят государственными делами — ему некогда засматриваться на фонтаны, — обтекаемо ответствовал Куртисс. Конечно, исключительно из-за чрезвычайно уважительного отношения к своему правителю. Обычно всем было понятно, что такой ответ от дворцового слуги означал, что столь важная особа вообще никогда не обращала на него внимания. И Куртисс не соврал о том, как часто общается с королём.       — А остальные его родственники? У вашего короля вроде четверо братьев-сестёр? — заинтересовался княжеский помощник.       Вот же любопытный! Посплетничать захотел. И ещё смотрит так невинно. Хотя наверняка в курсе прошлых скандалов вокруг королевской семьи Аллилака.       — С большей частью родственников произошли… разные несчастные случаи, — тяжело вздохнул Куртисс. — Мы, аллилакцы, не любим вспоминать те тёмные времена.       — Так они же длились всего пару лет? — бесцеремонно припомнил Гиб. — После того, как ваш прежний король со старшим сыном умерли от болезни и началась борьба за власть между вторым и третьим принцем.       — Это очень чувствительная тема для нас, — как можно трагичнее произнёс Куртисс. — Я бы не хотел поднимать…       — Так вам семнадцать было, когда это началось. В молодости такие события — пусть даже государственного масштаба — переносятся гораздо проще, — легкомысленно улыбнулся Гиб. Видимо, деликатности в нём было столько же, сколько в его старшем брате. То есть нисколько. — Всё же хорошо закончилось: второй грохнул третьего, четвёртый поддержал второго, а младшая принцесса отправилась в монастырь.       И вот зачем он расспрашивал о братьях-сестрах короля, если сам обо всём прекрасно знает? Что это был за хитрый план?       — Два года — это ещё быстро. Вот у вас в Готроне подобная херня не кончается уже пятнадцать лет, — поддержал брата Похонник, и Гиб опять ткнулся лбом в простынку. Амбала это ничуть не смутило, а интересовало его, как всегда, только одно: — А правда, что пятая принцесса — редкая красотка и каждую ночь выбирала для постельных утех нового мужчину?       — Она не пятая принцесса, а единственная, — мрачно посмотрел на него Куртисс, но кигги только отмахнулся:       — Ну пятый ребёнок короля, какая разница. Ты ж понял. А она реально такая… раскрепощённая? — Похотник поиграл бровями. — Я бы тогда навестил один монастырь… Или куда её упекли? Тут недавно выяснилось, что мне очень нравятся аллилакские милашки.       — Принцесса, соблюдая инкогнито, удалилась в горный монастырь — замаливать грехи братьев и молиться о здоровье короля, — скорбно сообщил аллилакец. — Не следует отвлекать её от столь важного занятия.       — Да ладно, развратных красоток редко удаётся перевоспитать, — со знанием дела подмигнул похотливый громила. — Это правда, что она развлекалась даже с кем-то из своих братьев? С третьим, вроде?       Судя по тому, что она предлагала Куртиссу, это была самая истинная правда… но Похонник обойдётся без этих знаний.       — Или с четвёртым? Он-то вроде выжил? — задумался кигги и продолжил непристойно фантазировать: — Или его тоже отправили грехи отмаливать? Тогда мне надо навестить и этот монастырь.       Куртисс сумрачно смотрел на громилу, за последние пару дней многократно посетившего упомянутый «монастырь» — и с нижнего входа, и с верхнего. Вот как? Как Похотник, движимый откровенно развратными устремлениями, умудряется взять и сморозить что-то, настолько чётко попадающее в точку?       — Четвёртый принц с юности сторонился высшего света, — аккуратно сообщил Куртисс. — Иногда он навещает своего венценосного брата — да присмотрит за ними Небесный Отец, — но у фонтанов я его не видел.       Угу, обычно — только у зеркал.       — А ты его вообще видел? Говорят, он и принцесса — красивые как картинка. У него, правда, такая клёвая задница? — с искренним интересом полюбопытствовал амбал.       Со стороны Гиба донёсся какой-то невнятный звук. Куртисс, чтобы не смотреть на Похонника, торопливо опустил взгляд на его младшего брата и даже слегка удивился: тот так и лежал, уткнувшись лицом в простынку. Он что, уснул и всхрапнул? Прямо на допросе одной непонятной личности? Он настолько утомился на княжеской службе? Конечно, уже была глубокая ночь, но вот так заснуть во время разговора — это всё-таки странно. Старший брат заботливо укрыл младшего тёплым банным халатом.       — Речь идёт о семье моего короля, — осуждающе глянул на Похонника аллилакец. — Давай сменим тему. Я же не обсуждаю вашего князя.       — А что его обсуждать? Он скучный и верный, — досадливо вздохнул громила.       Куртисс так и застыл с приоткрытым ртом: в смысле, верный? Похотник что, нацеливался и на княжескую задницу?! Поймав взгляд любовника, он спешно прикрыл губы ладонью и изобразил сонный зевок. К его удивлению, кигги намёк уловил и аккуратно потряс брата за плечо:       — Гиб, поздно уже. Собирайся к себе, а я отведу Курлыка в гостевые комнаты, ладно?       Княжеский помощник буркнул в свою простынку что-то невнятное, но вроде согласное. Куртисс с невольным облегчением осознал, что первая его аудиенция с важным должностным лицом Готрона закончилась — и даже относительно благополучно.