I / Idol / Doll

Неделя пролетает в хлопотах. Естественно, никто не даёт Юнги дополнительного выходного, даже наоборот. Словно назло пытаются загонять как собаку. Съёмки для рекламы, выход в свет на премьеру какого-то фильма, обсуждение будущего альбома и коллаба, преследующий подозрительный взгляд Намджуна. Хуже только настойчивый и не умеющий молчать Пак Чимин. Наглая мелочь: ты обещал найти мне работу а в итоге я вынужден торчать тут, совсем один голодный

Юнги:

Не пизди. У тебя есть еда.

Наглая мелочь: быстрорастворимая лапша полуфабрикаты орешки да в каком-то из миров это и правда можно назвать едой Иногда Юнги кажется, что Чимину просто нравится его доводить. Он пишет обо всём на свете. О дораме, которую смотрит. О происшествиях на районе. О каких-то незначительных сплетнях. Ему скучно, и это настолько очевидно, что бесит в сотни раз сильнее, потому что такая навязчивость означает одно: Юнги хотят сесть на шею. Он словно завёл питомца и ребёнка в одном флаконе. Чимин хочет на свободу, но не хочет попадаться на глаза тем, кого обокрал. И совершенно однозначно не заинтересован во встрече с Джином без сопровождения Юнги. Он ему что, блять, нянька? Судя по набирающим обороты сообщениям, да. Наглая мелочь (34) Прямо на глазах тридцать четыре трансформируется в тридцать восемь непрочитанных сообщений. Юнги просто отключает уведомления в чате с Чимином и гасит экран на телефоне. Ему надо собраться и отвлекаться на требующих внимания щенков совершенно несподручно. Этот альбом, первый после армии, ему разрешили продюсировать самостоятельно. Приглашать для коллабов любых артистов и сотрудничать с доступными продюсерами без дополнительных ограничений. Он даже подумывает обмолвиться парой слов на этот счёт с Чон Хосоком. Вечеринка как раз назначена на послезавтра. И если Юнги успеет сегодня сделать максимум из запланированного, то сможет навестить заскучавшего Чимина. Наглая мелочь (58) Сделать это надо будет обязательно. Или чат Юнги просто не выживет. А может, и сам Юнги. Сложно отстранять от себя навязчивого ребёнка, когда сказать правду просто невозможно, а лимит лжи уже просто кончается. Отвратительная ситуация, в которой он заперт без права досрочного освобождения.

***

— Тебе не надо будет делать много, — инструктирует Юнги, пока они идут в сторону адреса, который ему скинули смс’кой, — расставлять цветочки и пробивать кассу. — Флористом? — Чимин недовольно фыркает. — Только со стороны кажется, что они не работают. — Ты учился на флориста? — Я учился? — Чимин вздрёгивает бровь вверх, и Юнги хочется его стукнуть. Как-то больно так стукнуть, чтобы дерзкий характер резко встал на место и стал покладистым. Что-то из области фантастики. Не сказать, что у Юнги много времени на ребяческое поведение Чимина, но просто необходимо уже устроить его работать хоть где-то. Один из старых знакомых дал наводку, что кому-то нужен смазливый мальчик на кассу продавать цветы. Работа действительно не пыльная, и, что немаловажно, официальная. Он не верит, что со своим сучьим характером Чимин продержится тут хотя бы месяц, но… это больше, чем ничего. Счёт сам себя не погасит. — Просто будь лапочкой, — устало выдыхает Юнги и сверяется с написанным в телефоне адресом, — когда ты молчишь, то выглядишь приемлемым. — Приемлемым? — Чимин едва не давится воздухом. — Слушай, я не просил меня спасать от долгов. Я не просил спасать меня от недоумка, который решил, что ему хватит сил принудить меня… ко всякому. И уж точно я не просил тебя забирать моё полутрезвое тело из клуба и оставлять на диване в своей квартире. — Полупьяное, — на автопилоте поправляет Юнги, пропуская всё остальное мимо ушей. Да, Чимин не просил, но былого не вернуть. Так есть ли смысл спорить? — Мы на месте, так что заткнись и улыбайся, если не хочешь обнаружить себя спящим на помойке. Негодование Чимина можно пощупать пальцами, но Юнги не зацикливается на чужом раздражении и толкает стеклянную дверь. Навесной колокольчик громко звенит, а расторопный мальчик выскакивает из подсобки, улыбаясь во все тридцать два зуба. И все ровные, надо же. — Здравствуйте! Хотите выбрать букет в подарок? — Хочу поговорить с неким Тэмином, я от Минхо по поводу нового работника, — Юнги кивает в сторону замершего Чимина, — привёл устраиваться. — О! Тэмин — это я, — мальчик отставляет куда-то вбок увесистый ящик с цветами, вытирает ладони о фартук и протягивает руку для рукопожатия, — приятно познакомиться. Господин Хан предупредил меня, что сегодня придёт новенький для стажировки, но я не ждал вас так рано. — Так уж вышло, что нас ничего не задержало, — Юнги улыбается самой айдольской улыбкой, которую ненавидит всеми фибрами своей прогнившей души. Он уже готов перейти к завершению вынужденного знакомства, оставить тут Чимина и вернуться к решению требующих внимания дел, как звучит напряжённое: — Агуст, поговорим наедине? Тон Чимина не предвещает лёгкого разговора. У Юнги просто нет времени разбираться с капризами навязанной принцессы — кто знал, что у дерзкого мальчишки хватит нервов качать права? Поэтому он решительно прокручивает в голове варианты, как максимально быстро разобраться со всеми претензиями и освободиться. — У меня есть отличная подсобка! — Тэмин, буквально светясь, показывает им, куда можно пройти. — Не переживайте, там хорошая звукоизоляция, а у меня нет привычки подслушивать личные разговоры. Не сговариваясь, они двигаются по указанному направлению. Проходят мимо высоких стоек с цветами, обходят ящики с грунтом и заходят в неприметную дверь, где Юнги сразу же толкает слишком смелого Чимина к стене. Он опирается ладонью сбоку от чужого лица и внимательно смотрит за сменой эмоций: от негодования до раздражения. — И что тебе не нравится? — То, что я буду разнорабочим? — Чимин фыркает, скрещивая руки на груди. — То, что ты принимаешь решение, не спрашивая меня? То, что ты приходишь, вытаскиваешь меня из уютной постели и тащишь неясно куда, ничего не объясняя? Мне не нравится всё, Агуст. Возможно, Юнги несколько поспешил, но у него правда нет времени нянчиться с нежными детьми, которые попали в передрягу. Он и так сделал больше, чем кто бы то ни было, поэтому считает себя в праве управлять некоторыми решениями. Его терпение на исходе, и действовать приходится на опережение, разыгрывая спрятанные в рукавах козыри. Спасибо Намджуну. — Ты назвался моим любовником, — Юнги опасно наклоняется к распахнутому рту Чимина, но не касается нежных губ, — будь готов к тому, что я воспользуюсь этим. Юнги специально медлит. Он проскальзывает опасно близко к фантомному ощущению поцелуя. Дышит на губы. Смотрит в глаза и видит расширившийся зрачок. Чимин готов поддаться ему, отдаться, раздвинуть ноги и быть послушной куколкой, которая выплачивает долг своей задницей, но… это неинтересно. Это не то, что Юнги хочет от Чимина сейчас. А действительно, чего он хочет? — Любые твои слова могут быть использованы против тебя, — Юнги дует на губы, откровенно усмехаясь. Насмехаясь. Проскальзывает кончиком языка от уголка губ к уголку и толкается за щёку со столь откровенным подтекстом, что не понял бы только тупой. — Ты коп? — Чимин не тупой. Он просто игнорирует явные намёки. — Я готов застегнуть на твоих запястьях наручники, — Юнги ярко представляет Чимина с заведёнными над головой руками. Голого. Выгибающегося и недовольно хнычущего, потому что его не удовлетворяют. Ему пошло бы быть разрушенным. С такой мордашкой, которой обычно соблазняют порно-звёзды. — И посмотреть, как ты из них выбираешься. — У меня тонкие запястья, — Чимин старается храбриться, но хрипотца выдает его состояние, — поверь, я очень легко освобожусь. — Однажды я это проверю, — Юнги хмыкает, в последний раз двигаясь так, чтобы проскользнуть в миллиметре от потресканых губ Чимина, и отстраняется, — но сегодня ты должен начать работать. И не своим болтливым ртом. — Разве не ртом? — Чимин нарывается. Получив немного свободы, он повторяет жест Юнги и толкается языком за щёку, но говорит: — Продавцы за кассой только и умеют, что болтать по пустякам. Если не это работа ртом, то я даже не зна- Юнги беспардонно толкается двумя пальцами в распахнутый рот. Подушечки проскальзывают по горячему языку, ощупывают скользкий корень, но, что поразительно, это не провоцирует рвотного рефлекса. За чиминовской бравадой скрывается нечто большее? Юнги хмыкает, вытаскивая пальцы с той же скоростью, с которой вставил их. Не хватало ещё ощутить остроту зубок, готовых перегрызть фаланги. — Между смелостью и глупостью очень тонкая грань. Не переступи её, болтая что не попадя, — предостерегает Юнги, показательно брезгливо вытирая пальцы о ткань толстовки. — Поработай тут немного, освойся. Если совсем будет тоскливо, то я подыщу что-нибудь ещё, а чтобы искать было проще, перечисли свои таланты. Потому что пока что единственное, что ты умеешь, — это трепаться. — Тебе говорили, что ты плох в переговорах? — Предпочитаю, когда всё происходит по-моему, — Юнги дёргает уголком губ вверх, проскальзывая взглядом по всему Чимину от головы до пят. Только сейчас он замечает, что мальчишка надел его вещи: джинсы с прорезями и чёрную толстовку с какой-то русской надписью. Ему поразительно идёт. — Не будешь спорить — я стану лапочкой, с которой захочется общаться. — Сомневаюсь, — Чимин морщится. В нём явно кипит раздражение и потребность спорить, но он продолжает, стараясь говорить максимально нейтральным тоном: — Я поработаю флористом, но мне не нравится перспектива отдавать тебе долг несколько лет. И, конечно, ты не обязан, но для нас обоих лучшим решением было бы нечто… более выгодное? Прибыльное? Юнги вопросительно выгибает бровь. В словах Чимина есть доля истины. Чего таить — он сам думал о подобном, но пока что ни одной адекватной мысли на ум не пришло. Что взять с ребёнка, который вышел лицом и телом? Только отравляющую порно-индустрию, куда Юнги никого не отдаст. Он не такой подонок. — У меня не так уж и много талантов, но ты вроде как выступаешь в клубе и тебе за это платят? — Допустим, — те деньги нельзя назвать даже копейками, особенно если сравнивать с зарплатами Мин Юнги, но… но это явно больше, чем зарабатывает гипотетический флорист. — Только ты на рэпера что-то не тянешь. — Я умею петь, — Чимин закатывает глаза, а кончики его ушей подозрительно краснеют, — не профессионально, но и ты вроде как не айдол, — Юнги готов рассмеяться ему в лицо, но приходится маскировать смех кашлем. — Конечно, это не тот уровень… блять. Короче. Я хорош в вокале и танцах. — Танцах на шесте? — У тебя все мысли крутятся вокруг секса? — Чимин злобно фыркает, но отстраниться или сбежать не может, поэтому приходится терпеть тесное общение. — Подрочи или, не знаю, трахни кого-то. Просто танцах. Хип-хоп, брейк, свободный стиль. Я слышал, что иногда в клубе проводят дэнс-баттлы, но ни разу не попал ни на один. — Они организовываются в другом месте, — Юнги невольно заинтересовывается. Голос у Чимина высокий, и представить его в рэп партии… малореально, но, с другой стороны, не совсем невозможно? Послушать бы его диапазон, предложить несколько вариантов из нижнего и верхнего реестра… Стоп. — Я подумаю, — сейчас у Юнги нет времени оценивать вокал приблудыша, — а ты прикинь, что готов мне продемонстрировать. И из танца, и из вокала. Скажем, неделя-две у тебя есть, чтобы подготовиться. Не облажаешься — я рассмотрю вариант. Облажаешься — будешь работать флористом все два года без права требовать другой вариант подработки. Усёк? Расчётливый прищур Чимина мог бы напугать кого-то типа суетящегося за пределами подсобки Тэмина. Может быть, Намджуна. Но Юнги повидал немало самоуверенных детей, чтобы не бояться. Он возвращает ладонь на место рядом с чужой головой и приближается достаточно близко, чтобы их дыхание вновь перемешалось. — Не пытайся играть со мной в те игры, где не готов проиграть, Чимин, — Юнги шумно хмыкает, оставляя след от дыхания на порозовевших губах, — мне достаточно лет, чтобы видеть тебя насквозь. — И что же ты видишь? — Отчаянную попытку казаться взрослее и сильнее, чем ты есть на самом деле, — Юнги намеренно задевает губы Чимина, прежде чем отстраниться, и самодовольно замечает, как тот за ним тянется, — я тебе не враг. — Но и не друг, — Чимин недовольно куксится, чем напоминает взъерошенного птенца или котёнка, вздыбившего шерсть, чтобы казаться крупнее. — Ладно. Я тебя понял. Подготовлю… что-то, а до этого времени поработаю тут. — Выплаты каждую неделю, о графике договорись сам, — ставит точку в обсуждении Юнги, — у меня… дела или типа того. Я точно не выйду на связь ближайшие два-три дня, но как только освобожусь — сразу появлюсь в поле твоего зрения. — Твой друг больше не будет приходить? Юнги старается не кривиться. Намджун все эти дни живёт на его диване в гостиной и, кажется, не торопится возвращаться домой. Он не успел узнать, что же там случилось, а завтра будет вечеринка у Тэхёна — тоже не предвидится случая спросить. Впрочем, это значит, что с Чимином он точно не пересечётся. — Не будет, — говорит Юнги, — и больше у меня нет тех, кто приходил бы без спроса, так что не переживай. Ты один на очень долгое время. — Хоть на этом спасибо, — благодарность звучит не слишком искренне, но Юнги щепетильно записывает её в свою ментальную копилочку. Это не то чтобы слишком важно в их с Чимином отношениях, но точно забавно. — Давай выходить, а то мы и так задержались дольше необходимого. Мало ли что подумает этот… Тэмин. Юнги сдерживается, чтобы не дать очередной похабной шуточке скользнуть с языка. Хватит на сегодня. Он и так задержался дольше, чем планировал. Выделенные на личные дела два часа растянулись на все три, с учётом дороги и необходимости нанести грим. Менеджер за такое по голове не погладит.