Moon Cycles || Лунные циклы

После того, как последний из теней был изгнан, Элиза решила установить периметр вокруг страны королевскими силами, ища остатки армии, предосторожность, чтобы убедиться, что они не попытаются перегруппироваться для новой атаки, поскольку даже всего десять теней могли нанести серьезный урон. Блейз предложила свою поддержку в этом начинании, но Элиза вежливо отказалась, полагая, что Сол сделал достаточно, чтобы помочь ее стране. Шэдоу, однако, приветствовала помощь. Однако более неотложной задачей было вылечить раненых и спрятаться от приближающегося солнца. Ночные странники перебрались в заброшенные башни, занимая магазины, где могли, а также совершая набеги на комнаты в поисках еды и припасов. Маги устроили временный лазарет в фойе, так как самых тяжелораненых нельзя было далеко унести. Их было всего пятеро, и бесчисленное множество было ранено. Самое меньшее, что они могли сделать, это привести тех, кто был в критическом состоянии, в стабильное состояние с помощью своей магии, прежде чем перейти к тем, у кого были поверхностные раны, которые можно было очистить и вылечить обычными лекарствами. Оставшиеся члены первоначальной спасательной команды прибыли с вершины башни. И Эспио, и Тэнгл были изрядно помяты, но были достаточно здоровы, чтобы идти самостоятельно. Виспер заметила их приближение первая и быстро подскочила к жене, крепко обняла ее и потащила к медицинскому столу, чтобы она могла сама обработать свои травмы. Руж, однако, все еще была без сознания. Эспио снес Руж вниз, ее раны любительски обмотал кусками его рубашки, и отнес ее к Тейлзу для немедленного лечения. По большей части ее раны перестали кровоточить, поэтому потребовалось совсем немного энергии, чтобы полностью их закрыть, оставалось только продезинфицировать их и перебинтовать ее новыми бинтами. Однако она потеряла много крови и рисковала впасть в безумие, когда проснется, но никто не был в хорошем состоянии, чтобы предложить ей себя, и у них не было нужного оборудования для переливания крови. После того, как Эспио передал ее, он пошел и нашел Вектора, который случайно оказался с Наклзом и рассказал ему о том, что произошло. И как только Наклз узнал, он быстро вышел на рассвете, чтобы найти что-нибудь, чтобы она могла выпить его досуха. Конечно, Соник и Шедоу вскоре узнали о ее состоянии и тоже бросились к ней. Соник хотел предложить себя, чтобы он снова напился, но у него не было сил снова трансформироваться. И, естественно, у Шедоу была та же идея, что и у него, но Соник быстро его отшил, так как он тоже едва успел набрать крови в свой организм. К счастью, прежде чем завязался спор, Наклз вернулся с диким кабаном и разрезал его, сливая кровь в большую миску и относя ее все еще спящей летучей мыши. Вот только она не спала долго, так как в тот момент, когда она уловила запах жидкости, она резко проснулась и жадно зарылась всем лицом в миску, выпив все это менее чем за минуту. Но этого было недостаточно, и она споткнулась о свою койку, прихрамывая, подошла к кабану и выпила остаток. Это было не очень приятное зрелище, и Наклз постарался остаться у нее на виду и спрятал ее от взглядов других, чтобы предоставить ей уединение, пока она ела. Пока она занималась едой, Шэдоу временно отошел от Соника, чтобы поговорить с Тейлзом. Соник подумал о том, чтобы последовать за ним, но он знал, о чем будет речь, и решил, что лучше остаться. Ему нравилась Руж, но он не был с ней так близок, как Наклз и Шэдоу. После того, как она закончила есть, Тейлз и Шэдоу подошли, первый нес в руках сверток, и предложили ей мокрое полотенце, чтобы очистить ее запачканный красным мех. Затем они усадили ее, пока Тейлз осторожно разворачивал ткань в своих руках и показывал Руж ее крылья. Вопль, который она издала, пронзил всю башню, практически сотрясая стены. И Наклз, и Шедоу утешали ее, пока она баюкала свои крылья и рыдала. Это было действительно ужасное зрелище, и Соник решил уйти и дать троим момент, чтобы вместе погоревать. Снаружи солнце едва касалось неба, оставляя слабую розовато-фиолетовую полоску на небе, которая постепенно переходила в тонкую оранжевую линию. Соник перенес себя на мягкий участок травы, где он сел и стал наблюдать за наступлением нового дня. Вдалеке пел мирный хор птиц под аккомпанемент колокольчиков ветра. Это было успокаивающе и спокойно, и все же нервная дрожь сотрясала его тело. Трудно было смириться с тем, что он умер, или что душа в его теле не его. Все это почему-то ощущалось как просто сон, и он беспокоился, что если закроет глаза, то как только откроет их, снова окажется в своей переполненной квартире, холодной, грязной и спрашивая себя, когда же он снова поест. По правде говоря, Соник не знал, тосковал ли он по тем дням или радовался, что они закончились. В конце концов, тогда все было так просто. Он не был частью какой-то судьбы или травмирован травмой войны и смерти. Но в то же время ему предоставили шанс найти семью, которую он всегда хотел, и построить жизнь, которая выходила за рамки простой погони за следующей едой и пряток от того, кем он был. Это было то же самое, что и его воспоминания, предположил он. Хотя он предпочел бы никогда не вспоминать ту ночь, когда он потерял все, и в то же время он наконец вспомнил, что именно у него было, и эти хорошие воспоминания намного превосходили плохие. И с окончанием битвы и с сохранением его жизни, жизни Тени и жизни его друзей, все, что оставалось, это собрать осколки прошлого и выковать из них новое будущее. Более счастливое. «Могу я присоединиться к тебе?» — спросила Эми, подходя к нему. Соник ничего не сказал, но кивнул головой и отодвинулся в сторону, чтобы дать ей место. Розовая ежиха плюхнулась рядом с ним и глубоко вздохнула, когда она сгорбилась и положила подбородок на ладони, также наблюдая за восходом солнца. Соник бросил на нее взгляд краем глаза и заметил глубокие мешки под глазами и морщины на лице. Она выглядела так, будто за одну ночь постарела на десять лет. Он также заметил, что она слегка дрожит, и у него возникло предчувствие, что это не из-за прохладного утреннего воздуха. Они долго сидели молча вместе, одно лишь присутствие друг друга успокаивало их, и не нужно было ничего говорить, чтобы донести свои мысли. Он был уверен, что она тоже это чувствовала. Облегчение, печаль и неопределенность. Трудно было сказать, куда им идти дальше, но Соник знал, что с таким менеджером, как она, они в конце концов разберутся. Это был всего лишь звоночек времени. "Спасибо." В то время как большая часть армии разошлась и либо отправилась домой, либо защищать свое королевство, небольшая часть осталась, и принцесса Элиза осталась поговорить с Шэдоу. Это отслеживало, что она хотела бы поговорить с лордом после трюка, который он выкинул на бале, но среди всех царила нервозность, поскольку они боялись, что их безопасность может быть потеряна. Между ночными и дневными бродягами существовало жесткое напряжение, даже во время битвы, и обе стороны придерживались исключительно своих людей, затаив дыхание ожидая, когда их лидеры пойдут на компромисс. Соник не присоединился к встрече Шэдоу и Элиз. Шэдоу попросил его об этом, но Соник чувствовал, что это не его место. Политика не была его сильной стороной, и он больше не был обязан оставаться рядом с Шэдоу все время. Хотя он бы солгал, если бы сказал, что втайне не желал присоединиться, чтобы оказать Шэдоу моральную поддержку, в которой он нуждался; Блейз была там в качестве иностранного посредника, так что, по крайней мере, он был не один. Из того, что Тень рассказала ему позже, Элиза предложила ему официальное место в своем совете советников, чтобы помочь ей пройти через интеграцию ночных бродяг в общее общество. Сначала Шэдоу был против, полагая, что его люди будут в большей опасности среди дневных бродяг, чем в их собственных общинах. Однако Блейз убедила его не рассматривать это как то, что дневные бродяги отбирают средства к существованию ночных бродяг, а скорее как предоставление ночным бродягам выбора выйти за пределы своих закрытых групп, если они того пожелают. Элиза подтвердила эту мысль, поскольку она поняла, что ночные бродяги считали Шэдоу своим королем, и поняла, что она и ее корона не имели над ними власти, поэтому в конце концов все зависело от ежа, что он хотел сделать. Первая дискуссия закончилась без какого-либо решения, и Шэдоу посетовал ему на то, что ему следует делать. И хотя Соник согласился, что переезд их людей и открытие себя остальному обществу не будет легким переходом, особенно с учетом того, что большую часть своей жизни он провел в укрытии из-за страха быть обнаруженным и убитым охотниками гильдии или пугливыми горожанами, он также напомнил ему, что оставаясь в укрытии, они окажут медвежью услугу своему народу в долгосрочной перспективе. На втором раунде переговоров Шэдоу снова дал ему знать, что предложение присоединиться к нему все еще открыто, и на этот раз Соник согласился присутствовать в качестве моральной поддержки. Он позаботился о том, чтобы не ожидать, что от него будут ждать речи, и Шэдоу согласился, что он будет просто свидетелем. Это, как и первое, происходило в свободной комнате на пятом этаже башни. Сама комната казалась ничем не примечательной и вмещала в себя лишь несколько стульев и пару сундуков с выброшенной одеждой и, казалось, личными вещами. Три стула были расставлены в центре комнаты в форме треугольника, в то время как еще два были отставлены в сторону для Соника и королевского стражника — выбранного Элизой свидетеля — чтобы они ждали. Обсуждение началось немедленно, когда Блейз пересказала пункты, поднятые на предыдущей сессии, и предоставила слово двум другим, чтобы они могли высказать свою точку зрения. Первым выступил Шэдоу и изложил свои требования, которые заключались в том, чтобы все охотничьи гильдии были расформированы и объявлены вне закона, а также чтобы в каждом крупном городе была создана организованная группа гражданских служб для ночных бродяг. Элиза с готовностью согласилась на эти требования, однако его последнее требование было немного сложнее выполнить. «Я не хочу быть в вашем совете и хочу оставаться сувереном над своей землей и своим народом». Его требование заставило Элис вернуться и удивило не только Соника и королевскую гвардию, но и Блейз, хотя последняя выглядела весьма гордой. Это был довольно смелый шаг со стороны Шэдоу, и, при наличии нескольких свидетелей, подтверждающих его заявление, его можно было бы считать преступлением, караемым смертной казнью. Королевская гвардия определенно выглядела возмущенной от имени своей принцессы и будущей королевы, но она просто извиняющимся взглядом посмотрела на Шэдоу. «Шэдоу… Хотя я уважаю твою власть и влияние, ты должен понять, почему я не могу позволить другой монархии существовать в моем королевстве». На этом разговор должен был закончиться. В конце концов, лорд находился в самом низу аристократической социальной иерархии. Он не имел относительно никакой власти по сравнению с коронованной принцессой. Но он оставался решительным. Шэдоу, освобожденный, отреагировал: «А разве тебя это волновало раньше, когда я был лордом?» Элиз стыдливо опустила глаза. «Мне не нужно мое королевство, и мне не нужно твое. Все, о чем я прошу, это чтобы меня и мой народ оставили в покое на земле, которой моя семья владела годами. Я продолжу платить налоги, как обычно, но ожидаю, что они не вырастут». Элис подняла голову и долго удерживала его взгляд, обдумывая свои варианты. Соник ждал, затаив дыхание. Он мог не иметь больших знаний о политических переговорах, но обсуждение было достаточно простым, чтобы он мог понять серьезность дебатов. В конце концов она тихонько вздохнула и приняла более расслабленную позу, вжимаясь спиной в кресло. «Мой совет не обрадуется, узнав, что я это допустила», — посетовала она. «Простите мою грубость, ваше высочество, но мне все равно, что думает ваш совет». Охранник рядом с Соником встал со своего места, услышав этот комментарий, но Элиза протянула ему руку, чтобы он сел обратно. «Хех, ну, я уже вырисовываюсь как противоречивый правитель», — беззаботно размышляла она, потирая переносицу. «Ну что ж, тогда ты сохранишь полный контроль над своей землей. Однако я все равно хочу, чтобы в моем совете был представитель. Тот, кому ты доверяешь, чтобы он руководил мной». Шэдоу кивнул в знак согласия. «Я знаю идеального человека». … Проходили недели, и в конце концов прошел целый месяц с момента битвы, но многое еще предстояло сделать. Все вернулись в поместье, включая жителей деревни, которые были перемещены за несколько месяцев до этого в ходе первоначальной подготовки к войне. Даже несколько новых семей присоединились. Город снова забурлил, поскольку торговля начала возобновиться, но только внутренняя. Торговля по всей стране с поместьем и деревней почти прекратилась, когда распространился слух, что эти земли с привидениями на самом деле являются домом для сотен ночных бродяг. Торговцы избегали их больше, чем раньше, и за пределами отдаленных общин ночных бродяг единственная входящая торговля, которую они получали, была напрямую из замка, который все еще покупал их лорд. Это едва ли беспокоило жителей деревни, поскольку они предпочитали, чтобы их оставили в покое, но Шэдоу не мог не беспокоиться. Потеря возможностей для торговли означала, что обычные материалы станет труднее достать, и в конечном итоге они станут дороже для жителей деревни. Поэтому, чтобы смягчить ситуацию, он попытался расширить использование своей земли за пределы чистого овцеводства и заплатил некоторым из своих арендаторов, чтобы они занялись другими видами скота и сельского хозяйства. В их холодном климате можно было выращивать не так много, но они все равно нашли новые культуры, такие как морковь, картофель и яблони среди прочих. Потребовалось несколько сезонов, чтобы эти культуры начали давать большие урожаи, особенно яблоки, но Шэдоу успокаивало то, что у его людей в конечном итоге появится новый источник пищи. Что касается его друзей, Руж выздоравливала замечательно. Ей потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к отсутствию крыльев, и он сомневался, что она полностью с этим смирилась, но она снова начала светлеть, во многом из-за Эми. Эти двое проводили вместе гораздо больше времени, чем раньше, поскольку фея помогала ей справиться с травмой и справиться с фантомной болью, которая часто ее терзала. Больше, чем что-либо другое, просто наличие человека, который понимал ее положение, помогло Руж справиться с депрессией и сделать первые шаги к эмоциональному исцелению. Также, что касается Эми, она согласилась на просьбу Тени стать советником в совете Элизы, чтобы представлять их интересы. Сначала она была шокирована и не уверена, но он пообещал научить ее надлежащему этикету и политической теории, чтобы помочь ей. Опять же, она чувствовала, что не подходит, но он заверил ее, что подходит. Она была единственной, кому он доверял, кто придерживался своего внутреннего настроя, искал компромисс, не поддаваясь давлению, и сосредоточился на сострадательных действиях. Как только она согласилась, Шэдоу организовал восьминедельный курс обучения, чтобы подготовить ее, тренируя ее по несколько часов каждый день. Она собиралась уйти чуть больше чем через месяц, но вернется через два года. Это была лишь временная должность, пока Тень не найдет кого-то, кто займет ее на полный рабочий день; если, конечно, она не захочет остаться подольше, тогда она сможет сохранить свою должность, пока ее будет держать Элиза. Естественно, когда Крим услышала, что Эми уходит, она захотела последовать за ней. Ванилла колебалась, так как знала, что напряжение будет высоким, но ее беспокойство за Эми было ощутимым по той же причине. Поэтому в конце концов все трое решили, что пойдут вместе, чтобы присматривать друг за другом. Шэдоу также беспокоился о них и обещал Ванилле, что будет часто навещать их, чтобы проверить. Ему в любом случае приходилось чаще ездить в столицу, чтобы справиться с надвигающейся катастрофой, но также и потому, что он хотел быть уверенным, что запрошенный им отдел ресурсов был реализован и выполняет свою работу. В конце концов, в Солеанне уже было много ночных бродяг, они просто прятались. Что касается остальных, Наклз вышел за рамки капитана стражи и теперь действовал как своего рода шериф для растущей деревни, которая теперь граничила со статусом города. Вместо себя он оставил своего ученика Омегу в качестве нового капитана. Тролль все еще был довольно нервным в своей новой роли, но он начал привыкать к ней, как рыба к воде, и Тень не мог быть более гордым. Трудно поверить, что тот же молодой тролль, который скрывал свое лицо от мира, теперь командовал стражей с силой и уверенностью. Это было все, что касается любых серьезных изменений в жизни его друзей. Все остальные в основном вернулись к своей старой жизни, или, по крайней мере, сделали все возможное, чтобы это сделать. За исключением Соника. Как он и сказал, Соник начал строить планы отъезда на Остров Рождества. Он откладывал отъезд на несколько недель, чтобы помочь в поместье и деревне, и Шэдоу был более чем счастлив, что он остался как можно дольше. Однако, поскольку все начали обустраиваться и реорганизовываться, Соник решил, что он больше не нужен, и объявил, что собирается уехать через три дня. Хотя Шэдоу ожидал этого, это все равно было ударом под дых, когда Соник рассказал ему об этом за чашкой чая и книгой. Он поздравил его и спросил о его планах добраться до острова, на что Соник ответил, что он искал паромы, которые предлагают индивидуальные направления, хотя они были довольно дорогими. Шэдоу, естественно, предложил заплатить за это, но Соник был упрям ​​и хотел использовать деньги, которые он заработал как мальчик на побегушках за месяц, что было не так уж много. Потребовалось некоторое убеждение, но в конце концов он смог заставить Соника взять деньги, заявив, что ему понадобится много денег, если он хочет не торопиться и наслаждаться своей поездкой. И, как и ожидалось, Соник пообещал вернуть ему деньги. После чаепития Соник пошел и рассказал остальным друзьям, позволив Шэдоу спокойно скорбеть. Он не был уверен, насколько они продвинулись, если вообще продвинулись. Их поведение по отношению друг к другу в основном было сброшено. Они были сердечны и дружелюбны, проводили время вместе за угощениями и играми, но это было все. Между ними было мало или совсем не было личных или нежных моментов. Они снова стали строго друзьями. Шэдоу изо всех сил старался казаться довольным, но он знал, что его маска временами будет спадать. Было трудно отпустить свои чувства и думать о Сонике как о ком-то другом, кроме как о своем женихе, но чтобы он снова стал таким, ему пришлось поступить так, как они хотели. Это было немного похоже на то, как Шэдоу случайно использовал свои силы на Сонике, когда они только знакомились. Тогда он напугал Соника до такой степени, что тот боялся его. Конечно, он не мог просто оставить другого в покое, так как в то время он был его охранником, но он делал все возможное, чтобы быть нежным и успокаивающим. Только теперь он должен был показать Сонику, что может позволить ему принимать собственные решения и честно совпадать с тем, где жизнь свела их вместе. Сначала Шэдоу просто делал все, что он говорил. Он спрашивал, что им есть на ужин. Шэдоу говорил, что его устраивает все, что хочет Соник. Соник спрашивал, в какую игру им играть. Шэдоу сказал ему выбрать. По сути, он стал тряпкой, и Соник быстро разозлился и закрыл его всего через три дня, заявив, что Шэдоу больше не позволяет себе быть самим собой, чтобы угодить ему. Он много извинялся и обещал, что станет лучше. Позже он пошел к Руж и спросил ее, что ему делать, на что она тут же посмеялась и сказала, чтобы он просто вел нормальный разговор. Хотя он был немного раздражен и унижен, он последовал ее совету и обнаружил, что это сработало, и вскоре они вернулись к тому, как были раньше. И это все, что они сделали. Шэдоу не ожидал, что его простят за одну ночь, но временами, когда он оставался один, он не мог не желать, чтобы все было по-другому, хотя винить в этом можно было только себя. Однако ему не пришлось долго предаваться размышлениям, поскольку вскоре в гостиную ворвались Эми и Руж, вырвав его из раздумий и едва не заставив пролить давно остывший чай. «Шэдоу! Ты слышала?» — спросила Руж напрасно, так как могла просто прочитать его мысли. «Да, да. Соник уезжает через три дня. Ну и что?» — проворчал он, поправляя жилет. «Ну и что?» — усмехнулась Эми. «Значит, нам придется устроить ему вечеринку!» «Вечеринка?» — повторил он. «Чтобы проводить его и чтобы мы все могли насладиться нашими последними минутами вместе». «Осторожнее, Пинки, ты говоришь так, будто он умирает», — хихикнула она. Тень одарил ее равнодушным взглядом. «Это было в дурном вкусе, Руж». Он проворчал, но она просто отмахнулась от него. «Она права, Шэдоу. Хандрить здесь тебе не поможет. Тебе стоит повеселиться с Блю, пока ты еще можешь», — сказала она ему, плюхнувшись на диван рядом с ним. «Я не хандрил». «Да, это так». Шэдоу фыркнул, скрестил руки и задрал нос, надувшись. Конечно, он мог хандрить, но у него была на то веская причина. Не то чтобы он был подавлен из-за того, что Соник уехал на полгода или что-то в этом роде. Они знали друг друга так же долго, и он видел, как проходили столетия, так что не то чтобы он действительно что-то упускал. Руж подняла бровь, явно не впечатленная ходом его мыслей, в результате чего его фарс рухнул, и он с тяжелым вздохом откинулся на подушки. «Что ты собирался делать?» — спросил он. … Он ожидал каких-то проводов. Не то чтобы он специально просил об этом или действительно надеялся на это, но зная своих друзей, это была вероятная возможность. Чего он не ожидал, так это того, что ему завяжут глаза и выведут наружу. «Ну, в чем сюрприз?» — спросил он. «Если бы я тебе сказала, это не было бы сюрпризом!» Эми хихикнула, услышав звук открывающейся двери, прежде чем его вытащили наружу. Его провели по траве, и он уже мог учуять присутствие почти дюжины людей. Затем руки развязали ткань вокруг его глаз и упали, приветствуя взгляд всех его друзей. Они все закричали «сюрприз», и он сделал вид, что шокирован, причем плохо. Вечеринка состоялась поздно вечером, так как Соник планировал уйти рано утром. Это было небольшое собрание в саду. Эми и Ванилла испекли много еды для перекуса, а Руж принесла несколько бутылок дорогого вина. Игры были разложены, чтобы насладиться ими, но по совпадению в ту ночь ожидался метеоритный дождь, который и стал главным событием. На траве были разложены одеяла, чтобы они могли удобно лежать и смотреть на ночное небо. Соник получил огромное удовольствие. Он сделал все возможное в метании копья, забив довольно приличное расстояние. Эми пришла третьей после него, имея довольно сильную руку после многолетних тренировок с боевым молотом. Но, конечно, Наклз победил их всех. Соник постарался вернуться позже в боулинг на лужайке, игру, которую он усовершенствовал после многих матчей с Шедоу. Было установлено больше игр, таких как ловля яблок, метание мешочков с фасолью и кракет. Тейлз даже постелил небольшое одеяло и принес стопку разных настольных игр. И хотя почти все предпочитали более активные игры, Шэдоу, похоже, понравилась игра в шахматы с лисом. После нескольких раундов веселья Соник решил сделать перерыв, чтобы посидеть рядом со своими двумя любимыми людьми и посмотреть на их игру. Он сам несколько раз играл в шахматы, но никогда не был хорош в этом. Однако, казалось, что эти двое были заперты в жаркой битве. Она также была рассчитана по времени, так как маленький стаканчик с песком стоял в стороне. Пока что они были равны по количеству фигур, которые каждый из них забрал. Однако у Шэдоу осталось большинство его особых фигур, в то время как Тейлз в основном состоял из пешек. Конечно, благосклонность, казалось, была на стороне Шэдоу, но Соник быстро понял, что делает Тейлз. Он делал безумный рывок на другую сторону со своими пешками, оставив своего ферзя позади, чтобы защитить своего короля. Шэдоу тоже заметил это, но, видимо, слишком поздно, так как большинство пешек уже были позади его фигур. Со своим следующим ходом Тейлз передвинул пешку и превратил ее в ферзя с помощью своей магии. После этого игра превратилась в тонущее судно, и Шэдоу больше не мог избегать неизбежного и вскоре потерял своего короля. «У-у-у! Поздравляю, дружище!» — обрадовался Соник, прижимая Тейлза к себе и давая ему легкий кусочек. «И хорошо постарался, Шэдс». «Хмф», — фыркнул вампир, надменно надув губы, как всегда не умеющий проигрывать. Соник собирался сказать что-то еще, просто шутку, чтобы получить от него больше реакции. Вампир был так неловок с ним в последнее время, и он просто хотел, чтобы все снова стало комфортно. Он знал, что старается изо всех сил, чтобы загладить свою вину, но иногда казалось, что он старается слишком сильно. Эми внезапно прервала вечер объявлением: «Всем привет, начинается метеоритное шоу!» Этот призыв остановил игры, так как все обратили свои взоры к небу как раз вовремя, чтобы увидеть, как звездный свет падает с небес, словно капли дождя. Это было так же завораживающе, как и великолепно, и его друзья собрались вокруг на одеялах, чтобы посмотреть. Но Соник направил свои глаза в другое место. Луна преобразилась три недели назад, как и сказала Гайя, за исключением того, что эта была другой. С запечатанным в Тартаре Иблисом не было ночной битвы на небе за господство, что оставило новую, большую луну в постоянном полном облике, никогда не убывающей и не прибывающей. Это было почти нервирующе, и начало распространяться множество историй, объясняющих странные явления. Наиболее распространенной является то, что Светлая Гайя поглотила своего брата, увеличив его размер и сохранив его внешний вид. Некоторые создали более сложную историю об эпической битве между ними, в то время как некоторые полагали, что Хаос устал от их борьбы и просто уничтожил их обоих. Какова бы ни была история, люди решили дать новой луне имя Артемида. Вторая история технически была не так уж далека от истины, но Соник не мог открыто говорить правду, поскольку среднестатистический человек никогда не поверит незнакомцу, который скажет ему, что он убил бога. Энергия, которую испускала Артемида, тоже была странной. Она была странно похожа на энергию Гайи, но не совсем такая же. Потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть, но Соник в конце концов смог использовать ее достаточно, чтобы трансформироваться, но он не мог не скучать по старому ощущению, которое у него было. Метеоритный дождь продолжался до трех часов утра, и к тому времени почти все были готовы лечь спать. Все принялись убирать беспорядок, даже если просто подняли один предмет. Соник помог, отнеся выброшенные настольные игры обратно в гостиную. Его друзья пожелали ему спокойной ночи, а несколько человек, которые, вероятно, не увидят его утром, попрощались. Он поблагодарил их и помахал им рукой, пожелав спокойной ночи, а также свернул в западный зал. Он быстро убрал игры и вышел из комнаты, чтобы лечь спать, но остановился, когда заметил Шэдоу, стоящего по другую сторону зала. «Привет, Шэдс», — поздоровался он слегка озадаченно. «Ты не устал?» Он не ответил и вместо этого повернулся, чтобы пойти в конец коридора. «Я хочу показать тебе кое-что», — сказал он. Поколебавшись мгновение, Соник последовал за ним и молча пошел, пока Шэдоу вел его по коридору. В этом зале было всего две другие комнаты, включая вторую гостиную и библиотеку. Однако Шэдоу прошел мимо обеих дверей и привел их в тупик. Стена была покрыта множеством украшений, картин и других подобных безделушек. Посередине стояло зеркало, которое Шэдоу отодвинул, чтобы открыть дверь. Засунув руку в карман, Шэдоу вытащил очень старый ключ-отмычку и отпер ее. Скрип петель пронзил его уши пронзительным воем, заставившим его физически вздрогнуть. Лестница за ней была темной, сырой и извилистой, и пахло очень затхлым воздухом, как будто там никто не был уже очень долгое время. Обернувшись, Шэдоу протянул ему руку, чтобы провести его. Лестница поднималась по узкой спирали, оставляя очень мало места для того, чтобы идти бок о бок, поэтому Шэдоу пошел вперед, а Соник последовал сзади. В конце концов они остановились у другой двери, хотя эта осталась открытой, так как защелка была сломана. Шэдоу остановился у двери, и Соник почувствовал, как тот слегка дрожит от его прикосновения. Хотя он не был уверен, где они были или что делали, он крепко, успокаивающе сжал руку Шэдоу, и когда даже это не заставило его продолжить, Соник решил пойти первым и провести Шэдоу тоже. Комната была маленькой и круглой. Он сделал вывод, что они, скорее всего, находятся в башне, которую он всегда замечал, но никогда не знал, как туда попасть. С одной стороны стояла кровать, а напротив нее — среднего размера шкаф. Между ними у дальней стены под окном стоял стол. Похоже, это была чья-то старая спальня, и, судя по меланхолии, с которой Шэдоу оставался у двери, Соник довольно точно догадался, кому она принадлежит. «Это…» — спросил он приглушенным шепотом, не говоря об этом прямо, чтобы дать Шэдоу возможность высказаться, как он явно хотел. Он кивнул, немного нервничая, сделал глубокий вдох и выдохнул горячим, прерывистым выдохом. «Это комната Марии, или, по крайней мере, так было раньше», — ответил Тень. Его догадка была верна, но на этом все и закончилось, так как теперь он был в тупике, почему он там оказался. Он очень мало знал о человеке Шэдоу, которую когда-то называл семьей, и хотя его сердце болело за Шэдоу, у него практически не было связи с Марией, реальным человеком. «Зачем ты меня сюда привел?» — спросил он. Тень подошел к столу и уставился в маленькое окно, его лицо застыло с непроницаемым выражением. «Ты сказал, что хочешь, чтобы я был с тобой полностью честен, и я знаю, что Мефилес, вероятно, рассказал тебе кое-что обо мне, поэтому я хотел рассказать тебе правду о том, кем я был когда-то». Соник стоял неподвижно, затаив дыхание. Он не придал серьезного значения всей нелепой болтовне Мефилеса о том, что Шэдоу был жестоким человеком или убийцей, поскольку считал, что Шэдоу либо бредил, либо пытался залезть ему под кожу. Но в самом дальнем уголке своего сознания он задавался вопросом, насколько это было правдой. Теперь Шэдоу полностью завладел его вниманием. После нескольких долгих пауз, пока Шэдоу приходил в себя, он углубился в жизнь, которую он прожил до того, как в нее вошел Соник. Соник уже знал о роли Шэдоу в первой войне против его сородичей, поэтому вместо этого вампир начал рассказывать ему о своей жизни после, особенно относительно Мефилеса. Он показал, что он был тем, кто создал Мефилеса, хотя и не намеренно, после убийства своего отца. Фактически, главная причина, по которой он и оборотни победили, заключалась в том, что Мефилес сражался с ними. Поскольку он родился с презрением к Блэк Думу и всем, кто был с ним связан, Мефилес наслаждался их убийством. Шэдоу знал, что он был свободным каноником, но был достаточно отчаянным, чтобы использовать его. Однако после окончания войны Мефилес не прекратил свою ярость, поскольку он продолжал убивать всех, кого мог найти. К этому времени оборотни уже сбежали на север и на данный момент были в безопасности от него, поэтому единственными, кого осталось калечить, были остальные вампиры, пощадив только Шэдоу. Монстр, которого он создал, убил всех его друзей и родственников, тех, кто сражался рядом с ним, и это событие будет повторяться до тех пор, пока он жив. Шэдоу преследовал его снова и снова, но каждый раз Мефилес ускользал. Он находил его в деревнях, городах или сельской местности, всегда в своем очередном убийственном загуле, нападая в основном на дневных ходоков, поскольку у них не было сил дать отпор, и он тоже их ненавидел. После нескольких столетий их игры в кошки-мышки Тень наконец смог прижать его и почти прикончить, но был отстранен засадой, так как в этот момент Мефилес начал вербовать других теней для своего «дела». Нападение оставило его холодным и измотанным, но не смертельно раненным, и когда он пришел в себя, то обнаружил, что не может ничего вспомнить. Следующую часть Соник тоже знал. Шэдоу вернулся домой и нашел двух людей, живущих в заброшенном поместье. Однако он не знал, что это было в разгар Черной Смерти, ужасной чумы, которая погубила почти половину населения, как дневных, так и ночных. Джеральд, старик и дедушка молодой девушки, был болен, но не так сильно, как Мария, которая была на пороге смерти. Сначала Шэдоу был встревожен их присутствием и отсутствием своего отца и семьи, но, заметив их состояние, он понял, что это не могли быть они двое. Он очень мало заботился о дневных бродягах. Его отец презирал его, и взросление в сообществе, состоящем исключительно из вампиров, укрепило в нем эту ненависть. Поэтому, когда он увидел их двоих в своем пустом доме, он захотел ответов. Затем он неосторожно обратил их обоих, не для того, чтобы спасти, а чтобы контролировать их, чтобы он мог допрашивать их. Вот как он узнал, что поместье было заброшено более двухсот лет назад и давно разграблено падальщиками. Сначала он не знал, как справиться с этой информацией, и заперся в комнате отца, желая, чтобы он вернулся. Иронично, ведь он убил его. Тем не менее, он был низведен до мышления маленького мальчика и не знал, что делать или как заботиться о себе. Его таскали около трех дней, прежде чем Мария нашла свой путь. Она стучала в дверь несколько раз каждый день до этого, но он всегда кричал на нее, чтобы она ушла. Однако она неосознанно разблокировала свои силы и телепортировалась внутрь. За этим последовало еще больше криков и ее растерянный плач, когда она продолжала случайно телепортироваться по комнате, неспособная контролировать свои способности. Когда он успокоился, он понял, что она просто была голодна, и он тоже. Грубым приказом он приказал ей следовать за ним, пока он шел в деревню мобианцев через гору, чтобы найти еду. Сначала она думала, что они просто идут за покупками, но когда она увидела, что он готовится наброситься на случайного прохожего, она набросилась на него и сумела телепортировать их обоих. Это сильно его разозлило, и последовал спор. Он пытался заставить ее понять, что теперь она вампир и, нравится ей это или нет, она должна пить кровь хаоса, иначе она умрет. Однако, как бы он ни старался вбить это в ее толстый череп, она отказывалась это принять. Она не могла заставить себя убить кого-то просто ради того, чтобы жить, и поклялась, что лучше умрет от голода. Это чувство расстроило его, так как он ничего другого не знал и не видел никакой проблемы. Казалось, она плевала на обычаи его вида. Он хотел преподать ей урок, поэтому решил, что позволит ей голодать, пока она не признает его правоту. Но это время так и не пришло. В течение следующей недели она становилась все тоньше и бледнее, ее живот сердито урчал, но она не смягчалась, и Джеральд стоял рядом с ней, тоже голодая. Дошло до того, что она входила в маразм. Тень пытался приказать ей пить, но вопреки всем обстоятельствам она вырвалась из-под его контроля и осталась непреклонной. Он был бы впечатлен, если бы не был так раздражен ею. Как только она вошла в свое безумие, она стала злобной и бешеной, нападая на все, что приближалось к ней, ну... кроме человека, которого он пытался предложить. Каким-то образом, даже когда она была низведена до своих базовых инстинктов, ее бесконечное сострадание все еще оставалось, и она задирала нос ко всему, что пытались ей дать. В этот момент он сдался. Он знал, что не может оставить сумасшедшего вампира в подвале, но и не хотел прекращать ее страдания. Поэтому он искал альтернативу. Он заперся в своей библиотеке на несколько дней в поисках решения, и вот тогда он его нашел: кровавый корень. Растение со странно высоким содержанием энергии хаоса. Шэдоу немедленно пошел и купил столько, сколько мог, а когда он вернулся, Мария съела почти весь запас. После этого Мария, казалось, никогда не отходила от него. Несмотря на его первоначальное нежелание позволить ей и старику остаться, он решил, что не повредит иметь их рядом. И поэтому он организовал торговлю с некоторыми фермерами на юге, чтобы они обменивали ее на кровяной корень. Вот только у него не было ничего, что можно было бы обменять. Поэтому он собрал последние из ценностей, которые были тронуты, в основном те, что были заперты в секретной башне, и отправился в город, чтобы продать их за овец и коз. И вот с этого начался его бизнес. Мария любила животных и ухаживала за ними, в то время как Шэдоу занимался деловыми вопросами, а Джеральд наслаждался своей новообретенной пенсией. Однако через несколько лет их стая разрослась, и Шэдоу обратился за помощью. Однако требование работать под его началом должно было быть отменено, что было основным принципом, который привил ему отец, чтобы оставаться у власти. Ему потребовалось некоторое время, чтобы перейти от крови хаоса к кровавому корню, но бесконечное сострадание Марии и ее открытое сердце начали влиять на него с годами, пока он не понял, что больше не может продолжать жить по-старому. Поэтому ради нее он запретил охоту и перевел своих вампиров на строгую диету из коз и кровавого корня. Поначалу это было нелегко, но он обнаружил, что все меньше и меньше его людей подвергались нападкам или оказывались в уязвимых положениях, как только они перестали выходить за пределы своей территории в поисках еды. Спустя столетие он перевернул более сотни людей и сформировал свой собственный клан, и даже после того, как его воспоминания постепенно вернулись, тот факт, что он не слышал ничего о Мефилесе в течение столетий, успокоил его тревоги. Жизнь была на подъеме, Шэдоу расширил связь с королевской семьей и был назначен официальным лордом, а Мария даже нашла кого-то и начала ухаживать. Шэдоу наконец почувствовал, что он наконец-то раскаялся в том, что изначально не смог защитить своих родственников, и поверил, что он будет сохранять свой новый клан в безопасности вечно. Но затем Мефилес вернулся. И Соник знал остальное. Шэдоу замер на долгое мгновение, опустив голову и тупо уставившись на портрет человеческой девушки, лежавший на столе. Вероятно, он его нарисовал. Соник отступил на несколько шагов. Он не был уверен, зачем Шэдоу привел его сюда или какова была цель рассказать ему о своем прошлом, но он знал, что это был большой шаг для замкнутого вампира, поэтому он слушал тихо и соответственно. Но теперь он не был уверен, как реагировать или что ему следовало делать. Это было до тех пор, пока Соник не задумался о своем собственном необъяснимом прошлом. Шэдоу знал о нем минимум, как и о Шэдоу, но из того, что они знали друг о друге, они разделяли схожее горе. Их жизни были пронизаны потерями и отчаянием, которые сделали их обоих ранеными и недоверчивыми, и Шэдоу протягивал свое самое уязвимое «я», не в надежде получить то же самое, а в знак полного доверия. Он осторожно подошел к Шедоу и занял пустое место рядом с ним. Он, в свою очередь, молча протянул руку, которую Соник взял и слегка сжал. «Она звучала замечательно». «Ты напоминаешь мне ее», — сказал он после короткой паузы, — «Возможно, поэтому я это и сделал. Я не уверен, но… даже с уходом Мефилеса я…» Его дыхание участилось, и Соник мог чувствовать его пульс через перчатку, все признаки, которые он распознал как приближающуюся паническую атаку. Слегка сдвинув их, Соник сел на стул у стола и осторожно направил Шэдоу сесть к себе на колени. Вампир немедленно растаял от его прикосновения и уткнулся в плечо Соника, пока тот держал его, проводя пальцами по его иглам. «Всё будет хорошо», — успокаивающе прошептал он ему на ухо. Медленно, но верно дыхание Шэдоу выровнялось, а дрожь перешла в легкую дрожь. Однако, даже когда он казался относительно в порядке, они оставались в этом положении долгое время. Могло пройти несколько минут или часов, и Соник не заметил бы разницы, но в конце концов Шэдоу снова обрел голос. «Я хочу быть тем, кто достоин быть с тобой, поэтому, пожалуйста, будь немного терпеливее со мной?» Это заявление и сентимент терзали его сердце любовью и болью. Оба они были глубоко сломленными людьми, пытающимися снова собраться вместе после того, как жизнь разбила их оболочки. Возможно, это и сблизило их, но это же и разъединило. Что бы это ни было, Соник осознавал, что их фундамент был нестабилен, с недоверием к себе и эмоциональной зависимостью и страхом от Шэдоу. Однако Соник также смог увидеть, насколько Шэдоу ушел от того, кем он был раньше, и тот факт, что он был так полон решимости стать лучше, дал ему надежду, что их отношения будут восстановлены и станут еще крепче в будущем. Это, возможно, даже заставило его влюбиться в него немного сильнее. Он немного посмеялся над собой не таким уж и прошлым, который хотел пропустить пятидесятилетний ритуал ухаживания и поспешить в потенциальный брак с Шэдоу. Оказывается, любовь — это гораздо больше работы, чем общество заставило его поверить. Тем не менее, он все еще был уверен, что нашел свою постоянную половинку, и был полон решимости заставить это сработать. Однажды, надеюсь, скоро. «Ты уже это делаешь». В это время года воды моря, окружающего полуостров, были неспокойными и опасными. Волны достигают почти двадцати футов в высоту, а ветер бьет в корпус. Муссоны начали назревать, когда холодный воздух с севера встретился с теплым воздухом с юга. Обычно ни один здравомыслящий моряк не отважился бы на такие воды, но, к счастью, Соник взял с собой достаточно золота, чтобы выставить мудреца дураком. Он пересек несколько границ, чтобы достичь самой северной точки континента, откуда он начал много лет назад, и нашел рыбака, чтобы нанять его. Это стоило ему всех его сбережений, но енот пообещал, что высадит его и вернется поздней осенью или ранней зимой, когда ветры утихнут, а вода станет безопаснее. Его капитан, Стикс, стояла у штурвала, пока он неустанно трудился, чтобы закрепить продажи, чтобы они не сбились с курса. Но сильный шторм сделал это почти невозможным. «Давай, ты, сухопутный пришелец, верни ему немного!» — закричала она во все легкие, хотя из-за рева моря ее голос звучал как шепот. Соник стиснул зубы, когда он изо всех сил дернул за канатный блок, соединенный с парусами. Ему удалось поднять первый, но второй, похоже, застрял. Он продолжал дергать, но когда это оказалось бесполезным, он решил забраться на мачту и вручную подтянуть ее. Лестница была мокрой и скользкой от брызг океана, а сильное качание лодки заставило его несколько раз почти потерять равновесие, но Соник в конце концов добрался до вершины паруса и сумел натянуть толстый брезент и завязать его. Остров Рождества одиноко лежал в сотне миль от берега, и до него пришлось добираться до вечера. Стикс решила остаться на лодке, чувствуя себя неуютно на незнакомом острове и планируя все равно уехать утром, поэтому Соник отправился вперед один. Что его вполне устраивало. Он чувствовал себя не совсем правильно, делясь своей родиной с незнакомцем. Остров казался почти таким же под тусклым солнечным светом, и все же таким другим. Лес разросся за десятилетия с тех пор, как он был заселен. Листва и подлесок были неухоженными и погубили часть более мелкой флоры. Соник не мог идти тихо, так как ветки и сучья ломались под каждым шагом, пугая местных птиц и мелких существ. Он был рад видеть, что дикая природа продолжала процветать. Лесные тропы были полностью скрыты травой, оставляя Соника бродить, пытаясь вспомнить дорогу обратно в свою деревню. Ностальгия пронзила его, когда он увидел знакомые места, где он играл в детстве. Он прошел через лесную рощу, в которой он и его лучшие друзья, Майти и Рэй, играли в прятки. Он прошел мимо небольшой каменной стены, по которой они карабкались. Он даже наткнулся на ручей, где чуть не утонул. Пробродив около часа, следуя по помнившимся ему ориентирам, он в конце концов добрался до своей старой деревни. Бревенчатые хижины были заброшенными и ветхими, древесина сгнила и изношена годами суровой погоды и отсутствия ухода. Соник пробирался сквозь них, пока не добрался до дома в дальнем правом конце. Его дома детства. Нерешительно он поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Все было так, как он помнил. Гобелены, которые сделала его мать. Мебель, вырезанная вручную его отцом. Даже керамика, которую они сделали вместе, все еще была на своем месте. Стены были немного сломаны, но в целом конструкция оставалась прочной, за исключением нескольких скрипящих половиц. Соник бродил по коротким коридорам, останавливаясь в каждой комнате, чтобы все осмотреть. Он пошел на кухню и увидел, что его стульчик для кормления упал на бок вместе с битым стеклом из разбитого окна. Все шкафы были распахнуты, а некоторые даже сорваны с петель, вероятно, из-за того, что их дом подвергся налету. Соник потратил время, чтобы закрыть все двери, поднять свой стульчик для кормления и даже аккуратно придвинуть другие стулья к столу. Затем он пошел в родительскую спальню. Кровать была не заправлена ​​и покрыта толстым слоем пыли, которая служила ему одеялом. Шкаф и сундуки были перевернуты и перерыты, но, что удивительно, ничего не было украдено. Соник починил это и даже нашел несколько предметов одежды отца, которые не были погрызены молью. Именно тогда он понял, насколько он стал большим, и одежда, похоже, была его размера, то есть он был таким же большим, как и его отец. Соник провел большим пальцем по богато вышитой, плотно сотканной и красочной традиционной одежде своей стаи. Он вспомнил эту тунику. Это был подарок его матери, и она была любимой одеждой его отца, которую он часто носил. Соник скрупулезно расстегнул свой любимый зеленый топ и влез в тунику отца. Затем он поискал подходящую пару брюк и пояса и тоже надел их. Они сидели как влитые и принесли чувство покоя и тоски, которых он давно не испытывал. Эти одежды, эти узоры и рисунки, ничего из этого не сохранится. Его не учили ткать или вышивать, он не знал сложных методов, используемых для создания их фирменной одежды. Искусство и стиль вымерли, и он не мог их возродить. Именно тогда он по-настоящему осознал, что он последний из своего рода. Не было других оборотней, которые говорили бы на его языке, носили их одежду или готовили их еду. Соник мало что знал об этом, был отстранен от этого и чувствовал пустоту, зная, что такая центральная часть его будет существовать только на этом острове. Он чувствовал себя фальшивкой в этой одежде, как будто он не заслуживал носить ее. Он задавался вопросом, чувствовал ли себя Наклз так же. Как упомянула ехидна, его племя после того, как они выгнали его за то, что он стал нежитью, рухнуло из-за политического беспорядка. Однако, из того, что он знал, хотя племя исчезло, вокруг все еще бродили другие потомки ехидны, хотя Наклз не говорил, что знает кого-то лично. Чувствовал ли он себя также одиноким, как будто у него украли часть его личности? Рыдание подступило к его горлу, и он захлебнулся, и, несмотря на атакующую его пыль, Соник заполз в кровать родителей. Их запах давно исчез, смытый течением времени. Он начал задаваться вопросом, зачем он вообще туда пошел. Он думал, что найдет успокоение, хотя и знал, что его там ждет. Его стая погибла. Пути назад не было, и пребывание здесь лишь укрепило знание, что он последний из своего рода. Гнев и отчаяние переполняли его, когда он кричал и плакал от раскаяния. Он скучал по своей маме. Он скучал по своему отцу. Он хотел, чтобы ничего из этого не произошло. Он хотел, чтобы он мог убить Мефилеса немного медленнее. Он не видел смысла в этой идее, зная, что это не имело бы значения. Соник был так потерян в своем отчаянии, что он почти пропустил характерный плач рядом. Однако, когда он остановился, чтобы перевести дух от особенно резкого рыдания, оно достигло его ушей. Особый вой ребенка, нет, двух детей. Сначала он подумал, что ему мерещится этот звук, но когда он успокоил свое дыхание, чтобы прислушаться, он понял, что они на самом деле были реальными. Его охватило беспокойство и легкий ужас, так как он был уверен, что на этом острове детям негде находиться, но звук был таким громким, что он не мог его игнорировать. Вытирая слезы с глаз, Соник встал с кровати и прокрался на звук. Звук вывел его из родительской комнаты и по коридору в его собственную детскую спальню. Заглянув в дверной проем, он не увидел монстра-гуля, готового напасть на него, и поэтому шагнул дальше. Затем он заметил два маленьких тела, лежащих в его старой кроватке, извивающихся и плачущих. Подойдя под светом луны, Соник увидел двух маленьких ежиков, одного розового и одного зеленого. Совершенно сбитый с толку, Соник огляделся вокруг, как будто их мать могла появиться волшебным образом. За исключением того, что он не чувствовал запаха незваного гостя нигде в доме, так что вряд ли кто-то оставил их там. Но тогда возник вопрос, как они там оказались. В этот момент в открытое окно ворвался легкий ветерок, послав теплый холодок по телу Соника, сладкий и успокаивающий. Сущность Гайи. Затем до него дошло, что эти дети были теми, кого Соник ему обещал. Его новая стая. Соник осторожно потянулся и поднял розовую, девочку, и ее крики мгновенно прекратились, как и крики мальчика. Он покачал ее взад-вперед на руках и провел рукой по ее крошечной голове. Он почувствовал странную связь с ними. Хотя он знал, что они не были оборотнями, они были детьми Гайи, что делало их единокровными братьями и сестрами. Затем в его голове всплыло воспоминание. У Соника когда-то были братья и сестры, хотя он никогда не встречался с ними. Изначально он был тройняшкой, но потерял сестру во время родов, а его брат вскоре умер от лихорадки. Его родители очень горевали по его брату и сестре, что было одной из причин, по которой они так его оберегали, но они всегда старались поддерживать их дух живым, часто говоря о них. Соник логически понимал, что эти два ежа не были теми братьями и сестрами, которых он потерял, но он чувствовал, что было бы уместно почтить их именами, которые им дали. Отсюда он решил назвать девочку Соней, а мальчика Мэником. Он не был уверен, что именно он собирается с ними делать. Он никогда не думал, что у него будут дети — Шэдоу, конечно, удивится — и это немного пугало. Часть его считала, что ему следует пораньше покинуть Остров Рождества, чтобы как следует позаботиться о них, но другая часть увидела в этом возможность. Хотя у оборотней не было письменности, Соник был уверен, что он сможет узнать то, что он упустил, изучая то, что осталось, и сопоставляя это с тем, что он помнил. Он мог бы спасти все, но он мог спасти несколько аспектов своей культуры. Плюс, у него был кто-то, с кем он мог этим поделиться, поскольку этот остров был их домом в той же степени, что и его. И, возможно, он даже мог бы немного отремонтировать дома. Соник уложил Соню рядом с ее братом, накрыл их обоих мягким одеялом и сел рядом с кроваткой. Его присутствие, казалось, успокоило их печали, и они мирно уснули. Он оставался рядом с ними всю ночь, погружаясь в сон, пока его не разбудил глубокой ночью или ранним утром звук суеты Мэника. Маленький зеленый ежик неловко морщил лицо. Соник понюхал его и решил, что подгузник не нужно менять, поэтому он взял его на руки, нежно похлопал по спине и заставил его срыгнуть. Но этого, похоже, было недостаточно, и он продолжил суетиться. Он вспомнил ночи, когда он был маленьким, когда он не мог спать, и вспомнил песню, которую всегда пела его мать. Не так давно ее песня была для него источником горя, но теперь, когда все слова вернулись к нему, она стала источником утешения, и поэтому он решил спеть Мэнику. «Я отдам тебе все, что у меня есть Я научу тебя всему, что знаю. Я обещаю, что буду лучше. Я всегда буду держать тебя близко Но я научусь отпускать тебя. Я обещаю, что буду лучше. Я смягчу все грани. Я буду поддерживать мир в его лучшем виде. И я сделаю лучше. С каждым оставшимся ударом сердца Я буду защищать каждый твой вздох. И я сделаю лучше. Потому что тебя любят, тебя любят больше, чем ты думаешь. Я настоящим обещаю, что все мои дни будут доказывать это. Хотя твое сердце слишком молодо, чтобы это осознать, Невообразимый свет, который ты держишь внутри».