Epiphany

      — Точно, всё точно будет хорошо, — держит его за руки Чонгук, когда они уже оба одетые стоят в прихожей его квартиры.        Омега взволнованно перетаптывается с ноги на ногу, постоянно глядя в проём гостиной, где стоит юный парень лет двадцати и терпеливо ему улыбается, держа Юна за руку.        — Господин Пак, не тревожьтесь, — старается и он убедить Чимина, пока тот то и дело порывается снять пуховик и отказаться от идеи пойти в необычный японский ресторан, где им забронировал столик альфа. — Я уже более двух лет подрабатываю няней, агенство у нас хорошее, да и с малышом Юном мы уже нашли общий язык. Тем более, я всё время буду на связи.        — Иди, пап, — машет маленькой ладошкой в его сторону сын, пока Чонгук присаживается на корточки и застёгивает его ботинки, чтобы хотя бы силой уволочь омегу из квартиры.        — Всё будет хорошо, это лишь несколько часов, — выпрямляется и снова хватает омегу за кисти, пока он жалобно переводит взгляд с уверенного бэйби-ситтера на Чонгука. — Я за две недели бронь установил, ну же, Чимин.        — Вам с супругом тоже нужно время вдвоём проводить, — давит омега по имени Джихо, улыбаясь, отчего щёки Чимина моментально вспыхивают.        Он хочет было начать отрицать и дать пояснения, что они с Чонгуком не женаты, но альфа улучает момент его замешательства и попросту хватает за пояс, выволакивая из квартиры.        — Чонгук! — возмущённо разносится по всей лестничной клетке, пока альфа торопливо тащит его до самого лифта. — А если Юн начнёт плакать?..        — У Джихо большой опыт работы с разными детьми и он учится на педагога. Прекрати переживать. Мы идём на три часа максимум, и я за три дня начал подбирать няню для этого вечера, — выдыхает Чон, когда они входят в кабину лифта.        Чимину непривычно оставлять сына с незнакомым человеком, даже если у того есть начальная стадия педагогического образования и сертификат от агенства по найму гувернёров. Чимин тревожился даже тогда, когда оставлял мальчишку с Тэхёном, а тот, между прочим, знает Юна с момента рождения и чуть ли не первый подержал маленького альфу на руках. Три часа могут растянуться на бесконечность для омеги, и переживаниям нет предела. Чонгук ставит его на ноги и жмёт кнопку первого этажа. И как только створки кабины закрываются, обхватывает Чимина за щёки.        — Ты должен мне свидания. Сегодня прекрасный вечер, у нас бронь в шикарном ресторане, которую я ждал. Хочу, чтобы мы были вдвоём. С Юном всё будет хорошо, если ты будешь слишком сильно взволнован, позвоним Джихо и проверим их.        Чимин вцепляется в ладони альфы, стискивающие его щёки и сплющивающие в бантик губы, смотрит строго и тревожно, но Чон оставляет мягкий поцелуй на его надутых губах, вынуждая растаять. Совместная жизнь с Чонгуком в равной степени заставляет бояться последствий и таять от того, насколько ему нравится. И пусть они просыпаются в разных постелях, пусть не всегда целуют друг друга по утрам, если нет возможности урвать минутку уединения, но омега чувствует, что попал в сказку. Только вот боится, что та скоро его или чужими руками окажется снова разбитой.        Поцелуй быстро заканчивается, и омега даже немного печально вздыхает, всё же позволяя доле тревоги и беспокойства иссякнуть. Всего три часа.        Они быстро добираются до Каннам на такси, где их встречает трёхэтажное заведение ресторана. Корейскими символами выведено японское название «Таттибана», и Чимин уже ощущает даже через призму волнения то, что ему однозначно тут понравится. На входе их встречает администратор и проверяет наличие бронирования, а после провожает к персональной комнате. Посреди неё стоит большой стол-островок с множеством ящиков, красные стены привлекают внимание, как и небольшие бумажные фонарики, растасованные по всем углам помещения, помимо основного освещения. Вкусно пахнет специями, соевым соусом и чесночной пастой, отчего у Чимина уже начинает собираться во рту слюна.        — Это необычный ресторан, — улыбается Чонгук, снимая куртку и вешая её во встроенный шкаф, чтобы следом принять верхнюю одежду у Пака. Им уже позволили переобуться в мягкие белые тапочки при входе, поместив обувь в специальные ящички.        Здесь нет меню и лишь два высоких барных стула, а на островке расположена большая индукционная панель. Чимин весь подбирается, присаживаясь на стуле и замечая маленькую раковину в углу. Не проходит и нескольких минут, как к ним в комнату входит мужчина в униформе шеф-повара с эмблемой ресторана в виде маленького мультяшного пингвинчика.        — Добрый вечер, — улыбается сквозь закрученные усы немолодой альфа, сложив руки за спиной. — Моё имя Такаши Рюджи, на сегодняшний вечер я весь ваш.        Чимин удивлённо моргает и сглатывает слюну, глядя на белоснежный платок, которым повязана голова повара.        — Наш ресторан предоставляет уникальную возможность не просто насладиться традционными японскими блюдами из качественных продуктов, но так же под руководством лучших поваров приготовить их самостоятельно. На семейные пары это оказывает особенное действие и в большой степени объединяет, — проговаривает с киотским акцентом повар, прежде чем лучезарно улыбнуться.        И вот снова — их посчитали женатыми. Чимину то ли до одури смущающе, то ли возмущающе, то ли хочется хихикнуть в кулак. Чонгук же выглядит спокойным, словно для них такое в порядке вещей.        — Возьмите, пожалуйста, перечень блюд, которые я предлагаю вам сегодня приготовить, и выберите три, — протягивает ламинированные карточки повар обоим, на что Чонгук, присевший рядом с Паком, начинает придирчиво заглядывать в каждое название.        — Господи, тонкацу! — вспыхивают щёки омеги, когда тот видит название горячо любимого блюда.        — Итак, одно уже известно, — посмеивается альфа, подмигивая улыбающемуся повару. — Тогда вторым будет пусть отядзукэ, — кивает Чонгук, пока Чимин блестящими глазами разглядывает перечень блюд. — Хлопковый чизкейк? — спрашивает он у омеги, который весь светится, пока выбирает. Чимин энергично кивает, подтверждая.        — Раз мы определились, то прошу вас помыть руки перед началом готовки, — указывает на раковину Рюджи ладонью.        Чимин чувствует, как у него внутри всё подпрыгивает. Это правда необычное место, Чонгук явно угадал, потому что готовить Пак любит и даже очень, а уж любимые тонкацу… Они становятся возле островка, и Рюджи выдаёт им по фартуку и по косынке, чтобы скрыть волосы. Чонгук выглядит как какой-то пират с большим шинковочным ножом в руке, и омега не сдерживает взрыва смеха, разнёсшегося по помещению. Альфа же лишь любуется им.        С тех пор, как они встретились спустя столько лет, Чонгук ещё ни разу не сумел уловить момента, когда бы Пак так заливисто хохотал. Его звонкий смех в груди пробуждает весну, несмотря на обильный снегопад за пределами ресторана, расцветают колокольчики и выпрыгивают подснежники, принося на лицо альфы зачарованную улыбку. Словно золотые монетки постукивают друг о друга, пухлые губы растягиваются в невероятную, очаровательную улыбку, показывая, как один передний зуб слегка выступает вперёд. Эта неидеальность в облике Чимина, что не изменилась даже за столько лет, околдовывает Чонгука, вынуждая сердце заходиться нечеловеческим ритмом в груди. Альфа пытается сохранять спокойствие, но разве это возможно?..        Вот уже вторую неделю Пак живёт в его квартире, придавая дому теплоту и уют, Чон может видеть его лохматым и сонным перед работой, с зубной щёткой за щекой и чашкой в пол-литра с кофе в руках. Он может ощущать запах его волос и тела совсем рядом, когда проходит мимо и ненароком касается. И сердце то ли готово петь, то ли готово взорваться от желания, чтобы так было навсегда. Чтобы Чимин звонкой трелью весенней капели остался в его сухом жилище, раскрашивая его заботливыми пальцами и даже простым присутствием.        Чонгук снова хочет достать фотоаппарат и снимать омегу без остановки, щёлкать затвором, запечатляя каждую секунду их совместного проживания. То, как Пак с торчащим чубчиком прострационно сидит на кухонном стуле, засыпая, то, как он мелодично напевает во время готовки или же как заботливо поправляет разбросанные ими с Юном вещи. Это… чудится сказкой и мечтой, тем самым, чего все эти годы не хватало альфе. Недостающая и огромная деталь пазла жизни, без которого она превратилась в серую массу, близящуюся к тому, чтобы стать космическим объектом, пожирающим вселенные. И Чонгуку уже плевать на всё вокруг, лишь бы Чимин был рядом, близко, даже не через стенку, а в одной большой с ним кровати, прижимаясь спиной к груди и сладко посапывая.        Они увлекаются готовкой: обваливают свинину в яйцах и панировке, предварительно надрезав для тонкацу, заваривают зелёный чай для отядзукэ и готовят туда же сёмгу, запекая в небольшой духовке под чёткими указаниями Рюджи. Тот, в свою очередь, рассказывая смешные истории из своей практики в ресторане, замешивает тесто для чизкейка.        — А как-то раз одна пара на грани развода пришла сюда и я заставил приготовить их моти. Так они, пока извалялись в рисовой муке, выглядели так, будто заново влюбились, — посмеивается повар, натирая лимонную цедру для выпечки. — Надеюсь, вы не на грани развода?        — Нет, — улыбается, краснея, Чимин. — Мы не женаты.        — Пока что, — самодовольно выдаёт Чонгук, уже неловко начинающий обжаривать котлеты тонкацу, за что получает немилосердный тычок локтем в рёбра и морщится.        — Вы красивая пара. И влюблённая такая, даже феромоны, кажется, витают по всей комнате, — щурится лукаво повар, вынуждая Чонгука сверкать начищенной монеткой, а Чимина скромно уткнуться в рисоварку, которую тот запускает.        Готовка сопровождается смехом и улыбками, и только когда блюда готовы, а на стол накрыто, омега спохватывается, что за это время не позвонил Юну и Джихо. Но на мессенджер уже пришло фото ужинающего трёхлетки с его няней, и душа Пака успокаивается. Рюджи кланяется им, получая благодарность за время, которое они провели за приготовлением традиционных японских блюд, и покидает обоих, оставляя в приятном красном полумраке ресторанной комнаты, чтобы поесть. Чимин глядит на Чонгука смущённо.        — Твои эти шуточки про замужество, — деланно возмущённо выдыхает омега, усаживаясь и распаковывая одноразовые палочки для еды, пока Чонгук поближе придвигает к нему свой высокий стул.        — В каждой шутке есть доля шутки, — нагло высказывается тот, подхватывая заранее нарезанный тонкацу и накладывая в свою пиалу с рисом.        Несколько минут проходят в тишине и еде, лишь Гук иногда удовлетворённо мычит, пережёвывая почти собственное творение, а Чимин погружается в мысли. После шуток альфы он снова вспомнил о кольце, случайно найденном в вещах Чонгука. Это тревожит и беспокоит, особенно то, что данный факт крепко поселился в разуме. Что это за кольцо? Для кого оно? Почему Чон его хранит? Альфа стреляет глазами в сторону омеги, размеренно жующего свою порцию, и запивает всё это дело глотком белого вина.        — Ты ведь его нашёл, да? Когда наводил порядок в моих вещах? — тихо спрашивает Чонгук, вынуждая Чимина вздрогнуть, округляя глаза. — Нашёл кольцо.        Пак ссутуливается и уставляется в еду, не в силах поднять глаза на Гука.        — Прости, я не хотел копаться…        — Ты можешь что угодно делать в этом доме, Чимин. Копаться, наводить порядок, расставлять всё по-своему. Только телевизор не выбрасывай, я к нему прикипел, — посмеивается он, пока Чимин исподлобья глядит на красивый, очерченный красным светом профиль. — И кольцо тоже можешь брать. Оно всё равно принадлежит тебе.        Сердце гулко пропускает удар в груди, Чимин забывает сделать вдох, отчего следующий даётся с трудом и шумом. Чонгук с первого взгляда может показаться невозмутимым, но если приглядеться, то можно заметить, как напряжены его плечи и руки.        — Когда ты купил его? — тихо спрашивает омега, стискивая палочки пальцами.        — За полгода до нашего расставания, — хмыкает Чон, переставая жевать. — Всё ждал подходящего момента. Хотел сначала познакомиться с семьёй каждого и познакомить их, чтобы ты морально подготовился к этому… шагу.        Чимин поджимает пухлые губы, а после уже отправляет в рот порцию риса. Чонгук хотел сделать ему предложение ещё в университете, даже кольцо купил. Мечты о том, как могла бы сложиться их жизнь, режут без ножа. Настроение вечера меняется, но Чимин не хочет этого. Он хочет всё ещё ощущать лёгкость рядом с Чоном, как во время приготовления еды. Он хочет беззаботности, которая им обоим не по карману, хотел бы не находить кольцо, чтобы всё не усложнять, и всё ещё боится последствий их встреч, которые могут отразиться на будущих заседаниях.        Чонгук заводит новую тему — о том, что уже обратился к одному знакомому судье за запретом для Джехва приближаться к нему и Юну на время судебного процесса, и разговор течёт в другое русло. Они обсуждают свидетелей, которых Чонгук хочет пригласить на этот раз, и пробы предсказать поведение бывшего мужа омеги. Вечер заканчивается, конечно, не на столь воодушевлённой ноте, как было в самом начале, но всё же Чимин доволен. Ему правда понравилось место, куда пригласил его альфа, и хотел бы наведаться сюда ещё раз, потому что готовка с шеф-поваром была увлекательной.        Теперь же они, покинув заведение, выходят из такси у шлагбаума, решив прогуляться по жилому комплексу до дома альфы в тишине. Снег поскрипывает под ботинками от каждого шага, а кончик носа щиплет укусами мороза. Декабрь в суете рутинной жизни подкрался обезоруживающе незаметно и совсем скоро Рождество.        — Прошу, — предлагает локоть Чонгук, а Чимин, посмеиваясь, принимает этот жест и цепляется за альфу. Они молчаливо идут по заснеженным тротуарам жилого комплекса, наблюдая за тем, как хрупкие снежинки, кружась, падают с неба.        — Красиво, — шепчет омега, глядя наверх, как снежные звёзды порхают в воздухе, создавая атмосферу настоящей сказки.        — Очень, — отвечает Чонгук, смотря только на него. На то, как краснеет нос и румянятся щёки Чимина, на то, как ресницы слегка белеют на кончиках от холода, а крупные хлопья мокрыми поцелуями садятся на кожу, вызывая на обворожительных губах улыбку. — Ничего красивее не видел, — вкрадчиво шепчет альфа, не отрывая от омеги взгляда, и Чимин, моргая, оборачивается, замечая, куда смотрит Гук.        От этого щёки краснеют ещё сильнее, а взгляд тёплых карих глаз становится едва ли не искристым, как пузырьки в золотом шампанском. Чимин прикусывает нижнюю губу и, оглянувшись по сторонам, тянется к альфе. Сам. Первым, отчего душа нежданно и взволнованно вздрагивает. Обхватывает Чонгука за предплечья, становясь совсем близко, нервно — по старой привычке — мнёт шелестящую ткань тёплой куртки альфы, прежде чем столкнуться с ним носом. Губы соприкасаются в холодном поцелуе, и Чонгук шумно выдыхает через нос, тут же прикрывая глаза. Он целует в ответ, отдавая всё, что у него есть, а чего нет — добудет и отдаст. Всё ради того, чтобы иметь возможность вот так целовать Пака посреди тёмной улицы с опускающимся на неё снегопадом. За возможность обнимать любимого человека за талию и прижимать к себе, чтобы ощущать, как его холодный вздёрнутый нос соприкасается с его щекой. И им даже не по тридцать четыре, а снова по двадцать шесть, когда они только начали встречаться и влюблялись в каждую минуту, проведённую рядом. Чонгук чувствует себя окрылённым, влюблённым до одури и крайне надеется увидеть хоть проблеск ответных чувств в красивых, кажущихся под жёлтым светом фонарей янтарными глазах Чимина.        Они отстраняются, стряхивают со смехом друг с друга снег и смущённо улыбаются, словно это их первый поцелуй. Долгожданный, трепетный, такой важный, какой был в прошлый раз, но гораздо вкуснее. Поцелуй с горечью прожитых лет и терпением дождаться поворота судьбы, с привкусом шлейфа удачи на ещё одну попытку стать счастливыми рядом с тем, кто был тебе предрешён давным давно собственным сердцем. С кисловатой болью и сладким воссоединением, но одинаково приятный и пряный, как кофе с корицей, который они любили пить зимой много лет назад, стоя на холоде и очарованно держась за замерзшие пальцы друг друга. Чонгука распирает снова сказать обо всём, что чувствует, но в эти три слова весь объём не вместится.        Он смотрит в глаза омеге и кладёт на его холодную красную от мороза щёку ладонь, поглаживая скулу большим пальцем. А Чимин, вопреки собственному призыву быть осторожным из-за Джехва и своих душевных ран, вцепляется небольшими пальцами в кисть альфы, на мгновение зажмурившись и едва не потеревшись о кожу на внутренней стороне. Чонгук хотел бы увидеть в глазах Чимина намёки на то, что тот всё ещё его тоже любит. И ему кажется, что замечает. Но ошибается.        Чимин не всё ещё. Чимин заново, от всего сердца, и по-прежнему навсегда. Это видно в искрах, плещущихся в карих радужках.

♡♡♡      

       Юнги просыпается от того, что вторая половина постели опустела посреди ночи. Он вяло разлепляет глаза, видя полоску падающего из коридора света. Они начали периодически оставаться друг у друга на ночь, и это уже понемногу входит в привычку: просыпаться рядом с Тэхёном, видеть, как он самозабвенно пускает на подушу слюни, как красные волосы очаровательно стоят колом, разлохматившиеся во сне. Вставать чуть раньше, чтобы приготовить для омеги кофе и, может быть, тосты, хотя они оба предпочитают не завтракать. Юнги знает его всего ничего, но уже понял, что Тэ ненавидит горький кофе, что пьёт его только с молоком и почти тонной сахара или приторно-сладким шоколадом, который сам себе запрещает. Ненавидит складки на простынях, потому ночью как-то согнал альфу, чтобы разровнять простыню, ведь не мог уснуть. Что утром лучше первые пятнадцать минут с ним не разговаривать.        Тэхён запомнил, что Юнги совсем плохо видит без очков, и старается положить их к альфе поближе, ведь тот постоянно бросает те в самых неожиданных местах. Что Юнги травмоопасен при банальном передвижении по квартире, потому старается закрывать двери, лишь бы он не стукнулся. Они вместе всего самую малость, а уже так изучили друг друга, что становится волнительно. Юнги знает, что омега ненавидит порядок и разбрасывает свои вещи по всем доступным пространствам. Что предпочитает мягкие ткани и просторные вещи сверху, а вот снизу — короткие и облегающие. Тэхён в курсе, где и что лежит в квартире альфы, а ещё помнит о том, что Мин не переносит резкие отдушки.        И это… вызывает улыбку на губах, правда. Тот факт, что омега, даже если бурчит или возмущается на Юнги за его чрезмерную педантичность, всё равно пытается в его жилом пространстве всё аккуратно складывать, пусть обычно это имеет обратный эффект. Юнги хочется готовить для Тэхёна, когда он видит, как омега оголодавши заталкивает его стряпню за щёки, не боясь испачкаться или показаться некультурным, когда закидывает стройную ногу на стул рядом с собой.        И сейчас без Тэ тоскливо в постели лежать, ощущая лишь прохладу расправленной без единой складочки простыни, слышать, как шумит в душе вода. Присоединиться ли? Юнги сощуривается, ничерта не видя кроме очертаний, а после шарит по прикроватной тумбе рукой, сразу находя там благоразумно оставленные омегой для него очки. Он шаркает босыми ногами в сторону кухни, наливает стакан воды и чуть подтягивает сползшие свободные брюки, которые опасно повисли на тазовых косточках. Глядит в окно на заснеженные дворы, отсюда кажущиеся маленькими и сказочными. Вздыхает, слыша, как Тэхён гремит баночками в два часа ночи, и чего этому безумцу не спится? Сейчас бы свернуться вокруг омеги, прижимая к себе поближе, уткнуться носом в волосы и едва ли не урчать от того, как приятно тот ощущается в его руках.        Решает заглянуть в холодильник, припоминая, что там должен был остаться апельсиновый сок, раскрыв дверцу, щурится от яркой лампочки внутри, а после цокает, замечая, что Тэ опять оставил пустую упаковку на полочке. Когда дверца снова оказывается закрытой, на голову Юнги падает какая-то бумажка, прежде лежавшая на холодильнике. Альфа промаргивается, сразу же замечая два квадратика ультразвукового исследования. Сперва… пугается. Правда пугается того, что это может значить, что это для них сулит, но стоит ему прочесть опись УЗИ, как выдыхает — его догадки не подтверждаются.        Тэхён выходит из ванной внезапно и тихо. Он застывает на пороге кухни, где в свете тусклой подсветки Юнги пытается разобрать каракули врача, смотрит неуверенно, поджимая красивые губы.        — Тэ… — хочет было спросить Юнги, но омега резким движением выдёргивает бумажку из его пальцев, огорошивая.        — Зачем ты её взял, — понижает опасно голос омега, буравит Юнги глазами.        — Она мне на голову с холодильника упала. Что это? Зачем тебе УЗИ? — приближается альфа, но Тэхён лишь опасливо прячет больничную справку за спиной. Юнги хмурится.        — Ничего страшного. Просто обследование, — фыркает он, отворачиваясь от него.        — Слушай, — понижает голос Мин, нахмуривая брови, — мне не особо нравится, что ты от меня что-то постоянно скрываешь. То заводишь серьёзные темы о влюблённости, то резко обрываешь разговор и после делаешь вид, словно такого вообще никогда не было. То скрываешь это, а когда оно буквально падает мне на голову, не хочешь объяснять.        — Это моё здоровье, — произносит омега, буравит глазами Юни, — тебе не о чем беспокоиться и нечего там узнавать.        — Я думал, что если мы состоим в отношениях, то должны делиться, — с долей обиды в голосе выдыхает Мин. — Но ты… мне порой кажется, что ты не показываешь мне себя настоящего.        — Юнги, — повышает голос Тэхён. — Я же сказал, просто обследование.        — Ага, — скрещивает альфа руки на груди. — А по твоему лицу можно сказать, что ты меня обманываешь. Не забывай, что я изучал психологию и вижу людей. Особенно, когда они мне врут.        Тэхён снова поджимает губы и фыркает, дёргая головой.        — Так не должно быть. Зачем тебе обследование? — старается сделать голос мягче альфа, приближается к Тэхёну, но тот лишь делает шаг назад.        — Юнги, не лезь. Всё хорошо, — исподлобья глядит на него Тэ, моргая медленно, словно сдерживает сильно эмоции.        — Может, мне вообще ничего про тебя знать не стоит? — отчаянно и тихо спрашивает альфа, опустив руки вдоль тела. — И не нужно ничего спрашивать. Ах да, — яд напитывает голос альфы из-за горечи обиды и несправедливости со стороны Тэхёна, — ты ведь не строишь на меня планов, верно?        Тэхён почти вздрагивает, уставляется на Юнги округлившимися глазами и только было собирается открыть рот, как альфа останавливает его взмахом руки.        — Знаешь, я, пожалуй, у себя переночую, — обходит он омегу и покидает кухню, стараясь не ощущать, как сжимается всё внутри от того, как ссутуливается Тэхён.        Прежде в отношениях именно Юнги был на его месте. Именно он скрывал о себе важную информацию, потому что слишком замкнут, потому что не хочет давать сведения о себе, считываемые как чрезмерно личные, людям, к которым у альфы несерьёзное отношение. И выслушивал истерики и скандалы от партнёров. Но неужели теперь карма настигла Мина? Теперь, когда его душа не находит себе места внутри, в клетке из белых рёбер, он оказался на месте тех, кто устраивал ему скандалы? Это… больно. Больно, когда любимый человек что-то от тебя скрывает, болезненно осонавать, что для Тэхёна он нечто несерьёзное. Наверняка внутренние ощущения не обманули Юнги. Кому-то из них в конечном счёте станет очень больно, и интуиция подсказывает, что это будет не Ким Тэхён.        Альфа закрывается в своей квартире и намеренно не вытаскивает ключ из замка, чтобы Тэ не смог открыть своими, если вздумает прийти. Ему нужно немного времени, чтобы успокоить расшатанное самолюбие и раненое сердце. И надо же было так глупо, так быстро и опрометчиво влюбиться в человека, не рассматривающего его в планах на будущее. В груди противно и кисло саднит, но Юнги делает обыденные вещи, словно старается не придавать собственным чувствам значения. Однако легче не становится, ни на йоту. Ни когда альфа медленными глотками пьёт холодную воду, глядя в заснеженное пространство двора из окна, ни тогда, когда Юнги ложится в такую же холодную постель. Глаза сомкнуть не получается до самого утра, и Юнги застаёт момент посерения предрассветного неба, нахмурившись под одеялом.

♡♡♡

       — Слушай, этот скот вонючий сделает всё, чтобы выиграть дело, — выдыхают ему в трубку, и Чонгук опротивевши поджимает губы.        Адвоката Пак Джехва Чонгук знает давно и не с самой хорошей стороны. Об их коллегии, где работает Ли, давно ходят непотребные слухи. О процессах, за которые они берутся по уголовному, о том, какие методы специалисты используют, чтобы разобраться в гражданских делах. И это дико напрягает. Шихён работал какое-то время в конторе, где поселился Ли, и он тоже отзывался нелицеприятно о данном злачном местечке. Не все адвокаты работают честно. Не все используют легальные методы, многие не пренебрегают личной встречей с противником, чтобы как следует надавить.        Сидя в своём кабинете, Чонгук потирает кожу между бровями, стараясь избавиться от напряжения. Сбор доказательной базы — не шутки, особенно учитывая, что альфе приходится сейчас разбираться сразу же с тремя делами. Бракоразводный процесс с разделением имущества и несовершеннолетними, выплата ущерба за клевету и процесс Чимина. Так ещё и конец года, заставляющий его зарыться в архивы, сводки и отчёты для вышестоящего начальства. Чонгук не то чтобы зашивается, он человек достаточно выносливый и терпеливый, просто ещё и этот звонок окончательно повышает его градус напряжения.        — А ты как узнал? — тихо спрашивает он у тонсена со времён университета.        — Ты знаешь, что мой омега работает там секретарём, — поясняет Шихён. — Я пришёл к ним туда, потому что он забыл телефон. А я всё время переживаю, потому что ему пора в декрет, — тараторит Шихён, отчего Чонгук откидывается на спинку рабочего кресла в кабинете. — Так вот, когда я стоял в коридоре и ждал его, то услышал всё. Этот Ли такой скот… он даже не боится, что его в чём-то уличат. То ли дело правда в том, что все юристы их коллегии — полные аморалы. Я подслушал в момент, как услышал твоё имя. Подошёл тихонько к двери. И скотина явно говорила, что у тебя отберут лицензию за внеуставное взаимодействие с клиентом. Что-то говорил ещё про фотки.        — Спасибо, Шихён, — вздыхает Чонгук.        — Да не за что, ты бы тоже для меня так сделал, — улыбку младшего слышно даже через трубку, и Чонгук улыбается в ответ.        Он понимал, что контакт с Чимином неизбежно приведёт к подобному. Что он нарушает мыслимые и немыслимые предписания собственого дела жизни ради него, завязывая отношения с омегой настолько тесные, что тот уже живёт в его квартире. Чонгук прекрасно понимал, что Ли пронюхает об этом или, в конце концов, узнает вечно следящий за Чимином Джехва. Но, вероятнее всего, после неудачного преследования альфа решил натравить на него своего адвоката, чтобы понять, где именно скрывается от его давления экс-супруг.        Чонгук всегда старается работать по совести, не применять слишком много грязных трюков и не давить на клиента противника. Это битва между двумя специалистами за права других людей и подло воздействовать знаниями и возможностями на обычных граждан. Однако в некоторых случаях лукавить и хитрить всё равно приходится.        Чонгук находит номер секретаря Ли, чтобы со стационарного телефона тут же набрать для связи с коллегией. Чонгук не был бы собой, если бы не имел запасного плана. Потому, стоит секретарю поднять трубку и вежливо альфу поприветствовать, как Чон выдаёт:        — Свяжите меня с адвокатом Ли. Скажите, это адвокат Чон, просит о срочной встрече.        И губы Чонгука растягиваются в предвкушающей улыбке.

♡♡♡

       Чимин занимается накладными, когда на его телефон поступает звонок. С улыбкой омега поднимает трубку — из-за занятости и совместной жизни с Чонгуком, звонки с Тэхёном становятся редкими гостями в быту.        — Тэ-тэ, — улыбается он, придерживая трубку ухом, когда слышит немного погасший голос лучшего друга. — Что случилось?        — Да ничего, — увиливает от ответа тот, вынуждая Чимина нахмуриться.        — Так, выкладывай. Что-то с Юнги? — голос омеги становится строже, он даже отвлекается от разбора рабочих документов и целиком погружается в разговор.        — Я недавно снова проходил обследование, — начинает издалека Тэхён, чем-то гремя на фоне. — Был у гинеколога и на УЗИ, а Юнги… он случайно нашёл выписку…        — Чёрт, — тихо ругается Пак, прикусывая кончик указательного пальца.        История здоровья и болезней Ким Тэхёна пестрит различными диагнозами относительно его омежьего состояния. Тэ всегда неохотно заводит разговор на эту тему и лишь после нескольких лет дружбы, безвозвратно доверившись Чимину, рассказал об ошибке прошлого, которая до сих пор делает ему невыносимо больно. Чимин как никто другой знает, что разговоры о том, будто Тэхён был бы плохим родителем в связи со своей ветренностью, чистый блеф. Просто лучший друг старается быть невозмутимым и непробиваемым, его жёсткий и строгий на деле характер, который перемежается с игривостью и взбалмошностью — прикрытие той самой нежной и раненой в юности части натуры.        Однажды, когда Тэхён расстался с альфой, напившись, он проплакался Чимину о том, что болит больше всего. Тэхён на самом деле очень хочет семью и детей, и у него бы однозначно получилось, ведь Чимин знает его заботливую черту личности, его желание оберегать и давать то, что могут дать только родители — комфорт, будущее, воспитание. Просто Тэхён… не может. И из-за этого ему трудно сживаться и доверять альфам.        Когда Тэ был совсем юным омегой, у него случилась та самая школьная любовь. Первые горячие чувства ударили молотом в голову, Тэхён потерялся и доверился альфе, которого очень ценил, но это обернулось для него проблемой. Даже родители узнали об этом слишком поздно, когда вернуть уже не было никакой возможности. Ким забеременел слишком рано, в шестнадцать лет, и был ни физически, ни морально, ни материально не готов к рождению ребёнка. Его родители обычные работяги, живущие в провинции, и быть может, они бы помогли юному Тэ с рождением и воспитанием внука, но тот, видя, как тяжело приходится работать семье для простых базовых потребностей, не смог иначе поступить.        Альфа, от которого Тэ забеременел, был таким же молодым, как и сам Ким. И так же оказался неготов к рождению их общего сына. Выход они видели только один и ему, к сожалению, последовали. Не сказав ничего семье, Тэхён сделал прерывание. Срок, пусть и был небольшим, но уже ощутимым. Тэхён предполагал, что ничего плохого не случится, что они продолжат жить дальше, что в более зрелом и обеспеченном благами возрасте он сможет завести детей с этим парнем, однако…        Аборт слишком сильно на них повлиял, и пара распалась. Тэхён очень тяжело переживал этот этап, молчал, закрывался в себе, лишь через несколько лет придя в норму и оказавшись способным рассказать родителям. Те, конечно, были шокированы его решением и тем, что тот всё совершил в тайне от них. Но Тэ, как рассказывал Чимину, просто не смог иначе. Он не хотел становиться тем загнавшим себя в угол омегой, который вместо счастливого отцовства не вылезает с низко оплачиваемой работы, а вечером попросту не остаётся сил на собственного отпрыска. Он не хотел родить сына потому что надо, он хотел, чтобы у него было хоть что-то, необходимое малышу.        И это обернулось последствиями. Тэхён больше не смог доверять альфам на все сто процентов, помня опыт того, что любимый человек оставил его в самое тяжёлое для омеги время. Он взваливал ответственность за своё будущее на горб и тянул его, предпочитая мимолётные романы полноценным отношениям. Ударялся в получение высшего образования, поиски престижной работы, ведь был уверен — когда подготовит почву для семьи, то точно будет счастлив. И тогда же обязательно появится мужчина, на которого Тэхён сможет положиться. Но вместо этого стал слишком сильным, стал контролировать ситуации, что не нравилось ни одному альфе, который хоть малость строил на него планы. Ну, или Тэхён выбирал не тех людей, как кажется Чимину.        Последствия составили не только душевные тяжбы и трудности коммуникации с мужчинами, которых Тэ задавливал своей волей и своим характером. Когда Чимин говорил Чонгуку, что Тэ гораздо серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд, то не лгал. Этот омега всегда держит поводья в руке крепко, несмотря на смешливость и дурашливость поведения, на его эпатажность, Ким — строгий, он чётко выверяет будущие шаги. В некоторых местах даже проскакивает мания контроля над ситуацией.        Аборт в юном возрасте оставил на организме омеги отпечаток, с которым тот борется даже сейчас. Медицина, конечно, с того момента сделала титанический шаг, но ситуацию это не исправит, у Тэ очень маленькая вероятность забеременеть и родить самостоятельно. О чём омега зачастую попросту боится сообщать партнёрам. Во-первых потому, что не доверяет. Никому. После первого печального опыта серьёзных отношений, не может перебороть себя и отпустить контроль хоть на толику. Во-вторых потому, что боится вероятности расставания с любимым мужчиной из-за невозможности завести детей.        И Чимину искренне жаль в этом плане лучшего друга, да вот только он не в состоянии помочь. Он не фея с волшебной палочкой, чтобы решить проблемы омеги со здоровьем или исправить его травмы из прошлого. Чимин может быть рядом, может слушать, подставлять плечо лучшему другу, позволяя излить свои переживания. Хотя частенько чуть ли не взмаливается всем высшим силам, чтобы помогли омеге, послали хорошего альфу, который бы сумел помочь Киму стать на ноги в плане ментальных проблем хотя бы. Потому что Тэхён как никто заслуживает настоящей любви, несмотря на все страхи и закрытость характера.        Юнги… Чимин его плохо знает, но видит, как горячо привязался к нему друг, однако опасается, что своими недомолвками и комплексами омега оттолкнёт кого-то сильно важного для него.        — Тэ…        — Я знаю, что ты сейчас скажешь, — прерывает его друг, когда омега возращается из омута своих мыслей и воспомнаний к их телефонному разговору. — Я знаю, что ты посоветуешь мне искренне поговорить с ним, но, Чимин, я не готов, — голос Тэ срывается на высокие ноты от переживаний. — Я боюсь. Я ляпнул ему конченную гадость, понимаешь? Когда зашёл разговор о влюблённости, я… оттолкнул его грубыми словами.        — Я не психолог, к сожалению, — тихо, аккуратно прощупывая почву, выдаёт Пак. — Но быть может, тебе правда нужна психологическая помощь в этом отношении?        — Нет, — отрезает Ким, становясь собой таким, какой обычно тотально контролирует и фильтрует чувства, слова и выражение лица, что транслирует в мир. — Нет, Чимин.        — Ты любишь его? — в лоб спрашивает Чимин. В ответ слышит сдавленный всхлип и всё понимает. Если Ким Тэхён плачет — это уже финишная прямая. Он любит Юнги, скорее всего, настолько, что его самого это пугает, загоняя в ожидаемую яму из переживаний и выгрызаний себя. — Тэ… я плохо знаю Юнги, но если ты любишь его, может, стоит попытаться открыться? Хоть малость. Я… тоже, как и ты, боюсь, что будет больно, — Тэхён тихо всхлипывает на том конце, доверяя лишь ему — Чимину, хлюпает носом и мычит, теряясь в пространстве, отчего плакать хочется уже самому Паку. — Но если это та возможность быть счастливым? Если ты будешь вечно бояться боли, проморгаешь любовь.        — Он так смотрит на меня, что я хочу, — ревёт Тэ в трубку, — хочу всего этого дурацкого, от чего бегаю… Но мне страшно.        Чимин поджимает губы и вздыхает.        — Хочешь, я приеду к тебе вечером? Попрошу Чонгука занять Юна, а мы с тобой побудем вдвоём?        — Хочу, — хлюпает носом омега снова, — приезжай, я уткнусь носом в твои коленки, буду сморкаться в платки, а ты — кормить меня мороженным и говорить, что все вокруг говно. Лучшая психотерапия, — Чимин улыбается, потому что чувствует своего дорогого человека за слезами так близко, что делит его боль, забирая часть себе.        — Тогда покупаю ведро сладкого и после работы к тебе, жди, — улыбается он в трубку. — Люблю тебя.        — И я тебя, — гнусавит Тэхён, прежде чем отключиться.        А Чимин всё равно не на шутку встревожен чужим состоянием. Юнги одновременно делает Тэхёна влюблённым и счастливым, вместе с тем доводя до предела его же переживаниями по поводу отношения альфы и их возможного будущего. Пак вздыхает, потирает подкрашенные веки, отчего тут же на себя шипит, и возвращается к накладным.

♡♡♡

       Чонгук вальяжно присаживается напротив Ли, скинув верхнюю одежду. Он, пусть и старается работать честно, отнюдь не готов проигрывать дело Чимина. И ради него готов пожертвовать собственной кармой и принять угрызения совести, которых, скорее всего не будет, ведь альфа способен на всё ради счастья любимого человека. Карьера оказалась не настолько восполняющей дыры в груди штукой, чтобы смириться с отсутствием Чимина в его жизни. Ли выглядит самодовольно, по его лицу можно с лёгкостью считать превосходство, так и сквозящее в надменности изгиба губ и прищуренных глазах. Скуластое лицо расслабленно, альфа уверен в собственной возвышенности над Чонгуком.        — Добрый день, адвокат Чон, — ехидно проговаривает правозащитник Джехва и откидывается на спинку стула. Чонгук ему вежливо улыбается. Пусть. Пусть упивается своим мнимым выигрышем, придуманным слишком поспешно, пока у этого прохвоста есть возможность.        — И вам не хворать, адвокат Ли, — елейно проговаривает Чонгук, всем своим видом стараясь показать, насколько ему плевать на закидоны ублюдка.        — Вы так внезапно позвали меня на встречу. Неужто запахло жареным в отношении выстраиваемого нами судебного процесса? Уже приготовили документы на аппеляцию?        — Что вы, — сцепляет Чонгук пальцы в замок перед собой и опирается на них подбородком. — Я не заглядываю так далеко. Лишь люди чрезмерно глупые и самоуверенные позволяют себе прогадывать ситуацию наперёд, не зная шагов противника.        Ли нахмуривается, сильно сжимает челюсти, отчего явственнее проступают желваки.        — Ну конечно. Честолюбивый Чон Чонгук, звезда юридической конференции, адвокат с кристально чистой репутацией. Стоило унюхать, что я знаю ваш маленький секрет, так с подгоревшими пятками прибежали решать эту проблему, лишь бы оставить рыльце без пуха.        — Ну, адвокат Ли, вы меня прямо-таки переоцениваете. Я не без греха, как и каждый живущий и дышащий на Земле человек, — усмехается Чонгук, разваливаясь на стуле и поправляя манжеты идеальной рубашки. — Мой маленький секрет? Вы о моём подопечном Пак Чимине?        — Конечно, о том самом подопечном, который крутит рядом с вами хвостом. Вы ведь в курсе, что это будет резонанс? Вас лишат возможности защищать его права и, скорее всего, подвергнут ряду проверок вашей компетенции. Конфликт интересов, всё-таки, — хмыкает Ли.        — О, вы наверняка уже успели доложить хозяину о своих успехах, — растягивает жестоко альфа губы в ухмылке. — Любите же вы пресмыкаться перед богатыми людьми, адвокат Ли. А они, зная о ваших методах добиваться искомого, так и льнут к вам. Подобное тянется к подобному, — сверкает глазами Чонгук. — Куда мне, такому низкосортному специалисту, который позволяет беднякам появляться в моём обществе, до вас. Как это я могу защищать права обычных людей без выгоды посильнее и поплотнее набить карманы.        — Не заговаривайте мне зубы, Чон, — цедит альфа, уже явственнее напрягаясь. — Не только обычных граждан вы курируете, иначе бы не добились ставки одного из высокооплачиваемых адвокатов. Просто изредка для подчищения кармы спускаетесь к смертным в Про-боно, да?        — Верно. Нужно же подчищать свои хвосты. И вам советую, — подмигивает Чонгук, продолжая ухмыляться. — Хотя вам, наверное, до пенсии придётся протирать ваши люксовые штаны в Про-боно, чтобы и двадцати процентов не очистить.        Ли гневно краснеет и уставляется на Чонгука. Однако, стоит только враждебно настроенному мужчине открыть рот, как Чон его перебивает.        — Как думаете, ваш клиент сильно огорчится, если я расскажу ему одну занимательную историю, м? К примеру о том, как вы три года назад подставили своего подзащитного из-за более крупной ставки? Как там было сказано? «На крупную рыбку найдётся акула»? Вы так себя по ночам успокаиваете, когда спать ложитесь? Что оставили человека, которого должны были защищать, без гроша, потому что конкуренты предложили больше? И как Пак Джехва на это отреагирует? На постоянно граничащую угрозу быть преданным адвокатом, продающего дела в угоду себе, вопреки клятвам, данным на суде?        Ли бледнеет, от его щёк стремительно отливает краска, и альфа выглядит теперь донельзя напряжённым.        — А если об этом узнает профсоюз? Или, ещё лучше, министерство юстиции, если кто-то случайным образом об этом проболтается? К примеру, не только об этой ситуации, а ещё о том, насколько корумпированным адвокатом вы являетесь. Не боитесь, что лицензии вы лишитесь вместе со мной, и это будет меньшим из ваших зол, потому что в лёгком случае… до пяти лет, а в худшем, если кто-то поднимет все ваши тёмные делишки, взбаламутив воду, до восьми?        Ли сидит с серым лицом. От Чонгука никогда никто не получал шантажа или угроз, однако ради Чимина и своего будущего альфа готов пойти на крайности. Ведь если Ли надавит и объявит об их отношениях, сталкивая Чона в пропасть, Чимин однозначно проиграет дело. Никто не позволит им с Юном жить вместе, и он не собирается подобного допускать.        — Неожиданно, правда? Что честный и законопослушный Чон вдруг переобулся. Но не переживайте, люди меняются с течением жизни или под весом обстоятельств.        — И что ты хочешь? — гневно зыркает на него Ли, глядя исподлобья и сбрасывая свою ехидную маску вместе с показушной вежливостью.        — Сотри все доказательства. Пак Джехва ни о чём не должен знать. Запомни, Ли, если вниз полечу я, то только на пару с тобой. И ежели я отделаюсь лишением лицензии и остранением от дел, то ты — уголовным сроком за всё то дерьмо, что я успел собрать на тебя. Или, думал, ты один умеешь копаться в грязном белье? То что другим коллегиями плевать на тебя, ещё не значит, что ты не получишь сполна, перейдя границы. У меня на руках целое досье с практически начала твоей карьеры.        — Да ты тогда ещё пешком под стол… — цедит яростно Ли, выпрямляясь, но Чонгук перебивает.        — Не говоря уже о том, — невозмутимо продолжает Чонгук, — что имеются фотографии твоих походов по лав-отелям, где ты изменяешь своему мужу. Как думаешь, сколько миллионов твоего сколоченного левого состояния он у тебя отберёт?        Ли багровеет, меняя оттеночную базу кожи так стремительно, что веселит Чонгука. Он явно попал в задницу, а Чон заранее всё предусмотрел. Он ведь понимал, что адвокат Джехва будет пачкать руки вместо высокомерного засранца, потому собрал всё, что только нашёл, на Ли, чтобы начать его закапывать.        — Полечу я… — шепчет с весёлой улыбкой Чонгук, — и ты вместе со мной. Удаляй, — уже в голос, отчего Ли передёргивает.        Он достаёт смартфон и при Чонгуке дистанционно очищает доказательную базу на них с Чимином. Этот скот буквально по пятам ходил за ними, фотографируя каждый шаг.        — И Пак Джехва даже учуять твою ложь не должен. Если я считаю ваше с ним поведение не так, то непременно и очень быстро с экстренного набора отправлю в министерство юстиций всё, что успел на тебя накопать, — наклонившись очень близко придвигаясь к клокочущему от злости сопернику. — Ты следил за бедным разведённым омегой, но ничего, к сожалению, не отыскал. Он просто работает, живёт у друга из-за преследования придурка-мужа. Запомнил? Или тебе мозг отбило окончательно, и мне стоит написать на бумажке?        Ли гневно матерится на Чонгука, который самодовольно поднимается с места, поправяет лацканы пиджака, чтобы потянуться за зимней тёплой курткой.        — Я слежу за каждым твоим шагом. Не думай, что тебе удастся хоть что-то скрыть. Ты не по графику сходишь в туалет, и я уже узнаю, — грозно и низко бросает Чонгук, чтобы после развернуться, покидая заведение и обескураженного собственной злостью адвоката. И нет, Чонгук не шутит и не блефует. За годы карьеры он обзавёлся множеством связей, так что может сломать этому человеку жизнь, если рыпнется.        Не хочешь, чтобы тебя сожрали? Сожри первым — этому его научила работа адвоката.

♡♡♡

       Забирать Юна из садика самому, без Чимина, который умчал на вечер к Тэхёну, попросив присмотреть за сыном, приятно. Во-первых, потому, что омега ему доверяет своего ребёнка, а это уже говорит о многом. Прямо о многом, учитывая его тревогу по поводу Юна. Во-вторых, потому, что обаятельный малыш давно занял особенное место в его сердце. Юн щебечет о чём-то будничном в саду по дороге к дому в такси, а Чонгук только и успевает, что различать слова в торопливой и заикающейся детской речи.        Они оказываются дома и на альфу впервые падают хлопоты ухода за мальчишкой без подстраховки Чимина. Однако тот является настоящей прелестью: он помогает разогреть еду, приготовленную вчера омегой, неся с великой осторожностью тарелку к столу, примерно и молча ужинает, хотя по нему явственно заметно, как хочется продолжить рассказ обо всём на свете, узнанном трёхлеткой сегодня, а Чонгук терпеливо не подбивает его на запрещённые Чимином манёвры по типу болтовни за едой.        Они вместе принимают ванную с пеной, позволяя себе врубить музыку погромче и подпевать во весь голос, а после уставший Юн лежит прямо на Чонгуке, когда они выключают свет и врубают вечернюю запрещёнку мультфильмов — Пак не приветствует слишком частому залипанию в телевизор, но с Чонгуком можно, один разочек же…        — Чонгук, — зовёт мальчишка, устроившись удобно у него на груди, пока тот смотрит на Бэмби, скачущего по лесу на экране.        — М? — сонно отвечает порядком уставший Чон.        — А мы… мы с папой скоро снова вернёмся в ту квартиру? — с долей грусти спрашивает мальчик и принимается ковырять пуговицу флисовой рубашки мужчины.        — А ты не хочешь? — осторожно спрашивает он. Ему бы тоже безумно хотелось, чтобы Чимин с Юном остались рядом, однако… он не собирается обманывать омегу или манипулировать им из собственного эгоизма. Если Чимину нужна устойчивая самостоятельность и независимость в этом плане, альфа всё понимает и не препятствует.        — Я бы хотел остаться с тобой, — шепчет мальчишка, шмыгая носом. — Ты… Папа, конечно, играет со мной, но…        Чонгук понимает, что имеет в виду Юн. Отцу-альфе далеко и глубоко плевать на ребёнка. Он не уделял ему внимания, когда они с Паком состояли в браке, а теперь и подавно использует ребёнка разменной монетой, но даже не пытается сделать вид, что мальчик ему действительно важен.        — Я бы тоже хотел, чтобы вы остались рядом, — так же вкрадчиво отвечает альфа, и ребёнок внимательно поднимает на него голову. Нижняя губа Юна принимается дрожать, а глаза наполняются слезами, из-за чего Чон тут же поглаживает его по голове и, смущаясь слегка, целует в лоб. Он не привык проявлять ласку к таким маленьким детям, но по лицу Юна видно, как тому подобное нравится.        И мальчик, словно котёнок, принимается ластиться к альфе, тая буквально в его руках. Однако их отвлекает от мультфильма и скромных альфьих нежностей на диване звонок в дверь.        — Папа вернулся? — подскакивает на нём Юн, пытаясь коленом отдавить селезёнку, однако Чонгук, увидев входящее уведомление на телефоне, лишь хмыкает.        — Нет, но тоже неплохо.        И оба идут, торопятся открыть курьеру, несущему цветастую коробку с эмблемой детского магазина игрушек.

♡♡♡

       Чимин возвращается в квартиру Чонгука довольным. Потому что Тэхён чувствует себя гораздо лучше после литра слёз и двух бутылок вина, выпитых в одно прекрасное лицо, а ещё ведра мороженного. Он уже не плакал, когда явился лучший друг, но они здорово провели время вдвоём, отдыхая и от бытовых трудностей, и от альф тоже за просмотром любимого шоу на выживание. Потому, щёлкая ключом в замке, омега в приподнятом настроении тихо старается войти.        В комнатах не горит свет, но слышно музыку из титров какого-то мультфильма; Чимин на цыпочках продвигается к гостиной, заглядывает и охает, видя бедлам, устроенный двумя альфами.        Посреди гостиной, откуда отодвинули журнальный столик, стоят стулья, унесённые из кухни. На спинках натянуто большое махровое одеяло, повсюду обрывки упаковочной бумаги, какие-то краски, перья, стаканы с недопитым соком и трубочками. Чимин посмеивается, видя самодельный шалаш и торчащие из него явно не детские ноги.        Тихонько пробирается к шалашу, заглядывает в укромное местечко, когда присаживается на корточки. Юн самозабвенно сопит рядом с похрапывающим Чонгуком, и внутри омеги разливается невероятное тепло. Сладко-ванильное, оно ласкает душу, когда Пак смотрит за ними двумя, словно маленьким Чонгуком, которому нетрудно играть с его сыном и строить шалаши, устраивая беспорядок по всей квартире.        На голове Юна — индейское украшение из перьев, на лице — пятна размазавшегося грима… или… Чимин замечает раскуроченную палетку с тенями, по всей видимости, наглым образом умыкнутую из его косметички. В волосах Чона — разноцветные перья, а к волнистым прядкам прикреплены две тонкие растрёпанные косы из каникалона. По всей видимости, бой за роль вождя индейцев Чонгук трёхлетке продул, и принцессой пришлось стать ему. Омега едва ли не разражается смехом от его разукрашенного лица и цветастых заколок на макушке, но сдерживается.        Приходится попотеть, чтобы вытащить сына из вигвама индейцев, а после, не разбудив, доставить в кровать. Чонгук продолжает сопеть с непоместившимися ногами, торчащими из «жилища», когда омега возвращается и осторожно забирается к нему. Старается не удариться об опасно соседствующие ножки стульев, ложится лицом к Чону, спящему, подложив руку под голову. Рассматривает лицо, измазанное его же косметикой. Улыбка касается губ непроизвольно, и Чимин протягивает руку, чтобы убрать с глаз волнистую тёмную прядку. Чонгук вздыхает и медленно выныривает из сна, хватает его руку, чтобы поцеловать в центр ладони, чем запускает череду обжигающе-соблазнительных мурашек. Чимин чувствует, как сбивается его дыхание, как начинают гореть щёки, а сердце взволнованной птицей хочет проломить от его близости грудную клетку.        Красивый, сильный, властный. Каменная стена, за которой ничего не страшно. Тот, кто не позволит чувствовать себя одиноким или, того хуже, нелюбимым. Без малейшего признания каждым взглядом твердящий о своих чувствах. Ждущий того, что Чимин к нему вернётся. Пак подвигается ближе, стараясь не сломать неосторожным движением шалаш, и приникает к губам сонного, едва разлепляющего глаза Чонгука. Альфа мгновенно отвечает на поцелуй, обхватывая его за талию, и воздух буквально выбивает из лёгких бешеным перестуком сходящего с ума сердца.        — Вижу, вы хорошо поиграли, — шепчет в поцелуй омега, зажмуриваясь от того, как губы Чонгука, разнеженного и ленивого после пробуждения, осыпают его лицо лаской.        — Да. Я побыл дочерью вождя, которую украл строптивый своевольный Синий Сокол, лошадью Синего Сокола и его гримёром, — хрипло после сна отвечает альфа, не забывая каждое слово сопровождать новым поцелуем в щёки, веки и губы. Чимин от ласки смущается и посмеивается. — Как ваш вечер прошёл?        — И в слезах, и в смехе, и в вине с мороженным. Хорошо. Тэ, вроде… приходит в себя.        — Мне поговорить с Юнги? — уже более серьёзно спрашивает Чонгук.        — Не думаю, что нам с тобой есть место между ними, — шепчет Пак, заглядывая в глаза окончательно проснувшегося Чона. — Можем сделать только хуже. Наша задача — подставить дружеское плечо.        — Или дать дружеского пендаля, — выдыхает Чон, прежде чем утянуть Чимина в новую ласку, вызывая взрывы тихого смеха во время щекотки, упавшей на рёбра, да шумных поцелуев в пухлые губы.        В тишине квартиры слышен лишь их сбивчивый шёпот и столкновение губ, а из самодельного шалаша так и остаются торчать босые, переплетённые между собой ноги, даже когда телевизор с щелчком таймера выключается.