Я покажу тебе все звёзды

      Соён приехала к дому Суджин через пару часов. Подозрения закрались в мозг после пятого проигнорированного звонка. То, что Шухуа не брала трубку, делало ситуацию ещё более странной. Юци, заявившая, что они едут вместе, крепко сжимала её ладонь.       После того, как на стук во входную дверь, никто не отреагировал, Соён достала свои ключи и открыла замок. Аварийный комплект, доверенный ей, никогда не использовался до этого. Шухуа они обнаружили в гостиной на полу. Она даже не подняла на вошедших голову, продолжая смотреть куда-то в пустоту. Рядом с её лицом на ковре темнело пятно.       Юци, испуганно вскрикнув, подбегает к ней, поднимает на руки. Китаянка пересаживает подругу на диван и старается узнать хоть что-то.       — Она ушла, — единственное, что говорит Шухуа перед тем, как всхлипы снова начинают раздирать ей грудь.       — Как ушла? Куда? — обеспокоено спрашивает Юци.       Пока проходят попытки сбора информации, Соён осматривает квартиру в поиске деталей, которые могут прояснить ситуацию. Она не обнаруживает ничего, кроме отсутствия некоторых вещей Суджин и заявления об увольнении на кухонном столе.       Соён возвращается к девушкам, берёт Шухуа за плечи и просит поднять взгляд.       — Я знаю, что тебе плохо сейчас, но также я уверена, что ты хочешь помочь Суджин. Поэтому помоги и нам тоже, Шу. Пригодится всё, что ты знаешь, ­— произносит она, успокаивающе гладя по рукам.       Шухуа старается выровнять дыхание. Глаза её красные и остекленевшие, взгляд рассеянный, руки бьёт мелкая дрожь.       — Она сказала, что врач диагностировал рак крови. Она уехала к родителям, чтобы не доставлять никому проблем, — голос дрожит, ещё чуть-чуть и девушка снова сорвётся на рыдания.       — Я откручу ей голову, — гневно цедит Юци.       — Сделаем это вместе, — рука Соён мягко опускается на плечо блондинки.       Вдвоём они дают Шухуа успокоительные, умывают и укладывают в постель. Когда тайванка наконец засыпает, обнимая собак, уткнувшихся ей в шею, Соён выходит на балкон. Она обшаривает его на предмет никотиновой заначки, и найдя, припрятанную пачку, облегчённо выдыхает. Поджигает сигарету и медленно затягивается. Из-за спины раздаётся недовольное фырканье.       — Знаю, ты не любишь, когда я курю, но сейчас не получится иначе.       Юци морщится, но ничего не отвечает.       — Глупая, глупая Суджин, — кулак Соён врезается в пластик подоконника, — Думаю, стоит кое-что тебе рассказать.       Она делает несколько нервных вдохов, подбирая слова.       — В первые мы заговорили о смертельных заболеваниях в университете. Не помню, из-за чего конкретно поднялась эта тема, но тогда Суджин сказала, что если вдруг у неё найдут что-то такое, то она оборвёт со всеми связи и уедет умирать в родительский дом. Я, честно, не думала, что такое правда случится, — глаза Соён предательски слезятся, но она сдерживается и продолжает, — Понимаешь, Суджин долгое время жила с умирающей бабушкой. Она знает, какого это, и не хочет, чтобы кто-то проходил через подобное. Она бы хотела, чтобы и её родители не проходили через это, но в её глазах такой исход — лучший.       — Я понимаю, но она сделала больно Шухуа! — Юци повышает голос, тут же осекаясь и добавляя более спокойным тоном, — Сделала больно нам всем, ничего не объяснила. Что теперь делать, Чон Со?       Она обнимает девушку со спины, пока та курит в приоткрытое окно, и утыкается в её шею. Кажется, Юци сейчас тоже расплачется.       — Я поеду за ней. Не дам Суджин просто зарыться в норе и остаться там. Закончу с делами в издательстве и поеду в Пусан. Возьму с собой Минни. Мы вернём её домой, — решительно говорит Соён, вдавливая окурок в стекло пепельницы, целует блондинку в тыльную сторону ладони, и заканчивает, — А ты пока побудь с Шухуа, ей нужны внимание и поддержка. Хорошо?       Юци энергично кивает, лёгкая улыбка касается её губ.

***

      Когда оставленный на столе телефон начинает вибрировать, Минни срывается с места, чуть не расплёскивая содержимое рядом стоящей кружки. Она звонила Суджин по меньшей мере десять раз. Сначала просто никто не брал, потом номер стал недоступен. Звонила бы и дальше, если б Миён любезно не взяла эту ношу на себя.       — Ты не знаешь, что с Суджин? — тараторит Минни, отвечая на звонок. Волнение за подругу заполняет каждый кусочек её тела, ползёт от ног к голове, оседая в черепной коробке тревожным налётом.       — У неё лейкемия. Мы с тобой едем в Пусан, — Соён старается говорить быстро и по существу.       В уголках глаз скапливается влага, неприятно пощипывая роговицу. Беспокойство было небеспричинным. Опасения подтвердились. Если Суджин решила сбежать от них, то дело — дрянь. Требуется лишь секунда для принятия решения.       — Хорошо, поехали, — голос слегка подрагивает.       Соён назначает дату отъезда, пока девушка терпеливо слушает и кивает, как будто её сейчас видят. Минни рассказывает Миён тот маленький кусочек информации, что сама только узнала, и просит приглядеть за Чунхи. Миён утвердительно кивает, обещая также и позаботиться о Шухуа. Говорит, что той сейчас наверняка хуже всех.

***

      Суджин заперлась в комнате. Выходила только ночью, когда желудок болезненно сжимался, соглашаясь принять кусок хлеба и несколько долек яблока за полноценный приём пищи. Старалась избегать любого диалога. Телефон был выключен. Родители старались поговорить, но после продолжительных неудач, оставили попытки узнать, что случилось с дочерью. Младшая сестра стабильно по три раза в день приходила к закрытому помещению, рассказывала какие-то истории через деревянную дверь и оставляла еду, к которой Суджин никогда не притрагивалась.       Стальной трос из взаимоотношений с людьми ощутимо сдавливал шею петлёй. Если она висельник, то точно радующийся такому исходу. Висельник, которого любили.       Флакон духов, что подарила Шухуа, зажат в ладони. Ими, кажется, пропахла вся комната. Суджин хочет впитать их в себя. Хочет, чтобы её плоть и кровь источали этот сладковатый цветочный аромат.       Одеяло натянуто чуть ли не до ушей. В комнате тепло, на улице ещё даже не начались заморозки, но ей так холодно. Тело словно покрыла корка льда, припечатавшая к кровати.       На матрасе стоит включенный ноутбук с очередной глупой комедией. Суджин не знает о чём фильм, как и не знает о чём предыдущие, похожие на него. Но они нужны. Необходимы, чтобы не думать. Чтобы вместо очередных навязчивых мыслей, слышать лишь тупые безвкусные шутки.       Она старается не думать об оставленных ей людях. Не думать о Шухуа, содрогающейся в беззвучной истерике, и Юци, пытающейся её успокоить. Не думать об чересчур эмоциональной Минни, плачущей и сгорающей от тревоги, и Миён, заботящейся о ней и не меньше желающей зарыдать. Не думать о Соён, которая, наверняка, пытается решить сложившуюся ситуацию.       Это бесполезно. Решения нет. Всё так, как и должно быть.

***

      Минни сидит на водительском месте. Тёмные волосы собраны в свободный хвост, чёлка назойливо лезет в глаза, руки уверенно сжимают руль. Она разговаривает по видеосвязи с Миён. Девушка в компьютерном кресле рассказывает о методах лечения рака. После того, как ей сообщили про болезнь Суджин, она не переставала искать всё новую и новую информацию. Миён работает администратором в частной клинике, поэтому подняла все свои связи в сфере медицины, чтобы найти способ помочь подруге. Чунхи, свернувшаяся на её коленях, пару раз недовольно мяукает, когда ей показывают Соён. Хозяйка ласково оглядывает кошку и снова переводит взгляд на сменяющийся за окном пейзаж.       — Шухуа взяла отпуск, сидит дома. Юци с ней, во всём помогает, за собаками ухаживает. Я проведаю их после обеда, — докладывает Миён, почёсывая Чунхи за ухом.       — Спасибо, милая, — Минни нежно улыбается, переводя взгляд с дороги на телефон и обратно, — Мы почти приехали. Перезвоню тебе позже, — торопливо прощается, не забывая добавить, что любит её, и сбрасывает.       Автомобиль останавливается у частного дома, выкрашенного в светлый оттенок. Гравий шелестит под шинами.       — У нас есть план? — интересуется Минни, когда они выходят из машины.       — У меня есть идея, — Соён потирает затёкшие плечи.       Йеджин тепло улыбается, впуская их в дом.       — Ты выросла с нашей последней встречи, — отмечает Соён, оглядывая девушку.       — А ты — ничуть, — посмеиваясь, проговаривает Йеджин. Соён в ответ лишь фыркает, приподнимая уголки губ.       — Малышка Йеджин, — Минни торопливо тянется за объятиями, — Нам очень нужна твоя глупая сестра.       — Суджин заперлась, как только приехала. Не думаю, что она вас впустит.       Йеджин неловко мнётся. Переживания за сестру отражаются на её лице.       — Впустит, — чеканит Соён, направляясь к закрытой комнате.       Коридор увешан фотографиями в коричневых рамках. Маленькая Суджин улыбается через стекло, закинув руку на плечо ещё совсем крохотной Йеджин. Снимок с окончания школы весит следующим. Они с Суджин обнимаются, светясь от радости. Завершает вереницу бумажных воспоминаний кадр, где они все вместе. Соён стоит с водяным пистолетом, целясь в объектив. Минни целует Миён в щёку. Шухуа держит Суджин за руку и тычет в камеру телефон с Юци на видеозвонке. Как можно было бросить всё это?       Она останавливается у входа, делает глубокий вдох и звучно стучит кулаком по деревянной поверхности.       — Я знаю, что ты там, Суджин. Если ты сейчас же не откроешь, клянусь, что снесу эту чёртову дверь с петель!       Суджин по ту сторону замирает. Не издаёт ни звука, кажется, даже не дышит. Это Соён. Она приехала. И зная её упёртость, не уедет, пока не поговорит. Но выбивать дверь — это слишком. Поэтому Суджин решает не подавать никаких признаков жизни.       Соён недовольно отбивает какой-то ритм носком кроссовка. Отходит назад и, немного разбежавшись, врезается плечом в дерево, не столько действительно пытаясь выбить дверь, сколько убедить девушку в серьёзности своих намерений. Злость красной тряпкой висит перед глазами. Она повторяет эти действия ещё несколько раз, пока дверь наконец не открывают с внутренней стороны.       — Заканчивай, — Суджин выглядит не менее раздражённой.       — Спасибо, что впустила, — Соён поправляет кофту и уверенно проходит вглубь комнаты.       — Твой план — долбиться в дверь? — Минни удивлённо спрашивает, следуя за ней.       — Сработало же.       Йенджин виновато смотрит на сестру, и спешит удалиться, не желая мешать диалогу.       — И это твой способ? Изолироваться от мира? — Соён оглядывает комнату с напускной брезгливостью.       Воздух затхлый. Тут, очевидно, давно не проветривали. Окна зашторены. На кровати комок из одеяла и, прячущийся за ним, ноутбук. Сумка с вещами валяется у стены. Её даже не потрудились разобрать.       Суджин садиться на кровать, скрещивая руки на груди. Она не хочет говорить. Не хочет, чтоб они были здесь, напоминая о её побеге. Перед глазами невольно всплывает образ Шухуа, и Суджин крепко зажмуривается, стараясь отогнать его.       — Да. Если это всё, то уезжайте.       Соён недовольно качает головой.       — Ты ничего нам не объяснила и сбежала, поджав хвост, как трусливая собака, чтобы что? Чтобы провести остаток своей жизни здесь? — она обводит пространство вокруг руками, — Это то, чего ты действительно хочешь, Суджин? Ради этого ты сделала всем нам больно?       Суджин с усилием стискивает пальцами предплечье.       — Это был мой выбор. Так будет лучше всем.       — Да, выбор твой, но почему ты выбрала и за нас тоже? Почему выбрала за Шухуа?       Соён сжимает кулаки. Минни стоит у неё за спиной как молчаливый страж. Она не знает, что сказать, поэтому предпочитает безмолвствовать, отдавая контроль в руки девушки.       — Я никогда не хотела делать вам больно, именно поэтому ушла. Я лучше медленно сгнию здесь, — Суджин чувствует, как что-то хрупкое, почти хрустальное, разбивается внутри, врезаясь осколками в органы, перемалывая их и превращая в мешанину из мяса. Голос дрожит, но она старается стоять на своём.       — Да не будет тебе лучше! Никому не будет, если ты умрёшь в одиночестве. Лучше умирать в окружении любящих людей, чем так. И ты это знаешь, даже не думай отрицать. Ты буквально спишь с её духами! — Соён указывает рукой на флакон, лежащий рядом, — Тем более, ещё рано говорить о смерти. У нас минимум несколько лет в запасе.       — Не спеши себя хоронить, — Минни садиться рядом, матрас под ней прогибается, её рука нежно ложится на чужое плечо, поглаживая.       И Суджин не выдерживает. Слёзы, обжигая, струятся по лицу. Тело содрогается в рыданиях. Всхлипы вырываются из груди. Кажется, что это первые полноценные вдохи за последние несколько дней. Кобра, что вцепилась в сердце медленно разжимает челюсти. Хватка её клыков ослабевает.       — Мы будем любить тебя, даже если ты действительно станешь похожей на зомби, и навсегда запомним, как нашу любимую, драгоценную Суджин, — Соён присаживается рядом.       Суджин падает лицом на её колени. Всё, что скопилось в ней, сейчас, наконец-то, нашло выход. Она плачет словно целую вечность, пока Минни не поднимает её, вытирая капли с кожи, и нежно, полушёпотом, не произносит:       — Поехали домой?       Суджин неуверенно кивает в ответ, заходясь новыми рыданиями.       Когда слëзы заканчиваются, а дыхание выравнивается, она решает объясниться сестре. Йенджин терпеливо слушает, чуть наклонив голову в бок как любопытная кошка, а в конце монолога ободряюще обнимает девушку и говорит, что они со всем справятся. Суджин обещает приехать в ближайшее время и всё рассказать родителям. Соён настороженно смотрит на неё, но молчит.       По пути к машине Минни забирает сумку с вещами из рук Суджин и бурчит о вредности ношения тяжестей. Суджин в ответ лишь посмеивается, ведь сумка полупустая, но не сопротивляется. Она ойкает, когда кулак Соëн врезается в плечо.       — За что? — кривится, потирая ушибленное место.       — За дело, — Соëн не считает нужным как-либо объясняться.       Минни тянет свой кулак для удара, но Суджин кидает на неё гневный взгляд.       — Только попробуй.       Девушка в ответ лишь пожимает плечами, демонстрируя отсутствие интереса. Однако, уже через секунды бьёт и убегает к машине.       — Ким Минни, ты не доедешь живой, обещаю! — кричит ей в след Суджин.       Дорога до дома долгая и размеренная. Из динамиков играет спокойная музыка из плейлиста Соён. Они почти не разговаривают, но тишина не ощущается давящей, а скорее долгожданной и мирной. Суджин облокачивает голову на стекло, рассматривая деревья и кустарники, растущие вдоль трассы. Она пока не хочет снова включать телефон.       Минни пишет Миён о скором приезде, решая обойтись сообщением, а не звонить жене, и поворачивает голову назад.       — Тебе нужно будет поговорить с ней, как только приедем. Я не буду прятать тебя, пока ты собираешься с мыслями. Она настрадалась по твоей вине, — голос звучит непривычно строго. Таким обычно отчитывает Соён, но никак не эмоциональная и дурашливая Минни.       Суджин кивает, отворачиваясь в сторону окна. Она знает, что виновата. Представляет, как Шухуа было паршиво эти несколько дней. И обязательно поговорит с ней, как только окажется дома.       Да, пообещать проще чем сделать. Уже у входной двери ладони начинают предательски потеть. Хочется сбежать, спрятаться в каком-нибудь закутке и назвать его своим новым жилищем. Но рука Минни тигриной лапой лежит на плече, а хмурый взгляд Соён не терпит оправданий. Поэтому Суджин, чуть помявшись, стучит в дверь.       Открывает им Миён. Она укоризненно смотрит на Суджин и виснет на шеи Минни, превращая ту из тигра в ласкового домашнего кота. Собаки на пороге встречают задорным лаем. Юци тоже выходит в коридор, и первым делом бьёт Суджин в плечо. Такой акт насилия, видимо, становится традицией. Та же на этот раз не спрашивает причину, а просто потирает уже третий по счёту ушиб. Будет теперь вся ходить в синяках как неудачливый боксёр.       Она оглядывает квартиру, но не находит ещё одного человека, непонимающе поворачивается на Юци.       — Шухуа в комнате. Только попробуй её обидеть, — блондинка проводит большим пальцем вдоль шеи в угрожающем жесте.       — Не обижу, больше не обижу, — шепчет, направляясь к спальне.       Суджин стучит по деревянной поверхности и, не услышав ответа, решает просто зайти. Шухуа здесь. Лежит спиной к двери, свернувшись в позе эмбриона, и обнимает скомканное одеяло. Рядом с кроватью стоит нетронутая кружка чая и валяются фантики от конфет незнакомой марки.       Она садится на кровать позади девушки, матрас прогибается от веса. Суджин чуть пододвигается, чтобы заглянуть в её лицо, черты которого размываются в тусклом освещении. Кожа стала бледнее, белки глаз болезненно-красные. Шухуа даже не переводит пустой взгляд, продолжая смотреть в какую-то точку на однотонной стене.       — Шу, мы можем поговорить? — рука аккуратно ложится на чужое тело.       Девушка, лежавшая неподвижно, вздрагивает и медленно оборачивается. Она смотрит в глаза Суджин, анализируя и осознавая происходящее, а после резко срывается с места в тёплые объятия.       — Прости меня. Пожалуйста, прости, — Суджин шепчет на ухо, сильнее обхватывая руками.       — Никогда, больше никогда так не делай, — ладони, сжатые в кулаки, еле ощутимо барабанят в грудь. Шухуа приглушённо всхлипывает, сильнее утыкаясь носом в шею.       — Не буду. Обещаю, я больше не уйду от тебя, — искренне произносит.       — Я бы ударила тебя, если бы не была так рада видеть, — она отстраняется, вытирая рукой слёзы.       Суджин хрипло смеётся. Как же она скучала по ней. Скучала по этим объятиям, по голосу. Кобра в груди больше не жалит. Обращается безвредным ужом и сворачивается на сердце, согревая. Отношения с людьми оказываются вовсе не стальным тросом-виселицей, а свободной верёвкой, болтающейся на шее.       — Для справки, я всё ещё жутко обижена на тебя, — перестав плакать, говорит Шухуа. Взгляд её больше не пустой, теперь живой и выразительный. Она немного хмурит брови.       — Знаю. Я обязательно искуплю свою вину, Шу-Шу.       Губ Шухуа касается искренняя улыбка, и Суджин не может не улыбнуться в ответ. Девушка позволяет себе раствориться в чужом тепле и принятии. Сейчас она дома. Сейчас всё хорошо.       Суджин заходит в гостиную, оглядывая своих друзей. Шухуа плетётся за ней следом. Минни по-хозяйски наливает чай для Миён, что уткнулась в телефон. Голова Соён удобно расположилась на коленях Юци, которая увлечённо рассказывала про свою следующую статью и ругала Сухуна, съевшего её печенье, оставленное в офисе.       — Простите за всё, — согнувшись в поклоне, говорит Суджин, — Я сделала глупость, и вам всем было больно.       Шухуа сжимает её ладонь в своей, демонстрируя поддержку. Минни отставляет чайник на стол и пододвигает полную кружку к поднявшей голову Миён. Она подходит к Суджин и бережно смыкает кольцо рук вокруг её тела.       — Извинения приняты.       — А вот это я не приму, — отзывается Соён, садясь и тряся перед собой листок с заявлением на увольнение, — Уволиться она решила, чего удумала. И кто тогда будет писать твою колонку и держать в узде Сухуна? Нет уж, я так просто не потеряю отличного журналиста.       Суджин смеётся и благодарно кивает.       — Я прощу, если простит Шухуа, — со всей серьёзностью отвечает Юци. Она любила Суджин и точно простила бы, но с тайванкой они были всё-таки более близки.       — Я почти её простила. Думаю, в качестве извинения, Джин-а разрешит завести третью собаку, — произносит Шухуа задорно под ошарашенный взгляд Суджин.       — Тогда ты прощена, — завершает блондинка, улыбаясь.       — Я и не держала на тебя зла. Эх, вы все ещё такие маленькие, — говорит Миён с лёгкой издёвкой.       — Ты недавно плакала над видео с грустным котёнком, кто ещё из нас ребёнок? ­— в унисон выкрикивают Юци и Шухуа.       — Не смейте трогать котят, детишки! Я не виновата, что он был похож на Минни, — она начинает оправдываться, активно жестикулируя.       — Вот именно. Она не виновата, что так сильно меня любит! — Минни обнимает жену со спины и целует в макушку.       Юци и Шухуа синхронно кривятся в притворном отвращении.       — А теперь о важном, — Миён хлопает в ладоши, привлекая внимание, и ждёт, пока все усядутся, — Не зря же я всё это время изучала методы лечения рака.       Она устраивает лекцию, кажется, длинной в несколько часов. Да такую подробную, что после прослушивания присутствующие смело могут идти в медицинский университет и закончить его экстерном. Кроме Минни, которая задремала на середине и потом обязательно получит выговор от "лектора". Миён рассказала про все способы терапии и нашла несколько практикующих клиник. Эти пару дней были для неё очень продуктивными.       — Что думаешь, Джин-а? Давай попробуем? — во взгляде Шухуа явный блеск надежды.       — Если откажешься, я тебя ударю, — грозно выдаёт Соён, демонстративно сжимая кулак.       Суджин выдерживает паузу. Белка в её колесе мыслей набирает колоссальную скорость. Одна сторона личности снова твердит, что нужно сбежать и забиться в ближайшей канаве, другая же, стараясь перекричать, о том, что стоит согласиться. Обдумав, девушка кивает.       Юци восторженно вскрикивает, барабаня ладонью по своему бедру, чем будит спящую студентку. Минни сонно хлопает глазами, силясь понять, что произошло и к чему такое бурное ликование.       Миён заключает Суджин в объятия, наваливаясь сверху. Она рада выбору подруги и горда проделанным трудом.       — У меня только один вопрос. Когда эти двое успели сойтись? Вы же почти не общались, — посередине обсуждения последних новостей вклинивается Суджин.       Юци перестаёт тискать щёки Соён и оборачивается для ответа:       — Почему это не общались? Мы переписывались последние полгода каждый день, Чон Со даже прилетала в Китай. Вы не знали?       Суджин вспоминает про пьяный бред Соён о покупке билетов во время празднования новоселья. Получается, она вовсе не бредила? Четыре пары озадаченных глаз сверлят низкую девушку в ожидании ответов. Соён садится по-турецки, прокашливаясь.       — Мы договорились обсудить наши отношения, когда Юци переедет. До этого у них не было какого-то ярлыка.       — Почему ты ничего нам не рассказала? — Минни выглядит уязвлённой сокрытием такой важной информации.       Соён в ответ лишь пожимает плечами.       — То есть Сухун был прав? Она действительно тебе нравится, — Суджин переводит взгляд с одной девушки на другую.       Начальница фыркает.       — Сухун — редкостный сплетник. Лучше бы он так выполнял свои обязанности, как распускает слухи.       — И он ворует печенье! Задумайтесь, с каким человеком вы работаете, — дополняет характеристику коллеги Юци.

***

      Они разговаривают до поздней ночи, пока не замечают, что все очень вымотались и пора бы расходиться.       — Следи, чтобы она опять не сбежала, — Шухуа кивает на наставления Минни.       — Жду от тебя статей, но не перетруждайся, — Соён обнимает Суджин на прощание и, поворачиваясь к Юци, говорит — Поедем с женатиками. Нужно забрать Чунхи. Надеюсь, Миён не связала ей свитер. Опять.       — Хватит делать из меня бабку! — возмущается, добавляя, — Я всего-то связала ей три очаровательные кофточки, — она считает это достаточным аргументом и игнорирует закатывание глаз от Соён.       — Я запишу тебя на ближайший приём, чтобы начать лечение, — воодушевлённо говорит Миён, обращаясь к Суджин, прежде чем та закроет за ними дверь.       — Я так устала, — протягивает Шухуа, поглаживая по голове Хаку.       — Спать? — Суджин ожидает кивка и идёт в спальню.       Объятия Шухуа самые родные и любимые. Суджин не нуждается в бронежилете, ведь знает, что они защитят от всех бед мира.       — Я так рада быть с тобой, люблю тебя, — бормочет Шухуа, утыкаясь ей в затылок.       — И я тебя, Шу-Шу, — проговаривает Суджин перед тем, как окончательно уснуть.