Не забывай меня 2: голубое и зелёное

«Я хочу сказать тебе так много Вот моя душа потрогай Она ждала тебя долго Миллион фальшивых разговоров В них утонет целый город А правда заденет надолго

И мне остаться одному не страшно Страшно навсегда Все что для тебя так важно Ты береги сквозь годаПочему нас с тобой не научили любить А лишь влюбляться Почему нам с тобой так тяжело говорить Но так легко расстаться Люди выбирают убегать, когда внутри кричат- моя любовь»

Marteen — «Моя любовь»

Антон поглядывает на экран мобильного и нервно оглядывается по сторонам. Она как всегда опаздывает. Они должны были встретиться двадцать минут назад, а её всё нет. Но вдруг Шаст замечает знакомое лицо в толпе. Их взгляды встречаются, и оба расплываются в широкой улыбке. Антон распахивает руки для объятий, а через несколько секунд Ира обвивает руками его шею. В нос ударяет приятный запах дорогих французских духов, он кружит девушку, которая визжит, словно маленький ребёнок. Прохожие оглядываются на них, смотрят с интересом, кто-то — с умилением. Но Антону всё равно на них и их мнение. Пусть думают, что хотят. В глазах толпы Антон и Ира — счастливая и любящая пара. А на деле — они два самых близких друга, которые сумели сохранить общение спустя столько лет после школы. — Ну как всегда шикарная, — Шаст осматривает Иру, подмечает элегантное серое пальто, уложенные волосы и блеск в карих глазах. — Ой, да брось, — отмахивается Кузнецова и легонько ударяет его по плечу. Они заходят в кафе, параллельно болтая об учёбе, друзьях, работе. Но когда Ира делает заказ, Антон резко прекращает смеяться и просто смотрит на неё. — Ты чего задумался? — спрашивает девушка, наблюдая, как друг отводит глаза. — Эй, давай, рассказывай. — Тебе не понравится. — Боже, Антон, — закатывает глаза Ира. — Знаешь, что мне меньше всего понравилось? — И что же? — Читать книгу «Как вести себя рядом с геем» и искать на женском форуме ответы на вопрос «Что делать, если твой парень — гей?». — Э-э-э… — недовольно протянул парень. — Ты чего? — Да что, Шаст, хватит ломаться как девственница. Ты мужик или где? — Ирина, это вас московский ВУЗ такой сделал? — наигранно удивляется Антон. — Нет, это тебя просто высокая Питерская культура обогатила настолько, что ты забыл нормальную лексику. Колись уже, я жду. — Обещай, что не уйдёшь. — Боже, мне страшно. — Обещай! — Обещаю. — И что не станешь орать на меня и избивать. — Обещаю, — с меньшим энтузиазмом ответила девушка. — Попов. Одного слова достаточно, чтобы лицо Иры изменилось. Она больше не улыбалась, наоборот, смотрела на друга в какой-то растерянности. — Нет, — выдохнула Ира. Антон кивнул: — Да. И ты обещала не уходить. — Шастун, ты нормальный вообще? Скажи, что это другой Попов, и я что-то путаю. Молю, если это наш бывший историк, который так с тобой поступил, этот надменный и заносчивый мужик с самооценкой бога, то я тебя придушу. — Это именно он. А придушить ты меня не можешь, ты обещала. — И что у вас с ним? Антон рассказывает Ире всё по порядку: как Арсений стал их преподом, как пытался завязать общение. Когда Антон поведал о выходках пьяного Арсения Сергеевича, Ира даже сначала не поверила, а когда Шаст рассказал про Шульгина, то нахмурилась. — Антон, так не делается. — О чём ты? — Так не работают отношения. — Но мы же с ним не встречается. — То есть роль любовника тебя устраивает? Шаст замялся. Нет, конечно его это не устраивало! Он был жутким собственником, а одна мысль о том, что он должен делить Арсения с кем-то, вызывала неконтролируемую злость. Но он не мог ничего поделать. — Что у вас вообще за общение такое? К чему оно ведёт? Антон молчал. Вопросы Иры, которыми он сам задавался изо дня в день, были для него слишком сложные. — Давай поставлю вопрос по-другому, — заметив замешательство друга, сказала Ира. — Ты бы хотел иметь какие-то отношения с Поповым? Антон опускает взгляд и стучит пальцами по столу. — Антон, это же я. Просто ответь честно. Ты же знаешь: мне можно доверять. — Может быть, — выдавливает с трудом Шаст. — Но я не могу! Они с Шульгиным живут в одной квартире, понимаешь? Мне иногда кажется, что лучше вообще прекратить всё и начать жить дальше, потому что это всё смахивает на тупую историю, о которой я буду жалеть всю жизнь. — Не гони лошадей. Давай ещё раз. Арсений извинился за всё и сказал, что хочет попробовать искупить вину и всё вернуть? — Да, но я не знаю, чего хочет Арс. — А может, ты просто сам решаешь за него? Тош, я пытаюсь сказать… — Ира нервно поджимает губы. — Попов ведь не предлагал тебе встречаться. Возможно, здесь нет никакого подвоха. Шульгин — парень, ты — любовник, с которым можно отдохнуть от рутины да ещё и прошлое вспомнить. — Да не могу я быть любовником! — Потому что.. — Потому что он мой бывший! — И что? Кого это останавливает? Что за тупая логика, Антон? — выгибает тонкую бровь Ира. — Ты думаешь, он думает о том, что ты чувствуешь? — Ты за чью команду играешь? — Просто пытаюсь помочь тебе разобраться в себе. Считай, я твоя совесть. — Ты моя ересь! Кузнецова ставит локти на стол и наклоняется вперёд: — Давай представим… — Чувствую себя на приёме у психолога, — перебивает Антон, закатывая глаза. — Так и есть, — строго отвечает Ира. — Давай представим. Ты перестаёшь общаться с Поповым. Вам придётся видеться с универе — и что тогда? Будешь прятаться от него по углам? Прогуливать его предмет? Я не говорю, что вам нужно сейчас же вступать в отношения, но он извинился, признал свои ошибки. Может, не всё так плохо. Да и к чему вражда… — Да не было между нами никакой вражды, мы просто расстались, и я надеялся, что навсегда. — Правда? Ира смотрит Антону в глаза. Шаст хочет стать маленьким и исчезнуть от её взгляда, под которым он чувствует себя некомфортно. — Нет, неправда. Я думал, что мы встретимся, когда оба будем очень взрослыми, у меня будет крутой парень, любящий и богатый. Что мы пройдём мимо и сухо поздороваемся, едва узнав друг друга. Но прошло почти пять лет, а я всё ещё помню. Я всё ещё… — Любишь его? — Нет! — пламя гнева опаляет вспышкой лёгкие и тут же гаснет. — Но помню, как любил, Ир. И мне больно. — Тош, послушай, — ласково произносит девушка. — Знаю, что ты у нас сильный, но не грызи себя так. Я вижу, что ты делаешь. Ты пытаешься заставить себя чувствовать то, что считаешь правильным, а не то, что на самом деле есть. — И что ты предлагаешь? Отпустить ситуацию и смотреть, куда пора приведёт? Нет уж! Я знаю куда — в ад! Я там уже был, спасибо, не понравилось. Местечко так себе. Антон допивает кофе и со стуком ставит чашку на стол. На время между ними повисает напряжённое молчание. Антон не может оторвать взгляда от экрана телефона. Арсений сегодня не писал и не звонил… — Хватить тиранить мобильный, — возмущается Ира. — Ты его включаешь десятый раз за минуту. Ждёшь звонка от президента? — От папы римского, — съязвил Шастун и раздражённо убрал телефон в карман джинсов. Всё равно пялиться на него смысла нет — не поможет. — Ир, прости, — Антон ставит локти на стол и прячет лицо в ладони. — Я такой дебил. И тебе нагрубил, и проблемами нагрузил. Знаешь, ведь ты моя лучшая подруга, мы редко видимся, а обсуждаем какую-то… — Антон, — мягко сказала девушка и осторожно отвела его ладони от лица. — Никогда не извиняйся за свой выбор. Всё, что ты должен, это освободиться от того, что тянет на дно, и начать жить заново. Потому что быть с теми, с кем тебе плохо, больно, неуютно, стыдно — это неправильно. Главное, чтобы тебе было комфортно и приятно, а всё остальное может гореть синим пламенем. — Спасибо, Ир, — мягко улыбнутся Шаст, глядя в карие глаза подруги, которые сейчас согревали лучше любого пледа или костра. — Ты же знаешь, что я всегда буду рядом. Кузнецова накрыла лежащую на столе руку Антона своей ладонью. — И я это очень ценю, честно. — Тебе так идёт Питер. — Что ты имеешь ввиду? — не понял Антон. Девушка загадочно улыбнулась. — Ты очень сильно изменился, Антон. И я рада этому. Но надеюсь, что Арсений не сделает хуже и не вернёт тебя в то состояние. — Ир, спасибо за заботу, но я взрослый мальчик, сам справлюсь с Поповым. Антон вновь не сдержался и достал из кармана телефон. Уведомлений от Арсения так и не появилось. — О нём думаешь? — спросила Ира. Шаст кивнул, сжимая губы в тонкую полосу. — Ну он, конечно… сука рогатая? — Нет. — Мудак бесчувственный? — Ну нет. — Сволочь бессовестная? — Не-а. — Зайчик лохматый? — нерешительно спросила девушка, уже потерявшаяся в выборе эпитетов. — А что тебе такого сделал зайчик, что ты его в этот ряд впихнула? — искренне удивился Антон. — Смотря что тебе сделал Арсений. Антон отвёл взгляд. И правда, что ему сделал Арсений? Из-за чего он так взъелся на Попова, если ещё вчера всё было нормально? Арс ведь не обещал бросить Шульгина, но это значит, что Антон выступал в роли любовника, а Шаста эта перспектива совсем не радовала. Он чувствовал себя грязным, будто им пользуются, а потом выкидывают, как поношенную вещь в корзину с бельём. Но что он мог сделать? Поговорить с Арсением? Антон понимал, что он не может диктовать мужчине условия: не в том положении. Да и те, кто ставят перед выбором, редко оказываются выбранными. Что у них с Арсением? Секс без обязательств? Общее прошлое, которое не могут отпустить они оба? Попов как всегда много и красиво говорит, но на деле всё оказывается совсем иначе, нежели он описывал. И Антона это бесило. Разве Попову мало было молчать тогда, несколько лет назад? До чего нужно довести, чтобы он наконец-то решил что-то да сделать? Если бы тогда, в Москве, он не молчал про Лёшу, про Павла Алексеевича, то, может, всё было бы совсем иначе. Может, они сейчас бы жили вместе где-нибудь и были бы счастливы. Но Шаст знал, что история не терпит сослагательных наклонений. Он сразу сказал Арсению, что не будет делать первые шаги: нет, спасибо, хватило уже. Антон будто маленький мотылёк, летящий на яркий свет. Каждый раз приближаясь к нему, он обжигался. Нет, он не будет делать шаг навстречу. Не будет.

***

Арсений знает, что Стас уезжает сегодня вечером, поэтому они решают встретиться. Напиваться как в прошлый раз Попов не хотел, хотя, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то при других обстоятельствах он бы вряд ли пришёл под окна Антона с букетом и бутылкой и не орал бы на всю улицу, да и того, что случилось после, тоже не было бы. Арсению казалось, что это какой-то долгий и очень приятный сон, который вот-вот оборвётся и вернёт его в серую реальность. Он проснётся в одной кровати с Сашей, приедет в университет, проведёт пары, но не увидит там знакомой кудрявой макушки. И это пугало. Арсений и сам не понимал, как же быстро он вновь привязался к Шастуну и почему просыпался в холодном поту каждый раз, когда ему снились кошмары из прошлого, где Антон умирает у него на руках, истекая кровью. Попов не понимал, почему эти сны снятся ему всё чаще, но ничего поделать не мог. Полностью расслаблялся и отключал все мысли он только тогда, когда слышал сопение Антона под блоком и ощущал тепло его тела, а грудь сдавливало крепкое кольцо рук. — Ты сказал Антону про Сашу? — спросил Стас. — Что именно? — Что вы расстались. Повисло неловкое молчание. Шеминов дырявил взглядом друга, пытался залезть ему в голову и понять, что же там происходит, и почему Арсений такой идиот. — Почему ты не сказал? — А зачем? — Действительно, Попов, зачем?! Даже не знаю… Может, потому что ты ему пообещал что-то сделать, не? Для начала: расстаться с Шульгиным, а ещё решить с ним, почему оценки ученикам несправедливо занижают. Антон… кто он ему? После всего, что есть, что было, к чему он постоянно, каждый день приходит, но старательно старается не замечать. Арсений даёт этому быть, но осторожно отстраняет от себя, чтобы оно не действовало: ни на него, ни на Антона, ни на их общение. Но так просто от него не избавиться. Арсений часто моргает. Он знает, что если Антону кто-то нравится, по-настоящему, не от скуки, не от одиночества, то Шастун ощущает это раньше, чем осознаёт до конца. Он обгоняет любую рациональность и здравый смысл, готовый с жаром бросится и делать всё, лишь бы понравится и получить хоть толику взаимности. Но Арсений не видел в глазах Антона того огня, что был раньше, когда парень с восхищением и немым обожанием смотрел на него. Шаст ведь и не говорил, что сейчас чувствует что-то… Или говорил? Попов не помнил. Последние дни прошли словно в тумане. — Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит? — спрашивает Стас. — Я влюблён. Убейте меня. — Тогда уж «добейте», — хмыкает Шеминов. — Знаешь, Арс, вот ты мой друг, но я уже честно подзаебался говорить тебе, что нужно собрать себя в кучку, желательно не говна, и сделать уже что-нибудь. Антоны на дороге не валяются, знаешь ли. Арсений опускает взгляд на свои руки. На бледной коже выступают тёмные вены; на запястье дорогие часы; длинные пальцы, на одном из которых — кольцо. Одно единственное. Печатка, Роза ветров. Арс никогда не понимал: как же Антон носит такое количество украшений. Парень мог надеть по несколько колец на каждый палец, увесить худые запястья браслетами и ходить так. Но именно это кольцо Попов не снимал уже несколько лет. Он носил его на безымянном пальце правой руки. Точно такое же кольцо было у Антона. Стас протягивает ему телефон. Арсений дрожащей рукой берёт мобильный и смотрит на экран. Как же ему хочется увидеть Антона, сказать тихое «я скучаю», сказать именно вслух, глядя парню в глаза, в лицо, чтобы он слышал. Он скучает по Антону. Всё это время скучал. Он хочет видеть его, слышать его голос, переписываться, гулять, лежать в обнимку, вместе смотреть фильмы, хочет… Так много… хочет… Пара гудков, а следом Арсений слышит осторожное: — Алло? — Привет. Сердец бьётся в груди всё сильнее. — Арс, ты что-то хотел? — уставшим голосом спрашивает Антон. — Да, Тош, — кивает мужчина. — Хотел тебе сказать, что я расстался с Сашей. — Надеюсь, это не из-за меня. — Из-за тебя. — Не ври. — Я говорю правду. И мы расстались, ещё когда я вернулся от тебя. — И ты молчал? — Да. Он почти неделю молчал. Арсений и сам не знал, почему и зачем. Они потеряли драгоценную неделю, которую могли провести вместе, наслаждаясь друг другом. Но нет же. — Ты такой дурак, Попов, — Арс слышит знакомый звонкий смех Антона, и внутри у него разливается тепло, греющее душу. — Встретимся? — Можно. — Тогда куда мне подъехать? — Какой ты милый, Попов. Это в тебе откуда? — Не рассчитывай, автомата тебе не видать, — глупая широкая улыбка сама собой расцветает на губах Арсения. — Точно, совсем забыл, какой ты чёрствый сухарь. — Это я-то сухарь? — с наигранными удивлением спрашивает Арсений. — Ну не я же. Хотя нет, ты амёба, Попов. Не обременённая интеллектом и инстинктивным поведением амёба обыкновенная. Попов уже не может сдерживаться и разражается громким смехом, из-за которого несколько человек поворачивают головы в его сторону, но Арсению было всё равно. — Это самое милое, что я слышал. — Не ври. — Я не вру, Тош. — Ой, что за манипуляции, Арсений Сергеевич? — Я скучаю, — тихо, почти неслышно шепчет Арс. — Я тоже, — таким же шёпотом отвечает ему Антон. — Я приеду к тебе. — Я жду. Они отключились одновременно. Арсений усмехнулся и перевёл взгляд на Шеминова. Стас неотрывно смотрел на него с таким интересом, будто видел впервые. — Что? — замялся Попов. — Тебе так идёт это. — О чём ты? — фыркнул Арс, доставая из кармана кошелёк. — Влюблённость, Арс. Ты прям светишься весь. И правда, с его лица не сходила довольная счастливая улыбка. Он чувствовал себя так легко, будто парил в воздухе, а перед этим скинул со спины несколько тонн тяжёлого груза. — Спасибо тебе, Стас, — искреннее сказал Попов, чувствуя, что просто не может не поблагодарить друга. — Просто иногда нужно переставать быть амёбой, Арс. Арсений вновь громко засмеялся. Внутри было так тепло, а в глазах и сердце горел огонёк надежды. Надежды встретиться с Антоном.